The Odds Are Never In Our Favor/Удача никогда не бывает на нашей стороне

Чтобы не выделяться среди обычных горожан и не привлекать лишнее внимание, Нил предложил обыскать все шкафы. В одной из спален они нашли сотни женских нарядов, пальто, пар туфель, разноцветную кучу париков и столько косметики, что ей можно было бы выкрасить всю квартиру. В спальне напротив обнаружилась такая же коллекция мужской одежды. Нил так и не понял, в чем между ними разница. Может, мужские вещи и были чуть шире в плечах, но не более. Однако они все равно оделись соответственно; попасться из-за неправильного выбора тряпок — последнее, что им нужно. К счастью, на улице было холодно, поэтому большую часть обмундирования и оружия им удалось спрятать под объемными пальто и накидками. Ботинки они за шнурки повесили на шею, на ноги для достоверности надев дурацкие туфли. Настоящей проблемой, конечно, оставались их лица. Лайлу и Альварес могли узнать знакомые, Джереми — те, кто читает газеты и смотрит новости, а всех остальных и так знал каждый житель Панема. Девушки принялись торопливо помогать всем наносить толстый слой макияжа, надевать парики и солнцезащитные очки. На Нила, Мэтта, Эндрю, Дэн и Рене еще дополнительно намотали по самый нос шарфы. Нил знал, что время идет, но все же выделил несколько минут на то, чтобы набить карманы едой и медикаментами. — Держимся вместе, — сказал он у входной двери. А потом они вышли на улицу. Валил снег. Взбудораженные люди суетливо огибали их компанию, болтая о мятежниках, голоде и Натаниэле Веснински со своим аристократическим капитолийским акцентом. Нил перевел всех на следующую улицу. Они миновали еще несколько домов, когда, свернув за угол, мимо них промчались три десятка миротворцев. Все, кроме Эндрю, отпрыгнули в сторону, как самые обычные горожане. Эндрю же сделал это куда медленнее, из-за чего Нил стиснул зубы, но промолчал. Они подождали, пока толпа возобновит свое течение, и продолжили путь. Когда еще один квартал остался позади, завыли сирены. Через окно одной из квартир Нил увидел телевизор, по которому транслировался экстренный репортаж, в котором то и дело мелькали их лица. В том числе и лица Сета, Атоса и Дариуса — видимо, им еще не удалось установить, кто погиб. Скоро каждый прохожий станет так же опасен, как и любой миротворец. Нил ускорил шаг. Преодолев еще несколько кварталов, Нил смог сориентироваться и, найдя нужную улицу, замедлил ход. Находиться здесь казалось неправильным, но он отбросил параноидальные мысли о том, что за ними следят, и прошел через ворота, принадлежавшие аккуратному частному дому. Они пересекли ухоженный сад и оказались перед еще одними воротами. С толстыми железными прутьями. На них была прикреплена небольшая камера, под ней — домофон и кнопка вызова. — Это дом какого-то чиновника, — прошипела Альварес. Она оглянулась через плечо и снова посмотрела на дом за воротами. Не такой величественный и роскошный, как особняк Морияма или Веснински, он все равно превосходил все то, к чему они привыкли. — Что это значит? — спросила Лайла. Воротник пальто приглушал ее голос, но обеспокоенные взгляды, которые она бросала на Нила, выдавали нервозность. Не обращая на них внимания, Нил нажал на кнопку вызова и стал ждать. — Да? — ожил домофон. — Это Мэри к мистеру Хэтфорду, — голова Нила начала раскалываться, на спине и ладонях выступил холодный пот. Последовало долгое молчание, во время которого он уже решил, что приговорил всех к верной смерти, но ворота вдруг загудели от пробегаемого по ним электричества и распахнулись. Нил оглядел напряженные лица друзей и, сделав неуверенный шаг внутрь, повел их к мраморной лестнице с позолоченной входной дверью. — Кто такая Мэри? — спросила Дэн, пока они поднимались. — Моя мать, — ответил Нил, не отрывая взгляд от двери. Как только они подошли, из нее показалась женщина в одежде прислуги. Она не являлась безгласой, поскольку сглатывала без каких-либо видимых затруднений, но и не заговаривала с ними. В полном молчании они преодолели внушительных размеров фойе с толстым малиновым ковром, впитавшим грязь с их обуви. У Нила голова шла кругом от волнения, он понятия не имел, чего ожидать, подвергая при этом неоправданному риску своих друзей. Женщина привела их в уютный кабинет с камином, который уже через несколько секунд заставил всех вспотеть. Не сказав ни слова, она ушла, закрыв за собой дверь. Никто не осмеливался заговорить, за ними наверняка следили, хотя это не помешало Эндрю потянуться за своими ножами под нарукавными повязками. — Мэри с вами нет, — раздалось за спиной у Нила. Причудливый капитолийский акцент, изящная речь. Нил обернулся, на секунду перестав дышать. Он узнал бы это лицо где угодно. Несмотря на то, что девять лет сильно подкосили Стюарта Хэтфорда, Нил все еще видел свою мать в этом морщинистом лице. Их объединял не только маленький рост, но и рот, нос. Но если у матери виднелось лишь несколько седых прядей, у Стюарта волосы поседели полностью. Его глаза подозрительно сузились, пока он рассматривал их группу, небрежно держа пистолет наготове. Чтобы облегчить ему задачу, Нил стянул шарф и снял парик. Удивление исчезло с лица дяди, когда он узнал его. — Черт побери, Натаниэль? — Это я, — хриплым голосом подтвердил Нил. Стюарт осмотрел остальных, когда они по команде Нила тоже показали свои лица. Его взгляд ненадолго задержался на Эндрю, вернувшись, в конце концов, к племяннику. — Где Мэри? Нил несколько раз открыл и закрыл рот, но, поняв, что не может вымолвить ни слова, просто покачал головой. Стюарт замер; проблеск надежды исчез так же быстро, как и появился. Прошла долгая напряженная минута, пока он наконец не выложил пистолет на ближайший стол и не опустился на темно-зеленый бархатный диван. — Я не верил, когда увидел тебя на первых Играх. Думал, у меня галлюцинации или, может, у тебя завелся двойник. А потом, во время Юбилейных Игр, ко мне ворвался твой отец, требуя ответов. Я должен был понять, что она мертва. Она бы не допустила твоего участия в Играх, — Стюарт посмотрел на замершего Нила, который просто не знал, что ответить. — Что случилось? — Это произошло… — прочистив горло, Нил начал снова. — Это произошло два года назад. Он… он нашел нас в Восьмом. Нам удалось сбежать, но было уже поздно, когда я заметил, что что-то не так. Я… — он хотел подобрать другие слова, не такие жестокие, но не смог, — я сжег ее тело и закопал кости на пляже. Дядя закрыл глаза и потер гладко выбритые щеки. Воцарившуюся тишину нарушал лишь потрескивающий в камине огонь. Спустя будто бы целую вечность Стюарт заговорил: — Значит, ты участвовал в Играх, присоединился к восстанию и, более того, стал его лицом? Вместо того, чтобы просто обратиться ко мне? Гнев горячей волной накрыл Нила с головой. — Не я сказал маме, что мы не можем остаться с тобой! Ты отослал нас! И что я должен был делать? Позвонить тебе и вернуться в Капитолий, где отец рано или поздно нашел бы меня? — весь стресс прошедших дней, недель, месяцев наконец вырвался наружу. Именно то, что ему сейчас нужно — напомнить дяде, насколько он на самом деле Веснински. Нил попытался умерить свой пыл, но чувствовал, что новый поток слов на подходе. Стюарт удивленно вскинул брови, а затем улыбнулся. Маленькой, тоненькой улыбкой. — Ты так похож на свою мать. Упрямцы, никогда никого не слушающие и идущие напролом, — позади Нила раздалось насмешливое фырканье его друзей, что привлекло внимание Стюарта. Лицо снова стало серьезным, улыбка исчезла. — Так что вы здесь делаете? За последние двадцать четыре часа вы, как я слышал, умирали аж несколько раз. — Нам нужно где-то спрятаться, — прямо ответил Нил. — Кроме тебя, у меня вариантов нет. — Твой отец как гребаная акула — сразу почует кровь. Он тут же явится ко мне на порог. Он не дурак, Натаниэль, он догадается, где тебя искать. Нил и так знал об этом, разыскивая дядю. Он закусил губу, попытавшись принять спокойный вид. — Так ты поможешь нам или нет? — если Стюарт не сможет или не захочет помочь, им точно конец. Нил уже решил, что в этом случае просто сбежит. К отцу, чтобы оградить от него друзей. Как только он окажется в лапах Мясника, тот, скорее всего, потеряет интерес к остальным. Стюарт барабанил пальцами по подлокотнику дивана, разглядывая восьмерых грязных, вонючих и израненных людей перед собой. — Конечно, я помогу. Просто надеюсь, что смогу не перерезать этому ублюдку глотку, как только он сунет сюда свою уродливую рожу, иначе тогда они убьют меня и найдут вас. Вся надежда лишь на мое терпение. За последние двадцать лет от него почти ничего не осталось. Их вывели из кабинета и проводили в маленькую комнатку под широкой лестницей в фойе. Там, за полкой с чистящими средствами, Стюарт отодвинул панель в основании стены, открыв вид на крутую каменную лестницу, ведущую куда-то вниз. — Там не очень-то удобно да и довольно тесно, но это самый безопасный вариант, который я могу предложить. На случай, если Натан нагрянет с обыском дома. Первой пошла Рене, за ней — Дэн, Альварес, Лайла, Мэтт и Джереми. Эндрю задержался с Нилом, который снова повернулся к дяде. — Спасибо. Ты нас спас. — Твой отец и так забрал достаточно. Я проверю вас, как только станет безопасно. Там должна быть еда, но не знаю, сколько вам придется там просидеть. Ни в коем случае не высовывайтесь, Натаниэль. Нил кивнул и пошел вслед за остальными. Прежде чем Стюарт успел задвинуть панель, чтобы скрыть ход, Эндрю, шедший сразу за Нилом, обернулся. — Его зовут Нил. Ответа не последовало. Нил не знал, какими взглядами они обменялись, но напряжение стало очень даже ощутимым. Наконец послышался скрежет панели о деревянный пол, и они оказались в темном замкнутом помещении без возможности выбраться. Без света сверху парни могли лишь следовать к желтому отсвету лампы из невидимой пока комнаты внизу. Их временное убежище оказалось неплохим — сухим и, по сравнению с улицей, даже теплым. Кто-то уже начал делать себе постели из одеял и пальто, найденных на полках и в шкафах. Дэн помогала Мэтту лечь на спину, когда вошли Эндрю и Нил. Мэтт выглядел так, будто находился на грани обморока. Его темная кожа стала пепельной, а рана на шее кровоточила сквозь повязку. Из другой двери, ведущей, видимо, в ванную, появилась Рене. — Вода, в лучшем случае, чуть теплая, — сказала она, начав протирать шею Мэтта. — Но чистая, думаю, ее можно пить. Наблюдая за ней, Нил понял, что бинтов будет мало. — Мне кажется, нужно ее зашить, — сказал он. Рене остановилась, получше присмотревшись к ране, как и Дэн, державшая голову Мэтта на коленях. — О, детка, — вздохнула Дэн. — Похоже, она и правда довольно глубокая. В аптечке нашлась игла и стерильная нить. — Ты сможешь зашить ее? — повернулся к Джереми Нил. — Я… не уверен. Вообще-то нашим медиком была Райкер. Я знаю только основы, например, как остановить кровотечение и что при простуде нужно пить горячий чай. Нил кивнул, Альварес и Лайла тоже мало чем могли помочь, как, наверное, и остальные. Нил знал только то, что уже проделывал это десяток раз как на себе, так и на матери. — Хорошо, зашью я. Но будет некрасиво, — предупредил он Мэтта, которого, похоже, это вообще уже не волновало. Он то засыпал, то просыпался, пока Дэн бормотала ему всякие милые глупости. Это получилась не лучшая работа Нила, но он наложил ряд неровных швов, смазал их лекарством, забинтовал, сказал Дэн напоить Мэтта обезболивающим и дать отдохнуть. Стоило закончить, и тот тут же вырубился, как перегоревшая лампочка — Нил почувствовал себя фокусником. Пока Лайла и Альварес сооружали из одеял и пальто гнезда для остальных, Рене занялась раскладыванием запасов еды. Джереми пошел в ванную, а Нил занялся несколькими неприятными порезами на левой руке Эндрю. Когти мутантов разорвали куртку и рубашку, пронзив кожу. Нил аккуратно смыл кровь, протер антисептиком и почти полностью перевязал бицепс Эндрю. — Нужно держать их в чистоте, иначе инфекция распространится и… — Я знаю, что такое заражение крови, Нил, — прервал его Эндрю. — Пусть мне и не приходилось раз за разом зашивать себя и мать. Нил моргнул. Несмотря на привычно пустое выражение лица и безучастность в голосе, он понял, что Эндрю раздражен. — Что-то не так? Сначала тот не отвечал, уставившись в стену, потом его пальцы дернулись к карману в поисках сигарет, однако, находясь в комнате без окон, он сдержался. — Мне здесь не нравится, — наконец ответил Эндрю. — Да, это не самый лучший вариант, но я верю, что дядя ненавидит отца достаточно, чтобы не выдать нас. — Я все еще не доверяю ему. Нил кивнул. Все, кроме Мэтта, быстро сходили в ванную, смыв с себя самую большую грязь. Нил шел последним, и когда он вернулся, Лайла спросила, будут ли они ставить на ночь дежурных. Нил посмотрел на бледного Мэтта, потом на остальных. За последние два дня никто не спал дольше нескольких часов. Если к ним вломятся миротворцы, они окажутся в ловушке, как крысы. Они находятся в полной зависимости от его дяди — человека, который официально работал на Морияма, но, оставалось надеяться, чувствовал по отношению к Натану Веснински ненависть большую, нежели верность президенту и стране. — Не думаю, что в этом есть смысл. Давайте просто попробуем немного поспать, — вздохнул Нил. Остальные что-то пробормотали в знак согласия и зарылись в свои одеяла. Сам же Нил заснул не сразу. Они с Эндрю еще несколько минут просто лежали и смотрели друг на друга. Осталось лишь ровное дыхание шести человек и тусклый блеск карих глаз Эндрю. В какой-то момент Эндрю, не говоря ни слова, протянул к нему руку. Да или нет? Нил придвинулся ближе, склонив голову в молчаливом согласии. Почувствовав прикосновение шершавых костяшек к щеке, он закрыл глаза. Большой палец надавил на губу, затем провел по шраму от ожога. Теплая ладонь исчезла с его лица, и Нил уже хотел было открыть глаза, когда вдруг снова почувствовал ее на своем ровно бьющемся сердце. Так он и заснул. С мягким спокойствием и чем-то щемящим внутри. Нил запомнил лишь один сон. Долгий и утомительный путь до Дистрикта Двенадцать. Тепло пекарни, болтовня Ники и испачканные мукой руки Эндрю. Пекарь, сующий ему в сумку лишнюю булочку. Сопровождающая его Эллисон, слишком заметная в своем ярко-оранжевом платье и с мастерски уложенными волосами. Она постоянно напоминала Нилу, что нужно придерживаться расписания. Вот только оно постоянно менялось — то из-за отсутствия у какого-то чиновника печати, то они задерживались, когда Эллисон критиковала его одежду и заставляла переодеваться. Потом они несколько дней просидели на серой станции Седьмого Дистрикта в ожидании поезда, который так и не пришел. Сон высосал из Нила гораздо больше сил, нежели ночь, проведенная среди монстров и крови. Эндрю и Лайла — единственные, кто пока проснулся, — сказали, что наступил уже поздний вечер. Нил съел несколько сухих крекеров, запил их большим количеством воды и прислонился к стене подвала, вспоминания события последнего дня. Смерть за смертью. Первая — подорвавшийся Реманн. Вторая — расплавившийся Дариус. Третья, четвертая — пожертвовавшие собой в Мясорубке Ниоба и Райкер. Пятая, шестая — растерзанные мутантами Сет и Атос. Шесть погибших за двадцать четыре часа. Нил знал, что все это произошло на самом деле, но никак не мог в это поверить. Может, потому что сейчас он действительно знал всех этих людей, в отличие от Голодных игр, где все знакомства были мимолетными и недолговечными. За исключением Робин. Поверить в их смерть означало признать, что их убил он. Кроме Реманна; он умер не на фальшивом задании, в отличие от других. План по убийству Рико теперь казался таким глупым. Кто он вообще такой? Его смерть ничего не изменит в этой войне. Поступок Нила — лишь акт детской эгоистичной мести. При чем бессмысленной, понял он, сидя в подвале, подсчитывая потери и пальцами перебирая кисточки на серебряных сапогах, украденных из дома какой-то женщины. Точно, Нил забыл. Он и ее убил. Обычную безоружную горожанку. До чего еще он опустится? — Заткнись, — неожиданно сказал Эндрю, садясь рядом и сжимая в пальцах незажженную сигарету. — Я ничего и не говорил, — ответил Нил, выныривая из своих мыслей. — Я слышу, как ты снова думаешь о всякой ерунде. Хватит. Что-то горячее и безобразное снова вспыхнуло внутри Нила. — Тогда, блять, перестань слушать, раз я тебе мешаю! — стоило закрыть рот, и он уже пожалел о своих словах. От стыда к ушам и щекам прилил жар. На Эндрю это не произвело впечатления. Он едва заметно приподнял бровь. — Спрячь когти, лисенок. — Прости, — пробормотал Нил, прижав ноги к груди и уткнувшись лицом в колени. Эндрю не ответил, но и не ушел. Когда все наконец проснулись, Нил во всем признался. В том, как он солгал о миссии, как поставил всех под угрозу ради мести. После того, как он закончил, наступило долгое молчание. — Нил, — начала Лайла, — мы знали о том, что ты лжешь и что Уиттьер не отправлял тебя ни на какую миссию по убийству Рико, Ичиро или кого там еще. — Вы, может, и знали. Но не все остальные, — ответил Нил, не глядя на Джереми и его друзей. — Ты правда думаешь, что кто-то из нас, особенно Райкер, поверил в то, что Уиттьер поручил тебе какую-то миссию? — улыбнулся Джереми. — Да нет конечно. Но Райкер доверяла Реманну, а он явно хотел, чтобы ты шел дальше. — Ну да. Хотя он явно не предполагал, что все получится вот так, — Нил усмехнулся. — Это полная катастрофа. — Думаю, миссию можно считать вполне успешной, — начала Дэн. — Мы проникли во вражеский лагерь, показав, что оборону Капитолия можно прорвать, и засветились во всех новостях. В городе хаос — и все потому, что ищут нас. — Поверь, президент Уиттьер в восторге, — закивал Джереми. — Просто ему все равно, кто умрет, пока он не победит в этой войне, — ответил Нил. — А тебе не все равно? — внезапно спросил Эндрю. Дэн нахмурилась — она-то пытается взбодрить Нила. Тот закусил губу, прежде чем ответить: — Я забочусь о вас, — о всех них. Он заботился и о Реманне. Ниобе и Райкер. Сете, Дариусе и Атосе. Потому что они были частью его команды. Он знал их достаточно долго, чтобы из незнакомцев они превратились в союзников, а потом и в друзей. Если во время Юбилейных игр он не раздумывая бросил бы Сета и Ниобу, то сейчас, после всего, через что они вместе прошли, он бы никогда этого не сделал. Сет по-прежнему оставался невыносимым засранцем, но он заставлял его двигаться дальше. Все эти издевки во время тренировок, которые на самом деле мотивировали стараться больше, те моменты, которые они провели вместе, сидя в лагере у костра и покуривая сигареты, потому что ни один из них не мог уснуть на земле, принадлежащей Капитолию. — Это моя вина. — Ну и идиот, — протянул Эндрю. — Ты даже не представляешь, каким влиянием обладаешь. В комнате повисло молчание. Мэтт и Дэн вытаращились на Эндрю, удивленные таким откровением. Нил не поверил в то, что услышал. — Влиянием? О чем ты? — Никто из погибших не был идиотом. Кроме, может, Сета, — тон Эндрю ясно давал понять, что сам он считает Нила тем еще тормозом. — Они знали, на что шли. И последовали за тобой, потому что верили, что ты действительно сможешь убить Рико или Ичиро, а может и обоих сразу. Это была самая длинная речь Эндрю в присутствии других. Нил моргнул. Если Эндрю действительно был прав, а Нил почему-то в этом не сомневался, то он находится в долгу перед остальными, который можно вернуть лишь одним способом. Он вытащил из кармана обычную бумажную карту и с новой решимостью расстелил ее на полу. — Миссия не окончена. Дом Стюарта находился примерно в пяти кварталах от Круглой площади и особняка Морияма. А всего в нескольких минутах ходьбы начиналась зона с деактивированными для безопасности жителей капсулами. Благодаря маскировке, которую, возможно, стоило чуть усовершенствовать вещами из гардероба Стюарта, они без проблем смогут пробраться туда. Но что потом? Особняк наверняка охраняется и находится под круглосуточным наблюдением, к тому же наверняка напичкан капсулами, активирующимися вручную. — Для начала следует конкретизировать нашу цель, — заметила Рене. — Я знаю, что ты хочешь убить Рико, но не стоит ли вместо него взяться за Ичиро? Он представляет большую угрозу. — Я бы хотел убрать обоих, — вздохнул Нил. — Но ты права. Ичиро должен быть в приоритете. Без него Кенго станет как змея без головы. Хотя бы на время это их замедлит. Рико же — никто, его смерть ничего не изменит. — Нужно выманить его на открытое пространство, — размышлял Мэтт. — Тогда кто-то из нас его и застрелит. — Он больше не появляется на публике? — спросил Джереми. — Не думаю, — ответила Альварес. — По крайней мере, все его недавние выступления, которые мы видели, снимались в особняке. Даже до того, как сюда пришли повстанцы. Ичиро не глуп. Он знал цену своей жизни, и чтобы выманить его, должно произойти что-то сродни чуду. — Думаете, он бы появился на людях ради меня? — задумчиво спросил Нил. — Если бы меня схватили, он бы хотел, чтобы мою казнь увидели как можно больше людей. Рене, Эндрю или Джереми могли бы застрелить его из толпы. — Нет, — сразу отринул его вариант Эндрю. Остальные тоже покачали головами. — Слишком много альтернативных концовок. Начиная с Мясника, который заберет тебя себе, заканчивая Ичиро, который просто не будет присутствовать на казни. Или же сначала Мясник убьет тебя, а потом Ичиро вывесит твое тело на всеобщее обозрение, — в своей спокойной, собранной манере произнесла Рене. Она перечисляла все эти вполне правдоподобные варианты так, будто речь шла о выездном пикнике. Нил знал, что она права. Хотя когда отец узнает о том, что его схватили, от тела вряд ли останется что-то, что можно показать народу. — Это ради твоей же безопасности, — мягко произнес Мэтт. — Давайте думать дальше. В наступившей тишине они услышали звук отодвигающейся наверху лестницы панели. — Поднимайтесь, — спокойным голосом позвал Стюарт. — Покормлю вас, да и новости есть. На улице уже стемнело, все шторы были задернуты, поэтому подсмотреть точно никто не мог. Нилу потребовалась всего одна секунда, чтобы понять — наведывался его отец. В глаза сразу бросились десятки грязных отпечатков обуви в фойе, а в воздухе все еще витал слабый аромат розовых духов. — Эндрю, — не задумываясь, пробормотал Нил. Когда тот не сказал «нет», он сжал край его куртки. Знакомое чувство помогло ему устоять на ногах. Стюарт провел их в уютную кухню, в которой уже пахло едой. Они с благоговейным трепетом приняли по миске свежесваренного рагу и по ломтю мягкого капитолийского хлеба. Повернувшись, чтобы сесть за массивный деревянный стол, находившийся за кухонной столешницей, они замерли. В дверях стояла молодая девушка с недовольным выражением лица и со скрещенными на груди руками. Узнав ее, Нил чуть не выронил свою тарелку. Тея Мулдани, ведущий тренер и распорядитель Игр. Пока остальные только обдумывали ее появление, Эндрю и Рене уже вытащили откуда-то по ножу и заслонили остальных. Тею это не впечатлило и она сделала шаг навстречу — Эндрю и Рене сразу же заняли боевую стойку, напомнив Нилу пару кошек: шерсть дыбом, уши прижаты — все сигнализирует о том, чтобы противник убирался. — Черт возьми, успокойтесь, — раздраженно произнес Стюарт. — Она приносит новости. Коринна и так занята, убирая грязь за этими миротворцами, не хватало ей еще и на кухне кровь отмывать. Поскольку Тея не предпринимала никаких попыток нападения, Рене убрала нож и спокойно посмотрела на девушку. Эндрю выражал куда больше скептицизма, но, по крайней мере, еще не перерезал никому горло. Воцарилась напряженная тишина, пока Альварес не кивнула в сторону Теи: — Ты — информатор Кевина. И это ты сказала ему, где держали победителей. Тея усмехнулась. — Я не могла поверить, что рискую раскрыть нескольких агентов под прикрытием ради трех жалких людишек, — она презрительно посмотрела на Нила. А может, как и у Кевина, это ее обычное выражение лица. — По крайней мере, не зря. Когда все расселись за столом, Стюарт кратко рассказал о визите Натана. Как и ожидалось, он обыскал весь дом, уверенный, что первым делом Нил побежит к дядюшке. Его люди даже не удосужились внимательно осмотреть кладовую и, разумеется, ничего не нашли. Но Нил знал, что расслабляться нельзя. Тея рассказала немного больше. Во-первых, теперь она не может связываться с Кевином, поскольку все контакты между ней, другими шпионами и повстанцами пока что слишком опасны. Для Нила и его команды это означало, что они по-прежнему действуют на свое усмотрение. По крайней мере, их семьи и друзья в Тринадцатом не считают их погибшими, поскольку правительство объявило о восьми выживших мятежниках. За информацию о них предлагались огромные вознаграждения. Тея включила телевизор, по которому показывали их перестрелку с миротворцами. Однако мутантов, отгрызающих головы этим же миротворцам, почему-то не показали. Ровный голос диктора отмечал степень опасности повстанцев. Затем последовала трагическая история о женщине, которую убил Нил. Она лежала там же, где они ее и оставили, со стрелой в сердце. Кто-то для съемок подправил ей макияж. Тринадцатый Дистрикт трансляцию не прерывал. — Повстанцы обращались сегодня с заявлением? — спросила у Теи Дэн. Та покачала головой. — Уиттьер, похоже, не знает, что делать с Нилом, раз он все еще жив, — рассмеялся Мэтт. На самом деле, смешного было мало. Уиттьер надеялся, что смерть Нила станет последним рывком в восстании. Но забавно было представлять, как повстанцы сетуют на его живучесть. Несколько месяцев назад его за это восхваляли. Тея холодно посмотрела на Мэтта, прежде чем повернуться к Нилу. — Как и никто другой, — после она сразу ушла, пообещав вернуться завтра. Оставалось надеяться, с чем-то полезным. После ужина они вернулись в подвал, продолжив ломать голову над планом. Ничего путного придумать не удалось, но сошлись хотя бы на том, что продолжать передвигаться группой из восьми человек больше нельзя и что нужно попытаться проникнуть в особняк президента, пока Нил не предложил ему себя сам. Во избежание дальнейших споров Нил быстро согласился со вторым пунктом. Да и взгляды Дэн, Мэтта и Эндрю угрожали прожечь в нем дыру. Если потребуется пожертвовать собой, чтобы спасти друзей, ему не нужно ничье разрешение. Пока Дэн меняла бинты Мэтта, Нил делал то же самое с Эндрю. На мгновение он задержал пальцы на мышцах плеча Эндрю, вспоминая, как часто они служили ему опорой. Эндрю промолчал. Они легли спать. И снова Нил не сразу закрыл глаза. Он смотрел на лицо спящего Эндрю, отыскивал веснушки на носу и щеках и пытался запомнить каждую. Утром, еще перед рассветом, Стюарт позвал всех наверх завтракать. Затем они собрались у телевизора, чтобы посмотреть новый ролик Джени. В войне произошел новый поворот. Видимо, какой-то очень предприимчивый командир повстанцев так вдохновился черной волной и деактивированными ей капсулами, что решил конфисковать все брошенные на улицах автомобили и в режиме автопилота пускать их по улицам. Машины не активировали каждую капсулу, но большинство — точно. Около четырех часов утра повстанцы начали прокладывать три отдельных пути к самому сердцу Капитолия. Они захватывали квартал за кварталом, не неся практически никаких потерь. — Долго это не продлится, — пробормотал Стюарт. — Почему это? — поинтересовалась Альварес. Дэн стучала пальцем по подбородку, мрачно нахмурив брови. — Капитолий просто деактивирует определенные капсулы, а затем, когда цели окажутся в зоне досягаемости, вручную активирует. Через несколько минут они увидели, что именно это и происходит. Отряд направил машину в квартал, что активировало четыре капсулы. Казалось, все в порядке. Три разведчика последовали вперед и благополучно добрались до конца улицы. За ними последовала группа из двадцати повстанцев. Горшочки с кустами перед цветочным магазином взорвались и разнесли их на куски. Джени прервала трансляцию, позволив Капитолию продолжить. На экране появился репортер, перечисливший кварталы, жителям которых необходимо эвакуироваться. Перед этим Нил успел отметить на своей бумажной карте относительные позиции обеих армий. Пока остальные все еще смотрели телевизор, он подошел к окну, выходящему на улицу перед домом, и выглянул из-за занавесок. В свете раннего утра беженцы из уже оккупированных кварталов судорожно стекались к центру Капитолия. Самые паникующие бежали в одних ночных рубашках и тапочках, подготовленные же кутались в несколько слоев одежды. Они несли с собой все — от маленьких собачек до шкатулок с драгоценностями и комнатных растений. Один мужчина в пушистом халате держал в руках лишь переспелый банан. Дети, растерянные и еще сонные, бежали за своими родителями. Большинство из них даже не плакали — то ли слишком напуганные, то ли слишком озадаченные. Тут и там Нил видел их фигурки. Пара больших голубых глаз. Рука, сжимающая любимую куклу. Босые ножки, посиневшие от холода и шлепающие по каменной брусчатке. В голове Нила промелькнул образ маленького мальчика. Испуганного и вынужденного не издавать ни звука, пока мать до боли сжимала его руку, стаскивая с кровати посреди ночи. Поскольку Тея была единственной, кто мог беспрепятственно передвигаться по городу, она на целый день ушла разведывать обстановку. Нил же сводил всех с ума, расхаживая в подвале взад-вперед. Он чувствовал, что не воспользоваться таким потоком беженцев — ошибка. Лучшей маскировки и не придумаешь. С другой стороны, каждый беженец — еще одна пара глаз, высматривающая восьмерых сбежавших повстанцев. Но, в то же время, что им делать здесь? Они лишь прятались и ждали… чего? Повстанцев, которые захватят Капитолий? Могут пройти недели, прежде чем это случится. Кроме того, Нил проделал весь этот путь, потерял стольких людей не для того, чтобы наблюдать, как какой-то трибунал приговаривает Рико к смерти. Может, он напрямую и не обещал этого Эндрю, но он обещал себе, что убьет его. К вечеру всех начало беспокоить долгое отсутствие Стюарта и Теи. Тем более, что Стюарт должен быть дома; он обещал позвать всех на обед. Зашел разговор о том, что, возможно, Тею задержали и она выдала Стюарта, или же их обоих просто арестовали. Но около шести часов они услышали сверху какое-то шуршание — Стюарт отодвинул панель. Воздух наполнил аромат жареного мяса. На кухне их ждали Тея и напряженно молчавший Стюарт. — Днем снова приходил твой отец, — начал дядя. Сердце Нила бешено забилось, когда он понял, что от Натана его вновь отделяло лишь несколько метров. — Он теряет терпение. Не буду врать, мне нравится смотреть, как он извивается. Нил не мог ничего на это ответить. Он много раз наблюдал за тем, как отец медленно, но оттого куда сильнее раздражается из-за чего-то. Для него все это заканчивалось ударами и новыми шрамами. Потом заговорила Тея, быстро проинформировав их, что многие все еще находятся на улице в поисках приюта. Жильцы лучших квартир центра города отказались распахивать для них двери. Наоборот, они заперли все замки, задернули шторы и сделали вид, что их нет дома. Теперь Капитолий кишел беженцами, а миротворцы ходили от двери к двери и, если приходилось, вламывались в дома, чтобы всех расселить. По телевизору выступал глава миротворцев, которого Нил не знал, излагая конкретные правила, касающиеся того, сколько беженцев будет размещено в квартире той или иной площади. Он напоминал жителям Капитолия, что ночью температура опустится ниже нуля, и предупредил, что президент ожидает от них готовности принять гостей в это непростое время. Затем показали несколько откровенно постановочных кадров, как обеспокоенные граждане принимают в своих домах благодарных беженцев. Потом глава миротворцев сообщил, что и сам президент распорядился к завтрашнему дню подготовить часть своего особняка для нуждающихся. Другие чиновники также должны последовать его примеру. — Это может коснуться и тебя, — повернулся к Стюарту Нил. Тогда они действительно окажутся запертыми в подвале под постоянной угрозой обнаружения. Судя по количеству прибывающих, у них оставался день-два. Глава миротворцев продолжал инструктировать население. Похоже, этим вечером произошел неприятный инцидент: толпа до смерти забила девушку, похожую на Рене. Впредь обо всех случаях обнаружения повстанцев следует немедленно сообщать властям, которые и займутся идентификацией и арестом подозреваемого. Показали фотографию жертвы. Не считая обесцвеченных волос, она была похожа на Рене не больше, чем Нил. — Люди сошли с ума, — пробормотала Альварес. Когда трансляция закончилась, Нил достал свою карту, чтобы проверить то, что он и так уже знал. Самый оптимальный путь к особняку президента. — Думаете, это правда? Ичиро впустит беженцев в особняк? — спросил он. — Хотя бы ради камер, — пожал плечами Джереми. Нил прижал большой палец к губе. — Мы должны уйти утром. — Так какой у вас план? — тон Стюарта не выражал ни капли уверенности. Его взгляд напоминал Нилу взгляд матери. Она никогда не доверяла ему настолько, чтобы позволить действовать самостоятельно. После того, как он изложил свой план дяде и остальным, взгляд Стюарта все равно не изменился, но его аргументы против были довольно слабыми. Что действительно заставило его замолчать, так это слова Эндрю: — Как-то же он прожил столько лет без твоей помощи. Ему не нужно твое запоздалое чувство ответственности. Если бы взглядом можно было убивать, Эндрю ни что бы не спасло. Ночь выдалась неспокойной, многим снились кошмары, иногда кто-то кричал и будил остальных. В голове крутились планы на следующий день. Нил даже почувствовал облегчение, когда наконец наступило утро, и они могли начать этот долгий день. В пять часов они все проснулись, быстро позавтракали оставшимися продуктами — консервированными персиками, крекерами и заваренным Стюартом чаем, — а затем воспользовались большой гардеробной. У Альварес и Лайлы ушел час на то, чтобы всех преобразить. Сперва им пришлось переодеться так, чтобы обычная одежда и без верхней могла полностью скрыть их военную форму, а ботинки они обтянули чем-то меховым. С косметикой все обстояло сложнее, поскольку у Стюарта ее нашлось немного, но им хватило. Альварес мастерски спрятала оружие в складках плащей и пальто. В итоге они и правда стали похожи на беженцев, спасающихся от повстанцев. По телевизору не передавали ничего полезного, но улица перед домом казалась такой же оживленной, как и предыдущим утром. План Нила состоял в том, чтобы затесаться в толпу тремя группами. Первыми пойдут Альварес и Лайла, исполняя роль проводников, но держа при этом дистанцию. Затем выступят Эндрю и Нил, которые займут место среди беженцев, направляющихся в особняк президента. Джереми, Дэн и Мэтт последуют за ними, чтобы в случае опасности вмешаться. И, наконец, последней пойдет Рене, готовая при необходимости устроить беспорядки. Это была ее идея — пойти одной, поскольку все видели, что произошло с женщиной, похожей на нее, и Рене легче будет отвлечь внимание на себя. Стюарт наблюдал за улицей через окно рядом с дверью, ведущей на задний двор. Он кивнул, отпер замок и жестом подозвал Альварес и Лайлу. — Берегите себя, — сказала ему Лайла, и они ушли. Нил и Эндрю должны были последовать за ними через минуту. Стюарт внимательно на них посмотрел. — Слушай, не делай глупостей, — внезапно заговорил он грубым голосом. — Если увидишь отца, убирайся в противоположную сторону. Понял? Он не сводил с Нила глаз. Тот кивнул. — Понял, дядя Стюарт. — Твоя забота так трогательна, — протянул Эндрю. Знай Нил его чуть хуже, он бы наверняка и не уловил язвительности в голосе, в отличие, похоже, от Стюарта. — Я знаю таких парней, как ты. Не думай, что я не перережу тебе глотку, если ты хотя бы посмотришь на Натаниэля не так. Эндрю задумчиво склонил голову. — Насколько серьезно мне относиться к твоим угрозам, если отец Нила все еще жив? Казалось, еще мгновение и они сцепятся. Нил закатил глаза, застегнул свой красный плащ, натянул капюшон, скрывая волосы, по самый нос обмотался шарфом и похлопал Эндрю по плечу. — Пора. Времени на прощание не оставалось, он просто открыл дверь и вышел на морозный воздух. Острые ледяные снежинки неприятно кусали кожу. Восходящее солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь мрак. Света хватало, чтобы разглядеть ближайшие к ним закутанные фигуры, но не более того. Идеально для их замысла, вот только Нил никак не мог отыскать Лайлу и Альварес. Через минуту он сдался. Опустив, как и Эндрю, голову, он побрел вслед за остальными беженцами. Он услышал то, что не мог услышать вчера, выглядывая из-за занавесок. Плач, стоны, хриплое дыхание. И совсем недалеко — выстрелы. — Куда мы идем, мама? — дрожа, спросил маленький мальчик у женщины с небольшой сумкой, прижатой к боку. — В особняк президента. Там нам дадут новое жилье, — ответила она. Они свернули с улицы, на которой находился дом Стюарта, и вышли на другую, одну из главных. — Держитесь правее! — крикнул кто-то, и Нил увидел рассредоточенных в толпе миротворцев, регулирующих движение людей. Испуганные лица выглядывали из окон домов и стеклянных витрин магазинов, уже наводнявшихся беженцами. Такими темпами уже к обеду у Стюарта появятся новые гости. Стало светлее, несмотря на усиливающийся снегопад. Нил заметил Лайлу и Альварес, плетущихся вместе с толпой примерно в тридцати метрах от них. Нил вытянул голову и заозирался, пытаясь найти Мэтта и остальных. Не заметив их, он наткнулся на любопытный взгляд маленькой девочки в травянисто-зеленом пальто. Нил подтолкнул локтем Эндрю и замедлил шаг, чтобы их скрыли спины других людей. — Возможно, придется разделиться, — тихо произнес он. — Та девочка… Вдруг раздались выстрелы, и несколько человек рядом с Нилом упали замертво. Воздух пронзили крики, когда вторая очередь пуль свалила еще нескольких людей позади них. Эндрю толкнул его на землю, заставив проползти метров десять до магазинов, где они укрылись за витриной с сапогами возле обувного магазина. — Кто стреляет? Ты видишь их? — спросил Эндрю, поскольку ему обзор закрывал ряд обуви с перьями. Между лавандовыми и лимонно-желтыми сапогами Нил видел лишь улицу, усеянную трупами. Маленькая девочка, наблюдавшая за ним, стояла на коленях рядом с неподвижно лежащей женщиной и кричала, пытаясь ее разбудить. Очередная волна пуль пронзила ее грудь, окрасив зеленое пальто в красный. Малышка упала на спину. На мгновение, увидев ее крохотное обмякшее тельце, Нил потерял способность говорить. Эндрю толкнул его локтем. — Нил. — Стреляют с крыши над нами, — равнодушно ответил Нил. Он проследил за еще несколькими выстрелами, увидев, как люди в белых мундирах падают на заснеженные улицы. — Отстреливают миротворцев, но с меткостью у них проблемы. Наверное, это повстанцы, — Нил не мог оторвать взгляд от зеленого пальто. Их союзники прорвались, но он не чувствовал облегчения. — Нужно двигаться дальше. Помни о своей миссии, — произнес Эндрю. Если бы они вдвоем тоже начали стрелять, все бы поняли, кто прячется под слоями одежды. Поэтому, прижимаясь к стенам, они пошли дальше по улице. За стеллажом с фотографиями Ичиро Морияма в рамках они наткнулись на раненого миротворца, прижавшегося к кирпичной стене. Он просил их о помощи. Эндрю ударил его коленом по голове и забрал пистолет. На перекрестке он застрелил второго миротворца, отдав его оружие Нилу. Пока они перебегали дорогу, Нил размышлял над тем, кем им лучше притвориться. Сейчас они — отчаявшиеся граждане Капитолия, что гарантировало неприкосновенность со стороны миротворцев. Оставалось надеяться, что у повстанцев найдутся более интересные мишени. Но риск оставался. Перед глазами снова появилось зеленое пальто. Но когда они добрались до следующего квартала, уже не имело значения, кто они такие. И кто все остальные. Потому что на лица никто не смотрел. Повстанцы. Они выбегали на улицу, укрывались в подъездах и за машинами, стреляли, хриплыми голосами выкрикивали команды, готовясь встретить армию миротворцев, шедшую им навстречу. Беженцы — безоружные, потерявшиеся, раненые — оказались меж двух огней. Впереди них активировалась капсула, выпустив поток горячего пара, который моментально сварил заживо всех, кто оказался рядом. Начался полный хаос. Когда остатки пара смешались со снегом, все окутал густой туман; Нил видел не дальше ствола своего оружия. Миротворцы, повстанцы, беженцы. Все, что двигалось, превратилось в мишень. Стреляли без разбору, и Нил не отставал. Сердце бешено колотилось, в крови бурлил адреналин, каждый стал его врагом. Кроме Эндрю. Все как на арене. Союзник, напарник, друг. Кто-то больший. Им ничего не оставалось, кроме как двигаться вперед, убивая всех, кто попадался на пути. Повсюду трупы и кричащие, истекающие кровью люди. Когда они добрались до следующего перекрестка, весь квартал впереди озарило насыщенное фиолетовое свечение. Нил отступил назад и вместе с Эндрю опустился на корточки под какой-то лестницей, щурясь от света. Что-то происходило с теми, кто попал под него. Их атаковал… звук? Волна? Лазер? Люди роняли оружие, руками закрывая лицо. Из глаз, носов, ртов и ушей лилась кровь. Меньше чем через минуту все были мертвы. Свечение исчезло. Нил стиснул зубы и побежал, перепрыгивая через тела. Ноги скользили по крови. Ветер взметнул снег, ослепляя их, но не заглушая топот несущихся в их сторону ботинок. — Ложись! — прошипел Нил Эндрю. Они упали там же, где стояли. Лицо Нила оказалось в еще теплой луже чьей-то крови, но он притворился мертвым, оставаясь неподвижным, пока по ним проходили сапогами. Некоторые обходили трупы, другие же наступали на руки и спину, мимоходом пиная по голове. Когда все ушли, Нил открыл глаза и посмотрел на Эндрю. Кровь склеила его светлые пряди, и Нил вспомнил другой такой раз в другой жизни — вечеринку, Дрейка и красные пятна на белых простынях. В следующем квартале они встретили еще больше перепуганных беженцев, но солдат было меньше. Когда показалось, что можно немного передохнуть, раздался треск, похожий на звук разбиваемого о край миски яйца, только усиленный в тысячу раз. Эндрю и Нил остановились, оглядываясь в поисках капсулы. Ничего. Затем Нил почувствовал, как дорога под ногами начала понемногу наклоняться вниз. — Беги! — крикнул он Эндрю. Времени объяснять не было, но через несколько секунд природа капсулы стала ясна всем. В центре квартала образовался ров. Две стороны вымощенной плиткой дороги раскрывались, словно створки, вниз, медленно сбрасывая людей в то, что находилось под ними. Нил разрывался между тем, чтобы ринуться к следующему перекрестку, и попыткой добраться до дверей зданий. В результате он двигался по диагонали. Он попытался повернуть голову, чтобы найти Эндрю, но дорога продолжала опускаться, все больше переходя в вертикальное положение. Нащупывать опору под ногами становилось все сложнее. Это напоминало бег вверх по обледенелому склону, который с каждым шагом становился все круче. Оба его пункта назначения — перекресток и здание — находились в метре от него, когда он почувствовал, что дорога окончательно уходит из-под ног. Нил использовал последнюю секунду, чтобы оттолкнуться от плитки в сторону перекрестка. Когда он вцепился в край мостовой, Нил понял, что дорожные створки полностью опустились вниз. Его ноги просто болтались в воздухе, опоры не было. Снизу, метрах в пятнадцати под ним, поднималась мерзкая вонь, словно от горы трупов, гниющих в летнюю жару. Внезапно на дне показались ползающие черные фигуры, заставившие умолкнуть тех, кто выжил после падения. Ад. Нила накрыла паника. Из горла вырвался приглушенный вопль. На помощь никто не спешил. Он уже начал терять хватку на выступе дороги, когда увидел, что находится всего в двух метрах от угла капсулы. Он начал медленно двигаться по краю, перебирая руками и стараясь абстрагироваться от звуков, доносившихся снизу. Когда удалось ухватиться за угол капсулы, Нил перекинул через нее правую ногу. Зацепившись за что-то, он с трудом вытащил себя на уровень дороги. Задыхаясь и дрожа, он вылез наружу и обхватил рукой фонарный столб, чтобы удержать равновесие, хотя под ногами находилась абсолютно ровная поверхность. — Эндрю? — закричал он в пропасть, не обращая внимания на то, что его могут узнать. — Эндрю? — Я здесь. Успокойся, — Нил удивленно посмотрел налево. Опускаясь с одной стороны, с другой — створка подняла все до самого основания зданий. Около десятка людей пробралось так далеко, что теперь держалось за все, что могло служить опорой. За дверные ручки, дверные молотки, почтовые ящики. Через три дома от Нила Эндрю цеплялся за декоративную железную решетку на двери квартиры. Он мог бы легко попасть внутрь, будь дверь открыта. Но, несмотря на неоднократные удары ногой, никто даже не пытался ему помочь. — Прикройся! — Нил поднял пистолет. Эндрю отвернулся, и Нил начал стрелять в замок до тех пор, пока двери не распахнулись вовнутрь. Эндрю влетел в дверной проем и упал на пол. С секунду переведя дыхание, он повернулся к Нилу. Его лицо стало последним, что запомнил Нил перед тем, как кто-то схватил его сзади и прижал к носу сладко пахнущую ткань. Светлые волосы, залитые кровью. Губы, изогнутые в гневе. Карие глаза, пылающие яростью. А потом наступила чернота.

***

Первое, что почувствовал Нил — холодящий кожу щеки каменный пол. Он несколько раз моргнул, пытаясь сфокусироваться на окружающей его обстановке. С губ сорвался тихий стон, когда он попытался сесть. Место показалось до ужаса знакомым, и его предположения подтвердились, стоило носу уловить витающий в воздухе запах. Кровь и розы. На долгий миг, растянувшийся в вечность, Нил забыл, как дышать. Он не мог пошевелить ни единым мускулом. Мир сузился до носков белых ботинок Миротворца, находившихся в поле его зрения. И запаха, этого ужасного запаха. — Младший совсем вырос, — насмешливо произнесли откуда-то сверху. Нил инстинктивно отшатнулся, тем самым посмотрев ей прямо в лицо. В отличие от отца, Лола заметно постарела за последние несколько лет. Но кое-что не изменилось совсем. Зубастая улыбка, слишком широко изогнувшая ее рот. Красного — ее любимого — цвета губы, и садистский блеск в глазах. — Ты устроил грандиозное зрелище. Любимец Капитолия превратился в лидера восстания. В каком странном мире мы живем. Но тебе больше не придется о нем беспокоиться, — она присела перед ним на корточки, с силой схватив за подбородок, и всмотрелась в лицо. Когда Нил попытался отвернуться, он затылком почувствовал холодный металл дула пистолета и замер. — Не так быстро, — произнес позади него Джексон. Нилу показалось, что он вот-вот сойдет с ума от страха, окатившего его с головы до ног. Все еще держа его за подбородок, Лола покрутила его голову из стороны в сторону. — Он весь в отца, — она посмотрела на Джексона. — Ты такой тупица. Как ты мог его не узнать? Тот цокнул. — Он попал под мой хлыст. Конечно, я его не узнал. Фыркнув, Лола выпрямилась. Все еще находясь под прицелом, Нил молча следил за ее передвижениями по подвалу. Подвал. Второй кабинет его отца. Сюда он приводил людей, с которыми хотел провести как можно больше времени. Например, своего сына. Лола начала громко обшаривать полки и стоящие у стен ящики. Найдя то, что искала, она непринужденным шагом вернулась обратно и встала прямо перед Нилом, показав то, что прятала за спиной. Хлыст. Она медленно развернула его и, словно играя с кошкой, покачала им перед лицом Нила. — То есть вот так? — спросила она Джексона, и, прежде чем Нил успел опомниться, с силой хлестнула его по правой стороне лица. Та тут же вспыхнула ослепляющей болью. В последнюю секунду Нил сумел сдержать мучительный вопль, вместо этого лишь тихо простонав. Он не знал, текли по щеке слезы или кровь. Возможно, все вместе. — А теперь посмотри на него и скажи, что он не похож на чертова Младшего. Джексон наклонился, посмотрев на лицо Нила, и хмыкнул. Лола неожиданно сжала его лицо и ногтями впилась в кожу свежего пореза. На этот раз крик сдержать не удалось. — Ну теперь-то конечно похож, я ведь знаю, что это он, — закатил глаза Джексон. — Не увлекайся. Босс появится с минуты на минуту. Все внутри Нила сжалось. Он оцепенел от боли и страха, но инстинкт заставлял его бежать. Не видя ничего вокруг, он полз назад до тех пор, пока не уперся спиной в стену. Лола и Джексон наблюдали за ним, первый — безучастно, вторая — насмешливо. — Через сколько, говоришь, он будет здесь? — спросила Лола. — Уже был в пути, когда я разговаривал с ним в последний раз. Лола откинула окровавленный хлыст словно игрушку, переставшую ее интересовать. — Отлично, еще есть время, чтобы рассказать маленькому Натаниэлю о том, что я сделаю с ним после того, как его отец закончит. Конечно, если от него что-то останется. Нилу было трудно уследить за ней, мгновение — и она уже на другом конце подвала. Еще мгновение — и она прямо перед ним. — На арене ты выдерживал и не такое, не делай вид, что теряешь сознание, — она поставила между его ног какую-то коробку. Нил медленно моргнул, ничего не понимая. А потом услышал этот звук. Он думал, из-за хлыста у него появились какой-то странный шум в ушах, но щелканье доносилось из коробки. — Я была крайне разочарована тем, что никто не столкнулся с ними во время Игр, — Лола слегка встряхнула коробку, усилив сердитое клацанье. — Знаешь, ты не ошибся. Это и правда насекомые, но не механические. Мутанты, над которыми я экспериментировала последние несколько лет. Всего один может сожрать тебя полностью за считанные секунду. Даже кости! Больше не нужно возиться с трупами, — она поддразнила его, на миллиметр приоткрыв крышку, и рассмеялась, когда Нил вздрогнул. — Я сниму это на видео. Твоим друзьям понравится. Блондинчик так разозлился, когда я тебя вырубила. Мысль об Эндрю вызвала у Нила очередной приступ тошноты. По крайней мере, теперь он знал, что тот в безопасности. Но Мэтт, Дэн и остальные? Он не видел их с тех пор, как вышел из дома Стюарта. — Да пошла ты, — процедил он сквозь стиснутые зубы. Ее постоянная болтовня действовала ему на нервы. — Кто-то здесь уж больно дерзкий, — она придвинула к нему коробку, постукивая по крышке ногтями. — Отец и так тебя спросит, но я хочу знать сейчас. Где птичка-то, а? Где она была, пока ее выродок бегал по всему Панему, устраивая проблему за проблемой? — Мертва, — выдавил Нил. Щелканье становилось все агрессивнее. Словно чувствуя его страх. Свежую кровь. Лола схватила его за волосы и притянула к себе, второй рукой так сильно сжав горло, что он едва мог дышать. А потом ударила головой об стену. Перед глазами все поплыло. Из-за нехватки воздуха и нарастающих звуков щелканья он начал отчаянно брыкаться. — Она мертва, — прохрипел он сквозь жесткую хватку Лолы. — Умерла больше двух лет назад, когда он подстрелил ее в Восьмом. Думаешь, она позволила бы мне участвовать в Играх, будь еще жива? — Даже не знаю, верить ли тебе. Ты всегда был таким хорошим, маленьким лжецом. Мог любого обмануть своими большими голубыми глазенками. Так ты и обвел вокруг пальца того блондинчика? Хлопал ресницами и играл недотрогу? — ее хватка усилилась, и Нил зашипел. — Что ж, давай подождем и послушаем, что скажет отец. — задумчиво произнесла она, прежде чем изо всех сил ударить его по изувеченному лицу. После Лола оставила его в покое. Коробка с плотоядными насекомыми все еще стояла между его ног. Щелканье превратилось в жужжание. Нилу начало казаться, что он попал в бесконечный кошмар — не в силах сбежать, не в силах умереть. Мертвый, но не умерший. Живой, но не живущий. Через какое-то время — часы или дни — наверху лестницы открылась дверь. Эхо от ее удара об стену, словно выстрел, разнеслось по всему подвалу. Лола мгновенно вскочила на ноги. Нилу казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, так сильно оно стучало. Под ехидным взглядом Лолы он понял, что не может позволить себе выглядеть испуганным. Приняв спокойный вид, Нил смотрел, как смерть по лестнице спускается за ним. Он был одет в форму миротворца. Окровавленную и грязную, но все еще впечатляюще белую. Из-за закатанных рукавов Нил видел, что руки у отца по локоть в крови. Холодные голубые глаза остановились на нем. Нилу пришлось отвести взгляд. Позади Натана притаилось еще одно чудовище из его кошмаров. Патрик Димаччио постоянно ходил с таким видом, будто голыми руками мог расправиться с половиной человечества. Возможно, так оно и было. Он — один из немногих, кто никогда не поднимал руку ни на Натаниэля, ни на Мэри, скорее всего, зная, что просто убьет их одним неосторожным ударом. — Встать, — приказал Натан. От одного его голоса внутренности Нила превратились в кисель. — Ты знаешь, что в моем присутствии сидеть запрещено. Нил приказал себе не двигаться, но тело действовало само по себе. Он выпрямился. Этот инстинкт укоренился в нем куда глубже, нежели привычка создавать проблемы или же мамины уроки выживания. При виде такого послушания Лола рассмеялась и обошла его, встав позади. — Привет, Младший, — произнес Натан. Челюсть свело. Даже если бы захотел, Нил не смог бы ответить. Натан двинулся к нему. Потребовались все силы, чтобы заставить себя не отступить. Натан остановился прямо перед ним. Так близко, что Нил почувствовал запах дыма и крови. Он уставился на красные брызги на белом мундире, словно они могли его спасти. Удар был неизбежен — Нил ждал его — но колени все равно подкосились, когда кулак отца врезался во все еще кровоточащую рану на правой щеке. Он схватил его за горло, когда Нил начал падать. Задыхаясь, Нил попытался удержаться на ногах, помня, что лучше не хвататься за Натана. Знал, что тот тогда сделает. — Я поздоровался, — процедил Натан, когда Нил кое-как выпрямился. — Привет, — с третьей попытки тихо выдавил он. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Нил думал, что сейчас закричит. Но крик застрял где-то в горле. Вспомнив те разы, когда он тоже готов был сдаться, Нил собрал последние силы и поднял взгляд на отца. — Только посмотри на себя. Такой же жалкий, как и твоя мать. Где она? — Ты убил ее. Разве не помнишь? — ответил Нил. — Будь это так, я бы запомнил. Я бы наслаждался бы этим воспоминанием, считая дни до того момента, как снова найду тебя. — Ты убил ее, — повторил Нил. — Она дотянула лишь до Восьмого Дистрикта. Натан вглядывался в его лицо, прокручивая в голове новую информацию. Он обхватил израненное лицо Нила и сжал так сильно, что рана разошлась еще больше. Нил практически видел, как лопается кожа. — Значит, ты думал, что спрятаться у всех на виду — лучший вариант? Игрался со мной? Ты должен был знать, что, в конце концов, я все равно тебя найду. Ты всегда плохо играл в прятки. — Ты продал меня. Я находился там, где ты и хотел. И я дважды участвовал в Играх, — произнес Нил. — Я перестал быть твоей проблемой. — Сделка так и не состоялась. Тедзуи отказался от тебя, поскольку ты не успел убедить его в своей полезности. Значит, ты по-прежнему принадлежишь мне, — сказал Натан. — Ты и твоя тупая сука-мать сделали из меня лжеца. Знаешь, что теперь я собираюсь сделать с тобой? Нил мог лишь оцепенело смотреть на него, и тот сам ответил на свой вопрос: — Я и сам еще не решил. У меня было несколько лет на обдумывание вариантов, но теперь, когда время пришло, даже не знаю, с чего начать. Я могу заживо снять с тебя кожу. Или отрывать от тебя по кусочку, каждый раз прижигая раны. Но, честно говоря, когда я пересматривал твои первые Игры осознавая, кто ты такой, идей стало гораздо больше. Натан почти нежно провел ладонью по шраму от ожога под глазом Нила. Тот в ужасе застыл. — Как они тебя называли? Огненным мальчиком? — Натан надавил большим пальцем на шрам. — Мне нравится. Лола схватила его сзади и потащила за собой. Нил сопротивлялся изо всех сил, но безрезультатно. Пока одним резким махом головы он не врезал ей в подбородок. Послышался приятный хруст, когда ее зубы громко клацнули. Похоже, она прикусила язык. Нил сразу же бросился к двери, но далеко уйти не удалось. Димаччио одним движением схватил его и швырнул на пол. Нил ударился затылком о бетон. — Кролик, кролик, кролик, — эхом пронеслось у него в голове, когда под злобным взглядом отца он начал ползти назад. Удар тяжелым сапогом в грудь пресек его попытку подняться на ноги. Удар кулаком в лицо — следующую. Затем Натан сел на него сверху и схватил за горло. — Мне так понравилось наблюдать за тем, как плавится кожа на твоем лице. Больно, правда? — непринужденно поинтересовался он. — И ты даже не потерял сознание. Может, через несколько часов я и передумаю, но пока мы остановимся на этом. Патрик, принеси-ка нам паяльную лампу. Она должна быть в ящике у духовки. — Нет, — хрипло прошептал Нил, но Димаччио уже шел к лестнице. — Лола, — окликнул Натан, не сводя с сына глаз, и та сразу же подскочила к нему, окинув Нила ядовитым взглядом. Она больше не улыбалась, на подбородке виднелись капли крови. — Сними с него штаны. Начнем с ног. — Нет, — повторил Нил. Лола скрылась из виду, а затем он почувствовал, как с него стягивают ботинки. Нил попытался ударить ее ногой по лицу, но она крепко держала его. Потом он в ужасе замер, ощутив, как ее руки расстегивают ремень. — Нет, — опять выдохнул Нил. Он же сказал «нет». Она должна остановиться. Он сказал «нет». Пусть она остановится. Одно резкое движение и ноги сковал холодный воздух подвала. Нил так сильно дрожал, что отец наверняка это чувствовал. — Пожалуйста, — снова прошептал он, не в силах остановиться. — Пожалуйста, не надо. Вернулся Димаччио. Он передал Натану паяльную лампу, а потом по его приказу схватил Нила за ноги, в то время как Лола держала его руки над головой. Даже когда отец отошел, чтобы включить лампу, Нил все равно почувствовал идущий от нее жар. Из горла рвался крик, но если он закричит сейчас, то остановиться уже не сможет. — Пожалуйста, — умолял он, — просто отпустите меня, просто отпустите меня, я не… И вдруг его охватил огонь. Запах обгоревшей кожи только усилил ослепляющую боль, и Нил потерял сознание. По крайней мере, ему так казалось. Кричал ли он? Его бедро пылало самым настоящим огнем, он чувствовал. А может пылала вся нога? Он стал кем-то иным. Существом неугасимым, как солнце. Огненный мутант знал только одно — агонию. У него не было ни зрения, ни слуха, ни чувств, кроме ощущения напекающегося горения плоти. Возможно, он и правда терял сознание, но боль это не облегчало. Он стал огненным мальчиком Роланда. Вечно поглощаемый собственным пламенем. Наконец оно угасло, и Нил оказался в мутном озере цвета карих глаз. Вода обволакивала его все еще горящие ноги, но агония сменилась обычной болью. Когда он просто лег и замер на поверхности, больше не зная, куда плыть, пришли они. Мертвые. Живые. Те, кого он любил, парили словно птицы в открытом небе над ним. Парили, кружились друг с другом, звали его с собой. Затем они разлетелись в разные стороны, и Нил не знал, за кем же из них последовать. А потом в воду бросились монстры, страшные чешуйчатые твари, которые игольчатыми зубами начали разрывать его на куски. Рвали снова и снова. Утаскивая с собой на дно. Глубоко в воде он остался совсем один. Слышался лишь звук его захлебываний. Требовались огромные усилия, чтобы втягивать и снова выталкивать воду из легких. Он хотел остановиться, пытался задержать дыхание, но мутная вода продолжала заливаться внутрь и вытекать обратно. Заставляла его продолжать. Вдыхать и выдыхать. Туда и обратно. Нил оказался в ловушке. Может на несколько часов, дней, а может на несколько лет. В таком одиночестве, что он обрадовался бы любой живой душе. Нет, не любой. Но когда к нему наконец пришел гость, стало приятно. Морфлинг. Он тек по его венам, ослаблял боль, делал тело таким легким, что оно снова поднялось вверх, на воздух, оставшись там лежать на мягкой, гладкой поверхности. Капитолийские простыни. На ощупь они напоминали те, что были в его старой комнате во время подготовки к Играм. Шелковистые и прохладные. Он чувствовал их кончиками пальцев. Боль все еще заполняла большую часть его разума, но чувствовалось что-то похожее и на реальность. Першение в горле. Запах лекарства от ожогов, такое же, как то, что ему присылали на первой арене. Голос Мэтта. Чьи-то пальцы в волосах. Он не мог говорить. Не мог вымолвить ни слова. Он видел много лиц в ослепительно белой Капитолийской больнице. Слезящиеся глаза Ники, облегченная улыбка Мэтта, усталое выражение лица Дэн. Еще приходил Ваймак, серьезный и мрачный. Эбби, зажимавшая руками рот. Эллисон и Рене, обе свирепые и несгибаемые. Роланд и Джереми. Жан и Кевин. Эндрю. С горящими гневом глазами и сжатыми кулаками. Живые. Они все были живые. Врач все больше недоумевал по поводу того, почему он не может говорить. Провели много тестов. Судя по всему, он много кричал, но связки остались целы. Бетси выдвинула теорию, что он стал не физическим, а ментальным безгласым. Молчание Нила, говорила она, стало результатом серьезной психической травмы. Хотя врачи и предложили сотню лекарств, она сказала им оставить его в покое. Нил тоже сомневался в ее теории: казалось, что ему просто нечего сказать. Однако он ценил ее вмешательство. Поэтому он продолжал молчать, но люди все равно постоянно приносили ему новости. Капитолий пал в тот день, когда его схватила Лола. Теперь Панем возглавлял президент Уиттьер, пославший войска для подавления оставшихся очагов сопротивления. Отец Нила был мертв. Застрелен дядей Стюартом. Как и Патрик Димаччио. Лола Малкольм, ее брат Ромеро, Джексон Планк и многие другие ждали суда. Ичиро Морияма держали в тюрьме в ожидании отдельного суда и казни. Рико Морияма, доктор Пруст и несколько безымянных находились в бегах. Семья Нила выжила. По словам Мэтта, Эндрю чуть зубами не разорвал Лоле глотку. Они и нашли его. Поздней ночью, когда в комнате остался только Эндрю, Нил нашел в себе смелость оценить свое физическое состояние. Даже без слов Эндрю его понял. Он приподнял одеяло, скрывавшее ноги Нила от всех остальных. Кроме Эбби и доктора никто до сих пор не видел его травмы. Нил не помнил, что с ним произошло, когда отец начал жечь кожу на ногах. Неизвестно, что его ожидало. На мгновение он хотел попросить Эндрю выйти, но потом передумал. Если кто-то и сможет это выдержать, то только он. Последний подарок его отца представлял собой выжженные полосы в виде полуколец на обеих ногах. Они напомнили ему Сэра с оранжевыми полосками на лапах. Только в случае Нила они охватывали не все ноги, а лишь половину, останавливаясь под коленями. Он понятия не имел, о чем думал отец, выбирая такое расположение. Выглядело это ужасно неправильно, и Нил торопливо натянул одеяло обратно на грудь. Он встретился взглядом с Эндрю, стоящим у его кровати. — Да или нет? — спросил Эндрю. Не долго думая, Нил открыл рот, чтобы ответить. Когда ничего не вышло, он потянулся к горлу. Посмотрел на Эндрю. Попробовал снова. Изо рта вырвался слабый вздох. — Да, — наконец с огромным трудом произнес он. Резко и до боли хрипло. Эндрю еще мгновение смотрел на него, а затем снова откинул одеяло. Грубыми костяшками пальцев он провел по нежной коже бедра вверх и обратно, рядом с выжженными полосками. — Эндрю? — надрывисто позвал Нил. Тот сразу посмотрел на него. — Спасибо. Эндрю убрал ладонь с его ноги и прижал ее к бьющемуся сердцу Нила. Она оставалась там до конца ночи, пока Эндрю лежал головой на второй согнутой руке, сжимая и разжимая ладонь на тонкой ткани больничного халата. — Уже больше ста.