Before The Dawn

Большую часть ночи Сакура лежит в постели без сна, уставившись в потолок. Несмотря на физическое истощение, разум лихорадочно работает, пытаясь разобраться в ситуации, в которой она каким-то образом оказалась. Дыхание Итачи такое тихое, что девушке с трудом удается расслышать его. Он совершенно неподвижно лежит на боку, повернувшись к ней спиной. Как ни странно, Сакура замечает, что даже во сне длинный конский хвост остается шелковисто гладким и незапутанным — что, конечно же, дает еще одну причину бросить злобный взгляд на ничего не подозревающего Учиху. Если посмотреть на ситуацию исключительно со стороны чистой логики, куноичи должна признать, что его предложение было бы чрезвычайно выгодно для них обоих. Первый месяц вне Конохи показал Харуно, что у нее действительно есть определенные… уязвимые стороны, и путешествие с кем–то таким (чертовски пугающим, безумно пугающим, помогает Внутренняя Сакура) — ну, внушительным, как Итачи, стало бы своего рода иммунитетом практически ко всем заботам о личной безопасности. Со стороны Итачи, однако… Что ж, логика подсказывает, что у него должны быть свои причины, но для нее они остаются полнейшей загадкой. Сакура станет хорошей компанией, а при правильных обстоятельствах — лучшим другом, о котором кто-либо когда-либо мог мечтать. Девушка невесело ухмыляется — почему-то трудно смириться с мыслью о том, что Учиха сделал ей предложение такого масштаба, потому что теперь, без Кисаме, он пребывает… в поисках нового лучшего друга? Или партнера? Или… кем он хочет ее видеть? Куноичи переворачивается на живот и издает приглушенный недовольный рык в подушку. Она не знает, что и думать. Для человека с ее характером это самое незнакомое и неприятное чувство на свете. Харуно уже получала подобные предложения раньше, от Наруто и Тен-тен, но тогда она не была готова или не хотела принять их. Это двое ее самых близких и надежных друзей — привилегированная группа, в которую нукенин, безусловно, не входит. Однако, судя по тому немногому, что она знает о нем, и по тому, как он обращался с ней до сих пор, Сакура не может отрицать, что Учиха совсем не похож на холодного убийцу–психопата, которым его все считали в Конохе. Это правда, что Итачи такой же расчетливый, ледяной, цинично бесстрастный и совершенно загадочный, как и ожидалось от кого-то с его репутацией, но он также кажется удивительно… Девушка снова хмурится, глубоко задумавшись, подыскивая подходящий термин. (Внимательный, воспитанный, на самом деле вежливый, почти заботливый из всех, с кем можно жить?) Внутренняя Сакура любезно вносит свой вклад, поскольку она, очевидно, даже близко не подошла к тому, чтобы разобраться в столь неоднозначных мнениях относительно старшего Учихи. Отступница хмурится и решает остановиться на приличном, приемлемо расплывчатом скоплении всех вышеперечисленных чувств, потому что, честно говоря, несмотря на ее растущее… знакомство… с Итачи, относить к нему любое из этих прилагательных все еще кажется неправильным. Харуно закрывает глаза, погружаясь в глубокие раздумья. На следующее утро Без особого труда проснувшись на следующее утро, Итачи с удивлением замечает, что место, ранее занимаемое Сакурой на кровати, пустует. Он моргает один раз, медленно садится и убирает несколько растрепанных прядей волос с глаз. Его взгляд снова фокусируется, только чтобы обнаружить, что она уже одета в свою обычную одежду, за исключением тех ботинок до колен, старательно вытирая волосы полотенцем. Куноичи прислоняется к небольшому выступу перед окном, греясь в слабых лучах солнечного света, проникающих сквозь плотные шторы. Свет заметно согревает девушку, отражая без того запоминающийся цвет глаз и волос ярко-мятно-зеленым и ярко-клубнично-молочно-розовым соответственно. Сакура слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить несколько мгновений пристального внимания. Но когда Учиха встает и начинает пробираться в ванную, она испуганно смотрит на него, несколько неуверенно улыбнувшись. — Доброе утро. Итачи бормочет что-то, что вполне может быть квалифицировано как ответ (несмотря на его обычную легкость при пробуждении, он ни в коем случае не утренний человек), прежде чем закрыть за собой дверь. Как только отступнице предоставляется немного уединения, Харуно складывает полотенце и направляется к кровати, опускаясь на нее с глубоким вздохом. Она располагает руки на коленях и смотрит на них сверху вниз, чувствуя, как с каждым мгновением нервничает все больше. Через некоторое время тишина нарушается мягким звуком льющейся воды из душа, а позже — жужжанием фена. Сакура встает и начинает мерить шагами комнату, трижды проверив сумку, чтобы убедиться, что все готово. Тем временем Итачи тратит несколько мгновений на то, чтобы провести простой черной расческой по всей длине своих теперь сухих волос, закрепляя их в обычном низком хвосте. Только абсолютная степень культивируемого ледяного самообладания позволяет не думать о том, каким будет ответ Сакуры на его предложение. Он позаботился о том, чтобы тщательно не размышлять об этой конкретной теме со вчерашнего вечера. Нукенин поправляет свой плащ Акацуки, бросает последний бесстрастный взгляд в зеркало и выходит из маленькой ванной комнаты. Увидев напарника, девушка взваливает сумку на плечи и поднимается на ноги, преодолев расстояние между ними несколькими короткими шагами, пока решимость все еще достаточно сильна. Она сжимает несколько листов бумаги в кулаке с побелевшими костяшками пальцев и слегка покусывает нижнюю губу. Учиха заметил неловкость в ее действиях, поэтому спокойно смотрел на куноичи в ожидании. Сакура делает еще один глубокий, успокаивающий вдох, заставив поднять на него глаза и встретиться с темным взглядом. — Знаю, что уже говорила это, — немного застенчиво начинает Харуно. — Но я действительно не могу в полной мере отблагодарить тебя за… все, что ты для меня сделал. — В течение нескольких мгновений отступница не может вспомнить, зачем она это затеяла. Но Внутренняя Сакура излагает причины за нее — совместная жизнь, по сути, была бы слишком интимной, наступила бы слишком быстро, слишком скоро, не сейчас — девушка на мгновение закрывает глаза. — Прости, — наконец бормочет она, глядя на свои ботинки. — Просто… я не думаю, что смогу прямо сейчас… но если мы когда–нибудь снова столкнемся друг с другом… — ирьенин замолкает и смотрит на него в редкий момент почти жалобности, желая, чтобы он понял. Девушка так сильно запинается в словах, что Итачи требуется несколько секунд, чтобы понять смысл, но спустя мгновение, шиноби наклоняет голову на долю дюйма, сохраняя выражение лица тщательно бесстрастным, как всегда. Восприняв это как хороший знак, Сакура собралась с духом и взяла одну из его рук в свои. Внезапное действие, безусловно, привлекает пристальное внимание. Очевидно, такого он не ожидал. Учиха резко напрягается и пытается отступить. Однако девушка быстро засовывает страницы вырванных талонов на питание в его руку и отпускает по собственной воле, пока нукенин моргает, глядя на бумаги. — Используй их, — торопливо говорит Харуно, — Знаешь, по крайней мере, два раза в день, заботься о себе и все такое, и… Решение, принятое за долю секунды, рожденное тем, что, по ее убеждению, является не чем иным, как чистой, глупой импульсивностью, но она зашла слишком далеко, чтобы отступить прямо сейчас. Ботинки дают ей всего пару дюймов, а он все еще слишком высок, поэтому, прежде чем потерять самообладание, Сакура делает быстрый вдох и обнимает Итачи за плечи, невольно прижимаясь к худой, мускулистой груди, встав на самые кончики пальцев ног, нежно и быстро целуя в щеку. — Зная мою удачу, — тихо бормочет девушка, едва касаясь губами его кожи, — я, вероятно, снова столкнусь с тобой к концу дня, но все равно большое тебе спасибо. Столкнувшись с неблагоприятной ситуацией такого экстремального масштаба, Учиха застывает на месте на несколько мгновений. Подобно защитному механизму, темные глаза расширяются, а тело напрягается еще больше. Не став ожидать какой-либо реакции, куноичи растворяется в вихре цветов. В следующую секунду, кроме нескольких случайных лепестков цветущей вишни и бумаг, которые он держит в правой руке, в комнате нет ничего, что могло бы хоть как-то указать на ее прежнее присутствие. В одиночестве Итачи позволяет пальцам обхватить один из лепестков, и, прежде чем здравый смысл даст о себе знать, он кладет один из маленьких цветков во внутренний карман плаща и совершенно потерянный садится на сторону кровати, где спала Сакура. Несмотря на все усилия, Харуно проводит остаток дня, трижды оглядываясь на любого мужчину с длинными темными волосами, которого случайно замечает краем глаза. Во время двух отдельных заданий, всякий раз оказываясь в помещении, она проходит по коридорам, каждые несколько минут оборачиваясь в приступе абсолютной паранойи, даже заглядывая за углы с помощью маленького компактного зеркала. В течение нескольких часов, которые она вынуждена проводить на улице, разыскивая редкого сбежавшего домашнего павлина какого-нибудь богатого лорда, Сакура всяческими способами избегает любых отдаленно темных мест. Найдя приемлемую гостиницу, девушка регистрируется на ночь. Прежде чем войти в душ, она дважды проверяет, есть ли у нее полотенце и все другие необходимые удобства. После этого куноичи ложится на жесткую кровать и смотрит в стену, напрягая чакру в попытке ощутить какие-либо отдаленно знакомые сигнатуры в маленьком мотеле. Отступница пребывает в состоянии крайней настороженности всю неделю, после чего начинает немного расслабляться. Она проходит мимо темноволосых мужчин на улице и только дважды смотрит им вслед, вспоминая, как находить и эффективно охотиться на человеческую цель в рамках миссии в лесах, не будучи парализованной испугом. Еще через пару недель Харуно возвращается к относительному состоянию «нормальности», и единственный раз, когда она думает об Итачи, — это ночью, свернувшись калачиком в постели, прижимая подушку к груди, медленно засыпая. Большую часть времени девушка сонно размышляет о том, как все могло бы быть, если бы они вдвоем… Конечно, было бы менее одиноко, но большую часть времени Сакура старается не думать о принятом решении, потому что она абсолютно презирает сомнения в себе. Это приводит лишь к сожалениям, которых у нее уже достаточно. Ирьенин изо всех сил старается не думать об этом слишком много и снова возвращается в состояние полуавтопилота. Исполняется семь месяцев жизни в качестве отступницы, и это вносит некоторые изменения в связи с последним заданием. Впервые с тех пор, как она покинула Коноху, систематический поиск в книге контактов привел ее в крупный, настоящий столичный центр. Сакура на временной основе заключает контракт с неким небольшим преступным синдикатом — в качестве их шпиона, которому поручено выдавать себя за оперативника конкурирующего синдиката, собирая информацию для настоящих работодателей. Харуно никогда не представляла себя в этой роли, но условия подрядчика были слишком хороши, чтобы отказаться. Впервые за семь месяцев у нее есть жилье, которое не является тесной комнатой в гостинице. Всем оперативникам синдиката предлагаются небольшие, полностью мебелированные собственные апартаменты, а также небольшое (но все же полезное) пособие на еду. Кроме того, она будет не единственной шпионкой и отступницей в одном лице, проникшей в конкурирующий синдикат. По словам подрядчика, куноичи придется работать с двумя другими нукенинами примерно ее возраста. Босс намекнул, что они были парнями, и, конечно, Сакура не могла не думать о Наруто и Сае. Наруто, вероятно, все еще находился в Водопаде или где-то в этом районе, продолжая тренироваться с Джирайей, а Сай… После переворота он отказался перейти в ряды Корня и поклясться в безоговорочной верности Данзо как Хокаге. Ко всеобщему удивлению, Шимура не приказал его убить, все еще считая, что Сай потенциально может стать ценным оружием в будущем, и вместо этого сослал его на удаленную Корневую базу на самом краю Страны Огня для прохождения «переподготовки». Куноичи закрыла глаза, отгоняя воспоминания, прежде чем пробормотать мягкое согласие подрядчику. Поначалу девушка не считала выполнение данного задания хорошей идеей — в конце концов, это относительно долгосрочная миссия и ее услуги потребуются в течение месяца. Она никогда не оставалась так долго на одном месте из-за преследования Корня. Однако удобство побеждает осторожность, и именно так Сакура обнаружила, что держит ключи от новой квартиры в одной руке, а коробку китайской еды на вынос в другой. Отступница закрывает за собой дверь и оглядывается, осматривая скудную мебель и однообразно серый декор, прежде чем безмолвно подойти к простому дивану и сесть, вытянув ноги перед собой, без энтузиазма глядя на цыпленка с кунжутом. Ужин, как обычно, проходит в тишине и уединении. После этого ирьенин откидывает голову на подушки и устало закрывает глаза, надеясь, что предстоящего задания и новой команды будет достаточно, чтобы отвлечься от депрессивного состояния, порожденного абсолютной апатией и полным одиночеством. С этим настроением куноичи борется с самого первого дня, и она не намерена позволять себе впадать в такое негативное состояние духа. Но в то же время так трудно поверить, что к подобной жизни нужно привыкнуть, по крайней мере, на следующие два-три года, и… …о, Ками, она действительно сожалеет об этом. Сакура громко стонет и проводит пальцами в перчатках по волосам, невероятно встревоженная. Сейчас не время сожалеть о чем-либо или думать о ком-то вроде него, из всех людей, и она в отчаянии вздыхает. Встав и бросив пустую коробку из-под еды на стол, куноичи направляется в маленькую спальню, подавляя зевок на ходу. В конце концов, завтра утром она первым делом встретится со своей новой «командой», а это значит, что в любом случае нужно подумать о вещах поважнее. Не нервничай. У тебя нет причин нервничать. И, пожалуйста, постарайся не думать о том, как этот брюнет похож на Сая, или как рыжий легко может оказаться близнецом Кибы… Сакура морщится от самой себя. Для подобных мыслей уже слишком поздно. Трое подростков-нукенинов, бросают друг на друга осторожные оценивающие взгляды, никто из них не произносит ни слова. Они проводят несколько мучительно долгих минут в тишине, прежде чем рыжий украдкой бросает на нее еще один взгляд и фыркает, повернув голову к брюнету. — Это третий человек в нашей команде? Какая-то мелкая розововолосая принцесса? Парень с каштановыми волосами кашляет, чтобы скрыть смех, глядя на выражение лица розововолосой принцессы. После того, как Сакура небрежно ударила ногой, в земле под ними появляется кратер глубиной в десять футов, легко поглощающий нукенина Травы с нелепыми, неровно подстриженными волосами. Брюнет на несколько секунд разинул рот, подскочив к краю кратера и заглянув туда, чтобы проверить, жив ли еще его товарищ. Через несколько мгновений девушка небрежно подходит и заглядывает вниз, в яму. Рыжеволосый все еще лежит на спине, явно ошеломленный, но в остальном в порядке. Он в ужасе смотрит на нее снизу вверх. — Какого… — На будущее… — она мило улыбается. — Я предпочитаю, чтобы меня называли по имени. Сакура. После довольно неудачной первой встречи они сработались, несмотря на то, что брюнет Такаши слишком тихий, а рыжий Рё — отвратительная смесь худших качеств Наруто и Кибы. В течение первого дня им удается проникнуть в конкурирующий преступный синдикат. Такаши и Рё являются специалистами в искусстве сбора информации, чем-то похожими на Шино, Кибу и Хинату, что не являлось сильной стороной Сакуры. Парни делают все возможное, чтобы научить куноичи. До конца недели они успевают передать ценную информацию подрядчику. В команде развивается здоровое взаимное уважение друг к другу, хотя, к ужасу Сакуры, титул принцессы остается неизменным, вскоре став ее кодовым именем. Текущая ситуация ни в коем случае не идеальная, но все лучше, чем было раньше. У Харуно есть стабильное местоположение и источник дохода, но жизнь шпиона определенно держит ее в напряжении. Следует ожидать постоянной опасности, а одинокие, тихие ночи не становятся легче, но девушка думает, что, возможно, начинает к ним привыкать. Три недели спустя Какаши-сенсей всегда говорил, что самодовольство — опасная вещь. Будучи генином, Сакура отвергла подобное предупреждение как еще одно из его типично загадочных заявлений, но по какой-то причине общий принцип все равно остается с ней. И теперь она знает почему. Лидер конкурирующего преступного синдиката стоит, заложив руки за спину, бесстрастно осматривая ряд новобранцев. Сакура решительно смотрит в пол, как и все остальные: Такаши, три человека слева от нее, и Рё, который находится в самом конце шеренги. Подрядчик — человек в темном плаще, очень немногословный, но короткие, простые предложения делают свое дело, вызывая дрожь по спине. — Среди вас есть шпионы, — лаконично говорит он, наклонив голову к мужчине справа от него, как будто в знак благодарности. Любопытство берет верх, поэтому Харуно смотрит на него и быстро узнает по описанию подрядчика — человека с красивой, долговязой фигурой и светлыми волосами до плеч, который является одним из двух экспертов по разведке этого синдиката. У него ясные, проницательные голубые глаза, немного темнее, чем васильковые глаза Ино и Наруто, но взгляд ледяной, лишенный какой-либо заразительной теплоты. Учитывая его роль эксперта по разведке, он должен быть тем, кто каким-то образом обнаружил их присутствие. Ирьенин мысленно ругается, снова глядя вниз и надеясь, что он не заметил нескольких мгновений пристального внимания. Девушка не сразу поняла, что босс снова заговорил, но начинает слушать как раз вовремя. — …Мы знаем, кто вы, — спокойно заключает лидер, окидывая взглядом ряд. — Вы будете разоблачены, допрошены, а затем уничтожены. Вы были предупреждены. Сакура готова поспорить, что заявление «мы знаем, кто вы» — блеф чистой воды, но, тем не менее, она незаметно напрягается и видит, как Такаши и Рё делают то же самое. Рука Рё скользит к горлу, где находится тонкий, как волос, полностью прозрачный и скрытый гендзюцу радиопередатчик. Босс заканчивает наставления, и все нанятые нукенины ускользают на соответствующие задания в штаб-квартире, просачиваясь один за другим через узкий дверной проем. Чтобы избежать подозрений, Такаши уходит первым, а Рё задерживается на некоторое время, давая Харуно время сбежать, что она и делает. Трудно сохранять невинный язык тела и поддерживать устойчивый темп по темным коридорам, когда все, что хочется сделать — рухнуть на одну из каменных стен, позволить себе роскошь нескольких глубоких, успокаивающих вдохов и заставить сердце перестать биться так быстро. — Дракон принцессе… В ее душевном состоянии тонкого голоса и слабых вибраций достаточно, чтобы напугать. Куноичи чуть не подпрыгивает, инстинктивно прижав руку к горлу. — Да? — тихо спрашивает девушка. — Нам нужно выбираться, — прямо говорит Рё-Дракон. — Я уже в процессе, объясняю подрядчику, почему мы уходим на день раньше, но для нас слишком рискованно оставаться здесь, так как они слишком подозрительны. Убирайся оттуда и встреться с нами в обычном месте, как только сможешь, не привлекая лишнего внимания. Сакура коротко кивает, понижая голос. — Сделаю все, что в моих силах, ждите меня через полчаса или около того. Рё бормочет свое согласие, и слегка застенчивый, низкий голос Такаши прерывается на другой линии. — Кобра Дракону и Принцессе — я тоже только что вышел, Дракон. Буду там через пару минут. — Парень на мгновение колеблется. — И, принцесса… береги себя. Куноичи не может сдержать легкой улыбки, рассеянно заходя в темный угол. — Спасибо тебе, Кобра. Я отключаюсь. Прервав связь, тусклый свет в коридоре погружается во тьму, из-за чего Сакура инстинктивно замирает. На мгновение у нее возникает необъяснимое воспоминание о том единственном случае в кладовке с Учихой, и что-то маленькое (не надежда) на мгновение вспыхивает в груди, но умирает так же быстро, как и появляется. Потому что девушка чувствовала, как руки Итачи обнимают ее за талию, притягивая к своей груди, ранее, в самую первую ночь, когда они встретились, когда он спас ее от отрядов Корня. В данный момент ощущения определенно иные. — Сейчас, принцесса, — шипит незнакомый голос ей в ухо. — Послушай меня — иди, не сопротивляясь, тем самым окажешь себе услугу. В следующее мгновение правый кулак, усиленный чакрой, врезается в прочную бетонную стену, посылая тонкую линию паутинных трещин по всей ее длине. Харуно вырывается из хватки другого мужчины, толкнув в разрушающуюся стену с достаточной силой, чтобы оглушить при ударе, и начинает убегать. — Сколько? В ответ на тихий вопрос Кейзо Ямамото, светловолосый лидер разведки, хмурится с явным неудовольствием. — Пятнадцать, — огрызается он, — наших лучших оперативников. Даже загнав девчонку в угол и заставив Тамэёси поместить ее под действие печати, она решила, что даже если и пойдет ко дну, то вместе со всем западным крылом. Теперь там просто пыль и щебень. Без дальнейших церемоний он опускает бессознательную розововолосую куноичи, которую нес на руках, на холодный каменный пол, на колени, прислонив спиной к стене. Специалист по допросам бесстрастно наблюдает, как Кейзо привязывает ее к стене за запястья и лодыжки, используя типичные ограничители, сформированные из прозрачной темной чакры. — Тамэёси заблокировал тенкецу на руках и ногах. Она не сможет использовать ни одно из своих тайдзюцу, даже если освободится от них, — кратко объясняет мужчина. — Ее также накачали хлороформом… Голоса в лучшем случае нечеткие и неразборчивые, а веки Сакуры кажутся сделанными из железа — она не смогла бы поднять их, даже если бы попыталась, но девушка заставляет себя сосредоточиться. Из ошеломленных, поблекших воспоминаний о том, как Кейзо перенес ее сюда, и знаний о базе синдиката, куноичи знает, что находится в одной из комнат для допросов. На коленях, прикованная к стене за запястья и лодыжки и неспособная пошевелить даже мускулом, что оставляет ее в полной власти того, кто будет вести допрос. Что отстойно, потому что за месяц работы в этой организации она не видела и не слышала об их специалисте по допросам, не говоря уже о сборе информации о любых слабостях, которые можно использовать… Харуно, кажется, слышит, как один из двоих — предположительно дознаватель — что-то спрашивает, и тень Кейзо на стене качает головой. — Мне все равно, какие методы ты будешь использовать, — прямо говорит он. — Сделай все, что в твоих силах, чтобы вытянуть из нее каждую крупицу информации… — Потом? — Спрашивает другой голос. — Избавься от нее, — хладнокровно инструктирует Кейзо, обратив внимание на то, как темноволосый мужчина в красно-черном плаще старается не смотреть на потерявшую сознание куноичи на полу, и слегка ухмыляется, зная, о чем это, вероятно, говорит. — Или делай, что захочешь, на самом деле. Не стесняйся использовать девчонку для собственных целей — в конце концов, она отступница, так что ее не хватятся. Но помни, что тебе нужно сразу же после этого сообщить обо всем, что она скажет, боссу. С этими словами он поворачивается и выходит из помещения, закрывая за собой прочную железную дверь, оставляя Итачи и Сакуру совершенно одних в маленькой комнате для допросов. Ирьенин не уверена точно, когда бессознательное состояние снова вернулось. Есть подозрения, что это произошло сразу после того, как Кейзо дал неизвестному разрешение на любые пытки для получения информации и убийство… Отступница изо всех сил пытается открыть глаза, но такое простое действие оказывается слишком сложным, поэтому Сакура сначала пробует выпрямить шею. Конечности полностью пронизаны этим ужасным ощущением уколов и иголок. Тихий стон боли вырывается из ее горла, она подтягивается настолько, насколько позволяют цепи, чтобы не упасть. Каменный пол холодный, шершавый и ужасно неудобный для ее коленей и голеней. Харуно наконец открывает глаза, зрение все еще размыто. Она смотрит на свои колени, пытаясь дать глазам ориентир, на котором можно сосредоточиться. Наконец-то девушка чувствует себя достаточно комфортно, чтобы немного оглядеться, дюйм за дюймом приподнимая затекшую шею. Комната полностью сделана из камня, в ней темно и нет окон, и Ками, эта ситуация почти невыносимо плоха, и она отдала бы абсолютно все, чтобы все это было просто какой-то отвратительной галлюцинацией. — Дракон принцессе… Металлический голос, исходящий из все еще присутствующего прозрачного радиоприемника, прикрепленного к горлу, возвращает куноичи в полубессознательное состояние. Ирьенин с удивлением смотрит на себя сверху вниз, забыв, что устройство все еще включено. — Сакура? — Еще раз пробует выйти на связь Рё, в его голосе звучит легкая паника. — Где ты? Мы искали повсюду, и сейчас на грани повторного проникновения, и… послушай, если можешь физически ответить, скажи нам… Прием на мгновение замолкает, и Сакура сглатывает через пересохшее, как наждачная бумага, горло, изо всех сил стараясь собраться с силами, чтобы заговорить. Ничего не выходит, кроме несколько хриплого хныканья, слишком слабого, чтобы его могло уловить даже радио, но затем… Прежде чем закончить мысль, ее голова внезапно откидывается назад, шея выгибается к потолку и полностью обнажает горло. Несмотря на быстрое начало паники, Харуно все еще может сделать вывод, что это не был какой–то небольшой спазм, вызванный физическим напряжением — каким-то образом движение буквально было вытеснено из нее. Отступница борется с какой бы то ни было силой, удерживающей ее на месте, хотя, к своему ужасу, все еще не может оторвать взгляд от точки на потолке. В следующую секунду длинные прохладные пальцы слегка касаются обнаженной, уязвимой кожи ее шеи. Нервы Сакуры настолько истощены, что внезапное, шокирующее ощущение заставило бы ее закричать, если бы не боль в горле. Куноичи не уверена, является ли это сочетанием предыдущей драки, наличием хлороформа в организме, неудобных ограничений, мучительного угла, в который была загнана ее шея, или совершенно пугающего осознания того, что прямо сейчас она совершенно неспособна защитить себя от того, что может произойти. Тело дрожит почти бесконтрольно, чувствуя легкое прикосновение, пробегающее по шее. Затем возникает внезапная, разрывающая боль вдоль горла. Сакура громко ахает, выгибаясь назад еще больше, прежде чем с ужасом осознает, что радиоприемник, ее последняя надежда, теперь исчез, вырванный из того места, где был прикреплен к коже. К счастью, в эту секунду невидимая ледяная хватка, тянущая голову назад к потолку, насколько это возможно, резко ослабевает. Харуно падает вперед, так что натяжение цепей вокруг запястий — единственное, что удерживает лоб от прямого контакта с каменным полом. Забыв о физическом дискомфорте перед лицом своего нового положения, Сакура поднимает глаза так быстро, как только может, при этом выворачивая шею. — Отдай это сейчас же, — начинает рычать она, но внезапно замирает как вкопанная, в ужасе замолкая, когда понимает, кто именно будет ее допрашивать. Итачи пытается скрыть ухмылку при виде выражения ее лица, дважды наступив на радиоприемник, оставив от прибора четыре унылых фрагмента, разложив кусочки перед Сакурой. — Возврат такой контрабанды обычно запрещен, но для тебя, принцесса, все, что угодно. Девушка таращится на него добрых несколько мгновений, прежде чем первоначальный ужас — как от встречи с ним здесь, из всех мест, так и от того факта, что он только что намеренно дразнил ее этим самым бесящим прозвищем — наконец-то уступает место чистому, неподдельному шоку. — О, только не ты, не сейчас, — стонет ирьенин, безвольно прислоняясь головой к стене. — Ками, пожалуйста. Реакция, мягко говоря, забавна. Учиха устраивается перед куноичи на коленях, чтобы быть на уровне ее глаз, хотя старается держаться подальше от зоны досягаемости. Пока девушка бормочет огорченные мольбы своему богу, он осторожно оглядывает пленницу: Сакура не так сильно изменилась за тот месяц, что они не виделись, за исключением того, что выросла на пару дюймов, но в остальном выглядит относительно здоровой, без травм и хорошо отдохнувшей. — Ты пялишься, — с несчастным видом говорит Харуно, в очередной тщетной попытке освободиться от ограничителей, потому что, если быть полностью честной с собой, она действительно не возражала бы, если бы столкнулась с Итачи посреди переполненного рыбного рынка или что-то в этом роде, но при таких обстоятельствах? Нет, это уж слишком. — Прекрати. Слегка раздраженный тем, что его поймали, Итачи поднимает бровь, быстро приходя в себя. — Ты все еще жива, — спокойно замечает нукенин. — Должен признать, что я довольно удивлен. Как и следовало ожидать, Сакура заметно ощетинилась от оскорбления, изо всех сил начав бороться с цепями, несмотря на напряжение, которое они оказывают на плечи и лодыжки. — Что? Конечно, я все еще жива! Я не настолько некомпетентена, чтобы не выжить без тебя, без твоих покупок дурацкой китайской еды и без спасения моей шкуры от проведения ночей за мусорными баками… Учиха смотрит на нее сверху вниз, явно не тронутый прозвучавшей тирадой — во всяком случае, это доказывает, что она ничуть не пострадала. Итачи несколько беспокоит осознание того, что ее внезапное возвращение в его жизнь подчеркивает, насколько неприятно тихо было в прошлом месяце. — Ты все еще слишком много болтаешь, — мягко замечает шиноби. Девушка яростно смотрит на него. — Ты… — Ты могла бы использовать свою упертость с пользой, сообщив мне всю информацию, которую синдикат сочтет необходимым знать, — неторопливо завершает Учиха. — На самом деле, это было бы довольно мудрым решением. Сакуре требуется несколько мгновений, чтобы отругать себя за то, что она на самом деле как бы скучала по нему. — Нет, — упрямо возражает куноичи, отчасти из вредности. Итачи приподнимает бровь, явно не впечатленный ее вызовом. — Мы с тобой оба знаем, что у тебя нет истинной преданности своему синдикату, Сакура. — Верно, — возражает ирьенин, не теряя ни секунды. — Но я дала слово, что ничего не скажу, несмотря ни на что. Я не отступаю от своих слов. Итачи даже не пытается скрыть ухмылку. — Как поразительно… принцесса. После столь преднамеренной провокации Сакура действительно бросается вперед так далеко, как только может, и пытается укусить его. — Перестань называть меня так, черт возьми! — Огрызается девушка, явно взволнованная, потому что с трудом выносит, когда ее так называет Рё, в случае с Итачи становится намного хуже. — Я сделаю это, — он на мгновение задумывается, — когда ты скажешь мне то, что я хочу знать. — Иди к черту, — дуется куноичи, не заботясь о том, что ведет себя решительно невежливо. Итачи смотрит на нее с непроницаемым выражением в глазах. — Одного раза было достаточно. Харуно глубоко вздрагивает, они несколько мгновений пристально смотрят друг на друга, прежде чем девушка прерывает тишину вздохом. — Что ж, похоже, мы зашли в тупик. — Неуверенно предлагает она. — Если бы ты снял это с меня или разблокировал мое тенкецу, что, несомненно, было бы самым конструктивным решением в данной ситуации. Мы могли бы разобраться в тонкостях позже… — Сакура, пожалуйста. — Учиха задумчиво смотрит на непокорную куноичи. Несмотря на то, что она попыталась укусить его за яремную вену несколькими мгновениями ранее, и что, учитывая их обстоятельства, он мог в пределах своих прав сделать многое, нукенин не хочет манипулировать девушкой, чтобы получить интересующую информацию. В конце концов, учитывая подавленное и беззащитное состояние ирьенина прямо сейчас, вполне вероятно, что она раскололась бы всего через несколько мгновений Цукиеми или некоторых из его менее сложных гендзюцу. Время, проведенное в Анбу, научило другим весьма полезным приемам ведения допроса, но… — У меня нет ни малейшего желания причинять тебе боль, — прямо говорит Итачи. — Не усложняй все еще больше. Сакура моргает от импровизированного признания — конечно, кто-то с опытом в Анбу и Акацуки мог бы вытянуть из нее информацию за считанные минуты, но Итачи только что признал, что не хотел этого делать. Поступок почти милый, в каком-то извращенном смысле, и девушке приходится прикусить губу, чтобы удержаться от легкой улыбки или комментария. Но все же. — Хорошо, — холодно отвечает отступница. — Тогда отпусти меня — так будет легче для нас обоих. Глаза Итачи сузились. — Сакура, — вкрадчиво предупреждает шиноби, — если я это сделаю, то не выполню параметры своего задания. Подрядчик будет недоволен, и мне, скорее всего, вообще не заплатят. В таком случае я вряд ли смогу снять нам комнату сегодня вечером… Невинное слово проскальзывает в его речи неосознанно. Харуно сразу замечает оговорку. У нее было сильное искушение прикрыть руками рот и захихикать — опыт, которому она не предавалась чуть более девяти месяцев. — Дело не в этом, не так ли? — Злобно спрашивает куноичи. — Ты просто не хочешь проигрывать. Или… потерпеть неудачу. Или что-то еще. И особенно кому-то вроде меня, верно? Учиха моргает, несколько сбитый с толку. — Не знал, что это соревнование, — осторожно отвечает он. Тенкецу все еще заблокированы, что делает ее неспособной направить туда чакру, чтобы нанести сокрушительный удар рукой или ногой, или что-то в этом роде. Сакура с мрачным удовольствием размышляет о том, что она не зря была ученицей легендарной Цунаде. К счастью, Итачи оказался достаточно отвлечен разговором, чтобы куноичи поняла, что у нее все еще есть способность излучать достаточное количество чакры по открытой коже рук и ног, чтобы сформировать крошечные скальпели, которые действительно могут разрезать цепи чакры, сдерживающей ее. В фактическом ответе на предыдущие молитвы Учиха встает и слегка потягивается один раз, чувствуя боль от долгого стояния на коленях. Затем нукенин поднимает с пола обломки радиоприемника, направляясь к маленькому столику в нескольких футах от него, чтобы положить их туда. Когда он поворачивается спиной, Харуно на долю секунды закрывает глаза, концентрируясь, посылая два острых, как бритва, опасно тонких скальпеля собственной чакры вниз по руке, вплоть до запястий. Ирьенин чувствует, как они разрезают цепи, к счастью, не издавая шума. Сакура покорно держит запястья сцепленными за спиной, прижатыми к стене, молясь, чтобы Итачи не устроил ничего странного, например, проверку или что-то еще. Шиноби возвращается к ней, оставаясь в положении стоя (идеально, думает она). Учиха смотрит на нее, давая понять, что намерен переждать, пока ее решимость не ослабеет. Девушка бесстрашно встречает его взгляд, чувствуя покалывание скальпелей чакры, медленно приближающихся к лодыжкам, под кожу ботинок. В следующую секунду обе лодыжки также беззвучно освобождаются. Теперь она полностью свободна. Сакура старается оставаться в состоянии вынужденной неподвижности, делая вид, что все еще связана. Играй на своих сильных сторонах, — всегда говорила Цунаде-шишо, - и особенно на слабостях противника. Даже сейчас ирьенин моргает при воспоминании о Годайме Хокаге и не в первый раз благодарит ее. Харуно никогда бы не поверила, что у Итачи могут быть какие-либо слабости, но некоторые моменты их предыдущих встреч и две ночи, которые они провели вместе… ну, это заставило ее поверить в обратное. Сакуре остается только надеяться, что предположение верно, потому что если она ошибается… Девушка даже не хочет думать об этом. В дополнение к усиленной чакрой силе и медицинским техникам, Цунаде-шишо научила ее нескольким довольно нетрадиционным стратегиям — отчаянным мерам, как она их называла, — полезным для победы в ближнем бою. Несмотря на то, что я разработала их для использования в бою с мужчинами-шиноби, ты должна использовать их осторожно. — Предупреждала Сенджу. — Предпочтительно только со знакомыми противниками, с теми, чья реакция на подобные вещи будет легко предсказуема, по какой бы то ни было причине. Никогда не проделывай подобное с неизвестным элементом. — Здесь наставница вздохнула. — Если только иногда, — прозвучала поправка. — В крайнем случае. Это может иметь неприятные последствия миллионом разных способов, в зависимости от того, с кем ты сражаешься, и… ты молода. Пообещай мне, хорошо? Сакура кивнула, широко раскрыв глаза, и пообещала. Что ж, рассуждает про себя куноичи, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Терять нечего, Сакура. Харуно с остекленевшими глазами сидит неподвижно, слишком тихо. Итачи смотрит на девушку сквозь прикрытые ресницы — несмотря на предыдущие попытки освободиться, она все еще стоит на коленях, привязанная к стене в несомненно неудобном положении, по крайней мере, в течение последнего часа. Нукенин задается вопросом, не впала ли она в шок или что-то в этом роде, и делает осторожный шаг к пленнице, обсуждая возможность освободить ее от ограничителей на несколько минут, чтобы позволить размять конечности и восстановить правильное кровообращение. — Сакура… Куноичи требуется мгновение, чтобы прижать свое тело к земле, и прежде чем Итачи успевает закончить произносить ее имя, она уже оказалась на нем. На самом деле это было просто — всего лишь слегка измененная версия самых нежных объятий для Саске, хотя Сакура не может не думать, что если бы младший Учиха увидел ее и своего старшего брата в таком положении, у него, вероятно, случился бы сердечный приступ на месте. В противоречии мыслям Харуно, прямо сейчас Саске — последнее, о чем думает Итачи. Это произошло прежде, чем он успел моргнуть. Его глаза расширились в редкий момент потрясения, неосторожных эмоций, потому что руки Сакуры обвились вокруг его шеи, а лодыжки — вокруг бедер. Первых нескольких секунд контакта оказалось достаточно, чтобы послать мощный поток ослепляющего шока по всему телу. Они прижаты друг к другу до такой степени, что страшно подумать. Нукенин очень смутно осознает, что упирается спиной в стену, пальцы ирьенина перебирают его волосы по всей длине, и… — Просто для протокола, Итачи, — выдыхает она ему в ухо, — это соревнование. И я намерена победить. Он ощущает мгновенную боль, когда куноичи тянет его за волосы достаточно сильно, чтобы запрокинуть шею назад, прежде чем провести губами по линии челюсти и ниже. Итачи слегка дрожит, его сердце колотится. Учиха хочет, чтобы она слезла с него, но не думает, что сможет прикоснуться к ней, чтобы освободиться, и — о, Ками, она действительно целует его в шею? Учиха думает, что действительно на мгновение теряет сознание. Итачи самый опытный шиноби своего времени, но это не что иное, как вопиющий и самый низменный тип манипуляции его величайшей слабостью. Нукенин дрожит, когда руки Сакуры еще сильнее запутываются в его волосах, прежде чем она почти нежно прикусывает точку пульса на его шее, а затем делает ртом еще кое-что, но нукенин слишком ошеломлен, чтобы полностью осознать, потому что нервы и без того натянуты до предела, и это больно. Зрение начинает расплываться, именно тогда он замечает свое прерывистое дыхание, что совершенно неправильно. Всего несколько мгновений назад пульс ускорился, а теперь замедлился. Сердце бьется вдвое реже, чем следовало при нормальных обстоятельствах. Мгновение спустя Сакура прекращает нападение на его шею и встречает растерянный, полный боли взгляд, зеленые глаза остро и клинически анализируют мужчину. — Что… — Учиха внезапно обнаружил, что у него не хватает дыхания, чтобы продолжить. Шиноби смотрит на девушку острыми, опасными глазами, которые медленно наливаются алым, молча приказывая объяснить. Ирьенин убирает от него руки и ноги, спрыгивая на пол. Бросив на Итачи извиняющийся взгляд, она берет обе его руки в свои, пользуясь тем, что он слишком дезориентирован из-за нехватки кислорода, чтобы сопротивляться, прежде чем направить в сторону стола. Чувство полной беспомощности совершенно незнакомо ему, и Учиха ненавидит то, что ничего не может сделать, кроме как пристально смотреть на куноичи перед собой. — Чакра, — объясняет Сакура, с беспокойством наблюдая за напряженным подъемом и опусканием мужских плеч — он напоминает ей пойманного волка. Девушка все еще держится на расстоянии, на всякий случай, присев напротив. — Я… ну, некоторое время назад я научилась направлять чакру на поверхность губ, и, эм, я просто использовала ее, чтобы управлять твоим пульсом. И… частотой сердечных сокращений. Ты понял. Количество яда во взгляде Итачи увеличилось на ступеньку. — Не волнуйся! — Спешит успокоить отступница. — Это продлится еще минут десять. Твоя энергия останется в состоянии сильного истощения, но ты не умрешь или что-то в этом роде. Через десять минут организм снова придет в норму, и ты будешь в полном порядке. — Десять минут? — Итачи находит в себе силы мрачно зашипеть; его сердце бьется, едва поддерживая в сознании, и сказать, что страдать от этого еще десять минут будет неудобно, — отвратительное преуменьшение. — Достаточно, чтобы безопасно выбраться, — торопливо говорит Сакура. — Я не могу допустить, чтобы ты кого-либо проинформировал, не так ли? Взгляд Итачи ясно сообщает, что вскоре Харуно придется заплатить за это. Она неосознанно отступает на шаг. Судя по предыдущим исследованиям здания, в конце коридора есть выход, и ей не терпится убраться отсюда. — Ну, — девушка нервно смеется. — Кроме того, я, э-э, действительно сожалею о… — куноичи немного неопределенно указывает на шею. Слишком взволнованная, чтобы продолжить извинения, она буквально выбегает из комнаты, сильно краснея и не позволяя себе даже оглянуться назад. Коридор пуст, и в течение нескольких минут Харуно выходит через черный ход и быстро смешивается с толпой гражданских, слоняющихся по улицам города. Она позволяет увлечь себя, пока не оказывается на приличном расстоянии от синдиката, прежде чем, наконец, вздохнуть с облегчением, прислонившись к внешней стороне небольшого бутика одежды, массируя виски. Неужели она действительно только что победила Итачи в честном бою? Или… Не совсем честном? Девушка не гордится тем, что пришлось прибегнуть к подобному, чтобы сбежать, но другого выхода не было. Сакура хмурится несколько мгновений, прежде чем пожать плечами и развернуться, готовясь вознаградить себя за напряженные последние два часа кратким осмотром витрин по пути в «свой» синдикат. Затем ирьенин может встретиться с Такаши и Рё, после чего они смогут отчитаться перед подрядчиком, получить свои гонорары и покинуть предоставленные квартиры. Через некоторое время в голову приходит мысль, из-за чего она довольно ухмыляется, идя по улице. Произошедшее — своего рода расплата за тот единственный раз в кладовке. Учиха выходит из здания синдиката прохладным поздним вечером. Он немного закутывается в плащ, оглядывая переполненные городские улицы. Нукенин пробирается сквозь толпу, стараясь держаться как можно дальше от остальных людей. Сигнатура чакры Сакуры находится относительно далеко отсюда, но она четко выделяется в море гражданских лиц вокруг. В центре города есть небольшой красный мост через большое искусственное озеро, наполненное карпами кои, освещенное бумажными фонариками, которые плавают на искусственных лилиях. Обычно мост заполнен различными гражданскими парами, наслаждающимися видом, но сегодня вечером он пустынен, за исключением одной знакомой розововолосой куноичи, которая прислоняется к перилам, глядя в глубины темной воды. Здесь красиво, Сакура уже давно не видела ничего красивого. Девушка слегка улыбается, когда видит золотисто-белые чешуйчатые узоры карпов. Похоже, рыбки проплывают через ее отражение. Отступница задерживается там, наслаждаясь безмятежной обстановкой — она все еще может слышать звуки и видеть огни города, но чувствует себя достаточно далеко, чтобы шум казался мягким гулом на расстоянии. Харуно моргает и открывает глаза, увидев еще одно отражение. Малиновые глаза Итачи выглядят несколько жутковато в черной воде с плавающими рыбами в виде золотых пятен. Она наблюдает, красный цвет предела его родословной исчезает в темном угольно-сером цвете. — Я сняла комнату, оплатив частью моей зарплаты за последний месяц, — тихо говорит ирьенин, не сводя глаз с плавающего бумажного фонаря. — Если ты все еще хочешь… Учиха на мгновение моргает, но затем вспоминает ее слова месячной давности — если мы когда–нибудь встретимся снова — и наклоняет голову на долю дюйма в знак признания тихого, тонкого понимания, к которому они только что пришли. — Конечно. Сакура улыбается своему отражению, погружаясь в уютное молчание с Итачи. Он слегка прочищает горло, начиная спускаться по мосту в сторону города. — Как ты… — нукенин не может заставить себя закончить вопрос и останавливается, показывая на свое горло. Ей требуется мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду. Куноичи смущенно заправляет прядь волос за ухо. — Раньше я, эм, делала это с Саске. Иногда. Пока не поняла, что ему вообще не нравилось, когда его трогали или обнимали, вроде как и тебе… Несмотря на усилия сохранять невозмутимость, Итачи выглядит слегка испуганным при мысли о том, что Сакура таким образом напала на его младшего брата. Несмотря на то, что сердце снова бьется как положено, остатки предыдущей панической атаки никуда не делись. Учиха все еще чувствует себя немного… жертвой и уязвимым, и никоим образом он никогда не желал такой пытки Саске. Затем шиноби внезапно осеняет мысль, что если бы Саске когда-нибудь оказался в таком положении с Сакурой, то это было бы, не потому что она хотела сбежать от него, а… ну, Итачи даже не хочет думать об этом. Точно прочитав выражение лица мужчины и впоследствии осознав, что ее слова могут быть неверно истолкованы, Харуно задыхается, пытаясь отчаянно оправдаться. — Я… ну, под этим я имела в виду простой акт объятия, а не прыжки, укусы, поцелуи, буквальную остановку сердца и… все такое. — Она кивает в сторону бара с темпурой, все еще краснея. — Ужин? — Да, — слабо соглашается Итачи. В выбранном заведении есть довольно симпатичные столики для двоих на открытом воздухе с видом на мост и освещенное озеро. Новоиспеченные партнеры сидят там за тарелками с жареными овощами во фритюре. Сакура разговаривает с ним о несущественных вещах, радуясь тому, что есть с кем поговорить, как это часто бывало раньше, а Учиха заново знакомится с искусством беседы — ну, с представлением о беседе, потому что у него действительно не было ни одного разговора за последний месяц. — Итак, — беззаботно говорит куноичи, деликатно потягивая свой лимонад. — Должны ли мы придумать, ну, правила или что-то в этом роде? Итачи приподнимает бровь, несколько заинтригованный такой перспективой. — Правила? — Вещи, которые ни один из нас не должен делать другому, если у нас есть хоть какой-то интерес к мирному сосуществованию, — говорит Сакура в качестве объяснения. Учиха ставит свой стакан на стол, смотрит на звездное ночное небо и обдумывает это несколько мгновений. Наконец он спокойно смотрит на свою неожиданную партнершу. — Есть только одна вещь. Девушка моргает, немного удивленная. Честно говоря, ирьенин ожидала множества странных просьб типа: не быть слишком счастливой, или назначение квоты слов, которые можно произносить в день, ни в коем случае не превышая это число. Похоже, у Итачи своя философия. — Какая? — С любопытством спрашивает Харуно. — Больше никогда намеренно не манипулируй моей слабостью подобным образом, — невозмутимо отвечает Учиха. — Хотя я не собираюсь когда-либо давать тебе повод для этого. Сакура знает, что для него это серьезный вопрос, но не может не ухмыльнуться. — Только при одном условии. — Каком же? — Спокойно спрашивает нукенин. Внезапно куноичи стала очень серьезной. — Никогда больше не называй меня своей принцессой. Знаю, тебе будет очень трудно сдерживаться, но я нахожу это очень тревожным. Вопреки себе, Итачи издает тихий звук веселья в глубине своего горла. — Не думаю, что у нас возникнут какие-либо проблемы по этому конкретному вопросу, Сакура. Впервые за несколько месяцев девушка чувствует, как настроение немного улучшается, она улыбается напарнику. — В таком случае, я думаю, у нас все будет просто отлично.