Wine and rose

Встретился лед со льдом и зажегся синим пламенем, необузданным и неизвестным. Т о л ь к о__п р о т и в о п о л о ж н о с т и__п р и т я г и в а ю т с я? Ложь, заблуждение...дурацкий стереотип. О её присутствии доложит лишь сигаретный дымок, развеянный ветром по помещению и исходящий от некогда опрятной одежды. Сестра Розария успевает затушить выкуренную сигарету и выбросить её в урну прежде, чем войти в бар. Но запах все равно остаётся на одежде, въедается в неё и пускает губительные серые корни глубоко в поры кожи, найдя в очередной раз там свое убежище. Сестра подходит к барной стойке с гордо поднятой головой, как к себе домой, и заказывает бутылку красного вина. Бармен просит дать ему немного времени, дабы спуститься в погреб — сестра кивает. Тяжесть дня обрушивается на лживую хрупкость женских плеч, усталость накрывает невесомой пеленой — Розария садится за самый дальний столик, чтобы так и остаться незамеченной. Она словно сигаретный дым, разнесшийся по помещению с её приходом, появляется и исчезает мгновенно. А задерживаться на долго не привыкла. Кажется, что вот она здесь — на месте, но стоит малость отвернуться в сторону — и след простыл. Наблюдает за всеми, а сама остаётся в тени. Одна из отличительных черт сестры Розарии. Здесь, в баре, собираются разные люди, среди них есть и бандиты. Цепкий и проницательный женский взгляд, вскользь кинутый в ту сторону, легко подмечает это. Но сейчас Розария пришла на заслуженный отдых — который день уже работает без устали, на износ — с проблемами и оставшимися незначительными поручениями разберётся завтра или сегодня ночью, тут уж как решит. В конце концов, им никуда не убежать и не спрятаться от смелой сестры. Если нужно — догонит, отыщет, накажет за нарушение закона. Свободный Мондштадт не должен быть в оковах преступности и неповиновения. Оберегать его покой — священный долг Розарии, по крайней мере перед собой. Молитвами тут мало чем поможешь, все это чушь — нужны настоящие, решительные действия. Делами, а не словами — беспрекословный устав. Наконец приносят заказ — Розария не может понять сколько прошло времени: одна минута, пять минут, десять минут, а то и целая вечность. Ожидание утомительно, если усталость забирает в свои сильные объятия, затянувшиеся крепкими узлами вокруг тела. Сестра привыкла все делать вовремя, этого ждёт и от других. Она легко уличает ложь бармена — вино приносят на минуту позже, хотя обусловлено было ровно через 5. Но решает тактично промолчать, ведь пришла сюда не для того, чтобы выяснять отношения с некомпетентными личностями. На поле боя эта самая минута могла стоить чьей-то жизни или наоборот —спасти её. Розария кривит голову вбок, прикусив губу и прищурив глаз, но бутылку спешно забирает и достает из кармана необходимую сумму. Открывать пока не спешит — чувствует острое желание закурить прямо сейчас, дабы не сорваться на кого-нибудь из персонала из-за задержки. Руки сами тянутся к сигарете, спрятанной за пазухой. Но разум сильнее, решает лишний раз не провоцировать недовольных каждым малейшим звуком или запахом пьяниц — выходит на улицу, прихватив с собой бутылку вина. Место за столиком Розария потеряла, в этом не было никакого сомнения. Что ж, на свежем воздухе даже легче думается. Предварительно убрав бутылку в дорожную сумку, сестра наконец достает сигарету. Щелчок зажигалки — она затягивается, выпуская кольцо дыма прямо в лицо только что повернувшему из-за угла Кэйе. Капитан Ордо Фавониус успевает задержать дыхание. К счастью, сигаретного дымового кольца мало для того, чтобы пропахнуть этим запахом. Альберих и сам не ожидал такого поворота событий, лишь вопросительно посмотрел на Розарию, мол чего она на улице, не в помещении— обычно в это время уже сидит внутри. Кэйа не первый раз сюда ходит и смог запомнить такую незначительную деталь как то, когда в баре оказывается сестра, ибо он тоже объявляется поздно вечером, после неё. Обычно ни один из них не изменяет своим привычкам. Но по какой-то причине сегодня Розария стоит на улице. Проницательный взгляд капитана Ордо Фавониус цепляется за торчащую из сумки закрытую бутылку — не успела выпить. — Добрый вечер, сестра Розария, — сверкает обворожительная улыбка капитана, явно опять старается хорошо себя подать. — Почему же вы здесь, а не в баре? Что-то случилось? Мог бы я чем-то помочь? — рука демонстративно ложится на меч, Кэйа чуть сильнее приподнимает уголки губ. — Нет, ничего. Всё в полном порядке, — безразлично отвечает сестра, продолжая медленно покуривать сигарету и смотреть на заходящее солнце. — Нет нужды обо мне беспокоиться. Кэйа, по своей природе привыкший помогать и охранять жителей Мондштадта, просто не мог не удивиться тому, что Розария решила изменить своему хаотично слаженному распорядку и сейчас стояла на улице, вместо того, чтобы потягивать очередной бокал вина в баре. Это было ей не свойственно — если уж выпивала, то сидела в помещении и не спешила курить. Кэйа отлично понимал, что сестре не было никакого дела до посетителей бара — ему тоже. Так что они бы не смогли помешать этой грозной, носящей невидимую броню даме. Альберих и сам являлся непреклонным, в какой-то степени ледяным, для многих мондштадтцев. Хотя и старался показывать себя с самой лучшей стороны — сладкие речи, дружелюбные выражения лица, жесты милосердия. Образ этакого прекрасного джентльмена — для достижения своих собственных целей по поддержанию порядка во всем Мондштадте. Если Розария не скрывала истинного лица, то Кэйа наоборот — был милым и обходительным до самого конца, пока не приходил момент выносить приговор тому или иному преступнику. Методы Кэйи, как капитана Ордо Фавониус, не стандартны. Они непонятны даже его подчинённым. Но Альберих привык преодолевать трудности и саморазвиваться, а некоторые из них специально создаёт для себя. Не хочет сидеть на месте. От грязной работы устаёт также, как и Розария. Они оба прекрасно понимают, что кто-то должен выполнять её — терпеливо носят этот груз на себе и принимают, ибо созданы исключительно для этого. — Что вы, оберегать жителей Мондштадта и сам Мондштадт это мой священный долг, как капитана Ордо Фавониус! — делает несколько шагов вперёд, вглядываясь в каменное лицо Розарии, та даже взора не кинула в его сторону. — И мой тоже, как вы могли заметить, — недовольно качает головой, скрещивая руки на груди и смеривая капитана укоризненным взглядом. — Если бы мне понадобилась помощь, то я бы придумала, что делать, и непременно бы нашла способ как выбраться из передряги своими силами. Розария всегда полагалась только на себя, оберегала Мондштадт как могла. Если не она это сделает, то кто? Правильно, никому до этого нет дела. Ордо Фавониус не в счёт. Сестра знает, что не создана для церковной жизни. Её метод — метод оружия, храбрости и силы, а не никому ненужные бесполезные молитвы. Да, Бог может помочь в той или иной ситуации, но Розария привыкла полагаться только на себя. — Именно, поэтому мы и должны друг другу помогать бороться с угрозами, — Кэйа одобрительно похлопал Розарию по плечу, кивнув ей. — Но даже самым смелым и сильным из нас может понадобиться помощь. Не стоит бояться положиться, по крайней мере, на меня. Я всегда держу свое слово, готов оказать необходимую поддержку и подставить плечо в трудную минуту. — Вам меня не одурачить и не запутать своими хитрыми красивыми речами, капитан Кэйа, — усмехается, стряхивая чужую руку с своего плеча и параллельно хватая бутылку из сумки. — Можете вить верёвки из тех, на ком это сработает. На меня же не действует. Надеюсь, понятно? Что касается страха, я вовсе не боюсь довериться кому-то. Дело в том, что мне это не нужно. С большой вероятностью этот новоиспеченный непутевый союзник будет мешать и путаться под ногами, чем рискует завалить всю операцию. Проще полагаться на себя, но видимо вы другого мнения, — разворачивается, намереваясь зайти в бар. Но мягкая мужская ложится поверх плеча, заставляя сдать позиции и остановиться. Розария не спешит поворачиваться, так и стоит — ждёт дальнейшей развязки событий. — Постойте, куда же вы? Это ведь не все, что я хотел сказать, — Кэйа ослабляет хватку, постепенно освобождая плечо Розарии. — Вы можете мне не верить, я пойму. Но мой порыв предложить помощь на этот раз совершенно искренен и без корыстных целей, поверьте! — голос капитана Ордо Фавониус становится менее приторно сладким и заискивающим расположения, приобретает настоящие краски, мягкие, слегка грустные волнующиеся краски сострадания. — С какой стати мне верить в искренность намерений и в обычное желание помочь? — Розария все-таки резко разворачивается, оказавшись лицом к лицу с Кэйей, даже слишком близко, непозволительно близко. Но на лице ни малейшего намёка на румянец. Сестра лишь цокает, просверлив взглядом стоящего напротив и отступает на несколько шагов назад, уперевшись спиной в стену, расположенную рядом со входом в бар. Капитан Ордо Фавониус вздыхает — не готов так сразу признаться. Не мог не подметить, что Розария сильно отличается от других сестёр храма. Жизненная позиция, стремления, взгляды на жизнь — все разнится с ними, но зато так сильно переплетается с его и становится одним целым где-то в самых дальних грезах. Розария не станет тратить свое время на то, что её не интересует и предпочтет этому саморазвитие, либо помощь Мондштадту — Кэйа искренне восхищён таким рвением и рад бы оказать уважение, но девушка так не многословна и сдержанно держится в общении. От того капитан Ордо Фавониус и не хочет делать лишних движений, дабы не спугнуть дикого зверя. Если бы мог — давно бы приручил. Но нет же, ни красивые речи, ни дорогие подарки не способны подкупить и склонить Розарию на сторону капитана, не ответит та своей милостью — слишком дорогая цена. Она очень недоверчива — Кэйа в какой-то степени такой же, принимает это. Ей, вероятно, понадобится время, чтобы обдумать следующие его слова. — Я не могу не признать, что вы произвели на меня хорошее впечатление. И для меня было бы честью с вами сотрудничать, — на этот раз в голосе Кэйи ни капли фальши и обычной резкой сладости, он не лжет сейчас. — Вы честны сами с собой, и это замечаю не только я. — Не льстите мне, капитан Кэйа, — слегка улыбается, но тут же хмурится, не понимает к чему клонит собеседник. — Тем не менее, вы и правда прекрасный актёр. Это не может не сыграть в вашу пользу, хорошая черта. — Благодарю, сестра Розария, стараюсь на благо Мондштадта. Пусть мои методы и многим непонятны. Но почему-то мне кажется, что вы то понимаете их, как никто другой, — усмехается, почесав затылок и поправив чёлку. — К счастью или к сожалению, это правда, понимаю, — сухо бросает сестра, смерив того оценивающим взглядом. — Бесспорно, они очень действенны. И я нахожу эти методы вполне хорошими. Кэйа широко улыбается, словно восходящее солнце. Рад бы поделиться своим теплом, но знает — холодная Розария не примет его порыв, проигнорирует или просто уйдёт. Кстати, при взгляде на сестру можно было понять сразу, что она уже закончила этот разговор и готова возвращаться в бар. Капитан Ордо Фавониус замечает, но тем не менее хотел бы чуть подольше провести в обществе прекрасной дамы, от того и делает шаг вперёд, протягивая свою руку — приглашает зайти в помещение вместе. Сестра лишь молчаливо окидывает ту взглядом и хмурится. По счастливой случайности из-за поворота резко выбегает Кли, которая тут же врезается в Кэйю, вынуждая того потерять равновесие и начать падать. Девушке некогда просить прощения — пытается спрятаться от недовольной Джинн, опять нашкодила, поэтому на ходу выкрикивает скомканные извинения, приглушённые сильным порывом ветра, и стремительно исчезает за поворотом. Но цепкий взгляд капитана Ордо Фавониус успевает подметить, кто же его сбил с ног прежде, чем переместиться на стену. Кэйа упирается ладонями в стену по бокам от плеч Розарии, случайно склоняясь к ней непозволительно близко, чувствуя запах её духов и обжигая своим холодным дыханием. Сестра сохраняет на лице полную невозмутимость — так ей кажется, на самом деле щеки покрываются лёгким румянцем. Но несмотря на внешнее смущение, от Розарии веет таким же морозом, как и от Кэйи. Лёд не взаимодействует со льдом, какая ирония. Но он может загореться синим холодным пламенем вдвойне или растаять от одной маленькой огненной искры, пробежавшей между двумя защитниками Мондштадта слишком незаметно и быстро, не давая им собраться с мыслями и осознать происходящее до конца. Розария прерывисто вдыхает и выдыхает, словно в лёгких начинает заканчиваться кислород. Она впервые стоит настолько рядом с мужчиной — непривычное ощущение, стыдное и в какой-то степени странное. Сестра опускает взгляд под ноги, почему-то не может посмотреть капитану в глаза. Сама не понимает, чем вызвана такая реакция. Кэйа же в ступоре — не знает, как позволил сбить себя с ног и стеснять такую красивую девушку. Но тем не менее не спешит отстраняться, ему нравится находиться рядом и не предпринимать ничего, пугать своими действиями не хочет — сестра наверняка бы ударила его, если бы узнала. Монахиня как красная роза. Красивая, незабываемая и до невозможности притягательная. Но такая же опасная и убийственная — колет своими шипами чётко в цель до крови, не щадит никого и оставляет после себя дивный аромат — чудесное послевкусие встречи. Многие непрочь упасть к ногам Розарии, но не многие это предпринимают. Почему? Знают характер сестры, не хотят попасть в плен льда и быть скованными холодными цепями. Сильный мороз способен убить, словно острый меч. Розарию боятся...Оттолкнет любого, кто хоть намёк призрачный подаст на отношения, о взаимности и не подумает. Неприступная роза с острыми-острыми шипами. Кэйа как бокал вина, всегда наполовину полный. Не теряет самообладание в самых безвыходных ситуациях и всегда старается предпринять что-либо до того, как станет слишком поздно. Красивый, дорогой, на самом деле хрупкий бокал. Но прячется под маской внешней невозмутимости и лживой крепкости стекла. Стоит задеть — пойдёт трещина. И таких трещин скопилось немало, но капитана не так то просто сломать и заставить упасть духом. Не теряет веры в себя, только холодный расчёт, находит силы оказывать помощь жителям Мондштадта даже тогда, когда на душе скребут кошки - никому не покажет своей слабости. Но если с ним выпить несколько бокалов, можно приоткрыть завесу тайны и узнать на первый взгляд ледяного Кэйю со сладкими речами получше. Розария хмурится сильнее обычного и злобно смотрит на Кэйю, пока тот находится в своих мыслях и ни в какую не отстраняется первый. Сестра не выдерживает и даёт ему крепкую пощёчину. Капитан наконец приходит в себя, схватившись за отпечаток руки на своей щеке, и отступает на несколько шагов назад, высвобождая из плена крепких мужских рук якобы хрупкую девушку - уже жалеет об этом, но вида не подаёт, румянец легонько облизал его лицо. — Прошу прощения за мою неосторожность, не сразу заметил, потому и позволил сбить себя с ног, — Кэйа вздыхает, скрещивая руки на груди, но охотно признает свой проигрыш. — В качестве извинений, могу ли я пригласить вас со мной выпить? — Ничего, но могли бы отойти сразу. Я заметила, что вы о чем-то задумались. О чем, если не секрет? — проговаривает Розария с нескрываемым недовольством в голосе, мотая головой из стороны в сторону. — В качестве компенсации, так уж и быть, приму ваше предложение. — Это не важно... — хотел бы признаться, что о ней, но не готов к этому и не желает прослыть таким же похотливым мужчиной, как некоторые в Мондштадте, в глазах смелой воительницы, он совсем не такой. — Для меня большая честь выпить с вами! — склоняет голову на несколько сантиметров в знак признательности и уважения. — Ладно, пытать уж не стану. Пройдёмте в бар. Как раз купила бутылочку красного вина. Кэйа предлагает свою руку, но Розария проходит мимо, прямиком в бар. Ему ничего не остаётся, как последовать за ней.

***

Из бара слышны стук бокалов и песни пьяных мужичков. Но две ледяные личности ровным счётом не обращают на это никакого внимания, выделяются из общей атмосферы, сидят в дальнем углу — прячутся ото всех, медленно попивая кроваво-красное вино из своих фужеров, которое легко плескается о стенки и облизывает края. Синеволосый усмехается, с нежностью во взгляде смотрит на аловолосую и продолжает свою сладкую речь. Смущение и чувства друг друга скрыты от их глаз за вечерней темнотой, в баре, к счастью, приглушённый мягкий свет. Она не узнает его истинных эмоций, пока что. А он ничего не будет подозревать о её заинтересованности. Алкоголь помогает раскрепоститься и сможет стать проводником в отношениях этих двоих — так покажется простым наблюдателям, если таковые появятся. Но на самом деле не он проводник, а горячие сердца, прячущиеся под холодной бронёй и закованные снежными цепями, так легко соединившиеся друг с другом. Маленькая искра огня пролетела очень быстро, но успела зацепить эти айсберги, и лёд наконец тронулся, начиная таять. З о л о т и т с я__р о з а__ч а й н а я__к а к__б о к а л__в и н а.