Ведьма

      — Как дела? — Чжань Чжэнси нашелся в коровнике. Судя по дерганым движениям, он все еще был взвинчен.       — Нормально. Скотину кормлю. — Наколов на вилы немного сена, парень прошел мимо вампира, скидывая корм Принцессе.       — Тебе бы тоже не мешало пообедать. — Цзянь И старался говорить мягко, а то, того гляди, на вилы наколют. Умереть, не умрет, но приятного все равно мало. — Вам же еда нужна намного чаще, чем нам. Сестрица уже поела. Пойдем? А там и Рыжик подтянется.       — Я не голоден. — Чжэнси неаккуратно наколол следующую порцию сена, отчего все повалилось обратно в общую кучу. — Черт! — Выругавшись и шумно выдохнув, парень со злостью воткнул вилы в сено. — Чего тебе надо?       — То, что мне надо, ты мне не дашь. — Слабо улыбнувшись, вампир встал так, чтобы не дать человеку выйти. — А если ты спрашиваешь про сейчас, то я хочу помочь. И ежу понятно, что тебя бесим мы, но, поверь, ни я, ни Тянь, не враги вам. А то, что Тянь сорвался и чуть вас всех не поубивал, так у него мозги набекрень, но даже без моего вмешательства он бы смог остановиться, пока не стало слишком поздно. Да и сам посуди, он Рыжика три сотни лет ждал, а когда нашел, то оборотень чуть не задрал, потом все это колдовство, — И решил не посвящать Чжэнси во все подробности, связанные с прахом, — воспоминания, запреты… У него и в лучшие времена с головой беда, а тут и подавно. Вот и осатанел от ложки. А вы, между прочим, хорошо ладили когда-то. С ним ты раньше нашел общий язык, чем со мной. Уверен, Тяню сейчас очень стыдно, и он уже думает, как извиниться.       — Да не из-за него я в бешенстве. — Его явно этот кровосос не собирается из коровника выпускать, пока они не поговорят. — Я просто не могу понять Шаня. Он же осознает, что он совсем другой человек, так почему же хочет остаться, а не бежать вместе? Неужели ваша великая госпожа не сможет найти его, если он будет вдали от вас? Или мы сами не сможем ее найти?       — Не сможете. — Отлично, от них сбежать уже собрались… — Даже я не могу найти маму. Да и нельзя Рыжику без защиты бродить, и он это понимает. Поэтому и решил остаться. СиСи, — Цзянь И шагнул к парню, — и ты должен остаться. Давайте снова жить все вместе? В этот раз народу побольше, но это ничего не меняет.       — Ты так цепляешься ко мне… У нас что-то было? Ну, то, что между Шанем и Тянем? — Чжань Чжэнси вздохнул уже больше от усталости.       — Ничего, кроме дружбы. — Широко улыбаясь, ответил вампир. Не радостно ему, но не с кислой миной же ходить. — Мы вообще подружились лишь под самый конец, поэтому просто дружили. Ну же, пойдем обедать. Иногда и мне хочется есть человеческую еду, но есть одному грустно.       — Не отстанешь ведь? — Оставив вилы в покое, Чжэнси отряхнул руки. — Пошли. Так и быть, составлю тебе компанию.       — Вот и славно. — Подождав, пока парень выйдет, вампир закрыл коровник и направился следом. Ну, хоть пообедают вместе, а это почти свидание.       — Да стой же! — Дурная идея было идти в лес, но этот идиот… — Хэ Тянь, дальше территория волков! Остановись немедленно! Это опасно!       — Ну, так и иди обратно! — Можно было сбежать, но поступать так с ведьмой, который волнуется за него, а дыхание уже давно сбилось от быстрого шага, вампир не мог. — У меня дела! — Главное не оборачиваться, а то покрасневшие щеки явно до добра не доведут. У его горы всегда лицо краснело от быстрого бега или физических нагрузок. Прелесть.       — Какие, мать твою, дела? — Подняв шишку, Шань кинул ее кровососу в голову, попадая ровно затылок. — Чтобы тебя оборотни задрали? Если так сдохнуть охота, то, будь добр, сдай меня госпоже Цзянь, а потом делай, что хочешь! Или ты снова нарушишь свое слово?       — Я нарушу? — Ну, все, видит его матушка с небес, что важнее этого крикливого парня, нет ничего для Хэ, но он сейчас взвинчен до предела из-за того, что чуть всех не угробил, а ведьма лишь сильнее его распаляет. Им срочно нужен Цзянь И, или быть беде. — Малыш Мо, — остановившись и круто развернувшись, Тянь направился в сторону Шаня, а желваки на его лице дергались, — давай-ка ты сам вспомнишь, из-за чего тебя поймали. — Нельзя повышать голос, но Мо сам виноват. — Не я ли тебе сказал сидеть дома и не выходить даже во двор, пока меня не будет? И не ты ли мне обещал, что не выйдешь? М? — Поравнявшись с тяжело дышащим парнем, вампиру так и хотелось схватить его и встряхнуть, как следует, но запрет никто не отменял. — Я не успел, мать твою! — Выкрикнув в лицо последнюю фразу, Хэ то сжимал, то разжимал кулаки. — И мне с этим пришлось жить, но я не нарушал обещания! Поэтому, будь добр, не попрекай меня тем, чего не было!       — Отлично! — Смиренно стоять, пока на тебя кричать было не в духе Шаня. — Моя вина, не спорю! Вот только ты не должен был меня оставлять! — Смело смотря в наполненные гневом глаза, ему совсем не было страшно. — Подвергать опасности! И сейчас ты делаешь то же самое! Выдохни уже, блять, и возьми себя в руки!       — Я сейчас так возьму, что срать мне будет на твои «нельзя»! — Нужно было подавить волю ведьмы. Что тогда, что сейчас. И почему он не обратил его еще тогда? Избавило бы их обоих от того, что сейчас они стоят и орут друг на друга. И никакого запрета, а сейчас, Тяню очень много чего хочется сделать. Двинуть, например, потому что это больно, когда напоминают о том, что забыть хочется. Огня он до сих пор боится. А еще прижать к дереву, чтобы не сбежал, и…       — Хочешь? — И сердце забилось уже с новой силой, но не из-за возможной опасности. Мо знает, что сейчас в голове у Хэ по тому, как у того зрачки расширились, хотя света тут предостаточно. А еще по тому, как сглатывает и проходится языком по сухим губам. — Прямо тут? — И его ведет от этого взгляда. Или не его, а того, кого уже давно нет? Тому Шаню всегда было мало. Ему нынешнему тоже? Он еще не знает. Лишь может тяжело дышать, не отводя взгляда, а ноги слабеют. — Мы почти на территории волков, и…       — Сними запрет. — Перебил Хэ Тянь, разжимая кулаки. Больше бить не хотелось. — И я убью всех, кто посмеет помешать.       — Не заставляй меня жалеть об этом. — Сглотнув, Шань сам подался вперед и, перед тем, как коснуться чужих губ, прошептал в них свое согласие. Он однозначно будет жалеть. Не будет! А с тем, которому из них хотелось больше, можно будет разобраться позже.       — Суп вышел наваристым. — Цзы Цянь вновь хозяйничала, накрывая на стол. Настроение братика явно улучшилось, поэтому и ей было хорошо. Оставался другой брат, но его еще не было, как и красавчика-вампира. Видимо, разборки между собой устроили, раз еще не вернулись. Но, красавчик явно слюни на братца пускает, значит, все хорошо будет. Ладно, она еще суп разогреет. — Садитесь кушать.       — Мы бы сами разогрели. — Чжэнси покачал головой, слабо улыбаясь. Его сестра была довольной, и не ясно, возможность кашеварить на нее так влияла или ее новое платье. Дорогое, сразу видно, но ей шло. Но с вампиром нужно поговорить. Все равно по какой причине Хэ так потратился, но сестру так и разбаловать можно.       — Отстань. Вот вернется братец Шань, так меня к плите на пушечный выстрел не подпустит. — Девочка наполнила первой тарелку брата, а после и перед Цзянь И поставила суп. Странный он, дурачок этот. Человеческой еды ему захотелось… Ну, сегодняшнего защитника нужно кормить тем, что ему хочется.       — Я теперь жду этого момента. — Помешав наваристый бульон, вампир подул и отправил ложку в рот. Больно, не больно, а кушать еду лучше комфортной для себе температуры.       — Этого тоже не помнишь? — Пусть Чжэнси и не нравилось, как изменилась их жизнь, а она однозначно перевернулась с ног на голову, но приходилось мириться с данным фактом. И их-не их общим прошлым.       — Не помню Рыжика совсем. — Цзянь пожал плечами, отламывая кусочек хлеба. — По рассказам помню, а сам нет. Как и Тянь не помнит тебя, но знает по моим рассказам.       — Это печально. — Цзы Цянь уселась рядом с братом. Есть не хотелось, а вот послушать дурачка хотелось. Так грустно и так романтично. Ее бы кто так любил… Нужно однозначно переговорить с красавчиком. Пусть ей найдет жениха среди вампиров. Вот же брата удар хватит. — Расскажешь что-нибудь веселое?       — Веселое? — Вампир пару раз легонько постучал ложкой по своим губам, задумываясь. Девчонка не входила в такое понятие, как свидание, но на ее просьбу оживился СиСи, а это важнее пучеглазого неудобства в новом платье. — Есть одно воспоминание. Мое наполовину, но Тянь мне все рассказал, чего не хватало. Дело было по весне, когда уже тепло настолько, что клевера видимо-невидимо… — И он стал говорить, медленно, почти на распев, рассказывая о том, как когда-то ведьма с вампиром плели друг другу венки, а после с двумя охапками луговых трав в этих же венках отправились домой, где их уже ждал охотник с другим вампиром, принеся из леса молодого кабанчика. Славный пир тогда они устроили с громкими песнями и танцами, где смертные наелись от пуза, а за вином пришлось кровососам бежать в город, потому что все уже было выпито. О том, что ведьма и охотник мучились с утра головной болью, пока Рыжик не наварил им обоим снадобья, упоминать не стоит. Как и о том, что вампир с сиреневым, уже пожухшим, клевером в волосах позволил себе поцеловать спящего хмельным сном охотника. Было весело.       Кора неприятно царапала спину и плечо, не скрытые рубашкой, пока от очередного толчка он терся о несчастную ель. Дерево явно не ожидало, что станет свидетельницей подобной сцены, но Шаню было глубоко плевать на чувства дерева, даже если бы они и были у него, да и на царапины в целом. Саднящее чувство было каким-то далеким, туманным, а вот жар и чувство наполненности ярким настолько, что больно глаза открыть. В воспоминаниях, постыдных и сладких, было все не так. То ли из-за того, что это просто картинки прошлого, то ли из-за того, что тот он уже привык к подобному, как и его тело. А тут, сейчас, было слишком горячо, слишком нестерпимо, слишком странно. Ему однозначно неприятно, и входят в него с трудом, но вместе с тем, внизу все тянет до стона и только очередной толчок, глубокий, до самого конца, отчего-то, пусть и неприятный, но кажется необходимым, как воздух, которого сейчас ничтожно мало. Этого дурака заносит, пока он целует Мо Гуань Шаня, забывая о том, что ведьме иногда, но нужно дышать. Глупое смертное тело. Не дать и не забрать больше. А хочется еще, потому что сейчас было приятно. И не понятно отчего перед глазами звезды. То ли из-за того, что затылком приложился о ствол, то ли из-за того, что тело привыкает, а сам он сильнее цепляется за плечи. Его не уронят. Для кровососа он легкий, словно пушинка, поэтому удерживать и двигаться не составляло никакого труда. Хэ Тянь ему что-то говорит, но до Шаня ни слова не доходит. В голове гудит, а с губ, зацелованных и от этого опухших, срывается стон против его воли. Нельзя шуметь. Они рядом с оборотнями, а слух у этих созданий отменный. Вампир сдержит слово и убьет нежеланных зрителей, но для этого ему придется остановиться, выйти из только-только привыкшего тела, а Шань даже представлять сейчас не хочет, какого это, когда внутри пусто, а сильные руки не держат крепко, что даже с обрыва сигануть не страшно. Ничего не страшно. Ни безжалостное пламя, ни вечереющее небо, ни волки, готовящиеся к целенаправленному нападению. Может он так реагирует и чувствует, потому что он, господи боже, занимается сексом с вампиром. С кровососами всегда все приятнее. Или это относится к тому, когда вампир пьет кровь у человека, к которому неровно дышит? Все равно. Главное, чтобы Тянь не останавливался и не отвлекался ни на что. Поэтому ведьма крепче обвивает его ногами, не позволяя даже на чуть-чуть от себя отстраниться, а пальцы оставляют следы-полумесяцы, которые сходят мгновенно. Гадство! На нем отметки останутся, а на Тяне нет. Не справедливо, не честно. И хочется возмутиться, но весь голос он отдает при следующем поцелуе. Ладно. О том, как заявить свои права, Шань, так и быть, подумает позже. Сейчас же есть дела поважнее.