Время перед сном

      Небосвод постепенно затягивало маревом из сиреневых и едва розоватых оттенков, которые постепенно переходили в тёмно-лиловый полутон. Был вечер и близился закат, о чём услужливо предвещали лучи постепенно закатывающегося шарика солнца за горизонт.       Атмосфера Запретного леса и антураж таинственного замка Хогвартса делали своё дело, поэтому даже закат в этом месте становился более волшебным и подпитанным магией. Жизнь засыпала с каждым наступающим часом грядущей ночи, энергия у юных и взрослых волшебников кончалась, почему нужно было лечь спать, чтобы восполнить её к следующему дню.       Однако один златовласый гриффиндорец был исключением, ибо его энергия не иссякала сутками, он буквально фонтанировал ею, ввиду чего уже изрядно потрепанный этим энеджайзером слизеренец разрушил волшебную вечернюю атмосферу одним словом: — Блять.       Американец сразу понял по взвинченным ноткам в голосе своего собеседника, что тот раздражён и что ему предстоит в ближайшем будущем выслушать череду уже безобидных и привычных ворчаний по поводу некомпетентности Джонса, и то, насколько по шкале Фаренгейта британца раздражает его друг француз. — Ха-ха, чувак, ты не меняешься. — с привычным смешком, но с довольно мягкой интонацией и тёплой улыбкой на губах следом произнёс гриффиндорец, далее просто мягко приобнимая за аккуратные плечи своего англичанина, и прижал того к груди, где последний даже несмотря на своё раздражение был совершенно не против такого исхода событий.       Да, речь шла об Артуре и Альфреде. Златовласый загорелый гриффиндорец с небесно-голубыми глазами и яркой улыбкой, а также более бледный, и даже по цвету волос более светлый блондин слизеринец с пронзительными зелёными глазами. Потихоньку начиная с самого первого курса и продолжая на втором мальчики были соперниками, ибо это было даже какой-то старой доброй традицией между домами Гриффиндором и Слизерином, а дерзкие нравы двух юношей с лихвой подлили масла в огонь раздора. Они соперничали чуть ли не во всём, от учебной дуэли с заклинаниями, до состязаний в квиддиче за победу.       Кёрлекенд с Джонсом были убийственной смесью. Временами довольно вспыльчивый и наглый Альфред наряду с колким и раздражительным Артуром воистину были лихим дуэтом выделяющийся на фоне остальных соперников из разных факультетов. Как только парни появлялись лицом к лицу, это могло стать началом очередной стычки, очевидным шоу, которое активно поощряли остальные ученики. Скорее всего, именно из-за этого Альфред с Артуром раньше даже и не могли подумать о дружбе, ибо подстрекательство со стороны друзей и знакомых с их домов действительно было внушительным. Однако по истечению шести курсов на обучении в Хогвартсе оба юноши в перерывах между стычками могли поймать себя на мысли, что интересуют друг друга далеко не в дружеской сфере отношений. Хоть повзрослевший Альфред и на седьмом курсе всё ещё безмерно раздражал Артура, будь то его манера не контролировать громкость своего голоса или привычка сносить британца с ног каждый раз при встрече. Однако под невинным и искренним взглядом Джонса всё ранее упомянутое раздражение Кёрлекенда мгновенно улетучивалось, заставляя также уголки губ англичанина вздёрнуться в лёгкой улыбке. Парни были знакомы ещё с первого курса, начала обучения в этой волшебной школе. После церемонии распределения Шляпой детей на факультеты, первогодки дружной гурьбой поспешили из Большого Зала и по пути от него, в общем коридоре Альфред случайно завалил, и придавил невысокого ребёнка из Лондона. Пронзив американца фирменным холодным взглядом, британец испустил пару колкостей в адрес новоиспечённого гриффиндорца и удалился. Позже, Джонс узнает имя этого мальчика и оно останется сладко-кислой конфетой на языке.       Уже с первого семестра они часто пересекались, Альфреду нравился этот утончённый и одновременно взрывной ребёнок, который научился искусно, саркастично хамить уже в столь раннем возрасте. Мальчики виделись на совместных уроках Зельеварения, уроках по обучению полёту на швабрах (их так назвал Артур до тех пор, пока не совладал с данным видом спорта) мётлах и если американец сразу преуспел в летучем деле, то британец — нет. Артуру понадобилось чуть больше времени на освоение. Как пример, под конец одного из занятия Кёрлекенд изрядно вымотался и едва ли не свалился со своей метлы, находясь при этом на болезненном расстоянии от земли. Но Артура спас Джонс, который вовремя подхватив худое тело в полете, в конце концов мягко приземлил блондина на короткостриженную траву. Он в шутку иронично нарёк себя «героем» англичанина и потешаясь, юноша не заметил лёгкого румянца на щеках спасённого им мальчика, как и его неровного выдоха в ответ на глупость высказывания.       Несмотря на свои ворчания и возгласы, Кёрлекенд продолжил общение с по его не изменяемому мнению американским балбесом на первом курсе, тогда они были просто хорошими знакомыми перед бурей будущих их взаимоотношений. Артур периодически подтягивал Джонса в заклинаниях, ибо являясь чуть ли не чистейшим из чистокровных волшебников он с самого детства был очень близок к магии, а Альфред в свою очередь помогал британцу обуздать метлу, преуспевая в физических качествах. И сразу после того, как британец влился в коллектив лётного спорта, будто бы цунами разногласий окатило слизеринца с гриффиндорцем с ног до головы, давая начало их легендарному соперничеству.       До кучи, на третьем и четвёртом курсе британец внезапно показал себя как первоклассного задиру, который иной раз откровенно издевался над кем-то в компании своих старших братьев и держал под каблуком добрую часть людей со своего потока. Естественно Альфред, будучи помешанным на своём комплексе героя не мог упустить случая вновь вцепиться в справедливую схватку с колким англичанином, так полюбившийся ему ещё с момента того, как Артур с ехидным очаровательным смешком однажды на втором курсе во время матча квиддича столкнул его с метлы.       Вспоминая это, Альфред не мог перестать довольно улыбаться своей самой широкой и самой идиотской ухмылкой. Да, это время было действительно приятно вспоминать, да хотя бы из-за того, как мило злился Артур, будучи ещё капризным ребёнком. Едва вздохнув, Джонс между делом плавно провёл ладонью вдоль выпирающих позвонков и взбираясь дальше по чужой спине, он наконец довёл её до растрепанной блондинистой шевелюры. Слизеринец со скрытым блаженством выдохнул куда-то в чужую мускулистую грудь и расслабленно закрыл глаза. Серьёзно, как бы Артур не причесывал свои патлы, его шевелюра всегда была каким-то интеллигентным гнездом, что в свою очередь Альфред находил очаровательным. Не теряя шанса, парень запустил длинные пальцы в слегка жестковатые, но мягкие пряди светлых волос и, начав перебирать их, попутно оттягивая, американец спустя некоторое время натолкнулся на взгляд спокойных лиственно-зелёных глаз, которые выглянули из-под его мантии. — Что такое? — поинтересовался Кёрлекенд и Джонс отрицательно мотнул головой. — Ничего, мне просто нравится.       Артур слабо кивнул и вновь уткнулся в плечо американца, нисколько не думая пресекать действия со своими волосами и наслаждаясь тишиной от неожиданно задумавшегося Альфреда.       После изнурительной недели подготовки к будущим экзаменам, оба волшебника чувствовали себя немного устало, но сейчас изнеможение отступило на второй план, ибо на первом были они друг у друга. В последнее время выдавалось не так много возможности побыть вместе, да и оба юноши, как одни из лучших игроков в квиддич просто были обязаны участвовать в тренировках по поводу их последней игры в Хогвартсе. Артур попутно успевал ещё глубже углубиться в учёбу и Альфред его от этого не отвлекал, ибо он знал, как слизеринцу были важны высшие оценки на ТРИТОНе и других экзаменах. Конечно же на завтраках, обедах и ужинах мальчики неизменно сидели за одним столом вместе, а именно Альфред подсаживался за стол к блондину, да и в перерывах они оставляли друг другу целомудренные поцелуи в знак поддержки вкупе с оказыванием моральных сил. Но этого было несомненно мало, как и тактильному Альфреду, так и немного ревнивому Кёрлекенду, которому не нравилось, что в его отсутствие к гриффиндорцу сразу же липли девушки с его потока. На время без компании Артура, когда тому нужно было в одиночестве повторять материал американец конечно проводил досуг с двоюродным братом Мэттью и другом Кику, которые оба были с Хаффлпаффа, а также с немцем со Слизерина и китайцем с Рейвенкло, но все они не были Артуром.       Американец чуть крепче стиснул англичанина в объятиях с ещё одним вздохом, ввиду чего последний снова поднял вопросительный взгляд на своего парня. — Ты сегодня какой-то тихий, эй. Что-то случилось? Вроде весь день всё нормально было. — в тоне голоса британца читалось беспокойство, он чуть отстранился от чужой груди и приподнял одну ладонь, дабы ею коснуться до овала лица собеседника. Плавно очертив мягкую загорелую кожу, Артур почувствовал, как тёплая ладонь гриффиндорца накрыла его в ответ и Альфред остановил свой взгляд на глазах Кёрлекенда.       Без зазрения совести, американец обожал эти глаза. Как и всего британца конечно, но так или иначе эти яркие зелёные глаза пленили юношу с самой первой встречи, он мог часами наблюдать за тем, как в них бушует жизнь и как в них отражаются все эмоции Артура. Когда англичанин злился или говорил колкости, его омут наполнялся ядовито-зелёным содержимым, которое пронзало своим холодом до кромки костей. Его глаза потухали, как тусклые изумрудные фонари при грусти и тоске, но когда же юноша улыбался или же чувствовал себя умиротверённо, то в его нефритах отражалась яркая утренняя зелень.       В свою очередь британец посмотрел в чужой омут голубого океана, губы дрогнули в едва влюблённой улыбке. Кёрлекенду не менее нравились глаза Альфреда и они оба просто любовно смотрели друг на друга. — Всё хорошо, Арти. Чувак, я тебя просто люблю. — солнечно улыбнувшись, американец следом с удовольствием пронаблюдал за тем, как бледные щеки Артура вспыхнули краской. — Э-эй, не говори таких вещей просто так…! — А почему? Мне нравится говорить это, да и готов поспорить, что тебе нравится это ещё больше. Хей, я говорю, что люблю тебя ещё с пятого курса! — Джонс пожал плечами и просто легонько щёлкнул парня по носу, при этом изображая шутливую укоризненность в своём тоне голоса. — Ну тогда мы бесстыдно насмехались друг над другом. Сейчас конечно эти слова серьёзны, но… ладно, чёрт с тобой. — более раскрасневшийся слизеринец фыркнув на щелчок, затем просто взял американца за свободную ладонь и повёл в сторону общежития своего факультета. Конечно же ему нравилось, было глупо отрицать того щемящегося чувство счастья в груди каждый раз при словах любви от гриффиндорца и Альфред это прекрасно знал, чему был неизменно доволен. Глупый слизеринец, Джонс никогда не шутил по поводу слов своей любви.       По пути парни сталкивались либо со слизеринцами, либо со студентами с других факультетов, но никто не был удивлён идущими за руки Джонса и Кёрлекенда, те не скрывали своих отношений. По началу конечно стеснялись, особенно из-за своего долгоиграющего соперничества и статуса в команде квиддича, но Гилберт им сказал, что рано или поздно что-то всегда меняется, а их соперничество может с лихвой смениться более нежным чувством, тем более уже много кто стал замечать, что в перебранках юноши буквально флиртовали друг с другом. В принципе оба сошлись во мнении, что Гилберт прав, чему немец естественно не был этому удивлён — он же крутой парень и, чёрт возьми, всегда прав! Ну почти.       В общей гостиной волшебники встретили знакомых обоим лиц в виде испанца и того самого немца, китайца Яо, а также закадычного дружка Артура — француза слизеринца. Они все дружили компанией друг с другом, кто-то был друг другу одноклассниками, а кто-то и совместными участниками команды. Правда сейчас из-за позднего времени остальные их друзья здесь не присутствовали, но это не помешало юношам бурно поприветствовать зашедших. — Эй, присоединяйтесь к нам, парни! Устроим ночь веселья перед долгожданными выходными! — вскоре бурно произнёс Антонио со своим ярко выраженным испанским акцентом, на что Альфред в ответ простодушно рассмеялся, но покачал головой. — Нет, прости! Вся неделя была забита, мы дико устали, да, Арти? — гриффиндорец кивнул в сторону своего бойфренда, на что тот показательно зевнул. — Да, так и есть. Мы просто хотели отдохнуть вместе. Например, я очень вымотался. — согласился британец, в тот момент чувствуя, как хватка ладони Джонса на его собственной чуть усилилась. Тот становился постепенно нетерпеливым, о чём свидетельствовали беснующиеся огоньки в голубом мареве глаз американца. — Hon-hon, так и скажите, что вы просто хотите уединиться. Мы всё поймём, mon cher. — промурлыкал Франциск, затем видя то, как Артур привычно закатывает глаза под лёгкий смех остальных парней. — Отвали, похабная лягушка. — Мы потусуемся завтра с вами, о’кей? Ха-ха, будь я проклят, если мы с вами наконец не повеселимся! А пока, спокойной ночи, даже такой герой как я изрядно подустал! — Альфред вновь испустил громкий смешок и далее попрощавшись с друзьями, он пошёл вслед за блондином, который повёл того к своей комнате. Кёрлекенд также попрощался, при этом попросив тех сильно не шуметь, в то время как янки вновь с нетерпением переминал пальцы британца в своей ладони.       Кёрлекенд жил в комнате вдвоём с румыном Владимиром, довольно шебутной личностью, но тот часто зависал у своего друга болгарина и оставался там на ночь, чем Альфред не брезговал пользоваться, оставаясь в такие ночи у британца.       В чём то Франциск был прав, ведь как только дверь в комнату плотно закрылась, американец тут же прижал Кёрлекенда к стене и впился тому в губы пылким поцелуем, попутно обвив одной ладонью его блондинистый затылок, а второй продолжая прижимать несопротивляющееся тело к твёрдой поверхности. Артур не был против и отвечая с такой же силой чувств, он ответно обнял студента перед собой, стараясь быть максимально ближе в данном моменте.       Альфред целовал жадно, то и дело ловя губами нижнюю губу партнёра, чуть оттягивая и снова впиваясь неистовым поцелуем в разгоряченные уста. Руки гриффиндорца бесстыдно шарились вдоль стройного тела слизеринца, то и дело где-то поглаживая, либо уже совсем скоро стягивая его черно-зелёную мантию, дабы следом непонятно куда откинуть её в сторону.       Язык британца иной раз жил как будто бы своей жизнью, в которой он активно переплетался в страстных муках с языком Альфреда. Артур был очень хорош в поцелуях и американец иногда чувствовал укол ревности — он знал и дико ревновал тогда, когда на четвёртом курсе Кёрлекенд встречался с парнем из Португалии, а на пятом с норвежцем Кетилем. Но Джонс не знал, подчерпано ли это умение Артура из чтения книг, либо же те парни по всей видимости и научили задиру-одиночку так хорошо целоваться. Тогда Альфред чувствовал себя очень паршиво, однако это ощущение и помогло ему понять, что его нарастающие чувства к британцу состоят отнюдь не из одних негативных эмоций постоянного соперничества.       Вскоре в порыве страсти Артур ощутимо укусил Альфреда за нижнюю губу, на что тот злобно запыхтел — американец не сильно любил привычку английского юноши кусаться во время поцелуев. — Не пыхти. — миролюбиво ответил Кёрлекенд, который затем поспешил зализать укус на чужой губе. — Чувак, это больно! — Джонс захныкал, между делом всё ещё находясь в тесной близости с парнем. Этот короткий диалог послужил небольшой передышкой для того, чтобы восстановить дыхание после такого яростного поцелуя. — Не ной, балбес. Прости, я делаю это неосознанно. — хмыкнув в ответ, англичанин не выглядел искренне сожалеющим, втайне ему нравилось кусать Альфреда. Понемногу — помаленьку, Джонсу осталось лишь смириться и привыкнуть.       Но в знак лёгкого протеста гриффиндорец насупился, чуть надув укушенную губу и хмурясь при этом. Этот вид был довольно умилителен по мнению Артура, но британец сохранил прежнюю не сожалеющую мину на лице, попутно с этим также начав по-хозяйски стягивать с крепких плеч бойфренда его мантию. — Ну и долго будешь смотреть на меня, как побитая собака? — Эй! Я снова попал на сеанс собственного оскорблени… —       Возмущение американца потонуло в новом поцелуе, который затем сразу же перерос в такой же пылкий и страстный. Не став сопротивляться, Альфред продолжил наслаждаться приятным действом, но не теряя времени, возобновил постепенное избавление студента от одежды. Пуговицы, как назло, не всегда слушались, Альфред с тихим рыком подавлял желание просто разорвать полы рубашки партнёра. Всё же сумев совладать с проклятым изобретением человечества в виде этих заклёпок, дабы в будущем избежать гнева британца, Джонс вскоре с упоением проскользил взглядом по открывшемуся участку молочной кожи Кёрлекенда, в то время, как сам Артур поспешно стянул с себя серебристо-зелёный галстук и охнул. Альфред припал губами к чужой шее и, проводя ими по яремной вене, американец следом не стесняясь чуть всосал светлую кожу, покрывал любовными поцелуями. Артур звучно выдохнул, а от поцелуев по телу разлился приятный жар, который только становился более ощутимым в связи активно расцветающих на его ключице и шее алых засосов. Тем временем также занимаясь освобождением гриффиндорца от рубашки и галстука, Артуру вполне успешно без проблем это удалось. Ближе прижимаясь к теплой и сильной груди, британец затем снова вовлёк американца в ещё один поцелуй, попутно бесцеремонно шарясь ладонями вдоль загорелого и подтянутого торса янки.       Совсем скоро обоим надоело толкаться возле стенки, потому поняв друг друга без лишних слов — лишь по одному жаждущему взгляду, Джонс плотно обхватил стройные бедра слизеринца и подняв не сильно тяжелую ношу за них, парень удерживая на себе британца донёс того до аккуратно застеленной кровати. Альфред повалил слизеринца на спину и выставив руки вперёд, он уперся ими об мягкую гладь постели, тем самым нависая над бойфрендом. Он часто захватывал губами воздух, дыхание сбилось из-за беспорядочных поцелуев и не менее импульсивных движений.       Однако сбиваться дыхание заставлял ещё дико соблазнительный вид Артура, который приподнявшись на локтях полулежал на мягком ложе под ним. Бледная грудь вздымалась при размеренных вздохах и выдохах, рубашка болталась где-то на локтях британца, тем самым полностью давая обзор на его немного худощавый торс. Чёрные брюки стискивали и обтягивали не менее стройные, но сильные ноги, в Артуре имелась некоторая мускулатура, даже несмотря на худощавость. Будучи задирой и отличным игроком квиддича, Артур вместе с этим умел хорошо играть в крокет, о чём свидетельствовал крепкий вид его икр.       Раскрасневшийся и смотрящий нетерпящим взглядом, Кёрлекенд был прекрасен, чёрт, Альфред был благодарен всему свету за то, что слизеринец принадлежал ему, как, и сам американец со своим сердцем был отдан англичанину. — Ты чего застыл? — вскоре выдохнул блондин, поёрзав бёдрами. Англичанин не понял внезапное торможение со стороны бойфренда, Артур уже был готов самостоятельно продолжить начатое, но гриффиндорец мотнул головой и плавно обхватил ладонями чужую талию, фалангами облегая сантиметры тёплого тела.       Прикрыв веками взгляд, Альфред затем вновь припал губами к выделяющимся ключицам Кёрлекенда, но не задерживаясь на них, юноша скользнул к груди, оставляя тем самым мокрую дорожку до одного из сосков студента. Артур звучно выдохнул тогда, когда влажный язык американца прочертил ореол вокруг его бледно-розового соска, далее вбирая его в рот и чуть оттягивая. Кёрлекенд призывно простонал, показывая, как ему приятна ласка. Эти звуки были очень приятны на слух изголодавшегося по Артуру гриффиндорца, они мотивировали ещё немного поистязаться над чужими сосками, потому второй он зажал между указательным и большим пальцем, далее немного скручивая с лёгким надавливанием.       Между тем свободная ладонь Джонса тоже не лежала без дела, она плавно проскользила с талии до одной из ягодиц слизеринца, затем призывно сжимая её и выбивая из блондина ещё один выдох. В паху у обоих уже заметно затвердело, но Джонс растерял долю своего нетерпения, по всей видимости решив не спешить и растянуть время их акта любви с удовольствием.       Альфред оторвался от чужой груди и принимая сидячее положение тела, студент мурлыкая под нос какой-то саундтрек из фильма также по-хозяйски приподнял ногу Кёрлекенда, дабы стянуть с неё ботинок. Проделывая то же самое и со второй ногой, американец с ухмылкой наклоняется к затихшему партнеру, после чего чмокает того в губы. — Я удивлён, как ты все ещё не трахнул меня. Тянешь время, дорогой. — Артур издал усмешку, к тому моменту уже тоже полностью избавившись от рубашки для того, чтобы свободно закинуть руки на крепкие плечи своего парня. Альфред хмыкнул. — Вообще-то я тебя люблю и тобой наслаждаюсь. А трахнуть тебя я могу в любой момент, например прямо сейчас. — в подтверждение своих слов Джонс с нахальной ухмылкой вплотную прижался выпуклостью к паху слизеринца, далее с таким же упоением пронаблюдав за изменениями в лице Артура. Британец закусил губу и, также нахально ухмыльнувшись, снова занял настойчивым поцелуем губы Альфреда, непристойно закидывая при этом ногу на чужую поясницу.       В процессе поцелуя руки американца снова скользнули к бёдрам Кёрлекенда, но уже для того, чтобы стянуть с них явно мешающиеся в данном процессе выглаженные брюки. Откинув их куда подальше, Альфреду помогает сделать тоже самое с его брюками сам британец, после чего он с рыком вновь впивается в губы Артура, сильно сжимая при этом уже двумя ладонями чужие оголённые бёдра.       Атмосфера накалялась, дыхание становилось чаще и жарче, а желание росло с каждой секундой. Однако вскоре Артур разорвал поцелуй и чуть отстранился, далее под вопросительный взгляд Альфреда взяв в руки свою палочку. Пробормотав заклинание, слизеринец направил небольшую зеленоватую вспышку в сторону двери, после чего он отложил палочку обратно. — Мы забыли наложить шумоподавляющее заклинание. Я не хочу, чтобы мои стоны слышало всё общежитие Слизерина. — англичанин принципиально фыркнул, вызвав тем самым игривый смешок со стороны Джонса. — А ты собрался так громко стонать, м, Арти? — Ой, заткнись.       Хихикнув, Альфред ещё раз поблагодарил судьбу за своего такого сообразительного и безусловно милого парня, который после реплики про стоны чуть больше залился обворожительным румянцем.       Далее всё продолжило происходить исключительно в приятном русле: Артур растворялся в сладостной неге от решительных прикосновений Альфреда, тело горело и чуть потряхивало от сдерживаемого возбуждения. Опять таки закусив губу, блондин, будучи не робкого десятка, скользнул ладонью под боксеры Джонса и, скользя дальше вдоль всей длины, парень вскоре уверенно обхватил во всю ладонь вставший твёрдый орган, заставляя гриффиндорца дёрнуться. «— Чудно». — усмехаясь, Артур продолжил своё смелое дело, между делом начав надрачивать Альфреду, тем самым вырывая из его горла гортанные стоны. Щёки американца неистово горели, мысли уже давно испарились, дыхание вновь сбилось и Альфред между постанываниями опять же хватал губами воздух. Джонс предполагал, почему же англичанин так умело справляется с чем-то подобным. Внутренне парень скривился от проскочившей мысли о том, что наверняка научился Артур этому тоже от своего бывшего португальца, но все его новообразовавшиеся ревнивые мысли тут же испарились, когда Кёрлекенд зажал в ладони свой уже вставший орган вместе с членом Альфреда. Воздух наполнился запахом мускуса и прерывистыми выдохами вкупе с очередными хриплыми от желания постанываниями. — А-альфред… — между делом бессвязно бормоча, Артур поднял взгляд потемневших от возбуждения глаз на бойфренда и блондин сдержал порыв наброситься на слизеринца от чувства любви, которая накрыла Джонса при взаимном переглядывании. Американец приостановился от ранее планомерного натирания органов друг об друга в горячих потных ладонях. — Понял. — естественно без колебаний догнав просьбу Артура, Альфред неуклюже потянулся в сторону прикроватной тумбочки, чей ящичек пришлось открыть и нарыть лубрикант в самом дальнем углу. Артур тихо хихикнул при виде хмурящегося гриффиндорца с ярким смущением на загорелых щеках, который немного потряхивающими от возбуждения руками не сразу мог зацепить нужный бутыль. — Чёрт, в самом дальнем углу был закопан.— следом пожаловался американец, в тот момент открывая крышку и выдавливая на ладонь изрядное количество прохладной бесцветной массы. — Ну извини, я явно не буду хранить такую вещь на видном месте, — Артур фыркнул и, не в силах долго ворчать на данный момент, он спокойно забирает из рук Джонса лубрикант, следом проделывая подобные действия в виде выдавливания вязкости себе на ладонь, — Я сам сделаю это.       Джонс присвиснул, заработав тем самым убийственный взгляд от слизеринца. Артур в принципе всегда сам себя готовил, заранее или во время процесса, потому что Альфред банально не умел ему с этим помогать и ему оставалось лишь наблюдать, конечно не без удовольствия. — Не смотри так… пристально… — вскоре прошипел англичанин в тот момент, как он ощутил собственные прохладные пальцы внутри себя же. — А что мне ещё делать? Ты не даёшь участвовать в процессе. — не скрывая своего откровенно палящегося возбужденного взгляда и низкого голоса с нотками вожделения, Альфред между делом начал пока просто любовно оглаживать бледные бёдра Артура такими же прохладными от лубриканта руками. Серьёзно, он бы всё отдал за лицезрение такой картины каждый день, когда известный в Хогвартсе циничный задира и по совместительству его бывший соперник Артур Кёрлекенд в возбужденном состоянии с красными щеками пытается заглотить свои постанывания во время развратного растягивания себя перед встречей с Джонсом. — Потому что ты… ах, не умеешь. — А на ком я должен упаси научиться? — Альфред сука Джонс! Блять, агх, ты можешь хоть раз в жизни просто заткнуться, просто закрыть свой болтливый рот и в кое то веки не мешать мн... А-ах! — грубый ответ Артура прервался внезапным полноценным стоном тогда, когда Альфред вместо тысячи слов просто использовал свой болтливый рот в ином русле его предназначения.       Обхватив губами головку налившегося кровью члена, американец планомерно погрузил половину длины Артура в свою тёплую полость рта, при этом взглядом показав в край смущенному бойфренду, чтобы тот продолжал своё дело. Артур послушался и, продолжая неспешно себя растягивать, он между делом со стоном запрокинул голову назад, не в силах наблюдать за тем, как Альфред плавно опускал свою голову, сантиметр за сантиметром поглощая чужой член. Джонс не любил давиться, поэтому он заглатывал лишь чуть больше половины, но Кёрлекенду было более чем достаточно. Обводя языком взбухшие и пульсирующие вены, американец следом ненадолго отстранился, дабы затем с новыми силами вновь взять в рот, но уже с использованием массирующих движений пальцев. Артур откровенно простонал ругательство, кровь в нём будто бы вскипела, а жар буквально переполнял низ его живота, заставляя вновь вздрогнуть в нарастающем чувстве предоргазма. Иной раз горячий мокрый язык парня скользил и вдоль постепенно растягиваемого входа британца, слух Альфреда ласкали лёгкие вздохи, когда он так делал, проталкивая свой язык вместе с пальцами англичанина вовнутрь.       Альфред естественно был далеко не профессионалом в сфере отсоса, но за шестой и седьмой курс у него и у Кёрлекенда было время в перерывах между учебой для тренировки данного навыка. Обычно преуспевал Артур, но Джонс искренне желал доставить своему парню такое же удовольствие, поэтому он постепенно тоже учился и, в принципе, британец не жаловался. Джонс не забывал про зубы и держал их далеко, поэтому вкупе с уже почти закончившейся растяжкой в виде нескольких пальцев, Артур очень часто выдавал очаровательные постанывания, вновь и вновь лаская ими слух гриффиндорца.       Очередной громкий стон пронзил комнату тогда, когда уже чересчур возбужденный Альфред исчерпал лимит задержки своего нетерпения и выпустив англичанина изо рта, он следом устроился между чужих ног и пристроил головку возле растянутого кольца мышц слизеринца. Ранее растерев прохладную смазку вдоль своей длины, студент начал постепенно входить в своего возлюбленного. Зайдясь в томных вздохах и постанываниях, Артур спрятал своё потемневшее от румянца лицо в сгибе локтя руки, которую он к тому моменту вернул на измятую простынь. Это вызвало ещё один прилив любви к сердцу Альфреда, этот жест он считал безумно милым.       Вскоре внутрь британца скользнула остальная длина члена бойфренда. Это был далеко не первый их раз, поэтому Артуру уже было не больно, да и к тому же оба были достаточно смазаны, чтобы никто не чувствовал дискомфорта. Джонс следом плотно ухватился за таз возлюбленного тогда, когда он полностью вошёл в чужое горячее нутро, соприкоснувшись при этом своими бёдрами к бёдрам Артура. Вышеупомянутый в свою очередь иссутплённо пискнул и, набрав в лёгкие такое недостающее количество воздуха, блондин следом протянул руки вперёд, дабы коснуться ими до талии парня и наклонить поближе к себе.       Артур очень любил Альфреда, действительно сильно. Касаться его горячей загорелой кожи, видеть его невероятные синие глаза, которые были наполненные искренним обожанием и которые были устремлены сейчас только на Артура. Любил его яркую улыбку, его заразительный раздражающий смех, его нынешние прерывистые выдохи и ощущения прикосновений Джонса к англичанину. Он был влюблен, давно и конкретно по уши, потому ныне Кёрлекенд мог позволить своему сердцу и себе таять прямо сейчас в руках американца, принимая при этом его в себя безотказно. О, Артур действительно был рад, что они больше не соперники.       Альфред постепенно начинал набирать некоторый темп, а именно плавно выходя и следом ощутимо заходя обратно. Артур был таким горячим и тугим, что у Альфреда покалывало всё тело. Он входил и выходил, в то время, как британец постанывая закатывал глаза и искусывал свою нижнюю губу от переизбытка чувств.       Альфред набирал популярность в школе уже с первого курса, потому будучи на втором, мальчика уже много кто знал, он направо и налево общался со своими софакультетниками и уже начал играть в квиддич, откуда и продолжили дальше расти ноги его популярности. Тогда у Джонса ещё не было фанатов, но им много кто восхищался и не зря, ибо американец был душой компании, он всегда мог придумать даже совершенно бредовый способ весело провести время. Он был лидером и обаятельным «героем», поэтому к нему много кто тянулся. Это и был основной триггер Артура, который юноша долгое время оправдывал как то, что он презирает в таких людях, как Джонс. Втайне он просто ревновал, зная и видя, как люди вокруг него так легко могут касаться Альфреда, получать его объятия и поддержку. Британец не имел этой возможности и ощущение того, что оно ему нужно уже конкретно заебало гордого слизеринца. Однако сейчас это не имело никакого смысла, учитывая то, как часто и прерывисто Альфред дышал совсем поблизости. — А-арти… — до ушей донеслось нежный говор имени англичанина, на что сам Артур вырвавшись из мыслей расплылся в улыбке и притянув бойфренда к себе за плечи, он затем запечатлел на губах Джонса лёгкий поцелуй. — Я хочу поменять позу. — следом негромко в промежутке между постанываниями проговорил в ответ слизеринец, на что Альфред согласно кивнул, успевая также чмокнуть своего парня в щеку перед тем, как британец развернулся и уперся коленями в простынь кровати.       Альфред на время этого вышел из Артура, который вскоре нашёл для себя удобное положение тела и упёрся ладонями в измятые простыни, опустив при этом голову. Джонс далее вновь крепко обхватил чужие бедра ладонями, дабы быстрее войти, скользнуть по простате с первого толчка, полностью занять пространство внутри партнера и сорвать с его губ ещё один откровенный стон.       Комната наполнилась непристойными шлёпающими звуками и более явственными частыми стонами Артура. Так как благодаря заклинанию их никто не мог услышать, это стало красной карточкой для слизеринца не сдерживать себя в звуках и выражениях. Альфред уже не стесняясь набрал достаточный сильный темп, чтобы у Артура чаще сбивалось дыхание тогда, когда американец выбирал верный угол направления и чётко проезжался вдоль простаты. Тело горело и плавилось, подрагивая, Кёрлекенд вскоре развратно и широко расставил ноги. Он стал подначивать бедрами в такт движениям Джонса и прикосновениям его жадных рук. Внутри Артура стенки плотно сжимали студента, обволакивая и это безусловно сводило с ума. В воспаленном мозгу американца иной раз проносилась мысль о том, что он вот так развязно трахает своего бывшего обидчика, это заводило, но Альфред также был безмерно рад, что сейчас они с Артуром перешагнули статус "заклятых" соперников.       Как было подмечено ранее, Артур с третьего курса стал встречаться сначала с португальцем Диего, а после и с норвежцем Кетилем. Ему не нравилась своя ревность по отношению к Альфреду, поэтому он был только рад экспериментировать и пробовать себя в отношениях с другими людьми. С Диего они сошлись спонтанно, но после спокойно расстались, ибо у юношей просто разошлись мнения и взгляды. Диего был проницательным и понимающим, он видел, как Кёрлекенд смотрел на Альфреда исподтишка, видел, как тот страдал из-за своей ревности с желанием. Португалец всё прекрасно принял и Артур был ему благодарен, ибо их расставание не было связанно с какими-то истериками и ссорами. С Кетилем у Артура было много общих тем для общения, хотя бы например общая способность разговаривать с магическими существами, да и в целом схожее увлечение мистикой, мифическими преданиями их родных стран. Но они тоже разошлись, когда Кетиль увлёкся датчанином со своего потока, да и чувства юношей по большей части всё равно были платонически дружеские. Но это не мешало уже тогда активно ревновать Альфреду. Сколько предметов он перегнул или же переломал тогда, когда угрюмо наблюдал за мирно общающимися португальцем, либо же скандинавом и британцем? Не знал даже Мэттью, которому уже порядком надоело наблюдать вечно раздражённого двоюродного брата, что несмотря на свою ревность всё равно продолжал ссориться с Артуром во время их стычек.       Чувства накалялись, а Кёрлекенд едва ли не растекался от всего происходящего с его телом, как восковая свечка от огня. В руках Джонса любая его конечность или же участок туловища становился эрогенной зоной, Артур уже совсем скоро и вовсе сорвался на откровенные стоны, в перерывах между которыми он бессвязно бормотал имя гриффиндорца. Американец же в свою очередь чаще дыша до красных следов сжимал пальцами чужие стройные бедра, буквально уже вдалбливаясь в бойфренда, тем самым ритмично впечатывая того в кровать. Не было ни слов, ни мыслей, только ощущение двух тёплых тел, прижатых друг к другу. Мысли Артура вертелись лишь только вокруг одного человека, который брал его в нынешний момент. Милый, замечательный Альфред и то, что он заставлял чувствовать. Спустя ещё некоторое время страстного времяпрепровождения оба студента почувствовали, что они близки к развязке. — А-артур, я… сейчас… — на октаву более низким тоном вскоре проговорил американец, который со смущением смотрел в затылок блондина. Американец смял свои губы в линию и на пару секунд замедлился в темпе, явно задумавшись. — Хор-рошо, дерзай. — не выдерживая такой медлительности Артур немного нахмурился от переполняющих его чувств, вскоре обернув голову и, одной рукой властно притянув к себе лицо Джонса, он сразу же запечатал чужие губы очередным поцелуем. Альфред простонал в тёплый рот Кёрлекенда, после чего он послушно возобновил темп, попутно с этим обхватив пальцами свободной руки незаслуженно позабытый репродуктивный орган слизеринца. Решительными стимуляциями руки блондин вскоре довёл Артура до разрядки, который, не выдержав, с очередным стоном кончил в чужую ладонь. Джонсу тоже не понадобилось много времени чтобы дойти до пика, тем более после подобного довольно милого разрешения. Парочкой грубых толчков Альфред с также лёгким выдохом вскоре заполнил партнёра изнутри, высвобождая себя тем самым из послеоргазменной неги.       Джонс вскоре вышел из студента и, свалившись рядом, он тут же прижался к плечу возлюбленного. Артур ещё явно отходил от недавнего, потому что его бледная грудь часто вздымалась от сбивчивого дыхания, а на лице царило непонятное выражение лица. Но уже через пару минут юноша более менее восстановил дыхание, между делом ощущая, как рядом лежащий Джонс уткнулся лбом в его плечо. После разрядки чувствовалась приятная усталость и леность, в которой Кёрлекенд просто расслабился, мерно дыша при этом. — Жесть, Арти. — негромко пробормотал американец, на что Артур усмехнулся. — Открой лучше окно, жарко. — Нет, пока пару минут подожди.       Британец вопросительно посмотрел на бойфренда тогда, когда тот после своих слов просто обвил руками туловище Кёрлекенда и мягко прижал к себе. Ноги юношей сплелись друг с другом, пока даже несмотря на ещё не остывшие тела те лежали в объятиях. Между студентами повисло комфортное молчание, во время которого Артур окончательно пришёл в себя и снова заглянул во вновь спокойное выражение лица гриффиндорца. Альфред прикрыл веками взгляд и едва сдвинул брови к переносице, в то время как его глаза были закрыты. Артуру показалось это забавным, почему он вновь улыбнулся уголками губ. — Альфред, ты когда о чём-то задумываешься, у тебя лицо сразу же выглядит умнее, но тебе это вообще не идёт, ха-ха, — слизеринец испустив ленивый смешок, следом с удовольствием пронаблюдал за тем, как американец опять-таки обиженно насупился. — Эй, ты невыносим. Я просто задумался… эм, — юноша поднял взгляд на собеседника, всё по прежнему такой же спокойный и серьёзный, — жаль, что мы больше не сможем заняться сексом в ванне префекта и в твоей комнате. Кёрлекенд собрал все свои остатки сил и в нынешний момент не взирая на принципы собственной культуры речи, он выдал первый попавшийся на ум звук: — Э-э-э. Но в голове Артура быстро закрутилось шестерёнки понимания и прийдя в себя, он яростно покраснел. Слизеринец свозмущённым ощутимо шлёпнул ухмыляющегося Альфреда по загорелому плечу. — П-придурок, это единственное, что пришло тебе в голову именно сейчас? — Артур не мог выбрать, что ему сейчас показывать на своём лице, праведный гнев, или же смех при воспоминании их последнего совместного времяпровождения в ванне старост, особенно при виде того, с каким серьёзным лицом об этом говорил Джонс.       Дело в том, что Франциск имел ключи от этого места и после того, как он узнал об начавшихся отношениях между давними соперниками и о том, как их чуть не спалил учитель в Комнате Требований, он не без едких шуточек сжалился, и ненадолго дал ключи Кёрлекенду. Тогда Артур в тысячный раз задался вопросом, как такому ветренному французу удалось попасть на эту должность, однако ключи он принял.       Альфред вскоре рассмеялся и всё же присоединившись в веселье к своему парню, британец полноценно посмеялся в загорелое плечо гриффиндорца.       Было приятно. Приятно предаваться смеху, вспоминая о всех курьёзных случаях и казусах по истечению времени в Хогвартсе. Скоро были экзамены, выпускающиеся волшебники должны будут выйти из стен школы в мир, полный возможностей и амбиций. Конечно ранее Кёрлекенд очень скептично относился к такому оптимистичному ожиданию будущего в мире волшебства и магглов, но Джонсу удалось вселить в него часть этой прекрасной веры во что-то хорошее. — Серьёзно, чувак, я буду скучать по этому всему. Уверен, у нас накопилось очень много классных историй, которые мы можем рассказать нашим детям у камина с чашкой какао. — с мечтательной улыбкой произнося, Альфред покрепче прижимает к себе слизеринца в объятиях. — У нас не может быть детей, дурак. Только если ты конечно не сбежишь от меня к какой-нибудь очаровательной девушке без больших бровей. — Артур фыркает, никак не сопротивляясь объятиям и следом с удовлетворением замечая, как всем выражением лица Джонс начинает отрицать сказанное британцем. — Да ни за что на свете! Я никогда не променяю эти брови ни на что в жизни. Я имел ввиду, что когда мы будем жить вместе, то можем взять ребёнка из приюта, завести двух кошек и научить тебя готовить. — с уверенной улыбкой отвечая, гриффиндорец светясь предвкушением и искренней радостью от своих планов следом с лёгким ехидством заглядывает в лицо англичанина, — Да и к тому же, ты слишком опрометчив, наивно полагая, что сможешь от меня избавиться, Арти-и-и.       Видя и слыша всё это, Кёрлекенд не мог начать ответно улыбаться, он не скрывая живого огонька в зелёных глазах следом закинул обе руки на чужие плечи и скрепив замочком ладони за шеей американца, усмехнулся. — Действительно, также, как и я был опрометчив, думая, что ты всерьёз воспримешь мой отказ от этого прозвища. Приятно, что ты конечно уже всё продумал, но я не соглашусь по поводу готовки. — Кёрлекенд хихикнул и вскоре глупо посмеиваясь, парни, счастливые и с улыбкой наслаждающиеся настоящим помогли друг другу встать и хотя бы нацепить халаты для приличия, дабы дойти вместе до душа перед сном.       И уже ночью, прекрасно чувствуя, как сильное тело позади мягко обнимает за талию, и прижимает к себе, Кёрлекенд может позволить себе отбросить свой скептис куда-нибудь в сторону. Альфред так уверенно говорил об их жизни вместе, что это лишь подкрепило мысли слизеринца о том, чтобы задуматься об браке. Конечно, они были ещё молоды, но в их руках было всё время мира, а уже через несколько недель будет и весь мир. Всё будет хорошо и даже если что-то и произойдёт, Артур мог поклясться, что они обязательно найдут выход, даже самый идиотский.