О нежностях и печали.

— Ваша фамилия… — Уныло и устало спрашивает у Кати медсестра. Женщину сегодня явно уже доконали студенты. Буквы на бейдже отчаянно расплываются, но девушка всё равно осиливает их, считывая чужое имя «Иванова Александра Петровна». — Бессмертных… — На выдохе отвечает Катя, морщась от боли, мгновенно пронзившей горло и голову. И за что ей хвататься-то? За шею или всё-таки виски?.. — Ещё одна?.. — Говорит вторая медсестра и поворачивается на коллегу со злым взглядом. — Да они тебя обманывают только в путь, Александра Петровна! — Она переводит взгляд теперь на Катю, готовую скрутиться на кушетке от боли в голове из-за криков обеих женщин. Не день, а наказание. Только вот за что это всё Кате? Ей и Ванечки Бессмертных хватает, можно ничего больше не добавлять. — Ваш студенческий.       Катя с трудом кивает, достаёт свой потрёпанный билет и протягивает его той медсестре, что сидит перед ней. — Да нет, Юлия Витальевна… — Женщина очки в тонкой оправе на носу поправляет, смотря то на фото в студенческом, то на Катю. — Она. И билет точно её. И фамилия «Бессмертных» действительно… — Значит, того оболтуса надо будет проверить… — Шепчет, почти искрясь от злости та, которую назвали Юлией Витальевной. Девушка думает, что жизнь явно наказала за что-то или эту злобную медсестру, или её… но обе, по Катиному скромному мнению, этого не заслужили.       Дальше диалог медсестёр она не слушает, отключая ради своего же блага мозги. Ей ведь тоже хватило на сегодня этого Ивана Бессмертных, про которого женщины говорят. Он — это как раз первая причина нахождения Кати в этом кабинете. Точнее не он, а вечеринка, которую он устроил, а девушка добровольно пошла… но виноват всё равно этот балбес! Так что слушать про него ещё и здесь Катя не намерена. Однако совсем тихо она добавляет, когда забирает студенческий и справку для старосты: — Он тоже «Бессмертных» по паспорту. Мы однофамильцы… — А может, ты нас обманываешь… — Начинает снова ругаться вторая конфликтная медсестра, заводясь с ничего. — Мы знакомы лично. Он программист, я — историк. Пересекаемся почти на каждом мероприятии. Паспорт его я видела. Постоянно фамилией понтуется… тот ещё балбес. — На одном дыхании выдаёт Катя, покидая кабинет. Желания ругаться и переубеждать нет. Главное, что она сказала, а как поступать — дело самих медсестёр. Голова и горло у неё разрываются в очередном приступе боли. И во всём остаётся только винить Ванечку Бессмертных и собственную глупость. А ещё нужно начать быстрее передвигать ногами, чтобы оказаться в тёплой кровати с градусником и лекарствами.       Однако за дверями в учебное заведение абсолютно ожидаемо стоит однофамилец. Катя думает, что у Вани такое хобби — ходить с ней до дома. Парень лениво тянет очередную одноразку, опираясь о белоснежную стену. Девушка гневно думает, что было бы неплохо, если бы новенькая чёрная толстовка парня окрасилась здесь и сейчас в белый от недавно окрашенной стены. Зачем? Просто. Просто потому что Катя безумно устала от Вани. Поэтому желание хотя бы немного побесить этого оболтуса не уменьшается ни на грамм последние пару дней… — Домой идём? — Спрашивает, ровняясь с девушкой. Она устало смотрит на свои старенькие кроссовки, медленно считая до десяти в надежде не придушить Ивана на этом же месте — не помогает. — Чёрт… я забыл, что у тебя горло болит. Тогда давай так, я буду говорить, а ты писать в заметках, идёт? — Так дружелюбно говорит это и смотрит прямо в душу, что поверить хочется. Даже айфон свой новенький тянет, включая сразу же и открывая блокнот. Кате отчаянно хочется поверить от усталости и боли, но она только головой качает и палец средний показывает парню, устремляясь в сторону дома.       Идут они всё-таки вместе. Так уж жизнь пошутила над девушкой, поселив парня в соседнюю квартиру. Всю дорогу Ваня только и делает, что говорит. Кате хочется, чтобы он замолчал хотя бы на на пару минут, пока они не дойдут до дома. Но молодой человек, кажется, не собирается замолкать. Поэтому она тормозит и ждёт, пока тот остановится и обернётся на неё. Когда Бессмертных поворачивается, девушка встречается своими глазами с его и тихо просит: — Вань, бошка разрывается и горло жутко болит… — Виски трёт, показывая, что не шутит в очередной раз и не пытается его заставить просто замолчать, потому что она так хочет. — Помолчи, пожалуйста, до дома…       Удивительно, но дальше они идут молча. На мгновение Ваня даже кажется Кате красивым. Она думает, что задумчивость и закрытый рот ему очень к лицу. Улыбается со своих мыслей, случайно цепляясь за чужой рукав рукой, совсем расчувствовавшись. Бессмертных слегка улыбается, сцепляя их пальцы. Катю мурашит, а глаза чуть расширяются, выдавая удивление и трепет.       Ваня держит Катину холодную руку даже в лифте, не выпускает ни на мгновение. И улыбку эту свою действительно искреннюю и добрую с лица не стирает тоже. А девушка почему-то раздражаться в его присутствии совсем перестаёт. Кажется даже, что внутри всё теперь по-особенному трепещет и восхищается Ванечкой Бессмертных… Катя думает, что влипла по полной. А потом возле двери в её квартиру Ваня целует Катю. Аккуратно так это делает, сминая чужие мягкие губы своими обкусанными, но не менее приятными. Оба плавятся в невесомых объятиях и ласках. — Спасибо, что заступилась… — в губы шепчет Бессмертных, отходя от потерявшейся в эмоциях и мыслях девушки, и пропадая в собственной квартире. Катя ещё пару минут стоит как дурочка раскрасневшаяся и смущённая. — Чёртов Бессмертных… — шепчет, покрываясь всё больше алыми пятнами. Шумно выдыхает, всё-таки открывая дверь. А уже в квартире один на один она успокаивается и лечит горло и душу…