Снежная буря

      Как же глупо…       Глупо и нелепо, обидно. И ведь даже обижаться не на кого, во всём виноват только он сам: поступил в лучших традициях хоррорных американских фильмов — заблудившись, бросил автомобиль и отправился в бурю искать завеянную дорогу. Нет, в своё оправдание Юри может сказать, что когда он покинул теплый и безопасный салон, небо было лишь свинцово-серым, с тяжёлыми облаками, из которых лениво сыпались редкие хлопья влажного снега. Настоящий ад начался позже, когда он, безрезультатно проплутав около получаса среди многочисленных сугробов, наконец решил вернуться назад, — небеса разверзлись, явив всем и вся свою устрашающую всесильную мощь. Снег, что до этого падал тихо и нежно, неторопливо устилая землю, в миг превратился в сотни мельчайших острых иголок, болезненно впивающихся в кожу незащищённых щек, и не давая сделать полноценный вдох. Относительно светлый день превратился беспросветный мрак: видимости — метр-два, дальше — белесая беснующаяся пелена.       Куда бы Юри не поворачивался, сутулясь и прикрывая лицо тонким туристическим шарфом, купленным в последний момент в лавке с сувенирами, его встречали резкие порывы леденящего ветра, термоодежа нисколько не спасала. В какой-то момент Юри всё же удалось укрыться от ветра за широким стволом старой сосны, стянув зубами перчатку и бросив раздражённый взгляд на красные, заторможено движущиеся пальцы правой руки, он набирает номер службы спасения. Сердце замирает, когда спустя бесконечные гудки он слышит далёкий и прерывающийся голос оператора, — конечно же связь ни к чёрту.       Вот только как объяснить, где он находится, если он и сам толком не знает? Где-то на склоне горы, ездил на зимний курорт кататься на лыжах. Девушка оптимистично заверяет, что его непременно найдут и спасут, чтобы он не волновался и не паниковал, просит вернуться к автомобилю.       Он мог бы вернуться к автомобилю? Мысль столкнуться с непогодой пугает, но и перспектива замерзнуть где-то под одной из безликих сосен страшит не меньше. Он ведь и отошёл от машины не так далеко, верно? Вернувшись, он сможет отогреться в салоне, выпить припасённого в термосе чая и дождаться спасателей.       Закончив разговор, Юри вновь надевает перчатку, кутаясь в пусть и слабое, но всё же так сейчас необходимое тепло, поправляет воротник, вжимая голову в плечи, и направляется назад, ища среди тьмы и снежных наносов единственно верный путь, — у него нет права на ошибку.       Несколько шагов, и щиколотку пронзает острая внезапная боль. Юри падает на землю, прижимая дрожащие руки к пульсирующей ноге и глотая выступившие слезы боли и страха.       Нет, нет, нет! Этого не может с ним случиться, нет!       Он пытается аккуратно пошевелить ступнёй, и снова обжигающая волна прошивает ногу, выгибая тело в болезненном спазме. Вскрикнув, Юри зарывается лицом в снег, чувствуя, как сердце колотится едва ли не в горле, норовя выскочить, а по вискам сбегают капли холодного пота. Проходят минуты, прежде чем он достаточно приходит в себя, чтобы отдышаться и приподняться на руках.       Проклятье! Он не может просто так здесь так лежать, стеная и жалея себя, он должен двигаться, иначе…       Мысли безрадостные и отчаянные, наполненные каким-то глубинным животным страхом, хаотично сменяются в его голове. Сколько он ещё так продержится? Успеют ли его найти, прежде чем он окончательно замерзнет? Они вообще смогут его здесь найти? А если волки? В России вообще есть волки? Дикие голодные волки… Господи, да его, наверное, за час снегом занесёт, превратив с сугроб и сделав бесполезными любые поиски.       Вздохнув, Юри становится на четвереньки и медленно ползет, но уже не к машине, а обратно к сосне, боясь и на миг отвести взгляд от темнеющего массива, — хоть какой-то ориентир в этом непроглядном мире ледяного безумства.       Боль. Острая и нестерпимая. Кажется, она разрывает его плоть, проходится тупым ножом по оголённым нервам и сухожилиям, сопровождая каждый вымученный и до смешного маленький шаг. Но ведь это хорошо, правда? Если он чувствует ноги, значит, всё не так и плохо. А вот пальцы рук он уже не чувствует, просто заставляет себя ползти вперёд, медленно продвигаясь, ничего не ощущая под израненными ладонями.       Наконец он достигает цели. Сосна возвышается над ним спасательным маяком, и Юри припадает с шершавому стволу, судорожно дыша и царапая щеку о сухую смолянистую кору. Хочется закрыть глаза и отдохнуть, но нельзя, это железное правило Юри усвоил из книжек и приключенческих фильмов — не засыпать, если заблудишься в зимнем лесу. Последним рывком он разворачивается, усаживается, опираясь спиной о дерево и подтягивая к себе ноги, — тщетная попытка хоть как-то сохранить тепло. Вскидывает взгляд — всё те же ветер, ночь и снег — изящный танец смерти.       Он не знает сколько прошло времени, когда что-то неуловимо меняется в окружающем его пейзаже. Сразу и не заметишь, не поймёшь, хоть всматривайся до рези в глазах. Просто странное, саднящее ощущение клубящейся тревоги под его кожей, постепенно нарастающее с каждым вдохом и наконец достигающее своего пика, взрываясь звенящим ужасом по нейронам, призывающее встать и бежать, спасая свою жизнь.       Юри бы и побежал, пополз, если бы только мог. А теперь он просто сидит под деревом и отстранённо наблюдает за легкой расплывчатой фигурой, неумолимо приближающейся к нему. Холодная и высокая она застывает над ним, рассматривая, и Юри видит тонкий белый овал лица в серебристом обрамлении длинных волос, губы фигуры изгибаются, вероятно, что-то ему говоря, но Юри не слышит, полностью потерявшись в льдистых глазах-колодцах.       Юки-онна. За ним пришёл долбаный ёкай метели…       Закричав, Юри теряет сознание.

***

      Сознание возвращается медленно и неуверенно, настойчиво цепляясь за размытые осколки памяти. Первое, что понимает Юри, очнувшись, — он лежит на кровати, мягкой и довольно удобной: льняные простыни льнут к его телу, согревая, сверху накинуто большое и теплое одеяло, а от упругих подушек тонко пахнет лавандой.       Нахмурившись, Юри чуть поворачивает голову, рассматривая комнату сквозь сень дрожащих ресниц, не решаясь полностью открыть глаза.       Чудное место. Словно он попал в павильон, где снимают исторические фильмы. Только вот от всех вещей здесь веет странной аутентичностью, не свойственной декорациям: и огонь в камине уж как-то слишком живо потрескивает, и гобелены на стенах явно домотканные, и мебель, красивая и резная, но всё же неуловимо изношенная, как та, которой постоянно пользуются. Само помещение просторное и светлое, солнечный свет свободно льется через эркеры, позволяя увидеть за окнами лоскут лазоревого неба и темные, укрытые искрящимся снегом, верхушки елей.       — Очнулся?       Вздрогнув, Юри переводит испуганный взгляд на обладателя голоса. Мужчина — нет, совсем ещё юноша — сидит на одном из диванов, небрежно закинув ногу на ногу, рядом с ним лежит раскрытая книга. Волосы незнакомца светло-пшеничные, стянуты в небольшую косичку и перекинуты через плечо, черты лица тонкие. Их можно было бы назвать весьма красивыми, если бы не совершенно колючий, холодный взгляд зелёных глаз.       — Где я? — вместо приветствия спрашивает Юри.       — В замке, где ж еще, — раздражённо поясняет незнакомец, поднимаясь, — пойду скажу, что принцесса проснулась.       — Подожди! — вскрикивает Юри, приподнимаясь в постели. — В замке? Но… я не понимаю. В каком замке? Ты шутишь?       Тяжко вздохнув, юноша возвращается назад, усаживается в изножье большой кровати, бросив на Юри ещё один испепеляющий взгляд, под которым тот ежится и тянет одеяло на плечи, но всё же продолжает смотреть, ожидая ответа.       — Почему это должен делать я… — очередной вздох. — Хорошо. Что ты помнишь?       Юри быстро роется в обрывках собственной памяти, чтобы честно ответить:       — Мало. Я поехал кататься в горы, а потом началась буря. Но вокруг не было никаких замков, я бы знал! — добавляет он поспешно, словно ему могут не поверить.       — А кто сказал, что замок рядом? Тебя Георгий сюда заклинанием закинул из-за блажи Старика. Я, кстати, Юрий.       — Юри Кацуки, — автоматически представляется Юри, а затем его глаза комически расширяются от полученной информации. — Подожди! Стой-стой… Заклинанием?       — Ага, — кивает Юрий. Уголок его рта самодовольно дергается вверх, выдавая скрытые эмоции.       — Но… — Юри резко садится на кровати, нервно вцепляясь в собственное волосы. В голове творится настоящий хаос, и он едва ли может выделить хоть одну осознанную мысль. Неверие? Страх? Надежда? Он бы и не поверил, но как это сделать если просыпаешься в чуть ли не королевских покоях, а перед тобой сидит юноша в старомодной одежде.       — Я попаданец… — потрясённо шепчет он. — Мир меча и магии…       — Что ты там бормочешь? — Юрий наклоняется вперед, пытаясь расслышать тихий голос.       — Как… в аниме, — продолжает Юри, — или манге. Я много читал, но вот что б так… со мной… Безумная идея, но почему-то Юри хочется ей верить всем сердцем.       — Хорошо, — Юри наконец выпускает собственные волосы из рук и полностью поворачивается к Юрию, цепко хватая того за запястье. — Я понял, я избранный. Призван в этот прекрасный мир, чтобы спасти вас всех от величайшего зла…       — Ну можно и так сказать, — соглашается Юрий, кивая.       — Победить монстра, захватившего власть и узурпирующего народ.       — Определенно.       — Или это дракон? — Юри наклоняется вперед. — Ох, я не уверен, что справлюсь с драконом… Он страшный?       — Скорее глупый и самовлюблённый, — фыркает Юрий. — Бесит!       — Хорошо. Я должен проверить. Если я избранный, то, значит, у меня должны быть суперсилы. Может быть, магия? — Юри с сомнением смотрит на собственные пальцы, оценивая вероятность возможного варианта. — Я попробую.       — Дерзай, — следует лаконичное.       — Да. Но… если что, то я и каратэ немного знаю.       — Любой вариант, — одобряет Юрий, — только сделай уже что-нибудь. Я не буду тут сидеть вечно.       — Хорошо.       Юри несколько мгновений сосредотачивается, напряженно глядя на ладони, а затем резко взмахивает ими, издав пронзительный крик.       Ничего. Ни вспышек пламени, ни громогласного рёва, ни вздыбленной земли. Ни-че-го.       — Ох… я надеялся, — вздыхает Юри, понуро опуская плечи, — придётся вспоминать каратэ… А может, мне попробовать что-то из холодного оружия? Ну там меч или стрелы? Катана, возможно. Добудешь для меня? Пожалуйста!       Ответить Юрий не успевает, как дверь резко распахивается и в комнату стремительно входят двое мужчин. Один проходит дальше, останавливаясь лишь у кровати, а второй почтительно замирает у порога.       — Юри-и-и! Любовь моя! Ты проснулся, солнце, как себя чувствуешь?       — Э-э… Хорошо?       Юри окидывает растерянным взглядом вошедших. Первый — высокий и стройный, со светло-пепельными волосами и горделивой осанкой, одет в яркий пурпурно-черный мундир с аксельбантами, второй — так же ладно слажен, но одет во всё черное, а лицо покрывает темный макияж, почти что грим.       — Я рад! Я так за тебя волновался, но эти государственные дела, знаешь…. Министры никак не хотели отпускать, насилу вырвался, — сетует незнакомец. — Но раз ты в порядке, то моё сердце покойно, любимый. Скажи, что ты отдохнул и готов исполнить свой долг, яхонт мой.       Долг? Юри совершенно не готов, но не решается сказать об этом под тяжестью трёх пар устремлённых на него глаз.       — Да, я готов к возложенной на меня почётной миссии, я спасу эти земли от величайшего зла и принесу избавление народу. Я сражусь с монстром, ведите меня к нему.       — Монстр? Величайшее зло? — переспрашивает блондин, забавно наклоняя голову. Голубые глаза смотрят на Юри с недоумением. — Я не понимаю.       Где-то на фоне Юрий что-то стонет, зарываясь лицом в диванную подушку. Юри не обращает на него внимая, полностью сосредотачиваясь на красивом и растерянном мужчине перед собой.       — Юри… Ты разбиваешь мне сердце…       — Исполнить долг, так? Победить монстра… страшного… то есть, красивого и… — Юри благоразумно решает не добавлять «самовлюблённого». — Разве нет?       — Конечно нет! Ты здесь для того, чтобы стать моим мужем.       — Что?.. — потрясённо выдыхает Юри. Наверняка разум играет с ним злую шутку: с каких пор прекрасные незнакомцы хотят жениться на нём? — Но это безумие! Я вижу тебя первый раз в жизни, даже имени не знаю. Какое замужество?       — Виктор IV, король здешних земель, — представляется наконец незнакомец, — но ты можешь называть меня просто Витей, любимый.       — Ты ужасен, старик, — следует комментарий от Юрия. — Я не хочу это видеть.       — Но этого мало для брака, — продолжает упорствовать Юри. — Вдруг мы не подходим друг другу? Ты не можешь быть так уверен.       — Могу, — сладко улыбается Виктор, наклоняясь и сжимая в своих руках ладонь Юри. — Совет настаивал на свадьбе, и мне пришлось воспользоваться услугами придворного мага Георгия, — быстрый кивок в сторону двери, — он нашел тебя, Юри, мою идеальную вторую половинку. Здорово, да?       — Но… — Юри невероятно сложно собраться с мыслями, не тогда, когда его запястье нежно ласкают изящные пальцы Виктора, — я должен вернуться в Японию.       — Мои объятия — Япония!       — У меня дома пудель…       — Не волнуйся, золотце! — вскрикивает Виктор, выпуская ладонь Юри и бросаясь к двери. Он хватает стоящего там мужчину за плечи и буквально толкает в центр комнаты. — Вот! Георгий поможет, он тебя затащил сюда и пуделя сможет перенести. Всего-то десять лет жизни, но каков результат! Он сильный маг.       — Десять лет?! — шокировано пищит Юри.       — Но не твои же, — отмахивается Виктор, — мы ему потом меру золота отсыплем.       — Ваше Величество… — скулит Георгий, стараясь вырваться из королевской хватки.       — Нет-нет-нет! — Юри соскакивает с кровати и становится между двумя мужчинами, разнимая их. — Хм… я и без пуделя могу, о нем позаботятся родители.       — О, Юри, ты такой добрый, сокол мой, — Виктор отпускает трепыхающегося Георгия и заключает в объятия Юри, с явным намерением поцеловать японца.       — Виктор, ты не можешь меня просто так целовать! — в последний момент Юри удается отвернуться, и теплое дыхание скользит по его щеке, заставляя сердце совершенно неуместно трепетать в груди. — Так не делается.       Виктор вздыхает, упираясь лбом в плечо Юри.       — Прости, — шепчет он, — иногда я бываю слишком чрезмерным. Я должен подождать, пока ты не станешь моим мужем официально, а уже потом тебя целовать.       — Ну… — Юри совершенно не против поцелуев. Просто не в первые полчаса знакомства. — Зачем же до замужества?       — Нет, Юри, — вздыхает Виктор, — я буду стойким. Думаю, я смогу дождаться сегодняшнего вечера. Свадебная церемония начнётся на закате, гости уже собираются. Ты рад?       Сегодняшний вечер? Гости?       Что-то подсказывает Юри, что отказа от него не примут:       — Д-да… Очень.       — Чудесно! Увидимся вечером, любовь моя, — последний раз сжав Юри в объятиях, Виктор наконец покидает комнату, забирая с собой мага и Юрия.       — Ками-сама… — Юри устало опускается на кровать. Во что он ввязался?

***

      Беспокойство не покидает Юри, скручиваясь внутри тугим узлом, даже когда его окружает множество незнакомых людей, готовящих его к предстоящей церемонии: кто-то снимает с него мерки, кто-то пытается причесать, кто-то поворачивает его лицо к свету, накладывая румяна и пудру. Юри всё стойко терпит, лишь в какой-то момент просит небольшой передышки. Пока слуги подшивают и разглаживают предстоящий наряд Юри, он незаметно выскальзывает из комнаты, желая поговорить с Виктором.       Его встречает незнакомый коридор со множеством дверей, и плутать бы по нему долго, если бы не сжалилась одна из служанок, проведя его к королевским покоям.       Виктор, что удивительно, один, его лицо вспыхивает ослепительной улыбкой, едва он замечает Юри.       — Юри, солнце! Уже соскучился?       — Виктор, я пришел поговорить о нашем браке, — Юри быстро отводит взгляд, стараясь не слишком задерживаться на свободно распахнутой рубашке Виктора. Он едва ли замечает нежную алебастрово-белую кожу и соблазнительный росчерк ключиц, прежде чем отвернуться и сосредоточить своё внимание на окружающей обстановке. Здесь практически такой же беспорядок как и в его комнате, состоящий из вороха разнообразной одежды и разбросанных в спешке вещей. — Ты уверен, что хочешь жениться на мне? Я подумал… а вдруг Георгий ошибся и я не тот, кто тебе нужен? Ты король, ты красивый, умный, а я… не думаю, что…       — О солнышко, — Виктор аккуратно берет его за руку, привлекая внимание. Держит нежно и трепетно, словно Юри величайшая ценность на свете. — Но я слушал не Георгия, а собственное сердце. Именно оно мне сказало, что ты лучший, идеальный для меня.       Юри делает нервный вдох, и это совсем не помогает: от Виктора пахнет восхитительной смесью хвои и солнечного мороза, притягательный аромат, незримо цепляющийся за волосы и кожу Юри.       — Я влюбился, — меж тем продолжает Виктор. — С первого взгляда, едва увидел тебя. Одинокий и потерянный, принц моего сердца. Я влюбился в твоё очаровательное личико, влюбился в твои прекрасные медово-карие глаза, в эти мягкие и желанные губы… В всего тебя, Юри, от макушки до кончиков пальцев. Ты — мой суженый, Юри.       Юри невольно наклоняется ближе, влекомый внутренним магнетизмом Виктора, даже несколько сантиметров, разделяющие их, ощущаются несправедливой болью на его воспалённой коже. Разве можно влюбиться в человека с первого взгляда, за одно короткое мгновение? Юри знает ответ на этот вопрос.       — Так не бывает… — шепчет потерянно и тихо. — Я не из этого мира.       — И? — Виктор медленно сокращает расстояние между ними, превращая его в ничтожные миллиметры. Внутренний жар сжигает Юри. — Хочешь, я переселюсь в твой мир? Будем жить в твоём замке.       — Не думаю, что комнату на окраине Токио, можно назвать замком… — Сердце грохочет в ушах Юри набатом. Наверное, этот стук слышит весь замок, не то что стоящий рядом Виктор.       — Не всё ли равно, где жить, если с любимым? Хоть в замке, хоть в шалаше, — Виктор несмело замирает у его губ, не решаясь стереть эти раздражающие миллиметры. Глаза впиваются в Юри, умоляя о разрешении.       Чуть улыбнувшись, Юри приподнимается на носочках и оставляет на губах Виктора быстрый игривый поцелуй. Отстранится он не успевает, когда Виктор целует в ответ. Жарко и чувственно, до дрожи в коленях.       Юри тот час же забывает о своем глупом запрете не целоваться.

***

      Танцующие звезды восковых свечей освещают празднично украшенный зал, отражаясь в хрустале и в сиянии множества зеркал, украшающих высокие, облицованные белоснежным мрамором стены. Большое и помпезное помещение, служащее единственной цели — проведению королевских приёмов и празднеств. Приглушенным гулом звучат разномастные голоса множества гостей, сливаясь на фоне со звонкой мелодией скрипок.       Юри нервно сглатывает, надеясь, что его беспокойство не столь очевидно для окружающих его людей. Руки тянутся к вороту накрахмаленной рубашки, желая ослабить неприятное давление, но в последний момент Юри одергивает себя, сосредотачиваясь на внезапно изменившемся ритме скрипок и волне аплодисментов, прошедшей по залу. Виктор торжественно шествует к нему по главному проходу, прекрасный и блистательный в своём истинно королевском величии. На нем белый парадный мундир, подчеркивающий выправку и стать фигуры, а плечи украшает длинная парчовая мантия, отороченная мехом горностая и украшенная замысловатой вышивкой из синих роз. Юри не может отвести взгляда.       С каждым шагом расстояние между ними сокращается, и сердце Юри замирает в груди от восторга. Он видит безупречную красоту тонких черт, мягкие отблески рыжего пламени в звездном серебре длинных волос Виктора, видит пронзительную синь невозможно голубых глаз. Губы мужчины чуть изгибаются, вероятно что-то ему говоря, но Юри не слышит, полностью потерявшись в льдистых глазах-колодцах.       — О́ни… — срывается с его дрожащих губ.       Внезапно с устрашающей простотой и чёткостью ему вспоминаются все ранее слышанные рассказы о кровожадных демонах ночи, убивающих несчастных путников, потерявшихся в бескрайних снегах. Прекрасные лицом, они полны смертельной тьмы внутри. Их лик — маска, слова — сладкий яд.       Он должен бежать.       Виктор протягивает ему руку, но Юри, резко развернувшись, бросается к панорамному окну. Краем глаза он видит шок на лице Виктора, видит, как тот тянет к нему руки, намереваясь схватить, удержать, но этого слишком мало, чтобы остановить Юри. Тонкая грань стекла стонет под ударом, разлетаясь на мириады сияющих брызг, и Юри, оттолкнувшись, устремляется вперед, вниз, чувствуя, как холодный влажный воздух омывает его, разрывая грудь.       Бесконечно долгое падение, которому нет конца.

***

      Монотонно-мерзкий писк царапает край его сознания, вызывая смутный приступ раздражения. Юри едва слышно стонет, пытается приоткрыть глаза. Приглушённый свет комнаты всё же оказывается слишком ярким, и Юри вновь зажмуривается, отворачивая лицо. Подушка под его головой не такая мягкая и удобная, как раньше, а тело налито странной тупой болью, слабо пульсирующей в кончиках пальцев. Вздохнув, Юри вновь пытается открыть глаза.       Он в палате. Царящего здесь полумрака хватает, чтобы рассмотреть голые блёкло-зелёные стены, минималистический набор мебели, состоящий из нескольких коек, небольшого стола и пары деревянных стульев, простое, ничем не занавешенное окно с точками звезд за ним. К его кровати придвинут еще один стул, на котором, неудобно согнувшись и цепляясь за его руку, спит мужчина. Виктор.       Юри всматривается в его лицо, отмечая некую резкость черт. Этот Виктор не холёный и изящный, а с усталыми морщинками в уголках глаз и жестко сжатой линией губ, волосы, такие же светлые, оттенка жидкого серебра, но теперь коротко остриженные. Хочется протянуть свободную руку и поправить разметавшиеся пряди, коснуться, чтобы увериться, что вот она, реальность, а не очередной виток сумасшедшего сна.       Сон, слишком похожий на явь.       Юри до сих пор чувствует жаркий, наполненный тяжелыми ароматами духов воздух церемониального зала со множеством свечей, чувствует болезненные порезы от острых осколков стекла и помнит страх падения. Помнит тепло ладоней Виктора на своём лице, когда они целовались в королевских покоях, укрывшись от слуг.       Реальность, подобная сказке.       Замки, принцы и драконы… Нет, он слишком много читает манги, пора завязывать.       Дверь палаты негромко скрипит, привлекая внимание Юри.       — А, очнулся, — в палату входит Юрий, только уже не в чёрном камзоле, а в белом медицинском халате. Черты его лица всё так же напряжены, застыв в привычной гримасе недовольства, как и помнит Юри. — Проверить тебя пришел, глянуть, как ты от наркоза отходишь.       Юри возвращается мыслями к событиям, предшествующим буре. Значит, его всё-таки нашли и спасли.       Юрий быстро проверяет показания приборов, что-то записывает в принесённую с собой планшетку, задает несколько вопросов о самочувствии и разворачивается, чтобы уйти.       — А-а… он? — Юри кивает на блаженно спящего Виктора.       — Да пусть спит, у него смена закончилась, — пожимает плечами Юрий, — совсем ты нашего анестезиолога умаял. Я, конечно, всякое видел, но чтоб так наркоз на людей действовал… Уж не знаю, чем тебе так Виктор приглянулся, но ты просто вцепился в него, что-то бубня про свадьбу. Успокоился только тогда, когда он пообещал стать твоим мужем.       — Боже… — смущенно стонет Юри, чувствуя предательский жар щёк.       — Ха! — хмыкает Юрий. — Тебя так из операционной и вывезли, на буксире с Виктором, как только ногу подлатали. У тебя там, кстати, лодыжка сломана, гипс наложили.       — Да… — рассеянно соглашается Юри. — Постой, а голова? С ней что? — он касается лба, ощущая под пальцами шершавую ткань бинта.       — Ну, брат… Кто ж знал, что совсем буйный. К коридоре тебя опять климануло, что ты там орал — не знаю, только в окно сиганул знатно, и словить не успели.       — Я выпрыгнул в окно… — то ли изумляется, то ли спрашивает Юри.       — Ну лет пять назад, может, и выпрыгнул бы, а так только лбом дался с размаху. Они ж пластиковые. Да и зима, нашли б тебя в сугробе, если что, не волнуйся.       — О да, я спокоен, чего волноваться? — стонет Юри, а потом добавляет уже более громко, уверенно: — Спасибо, Юрий. Тебе и всем остальным, что позаботились обо мне, спасли.       Юрий, уже положив руку на ручку и собираясь открыть дверь, оглядывается:       — Да ладно тебе, работа у нас такая — людей спасать. Ты, главное, не чуди больше и за Виктором присматривай, как-никак муж будущий, — хохотнув, Юрий толкает дверь и покидает палату, растворяясь в бледном прямоугольнике электрического света.       Муж… Новое и незнакомое слово, помимо воли ласкающее сердце Юри.       Возможно ли?       Юри легонько сжимает руку мужчины, давая безмолвный зарок — заботиться и любить.       Улыбка не покидает губ Юри, когда он спокойно засыпает.