one of the experiments

Еще с момента, когда я впервые услышал о тебе и твоих способностях, я заинтересовался. Чем больше я наводил справки и документы, больше узнавал о твоих приключениях — и мой интерес разгорался, словно всепожирающее пламя. Желание увидеть тебя вживую все росло. Все остальные исследования постепенно переходили на второй план. Даже с неким трепетом я ждал нашей с тобой встречи. И вот ты впервые предстала передо мной, легендарная путешественница из другого мира, использующая силу без Глаза Бога. Невероятно. Я помню, как я впервые сжал пальцами твои щеки, заглядывая в твои глаза цвета золотого янтаря. Помню, какие яркие искры недовольства и злобы я видел в них. И все также хорошо я помню, как ты медленно подчинилась. Мне точно не стоит губить тебя, не сейчас. Не тогда, когда у меня есть столько нерешенных вопросов, столько интереса. Столько идей. Я смотрю на стопки бумаг на своем столе, исписанные мною. Где-то узнаю почерк подчиненных. Столько исследований, столько результатов и столько полученных знаний. Отставив свои записи в сторону и сложив их аккуратной ровной стопкой я встаю из-за стола и тянусь к своему пальто. Все думаю о том, какие дела меня ждут завтра. О пациентах, об исследовательских материалах. Не в силах сосредоточиться и вновь вспоминаю твой проницательный и в то же время абсолютно безобидный взгляд. Вспоминаю о твоих густых пшеничных волосах, о дрожащих руках. К тебе я отношусь с гораздо большей осторожностью и кропотливостью. Ведь ты для меня — всего лишь эксперимент, всего лишь расходный биоматериал, который однако мне стоит экономить. Ты — единственный экземпляр, подобных которому я раньше не встречал, а потому я не могу просто загубить тебя. Я сохраню твою жизнь в своих руках, жертвуя своим всепоглощающим интересом, однако оно того стоит. Я поправлю воротник пальто и выхожу из кабинета. Ступаю по длинным коридорам, пытаясь сосредоточиться на предстоящих делах и планах на завтра. Выхожу на площадку и иду по металлическому мостику, протянутым над огромным ангаром моей подземной лаборатории. Наблюдаю за тем, как подчинённые внизу собирают и разбирают стражей руин по моим схемам, как они, словно целая свора муравьев, копошатся среди этих огромных механизмов. И вот среди них я натыкаюсь взглядом на тебя. Ты вновь вернулась с задания. Вновь пришла сюда. Вижу, как твоя маленькая фигурка ступает среди всех этих величественных механизмов. На их фоне ты кажешься столь хрупкой, что в голове даже проскакивает непозволительная и такая жалкая мысль о том, что тебя нужно защищать. Глупость. Полностью находясь в своих мыслях ты даже не замечаешь меня, просто идёшь вперёд, вдоль ангара. Судя по всему, направляешься в медсанчасть. Ты ранена? Похоже на то. Кажется, бой сегодня был интересным, и мне не терпится послушать тебя и сделать новые заметки. Когда ты скрываешься за массивными металлическими дверями, я стою ещё немного, вдыхая этот прохладный воздух с лёгким запахом металла и топлива. Прислушиваюсь к лязгу железа и ритмичному стуку молотков. Звуки работы. Кипящей и усердной работы. Пора и мне возвращаться к ней. Я наконец двигаюсь с места и иду дальше, к лестнице, спускаясь в этот вихрь, иду прямо по твоим следам. Таково было наше согласие. Ты покидаешь это место, что в последнее время стало тебе словно домом, бродишь по заснеженным равнинам, среди скалистых гор. Забредаешь в белые леса. Выходишь к безранйим водоемам, покрытым темным льдом. Я все ещё помню, как иногда мы выбирались на различные деловые поездки. И я помню, как, затаив дыхание, ты изучала каждый белый узор на синем льду, с каким интересом ты разглядывала все эти пейзажи тут. И вот, вдохнув полной грудью, ощутив величество и свободу наших земель, ты возвращаешься ко мне вновь. Не пыталась бежать. Ты возвращаешься сюда снова и снова и со временем это стало обыденностью. Таков наш договор. Ты делаешь всё, что я прошу на наших исследованиях, выдавая отличные результаты, а я сохраняю твою жизнь и твое здоровье так, как могу. Ты крайне необычный экземпляр. Я прохожу по длинным коридорам, мимо палат и операционных кабинетов. Где-то слышно возню: там местная бригада врачей-хирургов спасают жизнь очередного бедолаги. Я уже вижу то, как там кипит работа, как медсестры носятся туда сюда, подавая инструменты. Как на пол летят упаковки от использованных лекарств и препаратов, как на штатив капельницы ставится очередная бутылка с нужной жидкостью. Всего лишь рядовое спасение жизни одного из номеров, что потом отлежится несколько дней в палате, пока не наберётся достаточно сил, чтобы вновь отправиться на исследования. Думая об этом я тут же вспоминаю о том, как точно также отдыхая, ты впервые задала мне вопрос. Не очередной глупый вопрос, а вполне разумный. Такой вопрос, который стоил моего внимания. И как я стал замечать искры любопытства в твоих глазах. Находить тебя, читающую научные книги. Как ты сама, узнавая что-то новое, училась применять добытые знания и задавать нужные вопросы. Знаю, что помимо экспериментов, я навалил на тебя много теории, но твое любопытство… Твой мозг крайне необычен. Ты схватываешь все буквально на лету и используешь новые знания. Ты делаешь ошибки. Много ошибок. И слишком переживаешь из-за них. Но я вижу, что даже от этого в твоих глазах не гаснет любопытство. Я помню, как дрожали твои руки, когда я учил тебя держать скальпель. Как его холодное лезвие замерло в нескольких сантиметрах от такой же холодной и мраморной кожи одного из умерших на арене. В тот день в морге стояла мертвая тишина. Да, я и сам сейчас хихикнул в пустом коридоре от столь нелепого каламбура. Однако тогда тебе не было весело. Твое сосредоточенное лицо, сведённые брови и сжатые в тонкую полоску губы. Я все ещё помню, как дрожали твои пальцы, пока наконец, спустя несколько долгих секунд, ты не решилась. Твои движения слишком медленные. Слишком нелепые, слишком неаккуратные и непрофессиональные. И чем дольше ты ведёшь лезвие — тем больше мне хочется сорваться и накричать, прогнать, поклясться больше не давать тебе в руки этот тонкий инструмент, дабы не порочить это искусство. Но я сдерживаюсь, понимая, что ты не научишься иначе. Но моё терпения ведь тоже не бесконечное. И все, что мне остаётся — шагнуть к тебе и взять твою руку в свою, подавляя ее дрожь и заставляя тебя двигаться быстрее и увереннее. Показываю тонкую работу настоящего мастера, предостерегая внимательно запоминать все. Я ощущаю твое дрожание, что, казалось бы, стало лишь сильнее. Чувствую твое напряжение и то, как в перчатке потеет твоя рука. Слышу то, как дрожит твое дыхание. Теперь я и сам чувствую трепет где-то внутри. Мы могли бы стать отличной командой. Научи я тебя, и стань ты более опытной… Столько знаний, которые я мог бы передать тебе. Я чувствую, как наши тела резонируют, словно даже сами сердца бьются в унисон. Чувствую, что нашел человека, способного понять меня. Меня, которого все всю жизнь считали настоящим монстром. Да, это так. Но ты понимаешь, почему я делаю это все, верно? И я ощущаю, как это новое чувство внутри все крепчает. Ты — всего лишь мой эксперимент, один из многих, жизни которых ничего не стоят. Ради таких научных открытий, ради тех, даже пускай мелких шагов — ничтожная плата. И тем не менее, я без колебаний открываю дверь в одну из операционных и ни на миг не останавливаюсь. Я приказываю нескольким находящимся тут медсёстрам покинуть помещение и все они, поклонившись, в спешке уходят из операционной. И я иду к тебе, уставше сидящей в медицинском кресле. Беру со стола медкарту, просматриваю только что сделанные записи одной из медсестер. Бросаю взгляд на рваные раны на твоей руке. Без лишних вопросов поворачиваюсь к столу с инструментами и беру нужные препараты. Чувствую, как ты внимательно смотришь мне в спину. И нам не нужно ни разговоров, ни малейших слов. Ты немного вздрагиваешь, когда я без лишних предупреждений ввожу в твою руку иглу шприца с обезболивающим. Наблюдаешь за мной, когда я достаю ее и держу на ранке кусочек ваты со спиртом. Держу дольше, чем стоило. Но я не хочу убирать руку. Под твоим заинтересованным взглядом я тянусь за подносом с инструментами, чтобы позаботиться о твоей ободранной руке. Обезболивающее вот вот должно начать действовать, так что больно не будет. И почему, касаясь твоих рук, быстрыми движениями обрабатывая раны, я вижу румянец на твоих щеках, вижу, как вздымается твоя грудь и как вздрагивают мышцы на шее. Вижу, как дёргаются твои пальцы. Чувствую напряжение в твоей руке. Чувствую, как ты раз за разом бросаешь на меня взгляды. Но и моя собственная рука, рука профессионала, никогда не подводившая меня и всегда с уверенностью держащая иглу, вздрагивает, когда ты внезапно касаешься пальцами моего запястья. Робко скользишь по сухожилиям, медленно переплетаешь их с моими длинными тонкими пальцами и даже сквозь перчатки я чувствую твои горячие ладони. Смотрю тебе в глаза и вижу в них странный интерес, желание, и в то же время мелкий испуг. — Ты боишься меня? Я спрашиваю, чувствуя как дрожит твоя рука. Ощущая столь знакомое тепло крови на пальцах. За эти долгие секунды кровь уже начинала обволакивать и кончики моих пальцев, все еще придерживающие края раны. — Нет… Ты наконец рвано выдыхаешь. Я отпускаю твою руку и тянусь к подносу с инструментами, хватаю скальпель, что всегда лежит на своем месте, и вот уже его лезвие находится у твоей шеи. — Ровно как и все… Считаешь ли ты меня безумцем?! Монстром?.. Только из-за того, что я делаю, к чему стремлюсь… — я чувствую, как собственные руки сжимаются сильнее, как сердцебиение ускоряется, и уже не в состоянии отвести взгляд. Мой голос, мой собственный голос понижается до шёпота: — такая же ли ты, как они… Лишь секунда на обдумывания, длинная секунда вглядывания в мои глаза — и ты вновь говоришь нет. На этот раз более уверенно. Ты тянешься вперёд, ко мне, и холодное тяжёлое лезвие касается твоей уже разгоряченной кожи. Только сейчас я понимаю, в какой непозволительной близости мы находимся. Но я не отстраняясь, я смотрю в твои глаза и вижу то, что и хотел увидеть. Я медленно убираю скальпель и кладу его обратно на поднос. Медленно тянусь ближе. Пальцы ещё больше просачиваются кровью. Твоей кровью. И я вижу, что ты готова шагнуть в этот мир.