AU! Мафия

— И что же эта маленькая дрянь успела слить? — сквозь глухую дымку едва различимо услышала голоса. На глазах повязка, которая пахнет дорогим парфюмом и табаком. По-видимому, это чей-то шарф. Во рту так сухо, что каждый вдох до боли саднил горло. — Не успела. Во время пришли ребята и вырубили её. Флешка с файлами уничтожена, как по протоколу. Через двадцать минут приехали вы, босс, и перенесли эту тушку в свой кабинет, — мужской голос звучал уверенно, но лёгкий налёт страха все же присутствовал, — О, кажется наша крыска очнулась. Ты замираешь, в надежде, что никто не успел заметить, как связанные руки ерзали и вырывались из прочного узла. — Генри, можешь идти. Я разберусь с этой мелкой проблемой сам. — Уверены? Господин Афтон, доверим её парням из вашей охраны: они выбьют всю спесь с этого сладко-притворного личика. — Мне и тебя перевоспитать, чтобы не перечил моим словам? Свали по своим прямым обязанностям. — Его босс был не в лучшем расположении духа, но голос не повышал. Густой воздух колыхнулся воле тебя, когда подчинённый прошёл мимо и захлопнул дверь. Тишина. Говорить первой не имеет смысла. Он не убьёт сейчас, но и просить о пощаде слишком наивно. Уильям Афтон из тех, кто наслаждается своей жертвой до самого конца. И только после доверяет всю самую грязную работу своим парням. — Сними повязку, в ней теперь нет смысла, — господин Афтон прервал тишину первым приказом. — У меня руки связаны, — прохрипела в ответ. — Сопротивляешься? Люблю таких. Трудно подчинять, но в этом весь кайф. — Я бы сняла, но руки заняты. — Врать перед лицом самого опасного и влиятельного человека в городе не лучшая идея. Но и врываться в его офис под покровом ночи для шпионажа и продажи информации другим не менее авторитетным людям, тоже не смягчающие обстоятельства. — Малышка, ты развязала руки ещё перед уходом Генри. Я не вчера в этом деле и уследить за двумя людьми в моем кабинете вполне в состоянии. А сейчас, снимай мой шарф со своего лица и положи на стол. Быстро. Терпение у меня закончилось ещё с утра. В ответ на его приказ, грудь будто зажали в тиски, а в животе пустота засосала тревогу. Ты развязала узел на затылке. Ожидая, что сейчас по глазам ударит свет, ты зажмурилась. Однако в кабинете был полумрак. Мужчина сидел в кресле слева от рабочего стола и долго затягивался сигаретой. Выражение лица трудно было различить. Он медленно выпустил дым и не отрывал взгляд от тебя, как ты могла ощутить, подходя ближе. Аккуратно положила шарф на стеклянный стол, развернулась к нему лицом и, не показывая страха, обратилась: — Положила. — Знаешь, что я делаю с людьми, за попытку, повторюсь, лишь за попытку подпортить жизнь мне? — он говорил лениво и в полголоса. — Не имею понятия, куда ваше воображение может зайти. Наверное, как-то изощрённо пытаете или избиваете до полусмерти, ломаете пальцы, — бессознательно сжимаешь свои в кулак. — Да, – плавно протягивает глава группировки, — с фантазией явно туго. — Господин встал с кресла и скинул пиджак. — С тобой я разберусь по-особому. Интересно послушать как? Или перейдём сразу к практике? Он не намеривался выслушивать твой ответ, лишь сделал видимость того, что ему есть дело до твоих желаний. Мужчина подошёл вплотную так, что ты отчетливо ощутила его дыхание на макушке. — Я не буду вашей игрушкой, — попыталась возразить, показать свой характер. Но все же в дальнем углу разума горело предупреждение, что главе группировки лучше не перечить. — Тебя по голове не били? Осознаешь, кому сейчас ты это говоришь? — тяжелый с ноткой усмешки голос пронзительно рассек воздух и врезался в барабанные перепонки. — Ваши вышибалы, двинули разок, что я в отключке провалялась. Спишем на это... Не успела закончить предложение, как сильная рука без жалости и послабления сдавила твои щёки, зафиксировав рот. — А сейчас, буду говорить я, для твоей же безопасности. Слишком много дерьма льётся из этого маленького рта,— желтый свет от напольной лампы отразился в глазах Уильяма яростным пламенем. Он улыбнулся, но это скорее был оскал, а не дружелюбная улыбка. — Таких как ты, мелкая сука, давлю одним ботинком и даже не считаю. Без сожалений и без жалости. Стоит одной шестеренке в моем деле слететь, как весь механизм остановится. Моя работа не позволять ни единой гайке заржаветь и расшататься. И в этом деле помогают лишь самые радикальные меры. Ты сглотнула, почувствовав волну застигающего врасплох страха. Он действительно такой, как говорят: жестокий, властный и непреклонный. — Девственница? — Что? — если он хочет решить вопрос сексом, то это, наверное, лучшее из зол? — До этого ты все прекрасно слышала. — Уильям Афтон усилил тиски, спустив ладонь на линию челюсти. — Если девственница, то мороки много: нужно быть нежнее. — А Вы, Господин Афтон, можете быть нежнее? Как-то не вяжется с вашим образом, — сама себе копаешь яму, но вести с этим гадом приятную беседу было мерзко. Уильям заинтересовано усмехнулся и отпустил пощёчину, не скрывая своего удовольствия от этого действия. — Отымею твой грязный рот в первую очередь. На колени, нарушительница моего спокойствия, — мужчина надавил на плечи. Ты не сопротивлялась, но и особого желания не проявляла и медленно опускалась на пол.— А хотя, — Он приподнял тебя и швырнул в сторону стола. Удар бедренной костью о столешницу был сильным. Ты тихо всхлипнула, но не подала вида. — Что-то настроение у вас переменчивое. Это возрастное? — сжимая со всей силы место удара, стараешься выпустить как можно больше яда. На твои провокации он не повелся. Раскинулся на кожаном кресле, потирая большим пальцем подбородок. — Мне интересно, что ты будешь делать дальше. Поиграем? — он потянутся за спину, и достал пистолет. Щёлкнул предохранитель, и этот звук мигом прострелил твою смелость. — Три пули, но хватило бы и одной. — направил оружие на тебя. — Раздевайся. Под наблюдением дула пистолета ты стала послушнее и уже молча стянула толстовку и джинсы. — Полностью, малыш. Полностью, — господин Афтон неосторожно помахал пистолетом вниз-вверх, от чего спина покрылась холодным потом. Ты потупилась, то ли от страха, то ли от сопротивления, но это промедление едва не стоило жизни: первый выстрел прогремел и пуля с глухим треском врезалась в стену, пролетая над твоим ухом. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, когда спустил курок. Он не шутит; эта игра более чем серьёзна. — Хорошо... — уже решительно подчиняешься: все же от чувства самосохранение ещё что-то осталось. Кидаешь на пол белье и прикрываешь руками все, что хотелось бы скрыть. — Руки убрала. Сядь на стол, ноги раздвинь, — пистолет ещё смотрит на твоё уже обнажение тело. — Видишь, какое забавное существо человек? Как только чувствует свою уязвимость перед кем-то сильным — сдаётся. И ты сдашься мне, вся. Без остатка. Ягодицы касаются холодной стеклянной столешницы, и мышцы тела непроизвольно зажимаются. Ноги тяжело расходятся в стороны. Сумбур в голове, паника в душе. Ты закрываешь глаза, чтобы выслушать следующий приказ влиятельного извращенца. Но он молча подходит и удивительно ласково очерчивает пальцами силуэт твоей спины. — Чем сильнее ты сопротивляешься, тем больнее будет, — пистолет Уильям отложил справа от тебя, но так, чтобы его леденящий металл отрезвлял тебя каждый раз, когда ты случайно касалась его. — Я не девственница, можете не церемониться. Мне не нужна эта ваша ебучая нежность, — сухо процедила прямо ему на ухо. — Вот какие словечки мы знаем. — Мужчину забавляла твоя дерзость. Но и одновременно раздражала. Никто не смел, ни за что и никогда, так общаться с вселяющим вселенский страх главой группировки. После его холодной усмешки последовала трепетная несдержанная жёсткость: он всадил в тебя два пальца до основания и согнул фаланги, цепляя стенку влагалища, и с силой надавил. Ощущение на грани шока и удовлетворения. Сопротивляться ты не решалась, потому что есть шанс остаться живой, потому что есть доля возможности исправить ошибку перед заказчиком. Закрыла глаза, сжала губы и принимала его толчки. Господин Афтон резко вводил пальцы в тебя, словно заталкивал каждый раз ещё глубже.   — Смотри: тело не врет. Ты такая мокрая уже. — Он вытащил пальцы и поднёс к твоим сжатым губам. Насильно размыкая рот, скользнул средним пальцем внутрь и продолжал вводить, чтобы ты все вылизала.   Разум существовал отдельно и отрицал все происходящее, но отзывчивость твоих ощущений не обмануть. Уильям хоть и был расчетливым и холодным мужчиной, но его безупречное красивое лицо и хитрый поглощающий душу взгляд смывали все грехи.   Отпирался мозг, а тело принимало. Рот отчаянно всасывал его палец; мужчина удовлетворено закусывал губу, а свободной  рукой растягивал ремень.   — Может ты пробралась сюда только для того, чтобы соблазнить меня? Многие женщины и мужчины мечтают приласкать мой член. Представляешь, какой эксклюзивный мужчина тебя трахнет, Т/и? Не кусайся, блядь! — Афтон оттянул за волосы на затылке и его игривое выражение лица исказилось гневом.   — Мое имя? Откуда вы... — прохрипела ты.   — Наивная дурочка, досье мне передали сразу после того, как я притащил тебя в свой кабинет, — мужчина скривился в язвительной ухмылке, довольствуясь твоим замешательством. — Я буду медленно трахать тебя, крошка. Так, что ты никогда не сможешь забыть эти ощущения. И меня. Худшее наказание для такого не избалованного и податливого тела.   Этот человек так быстро менял свои ипостаси, что ты не могла уловить его истинный облик.   — Вы отпустите меня? — умоляющие прошептала, глядя в глянцевый белый потолок. В нем отчётливо отражались блики света из окна и напольной лампы, усиливая игру света в кабинете.   — Посмотрим. Если кончишь, то о каком «отпустите» будет речь? Ты больше никогда не сможешь кончать ни с кем. И каждый раз, когда в тебя будет погружаться чужой член или вибратор, ты будешь вспоминать меня: жестокого, властного. Который может себе позволить показывать своё превосходство и доминантность, а ты с жадностью их в себя впитываешь каждой порой на коже. Потому что, — мужчина приставил головку к входу и плавно водил по окружности, — я, — приблизился к уху, лизнув его, — вижу как ты возбуждаешься от этой грубости, — не жалея кусает мочку уха и подаёт бедра вперёд, проникая всей длинной в тебя. — Сколько тебе обещали за слив информации? Я заплачу больше, если расскажешь. — Резко, быстро, с напором господин Афтон двигается навстречу, придерживая руками за спину, чтобы не съезжала по столу. Если это для него это нежный и медленный трах, то каков тогда грубый?   — А вы умеете договариваться, — если он даст больше денег, то можно закрыть на все его издевательства глаза.   Пусть его толчки были размашистыми и грубыми, но возбуждение все сильнее растекалось жидким пламенем, обжигая низ живота. Ты старалась не смотреть в его глаза, ведь это присуще только любовникам, а он был обычной сволочью, который любит получать всё что хочет и как хочет.   — Ты такая узкая. Когда был секс в последний раз? Месяцев шесть назад? Или, тебя имел такой тощий член, что вагина приспособилась лишь под него? — мужчина хрипло и тихо засмеялся, замерев внутри тебя. Чувство наполненности и давление между ног не унимались, а наоборот становились ярче. Он напрягал и расслаблял свой член, растягивая стеночки сильнее, заставляя тебя подавать бедра вперёд и назад.   — Пожалуйста...   — Что «пожалуйста»? Отпустить, насадить сильнее или продолжить двигаться? Я не понимаю чего хочешь, Т/и. — ты и сама не знала, что конкретного просишь сейчас: милосердия или грубости.   Голова кружилась. Открывая веки ты, надеясь увидеть перед собой свет из окна в своей квартире, а видела напряжённое от вожделения лицо опасного мужчины.   Без сил и желания бороться обмякла и повалилась на стол, даже его руки не мешали тебе. Сейчас ты стала тряпичной куклой, которую могли поставить в любую удобную для хозяина позу. Что мужчина и сделал: вытащил член и перевернул тебя на живот, надавливая на лопатки и подхватывая низ живота, чтобы сильнее прогнулась.   — Скучно, — шуршание одежд, звяканье пряжки ремня, а после — удар. Ты вскрикиваешь, за что получаешь второй удар ещё большей силы и уже не просто кожаной поверхностью ремня, а металлической пряжкой. Уильям вложил туда всю силу и не собирался останавливаться. Места соприкосновения металла и неготовой к такому действию нежной кожи покраснели и припухли, мелкие ссадины ныли, от этой боли слёзы на глазах проступили бесконтрольно.   — Какая же вы сволочь... — выкрикнула, что было силы.   — Ну же, тшш, маленькая, — истязания прекратились на четвёртом ударе, и его поведение снова переменилось: погладил тебя по голове, заламывая руки на спине растягивая мышцы и проверяя на прочность сухожилия.— Эти действия на контрасте с твоим оргазмом будут казаться лёгкой поркой, — и снова вошёл, но на этот раз медленно и наслаждаясь податливостью твоего тела.   Афтон одной рукой фиксировал твои запястья, другой нажимал на поясницу и продолжал фрикции увеличивая скорость проникновения. Он бился своим телом о твои саднившие ягодицы. Неприятные ощущения смешивались с доходящим до абсурда удовлетворением. Ты не могла принять того, как отзываешься на всю эту жестокость, как тянешься бёдрами навстречу его члену и уже почти сама регулируешь глубину проникновения.   — А сейчас, — прошептав, господин Уильям отпустил твои руки, чувственно провёл ладонями от шеи, по бокам до бедер, — ты кончишь вместе со мной. Но если нет, буду трахать до тех пор, пока не потеряешь сознание; заполню тебя спермой до отказа. — Каждое слово — приказ. И ты уже напрягаешь ноги, стонешь, не сдерживая голос.   Пол уходит из под ног, комната почему-то качается в разные стороны. Разум потерял себя, разрядка была фееричной. Отрицать нельзя.   Член замирает внутри тебя, затем резко выходит и пульсируя изливается на внутреннюю поверхность бедра и клитор.   — Ого... ты охуеть, какая послушная и податливая. Я передумал отпускать тебя.   — А как же плата за информацию? — еле удерживая равновесие на ватных ногах, упираясь грудью в стол, напоминала ему.   — Ты умеешь договориться. Рассказывай, и пойдём на второй заход. Но нежным я уже не буду, крошка.   ....part 2?