Запретная любовь

      Раздался предупреждающий гудок поезда, студенты начали активно размещаться внутри, предвкушая Рождественские каникулы. Гермиона прекратила тщетные попытки найти платиновые волосы Малфоя среди сотни торопящихся голов, и бросила взгляд на друзей — Гарри стоял возле вагона, ожидая подругу, рядом с ним был Рон, неловко смотрящий по сторонам. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти в нём оправдание не желанию ехать с ними в одном купе — Гарри всё ещё думал, что ей есть дело до Лаванды Браун, но девушке просто было совестно перед ним за ложь, и в какой-то степени Уизли всё ещё её раздражал. Гермионе не хотелось на протяжение нескольких часов слушать его непрерывные попытки убедить друзей в том, что Малфоя младшего взяли в Пожиратели Смерти, зная, что это правда, которую она не может помочь ему окончательно подтвердить. Не менее сильно она волновалась за самого Драко, к которому начала чувствовать сильную эмпатию и сочувствие. С момента их разговора она не раз обдумывала его слова — он должен держать мысли при себе, чтобы ни Снейп, ни тем более Лорд Волан-де-Морт не могли узнать, что он боится, что он не хочет быть Пожирателем. Что было еще более смущающим — она каждый раз чувствовала прилив крови к голове, когда представляла слизеринец, ей хотелось контролировать себя и свои чувства, но не менее этого хотелось повторить тот вечер.       Оказавшись в вагоне, девушка начала искать место, где ей бы дали наконец дочитать главу учебника про защиту от проклятия империус. Образование — единственный способ решения подобных проблем, который она знала: ты можешь не знать, как помочь Драко, как сообщить Гарри истинную суть его «врага», как побороть страсть внутри себя, но на всякий случай преодостерчься от империуса никогда не повредит, наоборот, именно в книге можно было найти решение.       В одном купе сидел Гарри с Роном, а на дверном окошке было нарисовано сердечко, оставленное Лавандой Браун — Гермиона скривила лицо и прошла мимо. В следующем купе нежно обнимались Джинни и Дин, которые явно хотели уединения, дальше были оставшиеся игроки гриффиндорской команды по квиддичу и так далее — если место было не занято громкой компанией, то рядом с ним или орудовал Симус, или Нейвил. Гермиона, не найдя, где приземлиться, дошла до сидячего вагона. Тут среди множества учеников, находящихся по большей части в приподнятом от ощущения скорой встречи с родными состоянии, она увидела и серьёзное и непроницаемое лицо Малфоя. Парень ехал за одним столом с его свитой, состоящей из Гойла, Нотта, Пэнси Паркинсон и Кребба, занявшего твоей огромной тушей соседний столик. Кребб и Гойл, как обычно, сидели с несменяемыми тупыми мордами, выражавшими полное отсутствие всякой мысли, исключая желание поесть. Нотт, не считавший себя, прихвостнем Малфоя, старался держаться гордо, что трудно было не заметить — он сидел боком, так что ему был виден весь вагон. Пенси сидела у окна по левую руку от Драко, постоянно трогая волосы, в её глазах был видел неподдельный интерес к блондину, который, однако, не был взаимным.       Гермиона заняла место за ближайшим столиком, оказавшись, на счастье, в обществе тихонь — три студента, что сидели рядом с ней, судя по всему, знакомы не были. Изначально, она часто посматривала в сторону слизеринцев, но, когда один из её попутчиков, заметив, её ерзанье, тоже посмотрел в их сторону, уткнулась в учебник, не прочитав, правда, за всю дорогу ни одной страницы. В пути Малфой всё-таки заметил её, он остановил взгляд на ней, после чего начал высматривать среди сидевших рядом с ней студентов Поттера и Уизли — на секунду ему показалось, что она все им рассказала, и теперь они будут преследовать его, пока не выпытают, что за дело ему дал тот-кого-нельзя-называть. Однако он быстро отбросил эту мысль, сказав про себя, что Гермионе он может доверять, и именно эта идея настолько его смутила, что он несколько минут смотрел в упор на гриффиндорку. «С чего я вдруг так уверен, что могу ей доверять?» — мысленно парень пытался найти аргументы своему чувству, но что-то интуиция ему подсказывала, что дело в эмоциях. В какой-то момент его молчаливый и пристальный взор в сторону гриффиндорки вызвал интерес его подружки:       — Не удивительно, что тут так воняет, — ехидно заметила она, покосившись в сторону Грейнджер. Крэбб и Гойл медленно и повернулись, после чего синхронно фыркнули в знак пренебрежения. Нотт быстро бросил в её сторону оценочный взгляд — он знал это лицо, после чего с интересом посмотрел на Драко — глаза Теодора странно заблестели.       — Странно, что она не с Поттером, — заметил Малфой, как бы объясняя свой интерес к персоне грязнокровки. На деле ему хотелось знать причину, почему золотая троица не вместе.       — А я смотрю, ты был так занят своим делом, что все самые важные новости пропустил, — ухмыльнулся Нотт, Драко поморщился от упоминания «его дела» — «Наш король Уизли», как только победил в матче по квиддичу, предпочел ей милую, а главное чистокровную Лаванду Браун. Вот с тех пор это жалкое трио превратилось в дуэт.       — Чистокровную? — удивился Малфой. Он опустил глаза на стол, размышляя, насколько этот факт, влиял на его встречи с гриффиндоркой.       — Конечно, — Нотт назойливо улыбался, — Пускай эта рыжая семейка и гордится своей любовью к маглам — никто из них никогда не женился ни на них, ни на грязнокровках, — он улыбнулся еще шире, — Думаю, почувствовав вкус славы и почестей, этот тоже понял, что лучше не смешивать кровь с подобной грязью.       Пенси и вышибалы согласно кивнули ему.       — Она в Клубе Слизней, так? — Драко задал вопрос, не отводя взгляда от Гермионы — отчего-то ему припомнился рождественский вечер. Гермиона тогда была без Уизли, она пришла с кем-то другим.       Интерес Нотта удвоился — его взгляд все время переходил от лица собеседника к виду грязнокровки, словно пытаясь понять, отчего Малфой вдруг проявил такой интерес к девушке с каштановыми волосами, которая, как бы признавать этого не хотелось, была очень даже хороша и собой, и просто великолепна магическими данными. Пенси ревниво скривила губы — Малфой слишком спокойно говорил о грязнокровке, которую всегда презирал, девушка чувствовала, что тут что-то неладно.       — Да, — ответила она, — Поттер тоже в клубе, как и сестра этого Уизли. Сборище мусора.       Слизеринка фыркнула, ожидая реакции Драко, но тот не согласился с ней, лишь молчаливо продолжил размышления, из которых его вызвал приятно-горделивый голос сокурсника.       — Может поведаешь, отчего ты так ей интересуешься? -наконец спросил Нотт, желая вновь перевести внимание на себя.       — Ей? Я лишь хочу понять, насколько теперь Слизерин будет в грязи, — Драко ответил резко и грубо — Пенси была довольна, хотя и скрыла улыбку, — Эти трое не единственные гриффиндорцы, так?       — Да, — пыл Нотта немного поутих, он знал, что пока не сможет мериться силой и влиянием с Малфоем, — в клубе еще есть Маклагген. Сын Маклаггена старшего.       — Из министерства?       — Именно, — Нотт внимательно смотрел на блондина — в его голове что-то не укладывалось. Драко был так занят его «специальной» работой на Темного Лорда, что перестал вообще интересоваться делами факультета. Теперь же его поведение сменилось — под какими обстоятельствами Нотт не знал, но хотел узнать.       Драко однако больше ничего не сказал. А все остальные попытки Нотта начать разговор сталкивались с игнорированием со стороны Малфоя, который более ни разу не посмотрел в сторону гриффиндорки, а, когда поезд остановился на платформе, пошел в противоположную от места, где сидела Гермиона, сторону.       Девушка это заметила и, пока он не видел, смотрела в его спину, напряженно думая о его судьбе их отношений, что отразилось на ней напряженным выражением лица и легким румянцем. Только когда вагон стал почти пустым, она заметила, что на неё тоже смотрят два незнакомых глаза.       Теодор Нотт не был тупым, в отличие от Крэбба и Гойла. После того как его отца посадили вместе с Люциусом, провалившем задание, он надеялся, что станет новым неформальным лидером Слизерина, что именно ему Лорд Волан-де-Морт даст задание, но Малфой даже в его нелегком положении обошел его в доверие к Темному Лорду. Нотт пытался убедить сокурсников, что это скорее наказание для Драко за проступок его отца, но влияние блондина было слишком высоким, более того он никогда не терял духа перед своими «товарищами». Сейчас же в его голове созрела идея, как столкнуть Драко с пьедестала, которую еще надо было тщательно проверить.