retrouvailles

      Ярослава не смыкает глаз ни на минуту, потому что все её мысли заняты произошедшим. Она чувствует, что где-то буквально в десятках метров Дима не спит тоже, размышляет, но позвонить и нарушить его покой кажется слишком неприличным; они ведь дали друг другу время. Девушка старается осознать, что произошло и к чему это может привести. После долгих размышлений у неё рождается несколько выводов:       Первый. Дима явно что-то чувствует к Ярославе. Неизвестно, был ли их поцелуй попыткой вернуться в прошлое, проверкой чувств или искренним желанием — для того, чтоб оценить ситуацию здраво, нужно мнение Масленникова, но бежать сейчас в соседний домик и будить всех его друзей, чтоб спросить — не вариант. Может, он просто в темноте перепутал Ярославу с Полей, вот и вся история.       Второй. Препятствие, о котором Яся думала ещё прошедшим утром, то есть наличие девушки в лице Полины, самоликвидировалось. На этот счёт Яся пока не может сформировать полноценное мнение, потому что случившееся всё ещё кажется каким-то бредом. Они ведь живут не в сказке, где злодеи самоустраняются, даже если Поля и не была отрицательным персонажем в их истории. С одной стороны, это здорово — можно заново попробовать что-то построить, но с другой…       Третий. Прошло несколько долгих лет, за которые Ярослава однозначно изменилась внутренне — она знает это и чувствует. Дима тоже вряд ли остался тем же, что был прежде. Да, он носит старый парфюм, разговаривает так же мягко, а смотрит по-прежнему тепло, но что за этим стоит? Парень мог обрасти непрошибаемой бронёй, определёнными принципами, с которыми Яся не сможет смириться, или вообще начать есть оливки — это вообще застрел.       Четвёртый. Совпадают ли их намерения? Масленников, возможно, просто поддался ностальгии — их отношения были действительно светлыми, а любовь искренней и даже немного наивной, но это не значит, что всё будет хорошо сейчас (смотри пункт третий). Если Дима просто хочет курортного романа, который кончится на этом горнолыжном курорте, Яся ни за что не согласится. Соглашаться на меньшее — в целом не в её правилах, особенно если речь идёт о высоких чувствах.       Пятый. Самый сложный к осознанию, для которого потребовалось больше всего времени, сил и духа. Ярослава малодушно радуется тому, что ей не придётся соревноваться с Полиной, и она бы хотела построить отношения вновь. Безусловно, она по-прежнему любит Диму, но того, который был прежде. Сейчас хочется узнать и нового Масленникова, открыться ему и полюбить ещё раз.       Короче, к утру у Яси ещё больше вопросов, чем было прошлым вечером.       Она встаёт сразу, как видит первые лучи восходящего солнца, и нервно бродит по домику, потому что ночью это делать было бы неуважением к спящим друзьям, которые опьянели от вина к концу вечера, а девушка — ни в одном глазу. С глазами вообще явно какие-то проблемы и теперь: в каждом как будто по мешку отборного мельчайшего песка, смешанного со стеклянной крошкой. Яся то и дело трёт веки пальцами, стараясь прогнать последствия недосыпа, лепит прохладные патчи из холодильника, но результата никакого.       К полудню, когда все друзья просыпаются и садятся завтракать, Ярослава успевает выпить уже несколько чашек крепкого несладкого кофе, но зевки вылезают сами собой через каждое слово. Ребята замечают состояние подруги, но тактично ни о чём не спрашивают, наверняка оставляя долгий разговор на потом. Сейчас атмосферу отдыха портить не хочется никому.       Яся мается каждую секунду этого дня, не зная, чего хочет больше: поговорить наконец с Димой или отсрочить этот разговор. Возможно, отменить вовсе, потому что решимость тает, как свечной воск от огня.       Масленников всегда был чуточку решительнее, поэтому уже через пару часов клюющая носом девушка получает сообщение с номера, который звонил вчера: «Я ваще не спал, поэтому пару часов подремлю. Как очухаюсь, напишу, придёшь». Вдогонку Дима пишет ещё одно: «Если не передумала». Ярослава ничего не отвечает, ещё не решив для себя, не передумала ли, и сама ложится — сонливость накрывает так, будто на неё мультяшно упала тяжеленная наковальня. Она засыпает практически сразу, как голова касается подушки, и это хорошо — это позволяет отсрочить тяжкие думы на неопределённый срок.

***

      — Утречка доброго, — будит Ясю Дима, тормоша за плечо. В комнате приятный полумрак, разрезаемый лишь полоской света под дверью.       Ярослава с трудом разлепляет глаза и сразу улыбается, сонно и мягко: видеть Масленникова после пробуждения — это приятно, и дело вряд ли в привычке. Парень бесцеремонно заползает под чужое одеяло и с довольным мычанием потягивается, после чего зевает дважды. Яся продолжает улыбаться, глядя одним приоткрытым глазом на Диму. Разговаривать теперь не хочется совсем, потому что сонная нега придавливает к постели, размазывает по ней подтопленным сливочным маслом. Масленников тоже явно не планирует бросаться с места в карьер и заводить душевные беседы — он подминает под себя половину подушки девушки и просто смотрит. Долго, неотрывно, внимательно.       Обычно Яся стесняется прямых взглядов и старается избегать таковых, даже если после этого когда-то приходилось получать нагоняи от преподавателей. Взгляды Масленникова девушка наоборот всегда сносила легко, потому что перед Димой не страшно быть честной и обнажённой — в прямом и переносном смысле. Если бы была возможность вручить Масленникову ключик от собственной головы, чтоб он влез внутрь и изучил всё, что интересно, Яся бы спокойно его отдала. Секреты у девушки есть даже от самой себя, но не от Димы.       — Тоже не спала? — интересуется парень после долгого молчания.       — Угу, — Ярослава кивает.       — Полина уехала, — парень переворачивается на спину и задумчиво смотрит в потолок.       — Что ты чувствуешь по этому поводу? — аккуратно интересуется Ярослава. Масленников хмурится и трёт лицо ладонями, Яся не решается прикоснуться, чтоб поддержать, но придвигается чуть ближе.       — Мне стыдно за то, что мне вообще не стыдно. Доктор, что со мной? — это в Диме совсем не изменилось: он любил разбавлять серьёзные разговоры шутками, чтоб облегчить себе жизнь. Ярослава прощала ему это тогда, прощает и теперь.       — Не знаю, Дмитрий Андреевич, честно не знаю. Я могу тебе помочь?       — Дай руку, — шёпотом просит Дима и улыбается, но отчасти неуверенно, будто действительно считает, что Ярослава может отказать. Она нашаривает ладонь парня под одеялом и коротко сжимает пальцы в знак поддержки.       Девушка ощущает непреодолимое желание не разрывать касание по меньшей мере ещё несколько часов, наполняясь энергией — присутствие Димы, его объятия, поцелуи и прикосновения делают Ярославу по-настоящему живой. Она ощущает чужой пульс и тепло кожи, и это возвращает в реальность, одновременно с этим отключая от внешнего мира. Каждое взаимодействие — на вес золота, потому что теперь их стало гораздо меньше, каждое хочется продлить, зациклить. Дима смотрит на сплетение пальцев и ласково улыбается, переводя взгляд на Ярославу.       — Яся-я-я-а! Вставай, жопа карамельная, у нас сегодня праздничный ужин! Завтра уезжаем!       Дима, не сдержавшись, фыркает и прикрывает лицо предплечьем, разрывая касание, чтоб не ржать слишком уж явно: из Сашиных уст «жопа карамельная» звучит отвратительно, но от этого не менее смешно. Прозвище привязалось к девушке ещё до переезда в Великобританию, отцепиться так и не вышло — Саня консерватор и любитель поставить других в неловкое положение.       — Так, слышь, встаём, — дверь распахивается, и друг нагло хлопает по выключателю, заливая комнату ярким светом ламп. — Ох, бля. Приношу свои изви… Стоп! Это что, тот Дима? — голос Саши одновременно выражает жирный шрифт, капс, сотню вопросительных знаков, столько же — восклицательных.       — Я уже тот самый Дима? — сквозь хихиканье выдавливает Масленников, и Ярослава заливается густым румянцем.       Хочется заявить, что Дима всегда был тем самым, но момент крайне неподходящий.       — Прости, братан, я просто не срастил, почему Яся к вам всё время бегает. Думал, с тобой после переезда вы не виделись, — бубнит Саша себе под нос и пятится спиной к двери. — В общем, мужик, учти, из-за её слёз чуть Шеффилд с лица планеты не смыло. Будь аккуратнее.       — Ага, а то я целый пруд здесь нареву и уток заведу. Кыш отсюда, — наконец подаёт голос Ярослава, укрываясь одеялом с головой. Саша исчезает, хлопнув дверью, и на всякий случай вновь выключает свет. — Стыдоба какая.       Дима продолжает в открытую смеяться, а заодно пытается вытащить Ясю из-под одеяла, но девушка ни в какую не поддаётся и крепко держится за уголок.       — Не, я так не играю! Малыш, вылезай, — хихикает Масленников, пытаясь пародировать Карлсона. Ярослава высовывает нос и смотрит с еле скрываемым стыдом. — Ты думаешь, я не заебал всех друзей своим нытьём? Или ты из-за карамельной жопы прячешься?       — Сейчас же забудь это прозвище, — бурчит Яся.       — Но задница ведь и правда хороша, — Дима не успевает прикрыться от летящей в лицо подушки и заваливается обратно на спину с заразительным хохотом.       — Пошляк, — Ярослава хмыкает. — Саша, конечно, очень мощно испортил попытку поговорить, ничего нового.       — Вы завтра съезжаете, да? — Яся кивает вместо ответа. — Мы тоже. Видимо, будет общий званый ужин. Сударь что-то говорил об этом с утра, но я был вообще не в себе.       — Возможно, этот план родился вчера за ужином, но я посасывала вино и ничего не слушала, — подтверждает девушка и слышит тихий смешок.       — А я пиво.       — Давай сейчас одну вещь решим, а потом… От этого будем плясать, короче, — Ярослава садится, привалившись спиной к изголовью кровати, и трёт глаза. Волнение, до этого забытое, возвращается с прежней силой, если не мощнее. — У нас с тобой… О, ебать, как пафосно это всё звучит, — Яся роняет лицо на ладони и замолкает.       Спросить «У нас с тобой есть шанс?» — перебор даже для Ярославы, пусть она никогда не стеснялась излишне драматизировать. Сказать «У нас с тобой всё получится» без вопросительной интонации — слишком самонадеянно, ведь мнение Масленникова по-прежнему неизвестно.       — Ясь, ты чего? Это же я, — Дима подползает ближе и мягко касается плеча девушки. — Со мной можно по-всякому. И пафосно, и не очень. Я пойму или хотя бы постараюсь.       — Я знаю, — тихо отвечает Ярослава. — Знаю. Короче, скажи мне, я для тебя — «курортный роман»? — девушка изображает кавычки пальцами. — Или, не знаю, попытка вернуться в прошлое ненадолго? Если да, если это всё временно, то я предлагаю остановиться сейчас, пока всё не зашло слишком далеко.       — Ну, я не осьминог-предсказатель, я не могу знать, чем всё закончится, но… — Масленников вздыхает, — если у меня есть шанс тебя вернуть, я его не упущу. Та проблема, которая мешала нам быть вместе, то есть две с половиной тысячи километров, разрешилась.       Девушка не позволяет себе радоваться раньше времени, хотя внутри всё шипит и хлопает взрывной карамелью от восторга. Яся насильно заставляет себя притормозить и сдерживает рвущуюся наружу улыбку — наверняка ямочки и поджатые губы всё выдают, но Ярослава переводит дыхание и собирает разбежавшиеся мысли в кучу. Дима терпеливо ждёт ответа, теребя цепочку на шее, и едва заметно улыбается.       — У тебя ведь появилась Полина, ты строил другую жизнь, в которой уже не было места мне, — наконец произносит Ярослава, осаживая себя.       — На тебя всегда найдётся и время, и место, и вообще… Я бы на Полине никогда не женился, понимаешь? — Яся фыркает, едва сдерживая рвущееся наружу: «Ага, как же».       — Ты бы ни на ком никогда не женился, девочка, о которой ты мечтаешь, не существует, — заявляет девушка с улыбкой, и Дима весь вытягивается, как по струнке, выглядит поистине оскорблённым, и Ярослава в удивлении поднимает бровь.       — Ложь и провокация. Бестолочь, сколько раз я делал предложение тебе? — Ярослава закатывает глаза в ответ.       — Мы были молодые и безрассудные, это бы ничем хорошим не кончилось. Тем более первый раз ты сказал это пьяный, а второй раз после секса — не думаю, что тебе в таком состоянии можно доверять.       — Глупая, — выдыхает Дима и отводит взгляд. Яся отчётливо чувствует укол вины; картинка перед глазами плывёт, как на плохом видео — неужели то, во что она верила, на самом деле неправда?       — Ты действительно… то есть ты… ща, подожди, — девушка переводит дыхание и откашливается. — Ты на самом деле был готов связать со мной жизнь?       — А ты нет? — с разочарованием в голосе спрашивает Масленников, по-прежнему избегая зрительного контакта. Яся осторожно касается чужого лица, заставляя взглянуть на себя.       — Дима, нет, ты неправильно понял. Ты иначе воспитан, я ведь знаю твою семью, и я боялась, что никогда не стану той женой, о которой ты мечтал. Я всегда хотела учиться и путешествовать. Мне казалось, что у нас разные взгляды.       — По-твоему, я бы мешал образованию, путешествиям? — Дима ощетинивается. Ярослава качает головой — надо было нормально формулировать, теперь придётся объяснять снова, а слов и так нет.       Яся вынуждена не меньше минуты подбирать выражения и неловко трепать волосы, чтоб найти нужные слова, которые всё бы разложили по полочкам, не делая больно и не искажая суть.       — Нет, лучик, я бы не дала тебе то, чего ты хочешь. Я никогда не стану примерной жёнушкой в фартуке и с неизменным запахом котлет. Я не смогу закрыться дома, вить гнёздышко, это… не знаю, как объяснить, это как измена своим принципам, понимаешь? — Яся внимательно следит за реакцией парня на её слова и даже дыхание задерживает.       — Слушай, я ведь не такой дурак. Я прекрасно знаю, какая ты, и никогда бы не стал тебя привязывать верёвкой к домашнему очагу. Я тебя знал и любил, мне не нужны были фартуки и котлеты через силу.       — Прости. Мне жаль, что это выяснилось только сейчас, но я в любом случае была не готова тогда. Дим, — не увидев никакой ответной реакции, Ярослава зовёт парня и прижимается своим лбом к его.       — Это и правда больно слышать. Как минимум отказ в предложении бьёт по самооценке, но это ерунда, — Яся жмурится со вздохом — об этом тогда она совсем не думала, да и сегодня вряд ли бы допустила мысль, что что-то способно пошатнуть Димину железобетонную уверенность. — Хуже то, что время бездарно проёбано.       Ярослава хочет ответить, но не успевает — Дима встаёт с кровати и идёт к выходу из комнаты. За дверью слышны чужие шаги и оживлённые обсуждения предстоящего ужина. Кажется, девушка вскрыла старый гнойник, и последствия ещё только предстоит разгрести, но зато появилась относительная ясность по поводу того, что чувствует Масленников — это уже настоящий успех.       — Увидимся вечером, — эта фраза из уст Димы лучше любых обещаний, и Яся позволяет себе расслабить напряжённые плечи.