Что скрывают наши души

Ближе к вечеру Валерий затеял уборку. Вымыл пол и протёр поверхности, застелил стол одной из тюлевых занавесок, найденных в дальнем углу антресоли. Переставил мебель на кухне, посудным шкафом закрыв трещины на стене. Даже купил в цветочном магазине фикус, для оживления обстановки. Кипелов не хотел встречать Маргариту в «состоянии бардака», да и физическая нагрузка отвлекала от мыслей о проклятии. Испытав на себе необъяснимые, с точки зрения логики, явления, он осторожно, с неохотой, огромным числом допущений, смирился с истинностью высказываний Холстинина и Пушкиной. Поверил? Слишком громкое слово. Принял к сведению. В дверь позвонили. – Добрый вечер, – вокалист впустил поэтессу. – Добрый. Предположим, – она оглядела идеально чистую кухню, заострив внимание на «скатерти», и опустилась на стул. – Заварить чаю? – Предпочитаю напитки покрепче и в другой обстановке, – улыбнулась гостья, – принесла обещанное, не переживай. Маргарита положила на тюль мешочек из тёмно-синего бархата. Внутри оказался браслет из чёрного и белого шёлковых шнурков, переплетённых в тугую спираль. Сквозь равные промежутки подарок украшали жемчужная и опаловая бусины. Благодаря свободным концам оберег подходил и на девичье запястье, и на руку мужчины. – Нравится? – Я не понимаю в украшениях, – пожал плечами Кипелов. – Значит, нравится. Левую протяни. Пушкина завязала концы и маникюрными ножницами отрезала излишки. Узелок абсолютно не чувствовался. – Если опять что-то подложат, то оно не подействует. Валерий сжал губы: – Это ненормально. Неправильно! Зачем вообще мне подкладывать подобные вещи? Подсовывать, как преступнику? Я не сделал ничего плохого. – Недоброжелатели найдутся всегда. – Это хуже, чем недоброжелатели. Одно дело – сочинять пакости и грубо язвить, другое – желать болезни. – Говори прямо: смерти. Обескураженный Кипелов повёл плечами словно замёрз. Маргарита улыбнулась. Глаза почернели, налились смолянистой густотой, от которой повалил дым. Поэтесса моргнула, и страшная картина исчезла. Ох! Надо быть с ней осторожным! – Не делай так больше, пожалуйста. В ответ Пушкина гортанно рассмеялась. – Как скажешь, дорогой друг, – она подмигнула, – как скажешь. Кстати, фикус красивый, хорошо смотрится. Подумай, кто будет его поливать. И, правда. Квартиру украсил, а дальше как? Никогда вокалист столь сильно не мечтал о поездке на гастроли. Подальше, в глубинку и города, где забудет о мистике и ведьмах.

***

– Этот цикл сложный, – Мгла взъерошила смолянистые локоны, – я бы сказала, самый сложный. Они изменились, абсолютно все. Совершают непредсказуемые поступки. Сбиваются в стаи как дикое зверьё. – Поверю на слово, – снегурочка переплетала листья и цветы белого клевера подобно венку, – я по-прежнему заперта в лесу. Валерий спрятался за деревом. Собеседницы сидели на валуне в озёрной заводи, ступнями касаясь воды. Леди в маске брала из горки камни и бросала в воду. Её спутница рукодельничала (колени скрывал ворох травинок). Водоём отличался от увиденного в предыдущем сне. Четвёрка демонов беседовала на болоте, сейчас взору предстало озеро, дальним краем стекающее в обрыв. Вдруг в разговоре странных существ он поймёт, отчего сон открывает одно и то же место? Пропитанный мраком лес, где на каждом шагу поджидают огненные демоны. Связана ли ведьма-Маргарита с тревожными грёзами. И какое место во всём безумии уготовано участнику группы «Ария». Вокалист посмотрел на руку: оберег чёрно-белой змеёй обвивал запястье. Древняя сосна надёжно укрывала от посторонних взглядов. В безветрии гость чащобы слышал собственное дыхание и старался не наступить на ветку. Среди корней валялись шишки, сухие палки. – Не только ты, – низким голосом ответила Мгла. – Да, знаю. – Некоторые воспользовались его расщеплением. Затеяли грязную игру. – Кто? – требовательно прозвучал голос. Очередной плеск развеял тишину. – Пока не знаю. Переплавленный в спираль огонь теряет принадлежность. Вижу четыре лепестка, но распознать невозможно. – Я бы помогла… но сейчас бесполезна. – Совсем нет связи? – Провал, – послышался вздох разочарования, – единственный всплеск несколько лет назад… и всё. – Всему своё время, как говорят на той стороне. – Я боюсь опоздать. Как в прошлом цикле. Воцарилось молчание. Кипелов качал головой. Со стороны беседа казалась абсолютно пустой. Светлая и тёмная сущности прекрасно понимали суть, но для постороннего это звучало как бесполезный набор слов. Только запутали! – Они становятся другими. Границы между Грехами и Добродетелями стираются. Помнишь их в первые времена? – Да. Использовали силы по прямому назначению. Разжигали на той стороне тлеющий в душе огонь. Верность скрепляла узы любви, Доброта горела, как свет в тёмной ночи, Милосердие давало немощным второй шанс. Истина открывала заблудшим душам верный путь, Честность и Гармония избавляли от душевной боли и приносили покой, а Надежда вдохновлял людей на великие поступки. – Мои сущности шагали наперевес твоим и сохранялся статус-кво, – в воду упал камень, – в этом цикле я не понимаю, кто на чьей стороне. Алчность мнит себя выше всех Грехов и подминает под себя. Лень порабощён собственной сущностью и сонно плывёт по течению. Гордыню интересуют лишь материальные блага, он всеми способами набивает карманы деньгами и драгоценностями. Гнев и Зависть действуют сообща и строят планы по завоеванию новых территорий. – Что скажешь про моих? – Со всей компанией тесно общается Верность и совершает поступки, противоречащие заложенному огню. Он не пускает к остальным Доброту и Надежду, выдумывает отговорки. Милосердие и Гармония держатся в стороне и молчаливо наблюдают. Они все ждут непонятно чего. Лишь Истина помнит о предназначении, но его одного мало. Честность… мы знаем его печальную судьбу. – Века изменили взгляды сущностей на жизнь. – Как бы смешно не казалось, но подлинный Добродетель – это Искушение. Самый свободный, несговорчивый и упёртый из Грехов выбрал другую сторону. Он покоряет людей, но направляет энергию в иную сторону. На созидание. – Одиннадцатый ранг трансформировал пламя. – И затянул посвящение. – Да, он говорил, что с каждым разом пробуждается дольше и мучительнее. Валерий посмотрел на окутанные огнём ладони. Правую пересекали шесть татуировок, левую – пять. Одиннадцать, в общей сложности. Сознание пронзила догадка: уж не его ли обсуждали собеседницы? Мгла и её спутница видели в вокалисте Искушение? Это его место в иерархии демонов? Молчание затянулось. Подул ветер, зашумели волны. Вокалист прислушивался к плеску воды и скрипу камыша. Собеседницы покинули валун? Вдруг идут к нему? Кипелов выглянул из-за дерева. Мгла бросила последний голыш и левой рукой ударила по граниту. Снегурочка кинула в воду верёвку из клевера и повторила жест. Задрожала земля. Волны цвета бирюзы хлынули на берег, из глубин пробились каменные ступени. Над ними зазеленел изумрудный поручень, украшенный трилистниками. Мост вёл на другую сторону и уходил в обрыв. Внезапно Мгла обернулась на лес и помахала рукой. Вокалист попятился. Споткнувшись о корень, он упал и… Проснулся на кресле в студии. Руки! Ух, без татуировок и огня, только повязка перехватывала шрам на ладони, да оберег под напульсником обвивал запястье. Валерий взъерошил спутанные волосы. Он пришёл рано утром, уговорил сторожа открыть дверь и в ожидании группы устроился около аквариума. Задремал и снова очутился в старинном лесу, на берегу падающего в пропасть озера. Так недолго сойти с ума и перестать отличать фантазии от реальности. Скалярии прятались в водорослях, сомики ползли вверх по стеклянным стенкам. Водоросли кружили в мистическом танце. Тишь да гладь, покой да гармония, а Кипелов нервно тёр плечи и твердил, что всё будет хорошо. Хлопнула дверь, в студии появился Холстинин. – Привет, Валер! – он удивился, – ты уже здесь! Спал, что ли? – Привет, Петрович. Прикорнул на часик, дома как-то неуютно стало. Владимир повесил джинсовую куртку на крючок. – Раз уж пришёл, то объявлю тебе первому. Три дня назад после твоего ухода мы с Бесом обстоятельно потолковали, поделились планами на будущее. В общем, в тур поедем вместе. «Ария» и «Маврик», в качестве специального гостя. «Харлеи» полностью одобрили, увеличат масштаб вливания. – Да? Это хорошо. Наверное. – Я думал, ты больше обрадуешься. Репетировать группа Серёги будет у нас. По предварительной раскладке начинают они, продолжаем мы, заканчиваете вы со «Смутным Временем». Оказалось, спонсоры обожают этот альбом. «Свет Дневной Иссяк» они считают твоей лучшей песней. – Трёх дней хватит на всё про всё? – вокалист прикидывал масштабы действа, – Бес говорил, его команда разъехалась по отпускам. Да и мы давно не репетировали. Холстинин насыпал корм в аквариум. – Постараемся и осилим. У «Мавриков», насколько я знаю, альбом практически готов. Послушал я вашу «Кастельванию» под акустику, как вы играли в кресле, впечатлён. Признаю, – он улыбался, – хоть сейчас концерт устраивай. – Я рад. Рыбки устремились к еде. Кипелов откинулся на спинку кресла и сложил пальцы в замок. Провести весь день в студии во власти музыки? Отличное лекарство от страха. Выложиться на репетициях и уснуть без кошмаров. Никакого дремучего леса! Мечта. Пришедшие позже Теря, Дуб и Маня обрадовались известию, и барабанщик вместе с гитаристом поспешили в ближайший магазин за провиантом и напитками. Коллектив решил отметить знаковое событие. – Значит, опять едем всей компанией, как в старые добрые времена, – Виталий настраивал бас-гитару и ухмылялся во все тридцать два зуба, – какие гастроли были! А какие приключения! М-м! Когда нас с поезда ссадили в Тмутаракани за нетрезвое поведение! Было весело, пока один умник не свалил из группы по идиотской причине… – Здорово! – послышался знакомый голос, – это ты случайно не про меня? – Про тебя, хитрая рыжая морда, про кого ж ещё? Они пожали руки. – Мои чуть позже появятся. Саша и Лёша только с поезда. Артём и Юра на подходе. – Отпуск закончился внезапно? – Сам знаешь, бывает и такое. Партии для «Химического сна» записаны, альбом практически сведён. К концу тура презентуем в полной мере. – Ладно, ждём Терентьева и Манякина и начинаем, – пальцами Холстинин постукивал по дверному косяку, – мы пока с Серёжей обговорим технические детали. Гитарист и барабанщик явились с тяжёлыми пакетами, в которых звенели бутылки и банки, пахло копчёностями. Для вокалиста коллеги купили сок и минералку. По всеобщему решению празднование оставили на конец репетиции. Как и вчера прогон концертного листа начали с «Химеры». Песня значилась заглавной в альбоме, ей открывали выступления. Находясь у микрофона, Валерий забывал обо всём. Отдавался во власть песни. Даже сомнительная строчка про «гексоген» прозвучала дерзко, в стиле трека. С особенным настроением Кипелов исполнял боевички. Знаковый для группы «Герой Асфальта» получился идеально чётким, без оговорок, над которыми посмеивались поклонники. В «Ночь Короче Дня» слышалось расщепление, как в студийной версии. Старая и добрая «Воля И Разум» заставила аплодировать собравшихся в студии гостей. Заряд энергии на борьбу с «тыщеглавым» драконом получили абсолютно все. Закончилась последняя песня. Группа «Маврик», взъерошенная и бодрая, настраивала инструменты. Валерий заочно знал всех, поскольку ходил на выступления в клубы. Хотел поддержать друга и посмотреть, как развивается сольный проект. – Ну, что, ваша очередь, господа Маврики? – улыбался Дубинин, – интересно посмотреть, на что вы способны. – Мы вас удивим, – Харьков взмахнул волосами под выразительные кивания друзей. – Уж постарайтесь. Вокалист наблюдал за коллегами по цеху. Звучали слаженно, местами импровизировали, словно не уходили в отпуск. Некоторые вещи Кипелов бы опробовал в «Арии» для разнообразия репертуара. «Хранитель», «На Осколках Веры», «Пусть Настанет Завтра» нашли бы отклик в душах поклонников. Что сказать, после добровольного ухода из группы Серёга здорово продвинулся как автор и исполнитель музыки. Искал вдохновение, работал над собой, оттачивал мастерство. В таком настроении второй совместный альбом в клочья разорвёт хеви-металл сцену. Валерий увлечённо слушал репетицию и не заметил, как в студии появился очередной гость. – Добрый день! – Сергей Шуняев кратко кивнул вокалисту. – Добрый, – сдержанно ответил Кипелов. – Всё в порядке? – В полном. – Ладно, – ответ устроил спонсора, – слышу, Маврин вовсю репетирует? – Да. Они молодцы. В чём-то даже лучше нас. – Например? – Слаженно работают. Не ссорятся из-за ерунды. Серёга импровизирует, Юра и Лёша подхватывают, и получается новая мелодия. Они на любую песню с десяток аранжировок придумают, одна лучше другой. У нас – застой, у них – расцвет. – Ну-ну… Вокалист шумно выдохнул. Надо бы выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха, подготовиться к третьему акту репетиции. Присутствие Шуняева давило морально. – Валер, подожди! Кипелов замер в дверях. – Я наслышан о ваших внутренних противоречиях, о стычке с Дубининым. Также знаю о твоей привязанности к группе, – спонсор убрал руки в карманы потёртых джинсов, – могу сделать что-то лично для тебя? Вокалист едва не сказал: «Уйти», но оборвал себя. – Нет! Ничего! – он посмотрел на повязку, – хотя… да. Достаньте два билета на первый московский концерт. – Хорошо. Утром получишь. И, пожалуйста, подумай, может, ещё что-то надо. Я очень хочу сохранить «Арию». – Я подумаю. – Мне ещё надо с Владимиром кое-что обсудить. До встречи. Валерий взъерошил волосы. Мягко стелет, да жёстко спать. Искренность? Нет. Желание заработать? Да.

***

Впрочем, билеты он принёс, как и пообещал. Спросил, не нужны ли помощь и содействие в других делах. В ответ услышал отказ и увидел сдержанную улыбку. Меньше связей, меньше рычагов для давления. После репетиции Валерий шагал в парк. Издали высматривал берег озера и… пустую скамью. Жалко, он надеялся провести вечер в приятной беседе. По дорожке торопливо шагала девушка в футболке и джинсах и тоже не отводила взгляда от воды, словно надеялась на встречу. Шестое чувство не подвело. – Добрый вечер! Студентка округлила глаза. – Добрый! – Искали меня? – Скажем так, предполагала, что придёте. – Как и я. Они спустились к озеру. Лягушачий оркестр настраивал скрипки для концерта. – Руку покажите. – Приятно иметь личного врача. Вера разрезала повязку, сменила клейкую ленту. – Очень хорошо заживает. Ну, до полноценного врача мне учиться и учиться. – Почему именно это занятие? Почему врачебное дело? Гуманитарные дисциплины популярнее среди молодёжи, насколько я знаю. – Молодёжь? – заулыбалась девушка, – вы мне приятно льстите. Я давно вышла из этой категории. – Поясните. – Мне за тридцать. – Не верю, – вокалист вскинул брови. Не выглядела она на такой возраст! – Это правда. Я выучилась на банковское дело, отработала десять лет по специальности и бросила. Глубоко разочаровалась в искусстве обмана людей и решила начать с чистого листа. Учусь на реаниматолога, вне занятий подрабатываю сиделкой в больнице. Лежачие больные, коматозники – я создаю для них комфорт. Хочу, чтобы они чувствовали заботу, верили, что нужны обществу. Многие выздоравливают. – Это тяжёлая работа. – Намного легче, чем врать людям в лицо и вешать на них грабительские кредиты и никому не нужные услуги, типа брелоков, наклеек и прочего мусора. – Как семья отнеслась к выбору? – Ожидаемо плохо. Родители покрутили пальцем у виска, брат открестился от меня. В том банке трудятся две его однокурсницы, и, само собой, они представили мой уход в мерзком свете, наговорили гадостей. Их право так рассуждать, но я впервые за много лет чувствую себя на своём месте. – Похвально, – он смутился, – ответить нечем. – Не прибедняйтесь. Творчеством вы определяете настроения людей. – Наша группа состоит из пяти человек. Так они начинали в восьмидесятых, так и завершат выступления. – Но слышат вас. Скандируют вашу фамилию и хлопают вам. Усилия остальных, частично, недооценены. Полагаю, из-за этого бывают разногласия. Слухами земля полнится. – Это сложная тема. Но я привык закрывать глаза на неурядицы ради общего дела. Иной раз лучше промолчать, нежели устраивать скандал. – Вам лучше знать. Я стараюсь не лезть в чужие дела. В парке зажигались фонари. Валерий скрыл улыбку. – Послезавтра у нас концерт. В качестве благодарности приглашаю послушать. – Все места давно раскуплены. – Я попросил кое-кого и… Он вытащил два билета и с видом фокусника вручил изумлённой девушке. – Спа-спасибо! Вечер свободен, и я подругу позову! Про вас не скажу, во избежание лишних слухов. – Буду рад увидеть. Кстати, после концерта подойдите к чёрному выходу. Если получится, то покажу наше закулисье. До встречи! Подмигнув, Кипелов помахал на прощание и зашагал к выходу из парка.