ты дарила мне розы

Двенадцатого вечером Игорь сидит в офисе, сложив ноги на журнальный столик, и жалуется на предпраздничную суматоху. — Каждый праздник, — наставительно диктует он, — это всегда всплеск в убийствах на бытовой почве. Поножовщины, пьяные драки, вандализм и хулиганство. В этом конкретном случае — преступления на почве страсти и огромное, просто зашкаливающее количество изнасилований. А всю неделю до — одна кража за другой, и все истории одинаковые: хотел порадовать девочку, вот и грабанул ювелирку. Ну вот и порадуешь сроком на шесть-двенадцать лет. А? У Серёжи по этому поводу обязательно есть социальный комментарий, но Игорь, хоть и говорит о страшном, слишком легко улыбается, и поэтому Серёжа улыбается тоже и смотрит на него, поставив пальцы домиком. — Как, скажите мне, в этой атмосфере кто-то еще умудряется что-то отмечать? — Ты про свой участок? — Я про свой участок! — Игорь воздевает руки к потолку. — Капец, у нас с понедельника по стенам висят гирлянды из сердечек. К Диме стоит очередь за портретами по фото. Я ему сказал, бери с них деньги, так он даже шоколадками брать отказался. Это же по дружбе, видите ли. — Никакой коммерческой жилки. — Вот и я о том же, — энтузиазм Игоря немного гаснет к концу речи. Все-таки он здесь после долгой смены, видно, когда пытается сдержать зевок, даже если хочет строить из себя железного. От того, что он тратит часы, которые мог бы провести в постели, на то, чтобы заехать к ним в офис, «посмотреть на ваши рожи, пока не забыл, как вы выглядите», становится одновременно и тепло, и больно где-то под ребрами. Желание взять его за шиворот, встряхнуть непреклонно, сказать: сначала ты и твое здоровье, потом мы и наши посиделки — такое сильное, что Олегу приходится руки сцеплять в замок за спиной. Нельзя. Пробовал. Наткнулся на серьезный взгляд серых глаз и ответное: я сам разберусь, что у меня в приоритете, ага? Ага. Олег умеет понимать с первого раза. Но желание никуда не девается. — Ну а вы как? Отмечаете? — интересуется Игорь, щурясь немного, как сонный ленивый кот. Серёжа пожимает плечами. — В офисе будет корпоратив и купидон с валентинками. — Я не про офис, я про, — Игорь машет рукой, обводя в одну окружность (или большое сердце) Олега и Серёжу. — Вы же можете себе позволить что угодно, хоть свидание на Эйфелевой башне. — А... да нет. Мы как-то... — Олег и Серёжа переглядываются. — Когда мы последний раз отмечали четырнадцатое? — В шестнадцатом, — усмехается Олег. — Помнишь? Исаева пригласила тебя на обед в ресторане... Серёжа начинает хихикать. Олег улыбается уголком губ, когда Игорь медленно садится, растеряв всю сонливость. — В смысле? — В прямом. Сергей Викторович, давайте обсудим вопросы... слияния в интимной обстановке, — Олег делает паузу, от которой Серёжа начинает икать. — А Серый, естественно, вцепился в меня. Я, говорит, туда не пойду. Она меня сожрет или трахнет, не знаю, что хуже. — Ну не так я сказал! — Так и сказал. Поэтому я пошел с ним. Вот и сидели: Ольга Исаева, Сергей Разумовский и его телохранитель, а над нами гирлянды с сердечками. Она меня до сих пор ненавидит, — Игорь присоединяется к беззвучному смеху. — Особенно за то, что я сразу заявил, что Сергей Викторович на диете и пить ему нельзя. — За это и я тебя ненавидел, — отфыркивается Серёжа. — Мне пришлось выносить её на трезвую голову. — А что, мне одному нужно было мучиться? — Дура она, — решительно перебивает Игорь, улыбаясь до морщинок возле глаз. — Ей два по цене одного предложили, а она еще чем-то недовольна оказалась. — Просто свидания втроем — они не для всех, — возражает Серёжа, хитро склонив голову набок. Олег не то чтобы напрягается, но если бы он был зверем, его мохнатые волчьи уши шевельнулись бы, чтобы не упустить ни звука, вплоть до того, как бьется сердце Игоря в этот момент. Увы — уши у Олега человеческие, а сердцебиение Игоря, даже если бы прослушивалось, наверняка оставалось бы невозмутимо-ровным. Майор нечитаем, даже когда легко подмигивает им обоим. Прощаются, когда Игорь все-таки начинает неприкрыто зевать. Он обнимает Серёжу — и Серёже совсем не обязательно вставать на носочки, чтобы обнять его за плечи, но когда он это делает, у Олега что-то внутри ноюще тянет, как от финала доброго детского фильма, где собака и маленький мальчик воссоединились вопреки всем преградам. Игорь что-то говорит ему на ухо и потом, прокашлявшись, громче и строго, командирским тоном: — Чтоб до ночи не сидел. Я вижу, когда ты онлайн, слышишь? — Не увидишь, если я буду под невидимкой, — фыркает Серёжа. — Арестую. — Ты только обещаешь. — Олег, — Игорь немедленно взывает к помощи зала. — Следи за ним. — Постараюсь, — соглашается Олег, но они-то с Серёжей знают, что он тряпка и снова позволит ему испортить режим. Как обычно, он идет проводить Игоря до первого этажа, хотя Игорь давно уже изучил все маршруты в башне вдоль и поперек. Они едут в лифте молча, привалившись каждый к своей стене, и ведут неназываемую игру в переглядки: когда один скучающе таращится в пол или прозрачную стену, второй смотрит на него, но взгляд нужно успеть спрятать до того, как первый посмотрит в его сторону. Застуканный проигрывает; но Игорь так широко улыбается, когда его ловит, что Олег и не против. — А это, — Игорь показывает на здоровенные баки с прорезями в углу, где под новый год ставят наряженную елку. Олег кивает. — Купидонская почта. — У нас в школе была почти такая же, только коробка была из-под обуви, — хмыкает Игорь. — Собирал валентинки со всей параллели? — Олег тонко улыбается, и Игоря живо привлекает что-то на плитке под ногами. — Да не особо, если честно. Зато ко мне обращались за экспертным мнением, — он снова чуть оживляется, и Олег вопросительно поднимает брови. — Проводил почерковедческую экспертизу. Олег действительно смеется. — Такой маленький, и уже мент? — Ну почти. Я иногда помогал учителям проверять тетради, помнил, кто как пишет. Девчонки в очередь выстраивались, чтоб я определил отправителя, — Игорь ухмыляется шире. — А потом пацаны выстраивались в очередь, чтобы начистить мне рожу. — Ты был не очень умным, да? — Зато как научился бегать! — Игорь лихо подмигивает. — А вы двое? Получали что-то в школе? Олег мог бы ответить честно: нет, с детдомовскими никто не хотел водиться, мы были блохастые и воровали мелочь из курток, я курил с тринадцати, Серёжу все считали пидором с начальной школы, какая школьная любовь? Олега эти детали не смущают, было и было, но Игорь сейчас улыбается до ямочек на щеках, и Олег не хочет, чтобы лучистый взгляд сменился на встревоженно-грустный, как будто случилось что-то непоправимое и он несет за это ответственность. Он слегка напрягает память. — Мне пришла валентинка. Один раз. — Да? — Да. Анонимная. Просто сердечко из бумаги в клеточку, а на нем нарисован волк. — Волк, — повторяет Игорь, улыбаясь еще шире, хотя казалось бы, куда еще. — Ага. Я потом всю большую перемену совещался с Серёжей, чтобы вычислить, кто это мог быть. У нас в параллели хорошо рисовали только он и пара девочек, но они обе мне не нравились, так что я стал вспоминать старшеклассниц... — Господи. — В итоге Серёжа на меня накричал, потому что я тупой гормональный павиан, которому интересны только девчонки и машины, и ушел плакать в туалет... — Олег тяжело вздыхает. — А я пошел его утешать, так что отправителя я в тот день так и не вычислил. — И ты мне говоришь, что я был не очень умным? — Я же не говорю, что я был умнее? Они смеются, и на этой волне Олег брякает невпопад: — Приходи к нам четырнадцатого. Брякает совершенно зря, и он это сразу понимает. Обстановка категорически неподходящая, Серёжу он не спросил, если Игорь откажется, перед Серым придется краснеть, если Игорь согласится, краснеть придется тоже. Краснеть хочется уже сейчас. Стальной самоконтроль подводит Олега редко, но зато наверняка. — Мы все равно не отмечаем, — говорит он, оперативно спасая положение. — У тебя тоже никого. Откроем шампанское, будем есть конфеты... нужно же пользоваться всеми этими подарками от бизнес-партнеров? Игорь смотрит — прямо, навылет, но как-то удивительно мягко. Обычно такие взгляды достаются Серёже, когда он задремывает у Игоря на плече во время фильма и он не решается переложить его на Олега и уйти. И счастье Серёжи, что он обычно спит, потому что Олегу под этим взглядом хочется вылезти из водолазки и из кожи вообще. Наконец это прекращается — Игорь отводит взгляд и прячет руки в карманы. Не хватает пустой пивной банки или камешка, чтобы он мог что-то пнуть, довершая образ. — Я бы с радостью, но я уже взял смену на этот день, — это, конечно, отказ, но не такой прямой и однозначный, как Олег боялся. Более того, Игорь улыбается, и Олегу мерещится, что будто бы даже с сожалением. — В другой день? — Конечно. Конфеты никуда не денутся. Олег почти переживает эту сцену, пока поднимается на тридцать шестой, и Серёже о провальном приглашении решает не отчитываться. /// Олег просыпается неправильно: в пустой постели, один, не по будильнику. Заспаться для него нетипично даже в выходной, тем более — в будний день. Торопиться уже поздно. Он потягивается, ленится еще несколько минут, листая новости в телефоне и выбирая лучшие фотографии собак в ленте, чтобы переслать Игорю. Разминается, принимает душ и заглядывает на кухню. На столе его ждет прикрытый полотенцем завтрак. Олег приподнимает ткань и усмехается: Серёжа был так добр, что даже выложил сырники на тарелку из пластиковой коробочки доставки и нарисовал сверху джемом два сердечка. Серёжа уже в офисе, сидит в большом кресле, поджав коленки к груди, и листает вкладки на интерактивном столе — автоматически свернув их все одним движением, как только открывается дверь. Олег целует его в макушку, перегнувшись через спинку кресла. — Зачем ты отключил будильник? — спрашивает без укора. Серёжа пожимает плечами. — Всё равно на утро не было планов. Я подумал, тебе не помешает поспать лишние пару часов. Они оба не говорят это вслух, но Олег слышит неуловимое «в честь праздника» за словами Серёжи, и у него снова ноет под ребрами. Они не отмечают, им не нужно, у них каждый день — праздник всех влюбленных, но, видимо, не он один продолжал об этом думать после вопросов Игоря. Игорь делает это всё время, одним словом, одним вовремя заданным вопросом заставляет их остановиться, пересмотреть устоявшийся порядок, изменить что-то на долю градуса, заставляя отлаженный механизм заработать еще лучше. Олег когда-то думал, что им с Серёжей не может быть нужен никто другой, ни друг, ни родственник, ни, упаси боже, ребёнок; а теперь всё сильнее кажется, что в жизни появилась — нет, всегда была, просто раньше не мешала, — пустота, что не хватает детали размером примерно метр девяносто на пятьдесят. Как будто стояла запертой третья комната в доме и они не обращали на нее внимания, а теперь дверь приоткрылась и стало видно, что она идеально подходит под одного человека, а он никак не соберет свои чемоданы. — Чем занимаешься? — Да так... — Серёжа вдруг выглядит удивительно пристыженным, как бывает, когда он внезапно вспомнил, что не предупредил Олега, что у них вылет в другую страну сегодня вечером, и предвкушает заслуженную головомойку. Олег немного хмурится, Серёжа совсем не подозрительно прячет глаза. — По работе всякое... — Как скажешь, — Олег пожимает плечами и уходит на диван ждать. Серёжи хватает минут на пять. Под конец он начинает совсем отчаянно ерзать и вздыхать, и в конце концов вскидывает к потолку руки и издает трагичный звук. — Ладно! Но ты обещаешь не смеяться! В пару нажатий на невидимые кнопки в столе он выводит изображение браузера на большой экран, и Олег резко понимает серёжино требование, потому что порыв рассмеяться почти побеждает его силу воли. В итоге вместо смеховой истерики получается сдавленный хмыкающий звук, но Серёже и этого хватает, чтобы закрыть лицо ладонями. На экране — запрос в поисковой строке Vmeste «спб самый большой букет роз купить с доставкой». И штук двадцать открытых в беспорядке вкладок с фотографиями этих огромных букетов со всех ракурсов. — Почему... почему именно розы? — выбирает Олег из длинного списка вопросов «как», «зачем» и «ты серьезно?». — Чтоб наверняка, — ядовито отвечает Серёжа. — Пришлешь какие-нибудь подсолнухи, а он решит, что это по-дружески, знаешь? Резонно. Олег отмечает, что им не нужно говорить, что это за «он», уже даже не удивляясь этому. — Серёж... ты ведь еще не заказал? — Нет, — вздыхает Серёжа. — Оказывается, четырнадцатого февраля невозможно заказать доставку день в день, даже если ты миллиардер. Я просто никуда не смог дозвониться. — Ты же в курсе, что у нас есть свой флорист? — Что? Серёжа смотрит круглыми совиными глазами. У Олега уходит секунд тридцать, чтобы прокашляться и продолжить нормальным тоном: — У Вместе есть контракт с компанией-организатором праздников. Ты его каждый год продлеваешь, помнишь? Там и цветочная база своя, и флористы. Офис-менеджер закажет тебе хоть триста роз с доставкой за час, только отправь запрос. — О, — Серёжа выглядит слегка задумавшимся. Олег сдержанно прикрывает глаза. Как Вместе держалась на плаву до того, как Серёже стало хватать денег на орду ассистентов, перенявших все организационные мелочи — загадка. — Тогда я... — Серёж. Нет. — Почему? — Потому что... он не обрадуется. Он даже на машине за ним заехать не разрешает, помнишь? — Он сказал, что по машине его коллеги могут на нас выйти, и у них будут вопросы. — Вот именно. — Но букет же можно не подписывать... — По-твоему, анонимный букет на триста роз для майора Грома вопросов у коллег не вызовет? — Олег приподнимает бровь. — Хорошо, если решат, что его сталкерит какой-то маньяк, а не что ему предлагают такие странные взятки. Серёжа обдумывает его слова, обиженно сползает в кресле ниже и пинает стол пяткой. Олег разделяет его чувства всецело, даже если не может выразить их с той же непосредственностью. Обидно, да. Обидно, что они не могут заявить о себе открыто. Обидно, что им нет места в той, обычной, повседневной жизни Игоря. Что нельзя просто прислать цветов, или занести на службу контейнеры с обедом, забытым утром в холодильнике. Что нельзя обрадовать — или окружить заботой так, как они умеют, как Олег до пелены перед глазами хочет. И даже если что-то изменится, вряд ли настолько, чтобы Олег мог на большой черной машине подъехать к участку и никто бы не подумал ничего, кроме вялого «а, это громов мужик, покупают же себе тачки на наши деньги». Он снова обходит стол, встает за креслом и сжимает пальцами серёжины плечи. Разумеется, он сжался в расстроенный комок, но под непреклонным массажем понемногу расслабляется, из раздраженного перетекает в унылого. — Я просто хочу как-то... — вздыхает он после долгой паузы. — Я просто... сколько можно, а? Мы же оба этого хотим, так? Олег сжимает его плечи одобрительно. — Тогда почему бы не сказать уже прямо? Олег сжимает снова. Может быть, Серёжа прав, и они все дозрели до спонтанных поступков после месяцев сдержанного маневрирования. И признаваться в этом уже не так неловко, когда ты в этой точке не один. — Я пригласил Игоря к нам. — Что? Когда? Сегодня? — Серёжа запрокидывает удивленное лицо. — Нет. После четырнадцатого, на днях, — Олег делает паузу, собираясь с духом. — Я подумал, что если мы окончательно решили, что нам это нужно, мы могли бы... устроить... ужин? Настоящий ужин, со свечами и белыми скатертями. — Тебе лишь бы что-то приготовить, да? — но Серёжа улыбается широко и ласково, и накрывает одну его руку своей ладонью. — Звучит хорошо. Думаешь, его не спугнет романтичная атмосфера? — Думаю, нет, — осторожно говорит Олег. Маленький тревожный червячок подтачивает изнутри, говорит, что нужно и тут оставить возможность сказать, что это было по-дружески, иногда друзья устраивают свидания при свечах, ничего такого в этом нет, но Олег душит его, потому что: Серёжа прав. Сколько можно. Мы этого хотим. Все трое. Нельзя же настолько обманываться. /// Они обмениваются десятком ничего не значащих сообщений: «Как дела?» — «Пока не родила))» — «Ты такой смешной» — «За это ты меня и любишь))» (Олег с удушающей неловкостью откладывает телефон и придумывает ответ минуты три, после чего просто отправляет видео с собакой, застрявшей в заборе, с подписью «это ты»). Серёжа листает вкладки на столе, но время от времени заглядывает в свой телефон, и Олег готов уверенно сказать, чьим сообщениям он так улыбается. Уже к обеду поток рабочих запросов к главе корпорации снижается до редких пары звонков в час. Олег пишет Игорю: «Ты любишь пасту?» и получает в ответ неожиданное «Не фанат. Я знаю, это не одно и то же, но я ужинаю макаронами каждый вечер. А что?». «Думаю, чем тебя порадовать», пишет Олег, и снова немного замирает, как занесенная над ступенькой нога, потому что: имеет ли он право радовать Игоря, и пришло ли время говорить об этом так прямо? Телефон молчит довольно долго, но все-таки пикает. «Картошкой». Олег выдыхает, и следом задумывается. Жареная картошка? Недостаточно романтично. — У нас будет сырный фондю, — уведомляет он Серёжу. Серёжа снова смотрит по-совиному, но просто кивает, не спрашивая. «У вас там все как обычно?», спрашивает Игорь. «А не должно быть?», отвечает Олег вопросом на вопрос, и машинально напрягается: такие вопросы от человека на службе обычно ничего хорошего не предвещают. «Да нет, просто спросил», пишет Игорь. Это не успокаивает. «Если бы у нас тут что-то намечалось, ты бы сказал?» «Волч, не обижай. Все нормально. Просто подумал, вдруг у вас там что-нибудь интересное. Праздник все-таки.» Олег честно задумывается. По всей башне висят плакаты с мультяшными сердечками и рассыпано красно-розовое конфетти, в комнаты отдыха и на офисные кухоньки просочились шампанское и конфеты, и он бы не рискнул сейчас заглядывать без стука в кладовки и подсобные помещения. Но ничего, что он посчитал бы достойным пересказа в смс, о чем он и сообщает. «Ага, ну и хорошо», отвечает Игорь, окончательно путая Олега. «Если что, пиши))». «Напишу», обещает Олег. Видимо, дальше Игоря захлестывает рабочий процесс, потому что после этого поток сообщений прекращается. Олег лениво пролистывает ленту тиндера, проверяя, сколько сотрудников Вместе сможет смэтчить со своего профиля на имя Ларисы Н. — под день всех влюбленных программисты особенно активно ищут большой и чистой любви, желательно прямо на этот вечер, и в ход идут самые отчаянные методы съема. Профили Олег стабильно заводит раз в пару месяцев, наполняет фотографиями со стоков и тщательно вылавливает тех, кто давал подписку о неразглашении корпоративных тайн — а потом ненавязчиво устраивает семинары по информационной безопасности и социальной инженерии и с удовольствием садиста смотрит, как виновные корчатся в муках. Серёжа утверждает, что это грязно и аморально, однако в рабочий процесс Олега не вмешивается, пока тот клятвенно обещает замазывать имена на скринах, которые использует в качестве «теоретических примеров». (профиль на имя Никиты Л. он завел один раз и Серёжа скорчил такую моську, а Игорь так доебался до фотографии с прессом на аватарке, выясняя, его это или не его и если его, то не охуел ли он светить особыми приметами на весь интернет, что больше Олег такой трюк не проворачивал) Он вписывает семинар по кэтфишингу себе в расписание на первые числа марта, потягивается и почти уже предлагает Серёже пойти пообедать, желательно за пределы башни, и может даже в какое-нибудь заведение со скидками для парочек в этот праздничный день (Серёжа ведь так любит устанавливать социальную справедливость), когда к ним заглядывает одна из ассистенток — тех самых, благодаря которым Серёжа не думает про флористов и корпоративы. — Сергей Викторович, для вас почта. — Все сладкие подарки распределяй по этажам, — отмахивается Серёжа. — Это не конфеты от партнеров, — девушка приближается к столу крайне осторожно. — Вообще-то, мы не знаем, от кого это. — Мы? — Волонтеры, которые разбирали ящики, — Серёжа с Олегом смотрят на ассистентку одинаково растерянно, и Олег уже почти спрашивает грозно, почему неустановленные и неподписанные посылки просто так вносят в кабинет начальства, но потом понимает, что никакой посылки нет. Ассистентка кладет на стол перед Серёжей (на вытянутой руке, чтобы не подходить совсем близко) сердечко из красного картона. — Вам, эээ, анонимная валентинка, Сергей Викторович, — Олег вдруг понимает, что она не столько смущена, сколько сдерживает дикое веселье. — О, — Серёжа быстро заливается красным и сверкает в сторону Олега веселыми глазами. — Право слово, от кого же... — И для вас, Олег Давидович. Серёжа так и замирает с приоткрытым ртом. — От... кого? — переспрашивает Олег медленно. — Не знаю, Олег Давидович. Она же анонимная, — ассистентка передает открытку ему в руки, задев прохладными пальчиками теплую ладонь. — Хорошего вам праздника, Сергей Викторович, Олег Давидович. Удачно вам найти своих валентинов. Она выскальзывает, прикрыв за собой дверь, и Олег с Серёжей остаются наедине. Держат валентинки, словно не решаясь заглянуть, и только глупо перемигиваются. Если у Олега сейчас такая же дурацкая влюбленная улыбка, как у Серёжи, то не удивительно, что щеки ноют. Он так не привык. — Она, наверное, думает, что мы с тобой обменялись открытками, как два школьника, — предполагает Серёжа негромко. Олег фыркает. Его валентинка вырезана из красного картона. Через одну половинку проходит плохо разглаженный залом, как если бы лист был неудачно сложен перед этим, и Олег практически уверен, что если его валентинку и валентинку Серёжи сложить вместе, след совпадет. Записывайте Олега Волкова в следователи, он вам все висяки раскроет. Открывать немного страшно. Сердечко маленькое, в раскрытом виде занимает всю его ладонь и пальцы. На лицевой стороне крупно подписано: «Волкову, О.Д.», и ниже мельче: «начальник службы безопасности». Внутри — Олег закусывает щеку, — нарисовано... что-то. Похоже на две косые пирамидки с глазами и ушами, и над ними плохо узнаваемый месяц. Вокруг этой картины идет витиеватая надпись: «повоем вместе на луну?». Под луной (не полной, нужно кое-кому попенять на незнание базовой матчасти), видимо, волки. Или волк и собака? Так сразу и не отличишь. Ощущение почти как когда в зоне военных действий первый раз грохнуло совсем рядом с тобой и ты еще не можешь поверить, что это на самом деле происходит, только со знаком плюс. Олег тупо смотрит на сердечко в своей ладони, и его собственное непонятно мечется, колотится и замирает. Неназываемое имя в мыслях заменяется простым ритмичным: он, он, он. Переиграл. Уничтожил. Олег Волков ранен, убит. — Что там у тебя? — спрашивает Серёжа странным ломким голосом. — Ты рисуешь лучше, — уведомляет Олег. — Что? — Ничего, — Олег растягивает улыбку совсем неприлично и прячет открытку в карман. — А у тебя что? Серёжа роняет голову ниже, пряча лицо за волосами, валентинку быстро пихает за ворот толстовки. Спасибо хоть не съел. — Ничего. Не смотри, — кажется, он уже не красный, а малиновый. — Я серьезно, Олег. Если ты туда заглянешь, я... я... — Премию урежешь? — И это тоже. — Говорили мне, что спать с начальством — плохая идея. Серёжа смеется, аж захлебывается, дрожит, утыкается лбом в стол, так затихает и глубоко вдыхает. — Олег. — Да? — Я сейчас закажу самый огромный сраный букет сраных роз, который найду в этом городе, — сообщает Серёжа в стол. — И ты доставишь его в участок лично на большой черной машине. Желательно прямо ему на стол. Мы договорились? /// «Ну, как вы там?», пиликает телефон Олега. Олег смотрит на сообщение несколько секунд и набирает недрогнувшей рукой: «Без изменений». «Ага» «Сильно занят?» «Да нет, а что?» «Можно я заеду? Срочное дело» «Конечно. Что стряслось?» «Нужна почерковедческая экспертиза»