Дорога в никуда

— Да где этот крысеныш?! — стуча палкой по разросшимся кустам винограда, Дилюк вышел за пределы двора, повертелся немного и двинулся к реке, знал, что по любому там опять тусуется этот "любитель песка". Ползет по траве медленно, предельно осторожно, отец может и не заметил, но не он, Кэйа аномально хорошо слышит, и он очень... нет, даже не так... он КРАЙНЕ странный. Расположившись поодаль, Дилюк снял с шеи камеру, и устанавливая ее прямо в кустах, лишь слегка высунул из листвы объектив. "Теперь то я тебя прижучу, покажу отцу кто ты такой на самом деле!" — так и читалось на его лице. Кэйа выкопал яму в которой мог спрятаться он сам, если сядет на корточки. Копал достаточно активно, Крепус не раз отмечал то, как он структурировал все в идеальные геометрические фигуры. Копать ямы в особенно рыхлых породах запрещалось, так как Мондштадт не просто так назван городом ветра. Их архонт маскируется среди людей, лишь пару человек знает кто он, кто-то говорит, что он женщина, кто-то, что мужчина, еще, что это ребенок или бабушка, версий много. Архонт почти лишился сил, отдав божественное дыхание на то, чтобы поднять город в воздух и организовать воздушные паромы и мосты. Ходят слухи, что город держится на плаву из-за одуванчиковых полей, пух с них не слетает никогда, поля даже под снегом продолжают цвести, и когда снег тает, одуванчики продолжают радовать людей мятным шлейфом божественных сил. Одуванчики засыхали и теряли благословение архонта, стоило человеческой руке сорвать их. Город запретил трогать их на законодательном уровне, ведь однажды, когда вулкан Натлана начал извергаться, и часть лавы попала на одуванчиковое море, поле сгорело, и покрывшись слоем серого пепла, превратилось в пустырь. Мондштадт, стоящий в воздухе, покосился почти на сорок градусов влево. Кэйю, впрочем, мало волновали законы, он говорить-то толком не научился. Вот, он ликующе достал парочку червей из песочной ямы, макнул в воду как спагетти и втянул в рот. Дилюк медленно протянул руку к кнопке чтобы сделать щелчок, как вдруг, ощутил хруст сухой травы под ладонью. Сердце ухнуло в пятки, лицо автоматически прижалось к земле. Вроде бы совсем на секунду шорох был. Может не услышал? Вдруг просто белка пробежала, или лиса. Выровнив дыхание и подняв голову, Дилюк вгляделся в кусты: ямы в песке уже не было, как и Кэйи. — Блять! — многозначительно ругнулся он и сел на корточки, отряхивая себя от сена и прилипшей грязи, —Сбежал, собака. — Где собака? Рагвиндр подпрыгнул и поднял голову вверх, чувствуя как лицо заливается гневным алым цветом. — Ты...— больно ткнув пальцем Кейю в грудь и задыхаясь от возмущения, процедил он, — Как ты здесь... — Блять... — повторил Кэйа, смакуя новое слово, — Что такое блять? Что ты тут делать? Дилюк схватил временного брата за воротник и дернул с силой вниз, чтоб тот свалился, и, может, повредил себе что-нибудь. — Блять — это ты! — Диэлюк... — потирая ушибленое плечо, Кейа посмотрел на него миролюбиво, — Почему ты злиться? Ты хотеть огонек со мной? Я сделать. Только ты не злиться. Кейа вытащил из кустов замаскированую камеру, направил на себя и нажал на кнопку. Фотоаппарат сделал мгновенное фото и вытолкал его на свет. Кейа поймал вылетевший пергамент и принялся им трясти, пока изображение не проявилось. — Вот, — протянул ему фото, — Я улыбаться, как дядя Кребус учить делать огоньки. Я красиво улыбаться. Другой раз попросить меня, без тайны, я люблю делать огоньки, — вложив фото ему в руку, Кэйа почесал нос, стряхивая остатки песка с одежды, — Ты хотеть меня учиться? Дилюк взорвался, и смяв фото он швырнул его в траву. — Да пошел ты! Я рано или поздно тебя разоблачу!