Бумеранг

      — Мой повелитель! — орк-стражник был высок — для орка, конечно — и широкоплеч, отчего напоминал шкаф на ножках. А ещё он был безрассудно храбр, коли посмел так ворваться в личные покои Тёмного Валы.       Моргот воззрился на него, собираясь наскоро прошерстить неглубокие мыслишки убогого создания, но не успел. Орк упал на колени, лязгнув доспехами, и выпалил:       — Владыка, к вам эльф пришёл!       «Я ж его раздавил!» — эта мысль промелькнула первой. Почему Мелькор подумал о давно почившем Нолофинвэ, он и сам не мог объяснить. Возможно потому, что в такие дождливые дни как сегодня особенно противно ныло подрезанное проклятым корольком сухожилие. Ныло, отдавая в бедро и, почему-то, в левую пятку.       — Кто?!       Орк задрожал и вжался в плиты пола. От ужаса происходящее в его голове напоминало разворошенный муравейник, в котором все тысячи и тысячи мелких кусачих тварей бегали по кругу, мельтешили и орали с визгливым писком: «А-а-а! Убьёт! Убьё-ё-ё-ёт!». Копошиться в них было мерзко и покалывало холодом пальцы.       Так, высокий, красивый, тонкое холодное лицо, лук синдарской работы за плечом… Дориатец? Неужели у кого-то из подданных Элу Тингола хватило потрохов вылезти из-под серого плаща их господина и синей юбки госпожи? Да нет, уж слишком смотрит прямо и нагло… А глаза — яркие, режущие. Аманский эльда, наверняка! Вот же подлецы, всё никак подохнуть не могут…       Образ нахального эльфа дёргался перед зрительным взором орка, становясь то меньше, то больше, мешая всмотреться внимательней. Мелькнули чёрные волосы, собранные в толстенную косу и перевитые небрежным шнуром… Неужто выкормыш Фингона, как его там, Эрейнион?! Да нет, лицо молодое, но не юное, неоткуда сыну последнего Верховного короля нолдор набраться едва заметной морщины меж бровями и горькой складки губ…       — Что он сказал?       — Э-э-э… — «Убьёт, как есть убьёт! И шкуру велит на коврик пустить! Я бы и сам себя убил, услышь такие слова… Нет, сначала бы я себя пытал. Ох ты ж, о чём это я?!» — Он сказал, Владыка, что вызывает вас на бой!       Мелькор скривился, услышав заодно и всю ту отвратительную грязь, что произнёс наглый эльф и не посмел повторить орк. На бой? Подохнуть неймётся? Это легко устроить. На горле у одного короля мы уже постояли, и другому кадык продавим с удовольствием…       Резко заломило тянущей болью подбитую ногу.       — Почему не схватили его, как только коснулся он ворот Твердыни?       — Так это… — орк жалобно глянул на своего владыку, — Ворота-то того… тю-тю. Он за них взялся — они с петель и соскочили…       — Такой силы?! — искренне поразился Моргот.       — Нет, он не причем, — речь орка звучала неразборчиво. Впрочем, мало кому удавались вершины декламации, если вжиматься лицом в пол. — Оно само так вышло, петли проржавели, а мы и не знали.       — Так почему потом не схватили? Как посмели вы пустить врага в Ангбанд?!       — Так это он… того. Сам зашёл. Ну, пока новый отряд стражи подоспел, старый же под воротами полёг…       У Моргота задёргалась щека. Да они издеваются.       — А волки? Куда смотрели волки?!       — Э-э-э… — «Хорошо, господина Майрона в крепости нет, иначе б меня уже доедали…» — Повелитель, не наша вина, клянусь! Мы только волков со сворки пустили, так Кархарот Второй наступил Кархароту Третьему на лапу, а тот как взвоет, как обернется и ка-а-ак укусит за нос Кархарота Четвертого, так что Кархарот Четвертый Кархароту Второму в горло вцепился, а… — орк прервался и посмотрел вверх, удивленный молчанием Владыки. — Ох, Повелитель… Не виноватые мы!       — Балроги, — выдохнул Моргот, от бессильной ненависти сжимая обожжённые ладони в кулаки. — Где балроги были, я спрашиваю?!       — На месте! — орк подкочил, вытянулся во весь рост и тут же снова шлёпнулся коленями в каменные плиты. — На месте, господин! Только когда Кархарот Второй падал, то его могущество дежурный балрог на волчьей крови подскользнулся, а бичом прижёг хвост Кархароту Тре…       Моргот поднялся. Орк заткнулся.       — Это всё? — голос Черного Валы был ледяным и очень, очень спокойным. Прям-таки сокрушительно спокойным. — Что ж, неизвестный эльда, посмотрим на тебя, полюбуемся. Жаль, имени не сказал, отправишься в Мандос безымянным…       Орк, уже чувствуя, как стягивают холодные руки невидимую удавку на шее, выдавил:       — Так он это… повелитель… кха-кха… сказал! — внезапная милость выбила из орка слёзы и он задышал, быстро и мелко: — Турин! Турином он назвался! Вот!       Это был самый везучий орк Железной Твердыни. С чем сам он был совершенно согласен, когда бежал по блистающим отражениями галереям и пытался изгнать из память невозможное: как пошатывается, садится Повелитель на ступени чёрного трона и шепчет, громко шепчет, не заботясь о тех, кто услышит и запомнит. Что-то о бумаге и рангах… Точно!       Бумеранг.       Вот что шептал Повелитель Мелькор, Чёрный Вала, сидя на ступенях своего трона и не решаясь шагнуть навстречу своей — заклятой — судьбе.