Под крылом

      Бенджамин не находит себе оправдания, не думает, напряжённой ладонью придерживает полог палатки, вглядывается. Как ожидающий позволения ребёнок на пороге родительской комнаты.       Только ему оно не достанется — сопровождение до временного штаба придётся отложить.       Братья делят предрассветные минуты.       Заслуженные.       Последние.       Человек, сидящий у рукотворной-грубой кровати-сена генерала даже не поднял голову — мягко улыбаясь гладил спящего по щеке.       Укрыл бы крыльями, если бы мог.       Если бы не окружающий его свет, то Толмедж увидел бы в нём угрозу.       Внешний и размывающий силуэт внутренний, смешивающий алое и золотое.       Скопившийся новыми легкими в груди.       Призрак. Воспоминание. Отпечаток.       Тень от покачивающихся часов.       Подарок из тёплого, наполненного запахом моря времени.       Горькое прошлое.       Где-то удивительно знакомый, где-то напоминающий отражение Вашингтона, где-то чужой, где-то сохранившийся в памяти только на слух.       Безмолвный, укутывающий размеренным дыханием, свободным.       Печальным.       — Вы заботитесь о нём, — голос одновременно тихий и громкий, поглощающий и сковывающий, — Благодарю, — незнакомец-знакомец кивает, проводит по кончику носа генерала, отмечая шрамы от перенесённой болезни.       Сочувствует, припоминая то, что не знал когда-то.       Тускнеет, без слов напоминая о неудавшихся покушениях.       Склоняется ниже, добавляет что-то — едва слышно.       Между ними.       Шумно вдохнув Толмедж отшатнулся, крепче сжал полог.       Дрогнул, неосознанно потянувшись к поясу.       Просто жест, собственное утешение.       — Береги себя, — прощание: прикосновение и что-то оставленное у подушки, — Бенджамин, — обращается мягко, — поворачивает лицо, встречается взглядом — странно отеческим, — И ты тоже, — заговорщически подносит палец к губам, — Я больше не побеспокою, — запоздало.       Дуновение холодного, пришедшего из-за грани, ветра прогоняет присутствие, загоняет свет в догорающий фонарь.       Ничего.       Всё сгинуло, как сон.       Сорвавшись с цепочки карманные часы упали, откинув крышку пошли от удара.       Хороший знак.       Завтра повезёт.