Воспоминания не будут утеряны

Заседания в Визенгамоте всегда казались Северусу уж слишком торжественным действом. Множество напыщенных старых волшебников в однотонных мантиях, с серьезными лицами слушающими доводы обвинения, собравшаяся поглазеть публика из мелких министерских чиновников и пары-тройки гражданских, и несколько свидетелей, в основном из обвинения. Зачем это всё было, если приговор был предрешён ещё до начала суда? Непонятно. Однако за последние несколько недель Снейп побывал на слишком большом количестве подобных заседаний. До этого в качестве свидетеля, из которого всеми правдами и неправдами пытались выбить крохи информации, хоть как-то доказывающей вину очередного пожирателя. Теперь же и он был тем, чью вину пытались доказать. Впрочем, вполне успешно. Первым и решающим доводом была метка, чёрным узором красовавшаяся на руке. За неимением протекции в виде именитых родственников или не менее именитых друзей, что были на хорошем счету у министерства, этого было достаточно. Впрочем, ради приличия, в суд всё же притащили несколько свидетелей, якобы для того, чтобы добавить красок в бумагах о деле подсудимого и приговор не строился лишь на одной метке. Судья недовольно прокряхтел что-то, поднимаясь с места, чтобы вынести вердикт. С начала заседания прошло около часа и пора было закругляться. Не первое и не последнее дело за сегодня, слишком большая честь для обычного полукровки — тратить на него большее количество времени. — Итак, имея на руках все обвинения и доказательства вины подсудимого, верховный суд приговаривает Северуса Тобиаса Снейпа, виновного в служении Волдеморту и содействию в его злодеяниях, а также в неоднократном нарушении законов Министерства Магии Британии, к поцелую дементора. Казнь состоится завтра. В зале воцарилась тишина. Поцелуй дементора был неожиданным поворотом событий. Даже самых отъявленных сторонников, зачастую, просто сажали в Азкабан на пожизненное заключение. Неизвестно что лучше, но всё же, последнее оставляло хоть малую возможность избавиться от заточения и оправдать себя. Несколько авторов сопроводили новоявленного смертника из зала. Уже подходя к двери, Северус услышал шёпотки за спиной, но разобрать их не получилось, да и желания не было никакого — тяжёлые двери захлопнулись за спиной, отрезая Снейпа от зала суда. Последнее, что он услышал, был крик неизвестного ему мага: «Так ему и надо, мелкий пожирательский сучонок!».

***

Камера была маленькой, тёмной, лишь тонкие отблески ночного неба пробивалось сквозь решётчатое окошко. Откровенно мало, чтобы отвлечь себя от мыслей хоть на что-то. Смертников не держали в Азкабане, обычно их привозили туда прямо перед казнью. Никому лишний раз не хотелось контактировать с дементорами, а уж одну-две ночи можно было и проследить, чтобы страшный преступник не исчез из своей камеры. Время было давно уже за полночь, но сон никак не шёл. Расшалившиеся нервы не давали расслабиться и потратить то немногое время, что осталось, на сон. Мысли одна за одной кружились в голове, перебивая друг друга. Оно и понятно, мало кто сможет спать спокойно, когда на следующий день его ожидает встреча с существом, что высосет из него душу. Северус вот не мог. Он перевернулся на другой бок, удобнее устраивая подушку под головой. Пожалуй, сейчас он мог сказать, что его жизнь была похожа на череду ошибок с самого начала. От появления на свет, до последних дней — он будто не мог не ошибаться раз за разом. Что было бы, если б он не обратился за помощью к Дамблдору тогда? Мальчик бы умер вместе с родителями или ничего не поменялось? Если бы не рассказал про пророчество? Была бы Лили жива? Был бы он счастлив хоть когда-нибудь? Что было бы, не купись он тогда на идеи юного Тома Риддла, амбициозного мальчишки с идеями, как изменить мир? Смог бы сейчас жить нормальной жизнью? Работать зельеваром в какой-нибудь аптеке и каждый вечер прогуливаться по магическим улицам, не зная ни о политических интригах, ни о великих волшебниках больше, чем написано в газетах. А может, отец, пропившая всё скотина, был прав, когда, получив письмо из Хогвартса, устроил скандал? Может, его судьба и правда была в том, чтобы работать продавцом в маггловском магазине, жить в перекошенной лачуге и еле-еле сводить концы с концами? Никогда он не думал, что будет жалеть о жизни в её последний момент. Думал, что умрёт на рейде, героически, от сильного боевого заклинания, и времени на мысли не будет совсем. Или недоброжелатели подольют яд в выпивку в каком-то кабаке, чтобы, не дай Мерлин, молодой мастер зельеварения дожил до тридцати. И уж точно не думал, что будет ждать смерти в тёмной камере аврорской тюрьмы, а в голову будут лезть мысли о драккловых ошибках. Сцена, будто списанная из романа, не могла стать реальностью ни при каких обстоятельствах. Ведь не ворвётся же сейчас Люциус на белом коне и не вытащит из камеры, как какую-нибудь принцессу. От последней мысли он слабо усмехнулся. Зрелище было бы и правда забавным. Хотя, вероятно, Малфой сейчас не в сильно лучшем положении, чем он сам. Оставалось только надеется, что его отец всё же сумеет вытащить молодого наследника рода и спасти хотя бы от встречи лицом к лицу с дементором. Стена перед глазами, изрядно потрёпанная, что было заметно даже в темноте, чем-то напоминала стену его комнаты в детстве. Как и запах сырости, бьющий в нос, к которому невозможно было привыкнуть ни за пару часов, ни за больше, чем десять лет жизни в родном доме. Если то место можно было назвать домом.