Зависимость

— Давно хотел сказать, что твоя способность к исцелению лишь подчёркивает твой талант, который лично я, к слову, назвал бы невообразимо полезным. Он как идеальное дополнение твоего образа… — Дориан запнулся, выбирая наименее обидный вариант, — одинокого волка в Скайхолде. Кстати, твоё уединение и затворничество вкупе с глубоко укоренившимися антиобщественными ценностями — это как раз одна из причин, почему я пришёл к тебе. Кажется, Солас был совершенно не впечатлён. — Полагаю, на Тевене (3) это означает «мне нужна твоя помощь, Солас». Дориан прочистил горло, преодолевая желание закатить глаза. — Ну, или так. — Что ж, — протянул Солас, не поднимаясь из-за заваленного пергаментами стола, — сохранение тайны я тебе гарантирую. Но мне всё равно нужно знать, что с тобой случилось. — Да какая разница? Этот проклятый эльф, сраный Солас лишь безмятежно моргнул. — Ты не очень-то мне нравишься, Дориан, — начал он, и Дориан едва удержался от горького смешка. Он вообще кому-то нравился? — Однако, если тебе нужно определённое вмешательство, я… — Вмешательство? — …готов тебе помочь. Инквизитор — твоя близкая подруга, она ради тебя на многое готова. У Дориана сильно сдавило виски. Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу ноющего носа. Признаться, он был на волоске от того, чтобы вспылить. — Солас, ты поможешь или нет? — По характеру твоих травм я могу сказать… — Ясно, я сам разберусь.

*****

На самом деле, Дориан не собирался заниматься этим сам. Ему никогда не требовалась исцеляющая магия настолько, чтобы всерьёз браться за её изучение. Попытки удалить синяки от хватки Каллена на шее не увенчались успехом — он снял боль, но светлее они не стали. Больше всего вызывал беспокойство синяк на лице. На следующее утро совершенно точно будет хуже — он уже наливался тёмным и был заметен, кроме того, что челюсть болезненно ныла каждый раз, когда он ею двигал. Разве не идеальное наказание за вечную болтовню? Каллену бы понравилось. — Да в Бездну всё это, — пробормотал Дориан, наливая себе ещё одну щедрую порцию вина, которое ему удалось свистнуть из стабильно растущего тайника Лавеллан на обратном пути в комнату. Вино, правда, оказалось не шибко приличное. На грани с уксусной кислятиной. Я унижал их. Снова и снова. По мере того, как у него заканчивалось вино, Дориан становился всё мрачнее и мрачнее, уставившись в темноту узкого окна и в тысячный задаваясь вопросом: что с ним, мать его, не так? Он не хотел быть таким. Создатель! Он хотел забыть всё, что знал о Каллене. О том, как он вечно напряжён, как мешает Дориану своим существованием, куда бы ни пошёл. Были ведь и другие мужчины. Даже в Скайхолде, где почти все презирали Дориана, кто-то наверняка согласился бы на перепих. Он замечал взгляды и досконально изучил язык зрительного контакта. Если бы дело было в просто-сексе, он мог бы пойти к Быку, хотя пару месяцев назад Бык сам всё между ними оборвал. В конце концов, у Дориана были смягчающие обстоятельства. Но он не хотел просто секса. Проклятье, Дориан даже не был уверен, что дело вообще в сексе! Этот риск, который теперь был накрепко связан с Калленом — потрясающий, невообразимо захватывающий, и Дориан, кажется, искал его всю свою жизнь. Это было слишком идеально и слишком опасно, чтобы так просто от всего отказаться. Каллен видел Дориана насквозь, до самой сердцевины. Очевидно, ему не нравилось то, что он видел, но он всё-таки смотрел. Дориан узнавал эту одержимость, он ощущал её. И слишком хорошо себя знал, чтобы понимать: он от неё не откажется, неважно, сколько пинков Каллена придётся вытерпеть. Неважно даже, если это будут физические пинки. Главное, что… у Каллена тоже стоял. Вот, в чём Дориан не ошибся. Командор хотел Дориана, даже если для него это было отвратительно и шло вразрез с его моральными устоями. И это было тем, от чего он не мог заставить себя отказаться. Каллен хотел его вопреки собственному желанию. — Между прочим, эту бутылку было непросто достать. Дориан моргнул, как сова, и обернулся, обнаружив прислонившуюся к дверному проёму Лавеллан. — А? Она покачала головой. — Солас попросил передать тебе кое-что. — В свете свечей блеснул маленький стеклянный флакон, протянутый Дориану. Потребовалось секунд десять, чтобы он понял, что это целебное зелье. — Что ж… — мрачно бросил он, забирая его из руки Лавеллан. — Прошу прощения, что тебя пришлось посвятить в мою тайну. Лавеллан пожала плечами и вошла в комнату, аккуратно закрыв за собой дверь. Совсем не так, как Дориан грохнул дверью в башне Каллена. — Всегда можно достать ещё. — Чем тебе нравятся все эти мерзкие бутылки? Она села на край его фаэтона и наклонилась вперёд, сцепляя руки. — Я просто пытаюсь собрать хорошую коллекцию вина, чтобы угостить своих друзей, когда всё закончится. — Оу… Прекрасно, Дориан. Тебе сделали больно, так почему бы теперь не раздавать пинки каждому, кто попадается на глаза? — Солас больше ничего не сказал, — продолжила Лавеллан. — Но я не дура. Дориан длинно выдохнул, в груди задрожало. Его охватил ужас, когда на глаза навернулись слёзы, но это было не удивительно. — Что со мной не так, Эллана? Она быстро встала и заключила его в крепкие, тёплые объятия. Это было… очень странно. Дориан попытался вспомнить, когда его в последний раз по-настоящему обнимали, но ничего не вышло. То есть, его же вообще обнимали, да? Хоть в какой-то момент его жизни. — Не пойми меня неправильно, — сказала Лавеллан, потирая его спину. — Но с тобой много чего не так, Дориан. Он влажно рассмеялся, и горло сжалось от слёз, которые сейчас просто текли у него из глаз, пока главная надежда всего Тедаса прижимала его к себе. — На самом деле, это я виновата в том, что тебе о нём рассказала. Нужно было подумать дважды. Лавеллан отстранилась и вытерла слёзы Дориана нежным, сестринским жестом, от которого заболело сердце. — Представь, как бы мы были счастливы, если бы тебе нравились только мужчины, а мне — только женщины, — протянул он. Она усмехнулась и закатила глаза. — Какая же ты бестолочь, когда надираешься. Потом посерьёзнела, и Дориан испугался, что сейчас начнутся сложные вопросы. — Прошу тебя, — выпалил он. — Пожалуйста, давай поговорим обо всём завтра? Я страшно устал, а если ты останешься со мной, я, может быть, даже смогу уснуть. Она не думала ни секунды. Просто ответила: — Конечно, останусь, — и Дориан выдохнул с облегчением. — Но завтра мы поговорим. — Как пожелает твоё маленькое эльфийское сердечко.

*****

Лавеллан обожала обниматься, и Дориан не имел ничего против. Несмотря на весь тот невероятный, умопомрачительный секс, который у него был за всю его недолгую жизнь, он никогда не любил, чтобы с ним оставались на ночь. Естественно, в Тевинтере так и было. Быстрый, торопливый перепих за статуей в Зимнем Саду, а затем торопливое возвращение обратно, в бальный зал, за новой порцией канапе. Даже с Рилениусом. Их бесконечные тайные встречи лишили Дориана возможности узнать — каково это: просыпаться в чьих-то объятиях… Ну, кроме той, единственной недели, проведённой с Азариэлем. И это оказалось… чудесно. Дориан просто наслаждался тем, что его прижимали к себе, и радостно было примерно секунд десять, потому что потом его пульсирующая болью голова решила разрушить эту идиллию, задавшись вопросом: удастся ли однажды заставить Каллена точно так же его обнять? Что ж. Это маловероятно. Зелье осталось на прикроватной тумбочке, и Дориан был рад, что не принял его вчера, потому что алкоголь редко благоприятно влиял на лечебные свойства. Когда Дориан потянулся к флакону, Лавеллан пошевелилась и разжала объятия. — Доброе утро, Инквизитор, — улыбнулся он, садясь с зельем в руке. Она потянулась, как кошка, прежде чем приоткрыть глаза, и они тут же округлились, буравя взглядом его лицо. — Ох, выглядит так, словно тебе очень и очень больно. Дориан подавил желание коснуться рукой скулы. — Потому что мне действительно очень больно. Он махом выпил зелье, надеясь, что от похмелья оно тоже исцеляет. Зелье оказалось шипучее, острое и газированное. Эффект не заставил ждать. По телу прошла волна бодрости, сразу стало хорошо, а грязные отголоски вчерашней попойки испарились. — Создатель! Вот так-то лучше, — выдохнул он. — Нужно будет поблагодарить Соласа лично, и уговорить его наклепать мне таких побольше. Лавеллан осторожно провела пальцами по его щеке. — Да, смотрится тоже намного лучше. Как будто ничего и не было. — Ох, — выдохнул Дориан, невольно вспоминая всё, что было. — Отлично. — Может, вместе позавтракаем? — осторожно спросила Лавеллан. — У нас есть немного времени до репетиции Зимнего дворца. Дориан скривился при мысли об уничтожающе-красном цвете мундиров, но бодро кивнул: — Веди.

*****

Конечно, Лавеллан та ещё хитрая лисица. Накормила его вкусным завтраком, напоила чаем, а потом сплела пальцы вместе и уставилась в ожидании. Жизнь вокруг них кипела, и в медовом зале Скайхолда к их беседе бы точно не стали прислушиваться, но это ещё не значило, что Дориан горел желанием говорить. — Дориан, — серьёзно начала Лавеллан, — нам нужно поговорить о прошлой ночи. — Шесть слов, которые гарантированно вызывают у меня рвотный рефлекс, — усмехнулся он, но выкручиваться не было смысла. Может, разговор даже поможет ему. — Хорошо, как пожелаешь. О чём будем говорить? — Расскажи, что случилось. Дориан не мог не почувствовать в этих словах каплю любопытства. Интересно, что по её мнению случилось? Создатель, он ведь не собирался отвечать, как Каллен, верно? Говори, что я, по-твоему, делал. — Можешь просто спросить. Лавеллан поняла, что Дориан не горит желанием просто всё ей рассказать. Нужно было спросить — тогда он ответит. — Он намеренно сделал тебе больно без твоего согласия? Её искренняя забота, признаться, растопила его сердце. Создатель, в жопу всё это, Дориан отдаст свою жизнь за то, чтобы защитить её, а не только эту сияющую фиговину у неё на левой руке. Ладно, первый вопрос был простым. — Нет. Похоже, его ответ не очень устроил Лавеллан, не стоило рассчитывать на это. — Значит… ты хотел, чтобы он причинил тебе боль? Потому что бывает грубый секс, а бывает секс, после которого ты получаешь по лицу. Дориан медленно моргнул. — Я хотел, чтобы он причинил мне боль. Она сглотнула, глядя на свои пальцы. — Можно мне узнать, почему? — А почему иной раз мы чего-то хотим? Просто захотел, и всё. — И всё ещё хочешь. — Проклятье, ты меня раскусила. — Дориан, это небезопасно. Для вас обоих. Я не могу запретить вам, и даже если бы могла, не стала бы. Вы оба — взрослые люди. Но что-то мне подсказывает, что ситуация будет только обостряться. Ситуация определённо будет обостряться, но вслух Дориан этого не сказал. Вместо этого потянулся через стол и взял её за руку. — Меня очень трогает твоя забота, спасибо. Она с улыбкой подняла взгляд. — Но, тем не менее, «свали в туман, Эллана»? Он усмехнулся. — Сомневаюсь, что понял бы, что делать, если бы тебя не было рядом на данном этапе моей жизни. — Что ж, ты надолго со мной застрял, — она коротко сжала его пальцы, прежде чем отпустить. Дориан посмотрел в сторону и, заметив пристальный взгляд матери Жизель, послал ей сладчайшую из своих улыбок. — Дориан, я лишь прошу тебя действовать осторожно. Я знаю, что ты считаешь Каллена… проклятье, ладно. Я понятия не имею, что у тебя к нему. Спортивный интерес? Он твой неразрешимый ребус? Но я знаю одно: он живой человек, Дориан. Ты не можешь влетать в его жизнь и расставлять всё так, как тебе нравится, только потому, что он с тобой холоден или резок. — Не бойся, Инквизитор. Я не перейду черту. — Знать бы, где проходит твоя черта… — сухо пробормотала она.

*****

Дориану казалось, что генеральная репетиция больше походила на генеральную примерку, чтобы все окончательно убедились, что их наряды выглядят… ну, настолько кричащими, насколько это физически возможно. Лавеллан привела Быка и Сэру с Дорианом. Больше всего ему понравилась та часть примерки, когда Бык чихнул и разорвал свой камзол на спине ровно пополам. Швея и Жозефина были в ужасе, а потом синхронно бросили на громко ржущую Сэру уничтожающий взгляд. Это было приятное отвлечение. Его даже почти хватило для того, чтобы не обращать внимания на командора, раздражённо возившегося со всеми своими многочисленными пуговицами в стороне, пока Лавеллан что-то негромко говорила. Дориан очень чётко ощущал положение вещей. Он знал, что его задачей на сегодняшний день будет полное игнорирование Каллена. Не смотреть на него, держаться подальше и всё в таком духе, потому что — Каллен ведь унизил его. Верно? Каллен одержал верх. Так? Любому бы этого было достаточно, чтобы понять намёк. Дориан глубоко вздохнул, расправляя на груди чудовищно-красный камзол. Он не таращился прямо на Каллена, но следил за ним краем глаза. Прямо было нельзя. Хорошо, что периферию никто не отменял. Но когда он всё же взглянул открыто, его обожгло. Шок. Каллен смотрел в ответ. Внутри толкнулось что-то дикое, первобытное. У Дориана перехватило дыхание от того, что за ним наблюдает некто настолько суровый. Каллен не отводил глаз, продолжал смотреть — холодно и отстранённо, но… в этом взгляде было что-то ещё. Вероятно, он его испытывал. Лавеллан говорила с Дорианом тем тоном, которым обычно пыталась привлечь к себе внимание, но он не мог отвести взгляд. Пока нет. У него в голове начал формироваться план. У него всегда был готов сраный план, но этот… этот был невообразимо хорош. Дориан решил устроить шоу. Он выждал ещё несколько мгновений, после чего торопливо отвернулся, делая вид, что внезапно занервничал. — Да, прекрасно, — сказала кому-то Жозефина, а потом прочистила горло и бросила взгляд в сторону Каллена. — Давайте мы ещё раз вернёмся к некоторым тонкостям правил этикета. Бык громко фыркнул: — В этом есть смысл? — Да! — настойчиво и возмущённо отрезала Жозефина. Сэра запрыгнула на ближайший столик и, впившись зубами в хрустящую булку, оторвала от неё огромный кусок. — Уверяю, смысл в этом точно есть. Наше поведение будет подвергаться тщательному вниманию со стороны двора. Каждое движение, каждое слово… Сэра громко рыгнула, с удивлением похлопывая себя по груди. — Слыхали? Во мощь! Жозефина остановила на ней очень долгий взгляд, пока Дориан пытался сдержать улыбку. Он обожал Сэру с каждой секундой всё сильнее. Когда Жозефина умоляюще уставилась на Лавеллан, которая тоже наблюдала за происходящим, сильно прикусив губы, чтобы не расхохотаться, Дориан сжалился: — Спокойно, я присмотрю за этой хулиганистой парочкой, — протянул он. — Не переживайте, посол. — Хулиганистой, ёб твою мать… — пробормотал Бык, снова натягивая на плечи камзол. Неизвестно, то ли они быстро починили старый, то ли у них наготове был второй, такой же. — Может, Жозефина права, босс, — продолжил он. — Может, возьмёшь кого… подипломатичнее нас. Повменяемее. Краткий миг надежды Жозефины умер в тот момент, когда Лавеллан рассмеялась, будто Бык пошутил. Тогда посол обратила своё внимание на альянс Каллен-Лелиана. — Что ж. Тогда, боюсь, основная культурная задача ложится на ваши плечи, — резко сказала она. — Лелиана, в тебе я абсолютно уверена, а вот вы, Каллен… вам достаточно просто хорошо выглядеть. Дориан, который даже не смотрел в его сторону, лелея в голове свой гениальный план, ничего не мог с собой поделать. Он громко фыркнул. — Вам смешно, сир Павус? Ух ты, он заговорил с Дорианом на глазах у остальных. Ах, этот ледяной тон. И, Создатель, Дориана буквально распирало от всех язвительных комментариев, которые существовали в Тедасе. Некоторые из них даже были забавными, придуманными только что, но Дориан не озвучил ни одного из них. Гениальный план. — Нет, — неохотно протянул он. Оно того стоило. Оно определённо стоило того, сказал он себе. — Нет, просто прочищал носоглотку. Он стоял к Каллену спиной, и да, на языке манер это был очень грубый жест, но, серьёзно, что сделает Каллен? Поигнорирует его ещё чуть дольше? Гениальный план. — Народ, тут душно, как в лошадиной жопе! — вмешалась Сэра, спасая Дориана. — Короче, мы всё поняли. Вести себя хорошо, жевать с закрытым ртом, не брызгать кровью на пол бального зала. Наша Соловушка пусть варится в своих секретиках и дырявит лордов, Калли-Валли будет отвлекать дамочек, стоя в сторонке и тихо волнуясь, а Жози… — добавила она, тепло и непринуждённо обращаясь к мадам Монтилье, — ты просто делай то, что делаешь лучше каждого из нас! Жозефина моргнула, слегка нахмурившись: — Что именно? Сэра откусила огромный кусок хлебной корочки, осыпав весь перед своего камзола дождём из светлых крошек. — Делай так, чтобы всем казалось, что мы лучше, чем есть! Смирившись со своей судьбой, Жозефина мрачно кивнула, и все начали расходиться. Каллен ушёл первым, за ним последовала Лелиана. Глава сети шпионов не упустила возможности обернуться на входе и бросить Дориану холодную, высокомерную улыбку. Дориан же думал о другом. Интересно, насколько сильно Каллен ненавидел дурацкое прозвище, которое ему придумала Сэра, и ненавидел ли он его так же, как обращение «церковный мальчик».

*****

Самой сложной частью плана было делать вид, что Дориану не по себе. Дорога оказалась долгой и трудной, ночами было тесно и неловко, хотя Лавеллан делала всё возможное, чтобы развеять атмосферу холода с помощью Быка и Сэры. Даже Лелиана со своим язвительным остроумием и ледяным обаянием немного отвлекала. Каждый раз, когда Каллен приближался к Дориану, тот старался отвести в сторону взгляд. Конечно, не всегда своевременно. Нельзя было перестараться. Каллен слишком умён, вероятно, он внимательно следил за ним, чтобы убедиться, что Дориан на самом деле даёт заднюю. Закрепить свой триумф. Дориан вёл себя так, словно кто-то нанёс сокрушительный удар по его самоуверенности. Словно он был в ужасе, и пытался скрыть это за бахвальством и чванством. А Каллен, при всей его развитой интуиции и трезвом уме, кажется, действительно купился. — Бык говорит, ты что-то задумал, — вежливо заметила Лавеллан в их последнюю ночь путешествия. Дориан только-только удобно улёгся в их общей палатке — немалый подвиг, между прочим, когда пытаешься спать на тонком, как вафля, покрывале, а под тобой только неровная земля. — Что? — спросил он, повернув голову и покосившись так, будто ничего не понял. Или не услышал. — Не прикидывайся дураком, я на это не поведусь, — предупредила она со строгими нотками в голосе. — Что бы ты ни задумал, это не помешает нашей задаче в Зимнем дворце. Верно? — Долг превыше всего, Инквизитор. Как всегда. Он снова лёг ровно, притворяясь спящим, в то время как его гениальный план прокручивался в голове бесконечным рядом, а сердце тяжело стучало в груди.

*****

Дворец был как сияющий, отравленный занавес, и Дориан, глядя на него, испытал почти ностальгическую тоску по блистающему, смертоносному Тевинтеру. Всё здесь было невозможно предсказуемо, хотя очень приятно потягивать вино, на вкус не похожее на уксус. Шёпотки за спиной, как и ядовитые комментарии, Лавеллан воспринимала спокойно. Она подошла к Селине с потрясающей уверенностью, и поговорила с ней, как с настоящей королевой. Дориан помнил: важно соблюдать нюансы. Сегодня ночью здесь вершатся политические дрязги, нити потянутся отовсюду, формируя жизнь каждого жителя Тедаса на многие годы вперёд. Но всё это его не интересовало. Гениальный план наконец-то вступил в силу, и это единственное, что занимало его мысли. Не нужно было смотреть на Каллена, чтобы знать, что его окружила толпа щебечущих женщин и даже пара мужчин, которые мечтали о танце с прекрасным командором Инквизиции. Дориан наблюдал эту весёлую сценку краем глаза каждый раз, проходя мимо и прогуливаясь по залу в надежде услышать пару полезных секретов, которые можно будет потом сдать Лелиане. Вероятно, было бы разумно заручиться её поддержкой, потому что их с Калленом маленький союз самую малость пугал, учитывая, сколько за каждым из них числилось убийств. Когда он не прогуливался по залу, то просто… стоял в саду, уверенный, что каждый присутствующий дворянин будет его сторониться. Дориан был искренне удивлён количеством людей, которые заговорили с ним, несмотря на то, что репутация всегда здорово его обгоняла. Было много тех, кто держался на минимальном, но безопасном расстоянии — достаточно близко, чтобы до него доходили мерзкие шепотки об отвратительном тевинтерском маге, изгнанном со своей родной земли за то, что он открыто перетрахал слишком много мужчин. Дориану невероятно нравились все эти сплетни, он даже почти хотел, чтобы они оказались правдой. Тем не менее, остальные гости подходили к нему и завязывали разговор, а уж в этом он был как рыба в воде. Прощупать, оценить разговор. Изучить их так же, как они изучали тебя. Чем ты можешь оказаться полезен? Какие у тебя слабые стороны? Как я смогу тебя использовать? И некоторым из них Дориан действительно потакал, потому что ему нужно было как-то убить время. Лавеллан прислушивалась к звонкам, пряталась за кустами, чтобы услышать чужие разговоры, а Дориан бесстыдно, почти внаглую флиртовал: одних это отталкивало, а других — наоборот, привлекало. Он никогда не был избирателен во флирте: мужчина, женщина — не имеет значения. Его обаяние — броня, а улыбка — оружие, острое, как клинки Лавеллан. Он уверен, что, если бы не был настолько одержим своим Планом, мог бы запросто поиметь приличную часть собравшегося тут двора. Время от времени он делал очередной бесполезный обход, минуя Каллена и неустанно щебечущую вокруг него толпу. Он ни разу не посмотрел прямо, но старался сделать вид, что очень этого хочет. Демонстрировал слабость. И чувствовал на себе его взгляд каждый раз, когда проходил мимо. Дориан услышал несколько звонких смешков после того, как Каллен ответил столпившимся вокруг идиотам что-то резкое, грубое. Желание просто побыть рядом с ним придавало им отчаяния, они не имели представления, какой он на самом деле. Он казался им забавным. Безобидным и угрюмым. Они не знали его. Близость Дориана раздражала Каллена ещё сильнее. Маг поспешил прочь, будто боялся, что Каллен решит, что он нарочно так часто трётся неподалёку. Дориан был пьян, и пьянило его не вино.

*****

Ночь едва начиналась, а Лавеллан уже решила вопрос с союзом Селины, Гаспара и Бриалы. Дориан не мог не восхититься её уверенным оптимизмом. Она произнесла очень воодушевляющую речь о спасении мира и всё такое. Дориан бы очень впечатлился, если бы не был занят другими переживаниями. Такие орлесианские балы, как этот, могли продолжаться до самого рассвета, но Дориан знал, что Каллен уйдёт, как только Инквизитор даст отмашку. Этот человек всеми фибрами источал дискомфорт и раздражение, Дориан ощущал его всюду, куда бы ни шёл. Но командор, вероятно, согласился бы задержаться подольше, если бы ему выпал шанс снова унизить Дориана. Привлекательный мужчина, на которого пал его выбор, кажется, прекрасно понимал, как именно его собрались использовать, и отчего-то это подстёгивало даже сильнее. Тарлен был высоким и смуглым, с улыбкой, которая дарила обещание: я зажму тебе рот рукой и отымею так, чтобы знать всё прекрасно видела и слышала. Конструкция складывалась почти идеальная. Дориан уже очень давно не флиртовал без опасения (или соблазна), что ему за это достанется. Он удостоверился, что Лавеллан поблизости нет и никто не сможет помешать воплотить его роскошную задумку. У Дориана кружилась голова, он был пьян, когда взял Тарлена за руку и увлёк за собой. Отовсюду слышался смех и шум, бал был в самом разгаре, орлесианская элита радовалась ночи интриг и покушений. В Тевинтере ночь без убийств могла бы показаться скучной, но это были совершенно другие люди: и хорошо, и плохо одновременно. Хотя сейчас сравнивать вряд ли уместно. Ночной воздух жег кожу прохладой, как острая ласка, и Дориан прижал Тарлена к себе в глубоком поцелуе. Губы влажно разомкнулись, он застонал. Тарлен напрягся, когда услышал или, может, ощутил чужое присутствие. Дориан разорвал поцелуй, открыв глаза и уставившись прямо на командора. Выражение лица было маской едва сдерживаемого отвращения. Он заскользил взглядом по Дориану — вверх и вниз, — не пытаясь скрыть свою антипатию, а потом перевёл взгляд на Тарлена. Губы слегка скривились, но поза осталась неподвижно-ровной. — Простите, — рассмеялся Дориан, играя пальцами с лацканами пиджака Тарлена. Дорогого пиджака. Стильного пиджака. Сделанного со вкусом, угольно-серого цвета с тёмно-синей подкладкой. И никакого кричаще-красного. — Мы не знали, что этот закуток уже занят. Глаза Каллена опасно сузились, а руки крепко сжались в кулаки. Дориан едва сдерживал возбуждение. Каллен был уверен, что видит Дориана насквозь — видит его жалкие попытки вызвать ревность или привлечь к себе внимание. Жалкие попытки заманить командора в ловушку, вывести его из себя, действовать на нервы. Да, сейчас именно Дориан дирижировал этим оркестром. Во всяком случае, пока. А Тарлен однозначно был послан Дориану Создателем, потому что он мягко промурлыкал, глядя на Каллена: — Желаете присоединиться, командор? Дориану ещё никогда не доводилось испытывать на себе взгляд столь же грубый, как пощёчина, но он не сомневался, что если Каллен снова посмотрит в его сторону, будет именно так. Обвиняющий и… полный презрения. И, признаться, Дориан искренне не понимал, что именно сделал с Калленом, чтобы вызвать настолько сильную ярость. Кроме преследования в Скайхолде. И провокаций. И попыток соблазнения. — Нет, — сказал Каллен голосом, странно отрешённым от гнева. — Благодарю. Тарлен равнодушно пожал плечами, снова глядя на Дориана. В его взгляде было что-то расчётливое. — Могу я надеяться на встречу с тобой попозже? — тихо спросил он, и Дориан едва не запнулся, потому что всё складывалось не совсем так, как надо, но ничего страшного — с этим он точно справится. Он понял, в каком направлении играет Тарлен. — В этом нет необходимости, — сказал Дориан, нагло забираясь рукой под смятую шелковую рубашку, проводя по коже и мышцам Тарлена. — Уверен, командор Каллен уже покидает бал. Послышался выдох. Возмущённый, резкий и чудовищно опасный. Дориан заставил себя не поворачиваться, не смотреть, какую именно реакцию Каллена вызвали эти слова, хотя очень хотелось. Если бы он не был так заведён и раздражён, излучая ярость всей своей кожей под этим красно-синим кошмаром, он мог бы прямо сейчас развернуться и уйти. Но Дориан слишком хорошо постарался в разрушении его личных границ, слишком глубоко вторгся в этот невидимый пузырь личного пространства, и теперь… теперь Каллен был слишком зол, чтобы уйти. Слишком зол, чтобы позволить себе кипеть от ярости где-то в другом месте. — Нет, — тихо сказал он. — Не покидаю. Не радуйся раньше времени, приказал себе Дориан. В прошлый раз помнишь, что вышло? — Ясно, — протянул Тарлен, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Дориан, разыщи меня, когда будешь не так… занят. Он клюнул Дориана в щёку — получился какой-то чудной поцелуй, — и пошёл прочь, умудряясь даже на ходу источать очарование и красоту, но внимание мага уже вернулось к тому, на кого было направлено целый вечер. — Я говорил тебе, держись от меня подальше, — выдохнул Каллен напряжённым голосом. — Я говорил тебе… — Хотите потанцевать? И именно эта ненавязчивая просьба сделала то, на что рассчитывал Дориан. Тирада застряла у Каллена в горле, он стушевался, застигнутый врасплох, и, ох, Каллен никогда не любил тушеваться. — Скажи мне одно, — выплюнул он дрожащим голосом, — неужели ты правда настолько жаждешь, чтобы тебя постоянно втаптывали в грязь, что готов рисковать собственной жизнью? Дориан беззаботно рассмеялся, делая медленный шаг к Каллену. — Это же бал, командор. Так уж вышло, что нам с вами пришлось немного подышать одним воздухом, и, если вы не заметили, я предпочёл бы сосредоточить своё внимание на другой компании. Это была приманка, простая и незамысловатая. Дориан просто предложил Каллену прикрыться собой. Глупый, раздражающий Дориан, который так сильно хочет внимания командора, что целый вечер щеголял перед ним, а потом прыгнул в кусты с другим мужиком, только бы пробраться под командорскую кожу. Всё, что требовалось от Каллена — поверить. И Дориан знал, что сейчас выдать всё за правду не составит большого труда. — Ты — отрава, — прорычал Каллен, едва шевеля губами. — Я не хочу, чтобы со мной снова сработали твои жалкие попытки провокации, маг! — Так уходите. Уйди, разворачивайся и проваливай, возвращайся на бал, оставь меня в этом маленьком, тихом закутке. Всё слишком идеально. Он точно был у Каллена под кожей, проник, просочился и теперь впивался в кости. В этом дурацком наряде у Каллена не было ни меча, ни другого оружия, но это ещё ничего не значило, ведь он сам был оружием. Дориан мог творить магию без посоха, так же, как и Каллен мог биться без клинка. Они оба могли дать друг другу отпор голыми руками. И когда Каллен сделал резкий шаг вперёд, Дориан мог поклясться, что он думал о том же. — Значит, снова принялся за своё? Он оттеснил Дориана к каменной ограде балкона, замерев в опасной близости к краю, даже не касаясь его. А Дориан полностью вошёл в роль, которую сам себе сотворил. Отчаянный. Нуждающийся. Жаждущий. — Может быть. Каллен терял самообладание. — Я говорил тебе держаться подальше. Дориан закрыл глаза. — Я пытался. С закрытыми глазами было проще, он не хотел смотреть, как рука командора грубо проводит по его волосам, а затем отворачивает. От Каллена, от шумной компании в отдалении, от пёстрого бала. Когда Дориан разомкнул веки, он увидел перед собой лишь ночную тьму и далёкие, богатые земли. Небо, светящееся вдали изумрудным разломом. И Каллен сзади, повсюду, будто подгребает под себя своим жаром. Он скользнул рукой по шее Дориана, жестко обхватывая пальцами, настойчиво сжимая, удушая. Дориан не мог сделать нормальный вдох, но заставил себя не паниковать. Смотрел в небо, дыша коротко и неглубоко, пока другая рука Каллена обхватила его поперёк, прижимая руки к телу. — Тебе это нравится, — прорычал Каллен ему на ухо. — Нравится ощущать бессилие. Дориан сглотнул. Это вышло далеко за рамки его плана. Каллен, слегка сжав руки, продолжал: — Нравится ощущение невесомости, когда я душу тебя, маг? Мир становится очень тихим и исчезает, а твоё тело держит тот, кто презирает тебя всей душой. Твою мать. — Что будет, если я позволю тебе прямо тут потерять сознание? Раздену тебя догола и брошу, чтобы тебя таким и нашли, а потом потешались всем двором? — Каллен рассмеялся, но получилось неискренне. Ему не было смешно. — Тебе наверняка такое понравится, ты ведёшь себя, как девка. Мир стремительно мерк, тело горело из-за отсутствия воздуха, но, как бы горячо это ни было, у него все ещё оставался план, и с ним точно нельзя было облажаться. Поэтому Дориан с силой подался назад. Прижался к Каллену, чувствуя твёрдый член, как и в прошлый раз, прямо у своей задницы. Рука предупреждающе сжалась на горле, но теперь Дориан не собирался останавливаться. Он начал издавать эти звуки намеренно. Хрипло выдыхал, выдавливал из себя воздух и скулил, потираясь всем телом о человека, который его душил. Оказаться зажатым между оградой и Калленом — восхитительно, будто между молотом и наковальней. И когда Каллен вдруг коротко застонал, этот звук кипятком разлился в мозгу. Можно было лишь надеяться, что сознание не ускользает, и всё это происходит взаправду. Он продолжал поступательные движения ещё несколько секунд, подаваясь назад, потому что было необходимо, чтобы Каллен потерялся в этом удовольствии, стал совершенно диким, а потом резко остановился. Каллен тяжело, прерывисто дышал, будто после долгого бега. Он бы никогда не запятнал себя магом, он не мог сам податься к нему, это должен был сделать Дориан. Каллену нужна была эта грань, и на этот раз ему нужно было кончить. Дориан знал. Рука, сдавливающая трахею, ослабла, и тело обмякло, он чуть не упал вперёд, но Каллен поймал его и резко развернул. Как же красиво он краснел! Зрачки настолько расширены, что глаза будто чёрные, а не золотые. Дориан ещё медленно дышал, чтобы не отключиться, а Каллен уже толкнул его вниз. Ноги подогнулись, он больно упал на колени. Каллен не шевелился, не пытался расстегнуть штаны — он вообще ничего не делал, лишь ждал, прерывисто дыша. Сомнений не было. Руки метнулись вверх, торопясь достать член Каллена, с силой дёргая уродливую красную ткань. Мысли уплывали, он боялся, что вот-вот зайдёт слишком далеко, и уже не вспомнит, что у него есть прекрасный план. Восхитительный план. Член Каллена был налитым и толстым, Дориан хотел этот член больше, чем любой другой в своей жизни. Он взялся за основание и широко лизнул от корня до самого кончика. Каллен издал прерывистый, тихий звук, его самоконтроль рассыпался на глазах. Дориан думал, что сейчас грубые руки зароются в его волосы и толкнут на себя, вынуждая принять сразу и целиком, но Каллен его не трогал. Дориан не дразнил, лишь несколько раз провёл ладонью, чтобы возбудить ещё сильнее, а потом глубоко взял в рот, ощутив, как головка проскальзывает в глотку. О, да, этому Дориан научился очень давно, и у Каллена не было ни единого шанса. Он громко застонал. Дориан сосал, будто от этого зависела его жизнь, что, вероятно, имело место быть, но Каллен всё равно ни разу так и не коснулся его. Стало почти обидно, но Дориан понял. Командор запретил себе пересекать эту границу. Если он не касается, значит, это можно считать практически навязанным удовольствием. Думаешь, я бы запятнал себя таким, как ты? Нет, Каллен не мог заставить себя коснуться. Не мог трахнуть его в рот, как привык Дориан. Не мог жёстко дёрнуть за волосы и душить своим членом, пока Дориан не начнёт умолять о вдохе. Каллен провёл черту. Каллен не мог её пересечь. Не с магом. Иногда Дориан пускал в ход зубы, задевая толстую, рельефную головку, а Каллен шипел и предупреждающе рычал, но всё равно не прикасался. Дориан был полностью захвачен собственной властью и возбуждением. У него стояло до боли, и это подкидывало в голову такие плохие идеи, что становилось ещё больнее. Например, прикусить Каллена так, чтобы это вынудило его коснуться, хотя бы затем, чтобы причинить боль в ответ или оттолкнуть или… ох. Что бы Каллен тогда сделал? Плохие идеи. Плохие поступки. Каллен был очень близко, Дориан ощущал губами бешеную пульсацию. Он выпустил его изо рта, продолжая ласкать рукой, сжимая и скользя по мокрому, возбуждённому члену. Стоя на коленях, поднял взгляд на Каллена. — Хотите кончить мне на лицо, командор? Каллен всё это время не закрывал глаз. Каллен смотрел на Дориана, не отрываясь. Нижняя челюсть расслаблена, рот приоткрыт. — Да, — выдохнул он. — Чтобы все узнали, что здесь только одна сучка командора, и это я? Каллен издал хриплый звук, похожий на задыхающийся стон. Он был так близко. И задачи сложнее, чем то, что он сделал в следующий момент, он не выполнял за всю свою жизнь, но всё же... Дориан остановился. Остановился, выпустил член из руки и мягко поднялся. Каллен Резерфорд беспомощно хныкнул, его глаза расширились. Он не понял, что случилось. Член беспомощно покачивался в прохладном ночном воздухе. Больше его никто не держал. Это зрелище Дориан запомнил навсегда. Каллен покачнулся, подался к Дориану, прежде чем вспомнил, в каком он положении. Только после этого в его глазах появилось оно — предательство, образуя яростный коктейль с накатывающим, убийственным гневом. — Мысль, конечно, неплохая, — протянул Дориан, одаривая Каллена самой снисходительной из своих улыбок, — но у меня, если честно, есть предложение получше, так что если хотите кончить, придётся поработать кулаком. Чтобы кончить, Каллену не хватило буквально нескольких секунд, но оргазмы в план Дориана не входили. Он ждал, скрестив руки, задаваясь вопросом, что же сделает Каллен, хотя он и без того знал. Каллен слишком горд, он никогда не позволил бы себе такого унижения, не стал бы доводить себя до оргазма перед Дорианом. Он ухмыльнулся, не отрывая глаз от того, как Каллен с трудом засовывает напряжённый, твёрдый член обратно в штаны. — Я прикончу тебя, — выдавил он. У него чудовищно дрожали руки. Он больше не поднял на Дориана взгляд, смотрел в землю и будто ничего не видел. Дориан с улыбкой кивнул и обошёл его, удаляясь. — Боюсь, чтобы исполнить эту угрозу, церковный мальчик, — небрежно бросил через плечо, — тебе придётся меня коснуться.