Broken Open

«lay here it’s safe here I’ll let you be broken open hide here confide here so we can be broken open lay here it’s safe here I’ll let you be broken open hide here confide here so we can be broken open» «Ляг здесь, здесь безопасно, я позволю тебе раскрыться Скройся здесь, доверяй мне здесь, мы можем быть раскрытыми друг к другу Ляг здесь, здесь безопасно, я позволю тебе раскрыться Скройся здесь, доверяй мне здесь, мы можем быть раскрытыми друг к другу»

Декабрь 2013 Джастин

      — Ты уверен, что Гас не будет против? — нервничал Джастин, вышагивая по квартире.       — В последний раз. Я уверен, господи, — проворчал Брайан, ещё раз проверяя свой телефон. — Он знает, кто ты такой, так что расслабься, мать твою.       Джастин вздохнул. Он не мог расслабиться, он так нервничал! Это была первая встреча с Гасом — Джастин не мог считать время, проведённое с ребёнком, когда тот был совсем маленьким, чем-то существенным или значимым. Так что это было похоже на первую встречу, и Джастин не хотел, чтобы Гас подумал, что он пытается отнять у него время, которое тот обычно проводил с Брайаном на Рождество.       — Прекрати, — руки Брайана внезапно обхватили Джастина, и он крепко притянул его к себе. — Я не поеду в Колорадо без тебя, и даже если Гас будет не в восторге от твоего приезда, ему придется смириться с этим.       Губы Брайана прижались к уху Джастина, и тот расслабился, прислонившись к его телу и выпустив долгий, глубокий вздох.       — Я ничего не могу с этим поделать, — сказал Джастин. — Я хочу ему понравиться.       — Так и будет, — прошептал Брайан, нежно покусывая мочку уха Джастина, — просто не разговаривай с ним так, будто он всё ещё четырёхлетний ребенок, которого ты помнишь, и вы отлично поладите.       — Отвали, — засмеялся Джастин, отходя от Брайана, прежде чем повернуться и снова обхватить руками его талию.       Тут зажужжал телефон Брайана, и он с поднятыми бровями ущипнул Джастина за задницу, прежде чем отпустить его.       — И, похоже, они здесь.       Нервы Джастина снова сдали, и он снова принялся вышагивать.       Он только что переехал в Нью-Йорк — даже не успел распаковать все свои вещи, а коробки с книгами и художественными принадлежностями всё ещё были сложены в углах гостиной Брайана.       Путь сюда был тяжёлым. После того как Джастин вернулся в Лос-Анджелес в апреле, они с Брайаном не разговаривали по телефону почти три месяца. Они вообще не разговаривали до июля, когда Брайан позвонил и сказал Джастину, что будет в Лос-Анджелесе по делам «Киннетик».       Джастину было тяжело оставаться в Лос-Анджелесе одному. Он скучал по Брайану каждый день: иногда утром, или в полдень, иногда ночью… Он столько раз думал о том, чтобы позвонить ему, но в то же время понимал, что, зацикливаясь на Брайане, лишает себя цели возвращения в Лос-Анджелес. Тем не менее, это не мешало ему думать о нём каждый день, как бы он ни старался этого не делать.       Но он также находил время, когда оставался один, свободным. Конечно, Брайан не выходил у него из головы, но это было не так, как раньше. У него не щемило сердце, когда он представлял лицо другого человека, и не наступал головокружительный паралич, когда он представлял себе его руки или целующие его губы. На этот раз мысли были приятными (если не отвлекали временами). Время от времени, почти каждую неделю, Джастин сомневался в своём решении оставить Брайана в Нью-Йорке, но потом понимал, что это было самым мудрым решением. Даже скучая по Брайану, Джастин чувствовал себя в одиночестве в Лос-Анджелесе сильнее, чем когда-либо в своей жизни.       Однако в те месяцы, когда он был вдали от Брайана, Джастину тоже было нелегко. У него бывали хорошие дни, но потом наступал действительно ужасный, когда он чувствовал злость и разочарование в себе за то, что решил вернуться к Брайану после всей той боли, которую тот ему причинил; но потом Джастин вспоминал и нежные моменты, ту ласку, которую Брайан проявлял не только во время их последней встречи, но и на протяжении многих лет. Он вспоминал все причины, по которым влюбился в этого придурка и которые привели его обратно на порог дома Брайана в апреле.       Когда эти мысли всплывали, трудно было не позвонить, чтобы проверить, как он там. Джастин рационально понимал, что если с Брайаном что-то случится, Линдси даст ему знать, но он всё равно чувствовал глубокую тревогу, когда месяцами не общался с ним. Ему было интересно, что делает Брайан; и ему было интересно, с кем он это делает (теперь, когда Шон ушёл). Джастин знал, что Брайан ходит на свидания — он должен был ходить, верно? — но, скорее всего, это случалось не так часто, как раньше. Джастин знал, что Брайан всё ещё стесняется своих шрамов, но Джастин также понимал, что Брайан не хотел (не мог?) обходиться без секса все эти месяцы. Он старался, чтобы это не беспокоило его, даже когда сам становился всё более сексуально неудовлетворённым. Джастин не хотел заводить случайные знакомства, не желал, чтобы руки, рот или член незнакомого мужчины были на нём, прикасались к нему или находились внутри него. Поэтому Джастин держал в себе разочарование и мысли о том, что Брайан именно так и поступает, и когда Брайан приехал в Лос-Анджелес в июле, всё это вырвалось наружу, едва не положив конец шаткому началу, которое они начали строить в апреле.       Всё началось с замечания Брайана по поводу декоративного оформления квартиры Джастина. Когда Джастин ответил, что «ужасная синяя» акцентная стена была идеей Аарона (которую он втайне ненавидел с момента нанесения первого слоя краски), Брайан насмешливо хмыкнул и произнес три слова, которые неприятно поразили Джастина.       — Какой невообразимый засранец.       До этого момента они провели вместе замечательную неделю. У Брайана был номер в отеле, но по ночам он оставался с Джастином, когда не принимал участия в встречах с потенциальными клиентами, ради которых приехал в Калифорнию. Они ужинали, разговаривали и вообще начали общаться более предметно, но эти три слова и то отношение, с которым они были сказаны, обеспокоили Джастина больше, чем он мог представить.       Он знал, что Брайан очень плохо думает об Аароне — тот не скрывал этого с самого начала, но до этого момента это не слишком беспокоило Джастина. Однако было что-то в том, как он произнёс эти слова, в том, как он закатил глаза и как, казалось, пренебрежительно смотрел на всё вокруг — на всё в доме Джастина, — что заставило последнего выплеснуть всё накопившееся разочарование, и он сорвался. Чаша терпения переполнилась, и Джастин больше не мог сдерживаться.       — Он не был лишён воображения, — сказал Джастин, не пытаясь скрыть своё раздражение, и когда Брайан просто посмотрел на него, выгнув бровь, он почувствовал, как в нём закипает ярость.       — Знаешь что, Брайан? Ты должен целовать задницу Аарона, потому что без него я мог бы быть мёртв. Он спас меня от боли, которую причинил ТЫ — и это, — Джастин сделал выразительный жест между ними, — это происходит сейчас только благодаря ему. Потому что он помог мне пережить твой уход, и он помог мне снова научиться жить.       Брайан замолчал, и Джастин почувствовал краткую вспышку вины, увидев, как несколько эмоций промелькнули на лице Брайана — боль, печаль, вина, — но затем выражение лица напротив прояснилось, а затем ожесточилось, челюсть Брайана крепко сжалась.       — Теперь ты защищаешь его? — прорычал он сквозь стиснутые зубы, его глаза вспыхнули от гнева.       Сердце Джастина бешено колотилось, руки сжались в кулаки. Он думал, что покончил с этим — с тем, что сделал Брайан, — но, похоже, это было не так.       — Нет. Я не защищаю его, но у тебя также нет права нападать на него. На самом деле, ты вообще не имеешь права ничего о нём говорить. Ты даже не знаешь его, и ты не знаешь, через что я прошёл и как он мне помог. Так что просто прекрати, — сердито крикнул Джастин в ответ.       — Я могу уйти, если ты хочешь позвонить своему спасителю и воссоединиться, — голос Брайана был низким, его щёки слегка раскраснелись, а руки сжались в кулаки.       — Боже мой. Перестань быть такой чёртовой королевой драмы, господи, — закатил глаза Джастин.       — Ну, очевидно, у тебя есть какие-то неразрешённые чувства к нему, — Брайан скрестил руки перед собой.       — Нет, вообще-то нет, — вздохнул Джастин, заставляя себя успокоиться, садясь за кухонный стол и рассеянно перелистывая стопку писем, лежащую там, — но у меня есть некоторые неразрешённые чувства к тебе.       Наступила тишина, густая от напряжения. Джастин услышал, как автоматический льдогенератор в морозильной камере опускает кубики в лоток, прежде чем вода стала наполнять лотки.       — Продолжай, — мягко сказал Брайан, едва уловимо показывая высшую степень гнева.       Джастин смотрел на него и думал, исчезнут ли когда-нибудь эти испытываемые им чувства. Он задавался вопросом, покинут ли когда-нибудь его остатки гнева, смогут ли они с Брайаном когда-нибудь по-настоящему сойтись. Дело в том, что он отчаянно хотел перестать чувствовать себя так, как в тот момент — злым, брошенным, нелюбимым — потому что знал, что Брайан любит его, и понимал, что сделанное им все эти годы назад, не было злостью, или местью, или наказанием за какую-то неизвестную боль, которую Джастин мог причинить; но даже с этим знанием на переднем крае его сознания всё упиралось в то, что Джастин испытал из-за этого слишком много боли, и Брайан не знал даже её половины, хотя, возможно, ему следовало бы знать.       — Я не хочу причинять тебе боль, — сказал Джастин, зная, как банально это звучит, но желая, чтобы Брайан понял, что он не пытается заставить его чувствовать себя плохо или хуже, чем он уже чувствовал, но Брайану также нужно было осознать, какую глубокую боль его действия причинили Джастину.       — Я могу это вынести, — сказал Брайан, его голос был ровным и спокойным, а лицо не выражало никаких эмоций.       — Да, — Джастин на мгновение уставился на Брайана, — ты можешь.       И он начал говорить — рассказывать Брайану о каждом мрачном моменте, каждом эмоциональном срыве, каждой пьяной встрече, которую мог вспомнить, и о том, как всё это было связано с тем, как действия Брайана повлияли на Джастина. Он рассказал Брайану о том, как решил бросить пить и веселиться, и как именно Аарон помог ему избежать нападения и изнасилования в танцевальном клубе в последний вечер, когда Джастин пил и принимал наркотики. Он рассказал Брайану о терпении, понимании и заботе Аарона. Каким Джастин был ужасным, жестоким и злым, а Аарон терпеливым (в основном), как тот заботился о нём и помог найти выход из тёмной ямы, в которую его бросил Брайан. Он рассказал Брайану о том, что думал, как они с Аароном прожили бы счастливую жизнь вместе, поженились, возможно, у них были бы дети, если бы Брайан не появился внезапно той ночью в Бостоне и не бросил тень сомнения на всё, что Джастин построил с Аароном.       — Когда я увидел тебя в Бостоне, потом в Нью-Йорке и снова в Питтсбурге, я постепенно понял, что не был влюблён в Аарона. Не так, как был влюблён в тебя, не так, как я всё ещё люблю тебя. Даже после всего этого ужаса вокруг «Гнева» я всё ещё чувствовал связь между нами, которая была у нас с самого начала.       — Так что ты можешь быть счастлив, что «победил», или что угодно — потому что я знаю, что ты счастлив — но ты не можешь прикидываться невинным. Не в отношении тебя и меня, и не за счет Аарона, — заявил Джастин, — потому что без Аарона у тебя не было бы меня.       — Жаль, что ты не влюблён в него, — тихо сказал Брайан.       — Да, это так, — согласился Джастин и увидел, как Брайан заметно вздрогнул. Но это была правда. Без сомнения, Аарон был бы более здоровым партнёром, более «безопасным» выбором, но Джастин не мог выбрать его, не мог этого сделать. Он не мог довольствоваться безопасным вариантом, только не тогда, когда вид Брайана всё ещё посылал ударные волны по его телу, заставляя голову кружиться, а его тело слабеть и задыхаться от желания.       — Но я не влюблён в Аарона, я влюблён в тебя. И, возможно, я мог бы притворяться с ним до конца наших дней, но, как я только что сказал, когда ты вернулся в мою жизнь, этот вариант отпал сам собой.       Джастин встал и подошёл к Брайану, который продолжал стоять со скрещенными руками в оборонительной позе.       — Брайан?       — Я должен вернуться в отель, — лицо Брайана было лишено каких-либо эмоций, и он отступил назад, когда Джастин протянул руку, чтобы дотронуться до него.       — Не… — начал было он, но Брайан резко прижался губами к губам Джастина, чтобы заставить его замолчать.       — Я вернусь, — прошептал Брайан в губы Джастина. — Только не сегодня.       Затем он ушёл, а Джастин провел беспокойную, бессонную ночь, размышляя, не совершил ли самую большую ошибку в своей жизни, снова разгребая всё это дерьмо.       На следующий день, в пятницу, Брайан появился у Джастина сразу после семи вечера. Джастин ничего не слышал о нём с тех пор, как тот ушёл накануне вечером, и в течение дня испытывал невероятное беспокойство, так как часы шли, а о Брайане по-прежнему ничего не было известно. Он был уверен, что тот снова сбежал, вернулся в Нью-Йорк и исчез из жизни Джастина, и что то, что они едва успели вернуть, снова ускользнуло.       Но когда Джастин открыл дверь и увидел стоящего там Брайана, его охватило такое глубокое облегчение, что он подумал, что может разрыдаться. Именно тогда он понял, что, несмотря на остаточную боль, которую он чувствовал из-за поступка Брайана, он может (и хочет) пережить это, потому что хотел быть с Брайаном больше, чем хотел быть без него. И быть с кем-то ещё — даже не вариант, который он мог бы рассматривать всерьёз.       — Брай… — начал Джастин, но тот перебил его.       — Нет. Теперь моя очередь, — сказал Брайан, и когда Джастин кивнул и отошёл в сторону, чтобы впустить Брайана, тот на мгновение замешкался, прежде чем войти.       Оказавшись внутри, Брайан повернулся лицом к Джастину:       — Прежде всего, мне очень жаль. Никаких оговорок, никаких оправданий. Мне жаль за всё. За всё. Я знаю, что говорил это раньше, но тогда я действительно не понимал.       Брайан сделал паузу и посмотрел на Джастина с такой открытостью, его глаза, казалось, умоляли Джастина понять то, что он сказал, понять, что он действительно имел в виду всё, что говорил.       — Теперь я понял, и ты не представляешь, как сильно я… — голос Брайана прервался, и он сглотнул. Он был заметно расстроен, и Джастину хотелось просто заключить его в объятия, но он также знал, что Брайану нужно сказать всё, что тот собирался, он видел, как это важно для него, поэтому Джастин молчал и держался на расстоянии.       — Я действительно думал, что делаю тебе одолжение, и если бы хоть немного представлял, что тебе пришлось пережить… как всё было плохо… — Брайан покачал головой. — Мне просто чертовски, чертовски жаль. Я даже не могу сказать тебе, как бы я хотел вернуть всё назад. Как я ненавижу себя за то, что причинил тебе такую боль.       Когда из уголка одного из глаз Брайана вытекла маленькая слезинка, Джастина это подстегнуло к действию, и, то ли готовый, то ли нет, он обхватил лицо Брайана руками, незаметно вытирая слезинку большим пальцем.       — Я знаю, что ты сожалеешь, — сказал Джастин, — и я хочу простить тебя. Я прощаю тебя, просто может пройти немного времени, прежде чем вся боль утихнет.       — Я просто не… я не хочу потерять тебя снова, — тихо сказал Брайан. — Я не думаю, что смогу справиться с этим.       — Не делай мне больше так больно, и тебе не придётся, — мягко улыбнулся Джастин.       — Я не могу обещать, что никогда не причиню тебе боль, по крайней мере, не специально, но я могу обещать, что никогда больше не оставлю тебя.       Джастин улыбнулся, испытывая странное облегчение. Он бы забеспокоился, если бы Брайан попытался пообещать, что никогда не причинит ему боль, потому что Джастин лучше, чем кто-либо другой, знал, что такое обещание невозможно сдержать никому, тем более Брайану.       Джастин приподнялся на носочки и поцеловал Брайана, беззвучно умоляя его языком, и прошло совсем немного времени, прежде чем Брайан потянул Джастина в спальню, по пути сбросив одежду.       Оставшееся время пребывания Брайана в Лос-Анджелесе было только хорошим. Следующие пару дней они провели на пляже, а затем вернулись к Джастину, чтобы поесть суши, или тайскую кухню, перед тем как трахнуть друг друга до беспамятства, и только когда подошёл час отъезда Брайана, он отдался Джастину; и впервые за более чем десять лет Джастин был сверху, а Брайан снизу.       На той неделе они не поднимали скользкую тему, а именно — когда, или как, или станет ли вообще Джастин переезжать в Нью-Йорк. Он был один уже почти три месяца и чувствовал себя довольно хорошо, как будто познакомился с собой заново. Но в течение всей недели, пока Брайан был рядом, и особенно в последние пару дней, Джастин замечал, что он о чём-то спорит с самим собой — и он предполагал, что это связано с постоянным присутствием Брайана в Лос-Анджелесе и отсутствием разговоров о том, что будет с их отношениями в будущем.       Джастин всё ещё не был уверен в том, что его ждёт. Он знал, что хочет видеть Брайана в своей жизни, но не был уверен, что готов покинуть Лос-Анджелес. Большая часть его души хотела порвать все связи и просто уехать в Нью-Йорк, но Джастин также не хотел уезжать, не имея возможности содержать себя. Брайан не стал бы его «содержать», хотя, несомненно, другому мужчине было бы все равно, работает Джастин или нет. Поэтому Джастин заключил с собой договор — он переедет в Нью-Йорк, если (или когда) сможет найти там работу в анимации.       Была середина сентября, когда Брайан наконец затронул эту тему по телефону. После его визита в июле они начали звонить друг другу несколько раз в неделю. Они говорили недолго и не о многом, но проверяли, как дела, и всегда заканчивали разговор умопомрачительным сексом по телефону — если секс по телефону мог быть умопомрачительным (хотя с Брайаном весь секс был умопомрачительным). Однако в конце концов терпение Брайана лопнуло, и он спросил, планирует ли Джастин переехать в Нью-Йорк, или ожидает ли он, что Брайан переедет в Лос-Анджелес. Тогда Джастин признался в своем плане, а также в том, что он по-прежнему не может найти работу. Брайан предложил ему работу в «Киннетик», временную, пока тот не найдёт что-нибудь другое, но Джастин отказался. Он сказал, что должен сделать это сам, и заметил, что старший мужчина расстроен его упрямой настойчивостью. Джастин мог только смеяться: это была единственная черта, которая в нём не изменилась — решимость делать всё самостоятельно, по-своему. Он больше не был девятнадцатилетним парнем, танцующим гоу-гоу, чтобы заплатить за колледж, Джастин давно стал взрослым мужчиной, прокладывающим собственный путь своими силами. Он должен был жить только своим талантом — для него было жизненно важно, чтобы он добивался всего сам.       Брайан сказал, что понимает, но Джастин не совсем ему поверил.       Это было тяжело, и Джастин терял надежду, потому что суровая реальность заключалась в том, что сфера анимации сокращалась — особенно тот сектор, которым хотел заниматься Джастин, смесь компьютерной и ручной графики. Джастин даже взял несколько вечерних курсов в Cal Arts, чтобы изучить современные технологии компьютерной анимации, чтобы быть более конкурентоспособным. Но дело было в том, что найти работу было практически невозможно — если только у тебя не было знакомых, — а в Лос-Анджелесе Джастину было ещё труднее добиться серьёзного отношения со стороны анимационных домов и студий в Нью-Йорке. Месяцами Джастин работал над своим портфолио, месяцами получал отказ за отказом, пока не осталось всего несколько мест, где он ещё не пробовал работать.       По мере того как шли месяцы, и когда Джастин не работал на своей основной работе, он проводил время за доработкой своего портфолио и отправкой заявок в последние несколько оставшихся студий, которые еще не отказали ему. Как раз перед Днём благодарения ему наконец-то позвонили. Нью-йоркский офис студии Nickelodean хотел провести с ним собеседование — но в Лос-Анджелесе. Джастину, который планировал поехать в Нью-Йорк на праздник, чтобы наконец-то встретиться с Гасом, пришлось отменить свои планы, чтобы подготовиться к собеседованию.       Но в конце концов всё получилось; оно того стоило, ведь Джастину предложили должность ведущего аниматора, и как только Джастин вышел из комнаты с подписанным контрактом в руках, он позвонил Россу, чтобы сообщить ему о своём уведомлении; затем он позвонил Брайану. Через три недели Джастин официально переехал к нему, а всего через несколько дней после этого нервно метался по квартире в ожидании встречи (снова) с уже выросшим сыном-подростком Брайана.       — Сколько времени им понадобится, чтобы добраться сюда от Юнион Стейшн? — Джастин сжимал руки, его живот сводило от нервов.       Брайан смеялся над ним, громко и долго, заставив Джастина хмуриться.       — Пошел ты, — прорычал он, прежде чем невольно улыбнуться. Джастин знал, как глупо было так нервничать, но это было очень важно. Он планировал быть в жизни Брайана всегда, и, соответственно, собирался быть в жизни Гаса тоже. Было бы катастрофой, если бы они не поладили.       — Может быть, двадцать минут, — наконец ответил Брайан.       — Хорошо, — глубоко вздохнул Джастин и отошёл к окнам, чтобы посмотреть на великолепный вид Эмпайр Стейт Билдинг.       Джастин был немного не уверен, что переедет в квартиру Брайана — в конце концов, это было место, где Брайан провел время, годы, с Шоном и, вероятно, с другими незнакомыми мужчинами. И Брайан, должно быть, почувствовал эту нервозность, потому что в первый же вечер спросил Джастина, не хочет ли он попробовать найти другое место, где они могли бы жить вместе. Однако после нескольких дней, проведённых в Нью-Йорке, в доме Брайана, Джастин не мог представить, что будет жить где-то ещё, потому что в конце концов здесь всё просто напоминало Брайана, и это чувство брало верх над всем остальным.       — Расслабься, пожалуйста, — сказал Брайан, вставая рядом с Джастином, его рука легла на его шею, а пальцы нежно массировали и играли с короткими волосками.       Джастин попытался ободряюще улыбнуться, как вдруг раздался громкий, настойчивый стук в дверь. Его сердце подскочило к горлу, и он слегка подпрыгнул.       Брайан приподнял бровь, затем тихонько рассмеялся и пошел открывать дверь.       Линдси вошла первой, широко улыбаясь и таща за собой огромный чемодан. Джастин немного успокоился, увидев её знакомую улыбку, но когда вслед за ней вошел Гас, его нервозность снова обострилась. Различные фотографии, которые Брайан показывал Джастину, не подготовили его к встрече с этим ребенком, потому что он был ещё большей копией Брайана, чем ожидалось — за исключением глаз; у него были глаза Линдси. Но Гас был высоким и мускулистым, всего на несколько дюймов ниже Брайана. Его волосы были точно такого же оттенка и с точно такой же нелепой прядкой спереди. Джастин наблюдал, как он ухмыляется, когда Брайан заключил его в огромные объятия; это было странно, потому что, хотя всё в нем напоминало Брайана, в этот момент он увидел в нём и Линдси.       Затем Брайан встал перед ним с Гасом рядом, ухмыляясь, как гордый отец, которым он, очевидно, и был, когда представлял ему Гаса; или, может быть, Брайан представлял Джастина Гасу? В любом случае, это происходило.       — Гас, это Джастин, — ухмыльнулся Брайан, подмигнув Джастину, а тот в ответ бросил на него быстрый взгляд, прежде чем обратить своё внимание на стоящего перед ним молодого человека. Возможно, он был на несколько дюймов ниже Брайана, но уже превосходил в росте Джастина.       — Джастин знал тебя, когда ты был маленьким, — сказала Линдси, переместившись по другую сторону от Гаса, и Джастин смотрел на эту нетрадиционную семью. Это было странно — хотя он много раз видел Брайана, Гаса и Линдси вместе, когда Гас был ещё ребёнком, видеть их стоящими здесь тринадцать лет спустя… всё это казалось нереальным.       — Привет, Гас, — Джастин протянул руку молодому человеку, тепло улыбнулся и почувствовал странное облегчение, поскольку понял, что у него нет причин нервничать или бояться Гаса, ведь тот был ребёнком Брайана и Линдси.       — Привет, — Гас взял руку Джастина в ответ и криво улыбнулся, в то время как Брайан стоял рядом, на его лице была наглая ухмылка, которая, казалось, дразнила Джастина за его нервозность всего несколько минут назад.       — Отлично. Ну что, ребята, вы проголодались? Может, пойдем поужинаем? — сказал Брайан, снова подмигнув Джастину, когда Гас и Линдси сердечно согласились.       — В этом году мы не поедем в Стоун-Маунтин, — сказал Брайан. Они ужинали — только что сделали заказ — и Линдси, и Гас повернулись, чтобы посмотреть на Брайана.       — Что? Почему нет! — воскликнул Гас, повысив голос, его выражение лица выдавало весь подростковый гнев на несправедливость решения.       — Потому что вместо этого мы едем в Колорадо, — бесстрастно сказал Брайан, потягивая пиво.       Джастин сдержал улыбку, наблюдая, как на лице Гаса отразилось несколько эмоций, прежде чем он широко ухмыльнулся и подпрыгнул на своем стуле, подняв кулак в воздух.       — Ура! — воскликнул он довольно громко, заставив нескольких посетителей ресторана вокруг них с любопытством переглянуться.       — Я так и думал, что тебе это понравится, — спокойно ответил Брайан, но Джастин видел радость в его искрящихся глазах, и это только заставило его полюбить этого человека ещё больше.       Разумеется, они летели первым классом, и хотя Джастин не хотел ничего больше, чем сделать это, он отказался от непрекращающихся просьб Брайана на протяжении всего трёхчасового полета присоединиться к клубу «Mile High».       Когда они приближались к Денверу и начали снижаться, Джастин протянул руку и провёл пальцами по внутренней стороне бедра Брайана, затем погладил его член через джинсы и прошептал ему на ухо:       — Мы можем вступить в клуб «Mile High» после приземления, потому что, в конце концов, мы будем выше «Mile High», когда доберемся до кондоминиума.       Придыхательный стон Брайана был ответом, в котором нуждался Джастин, и он злобно усмехнулся, особенно его позабавило, когда Брайану пришлось покидать самолёт, прикрывая руками пах, и ещё больше позабавило, когда тот заскочил в первый попавшийся туалет и очень долго не выходил оттуда.       Брайан бросил на Джастина взгляд, когда Гас поинтересовался:       — Ты упал? Боже, папа!       — Подожди, — прошептал Брайан, ущипнув Джастина за задницу достаточно сильно, чтобы оставить крошечный след, но Джастин не возражал. Вся эта подготовка означала, что когда они наконец доберутся до кондоминиума в Вейле, их ждет эпическая ночь траха… Джастин только надеялся, что в комнатах Линдси и Гаса не было общих стен, потому что он не мог гарантировать, что сможет не шуметь.       На второй день в Вейле хорошее времяпрепровождение Джастина закончилось плачевно.       Гора была переполнена, а погодные условия в горах Колорадо сменились. Снег шёл крупными жирными хлопьями, закрывая обзор на 20 футов вперёд, и у Джастина болели квадрицепсы от усилий удержаться на сноуборде. До этого он катался на сноуборде всего несколько раз, и хотя в Калифорнии были потрясающие склоны, они не шли ни в какое сравнение с просторами Вейла, так что он быстро понял, что находится не в такой хорошей форме, как ему казалось.       Джастин был на полпути к своей третьей за день трассе, Гас шёл где-то позади него, подбадривая его и составляя ему компанию, а Брайан, скорее всего, уже спустился к подножию склона, не желая медлить, как Джастин и Гас. Внезапно пара молодых ребят на лыжах пронеслась прямо по пути Джастина, заставив его резко повернуть тело, чтобы избежать столкновения. В результате резкого поворота его сноуборд зацепил след, сделанный каким-то лыжником ранее в этот день, и Джастин упал вперед, и он упал вперёд, едва не скатившись с пугающей скоростью.       Инстинктивно Джастин вытянул руки, чтобы остановить падение, и хотя ему это удалось, он почувствовал, как что-то хрустнуло в левом локте, и одновременно левое запястье взорвалось ослепляющей вспышкой боли, прежде чем его голова сильно ударилась о снег, и он увидел, как в поле его зрения вспыхнули звезды, несмотря на то, что на нём был шлем.       Он лежал на снежном склоне, а вокруг него маневрировали лыжники и сноубордисты. Застонав, Джастин наконец перекатился на спину, его левая рука была горячей от боли. Во рту, полном снега, был медный привкус, а когда он сплюнул, показалась кровь. Джастин выругался под нос, поблагодарив за защиту свои очки, так как всё, что ему нужно было добавить к своему очевидному списку травм, это один или два синяка под глазом.       — Чёрт возьми, ты в порядке? — обеспокоенное лицо Гаса внезапно появилось над ним.       — Не думаю, — простонал Джастин в ответ, морщась от усилия, которое потребовалось, чтобы сесть; он чувствовал, как сильно пульсирует его запястье.       — Что мне делать? Сходить за папой? — Гас нахмурил брови, и даже сквозь очки Джастин мог сказать, что тот начинает немного волноваться.       — Нет, — он прижал левую руку к груди и поднял правую к Гасу. — Просто помоги мне подняться.       Гас высунул одну ногу из крепления своего сноуборда и схватил руку Джастина в перчатке своей рукой.       С помощью Гаса Джастин поднялся на ноги, но они всё ещё были закреплены на сноуборде, и движение послало новые уколы боли по руке, отчего он почувствовал тошноту. Джастин сосредоточился на своей доске и хрусте снега под ней, вдыхая и выдыхая, желая, чтобы боль уменьшилась настолько, чтобы он мог двигаться без ощущения, что хочет потерять сознание.       Гас стоял рядом с ним, на его лице по-прежнему была маска беспокойства.       Джастин улыбнулся, как мог, и кивнул в сторону спуска с трассы.       — Иди вперед, я буду прямо за тобой.       Гас, казалось, не хотел идти, выражение его лица явно выдавало его сомнения в том, что Джастин сможет самостоятельно спуститься по склону.       — Всё в порядке, — Джастин снова улыбнулся, на этот раз надеясь, что это выглядит более естественно. — Я пойду медленно, я справлюсь.       Гас выгнул брови в жутко похожей на Брайана манере, что почти заставило Джастина громко рассмеяться, но затем подросток снова вставил ботинок в крепление и с последним сомневающимся взглядом унёсся вниз по склону. Джастин наблюдал за ним, пока тот не скрылся в почти белой мгле — он был уверен, что снег усилился за те десять с лишним минут, что он был на земле, — прежде чем снова громко застонал, тяжело вздыхая и очень, очень не желая спускаться к основанию горы. У него было предчувствие, что это будет долгий, мучительный путь.       Очень медленно Джастин наклонил свою доску и начал спускаться по склону. Каждое движение и поворот, которые ему приходилось делать, чтобы лавировать между окружающими его людьми, посылали ему новые уколы боли, но он стиснул зубы и сосредоточился на следующих нескольких футах перед собой, зная, что в конце концов склон закончится и он окажется на базе с доступом к домику, горячим кофе и, бог даст, обезболивающим.       Джастин не знал, сколько прошло времени, но, вероятно, около тридцати минут, прежде чем он наконец начал различать сквозь плотную снежную завесу тёмные очертания подъёмника и окружающих зданий. Когда склон выровнялся до основания горы, Джастин глубоко вздохнул с облегчением и, не обращая внимания на боль в руке, наклонился, чтобы отстегнуть ботинки от креплений, готовый навсегда отказаться от сноуборда.       — Какого чёрта ты делаешь!       Джастин освободил ноги и выпрямился, чтобы встать, но тут перед ним оказались Брайан с сердитым лицом и Гас, который выглядел испуганным.       — Что?       — Гас сказал, что ты упал, сильно, что ты повредил руку, — Брайан шагнул вперёд, его лыжные ботинки скрипели и хрустели на снегу, когда он протянул руку в перчатке и нежно взял Джастина за подбородок, — он сказал, что у тебя изо рта шла кровь. Какого хрена? Ты в порядке?       — Да, я в порядке, — кивнул Джастин, но Брайан просто уставился на него.       — Хорошо. Нет, — выдохнул Джастин.       — Господи, я чуть не отправил за тобой лыжный патруль, — руки Брайана были на Джастине, осматривая его плечи, лицо, голову. — Насколько сильно ты ранен? Твоя рука? Всё в порядке?       Джастин попытался улыбнуться, но по реакции Брайана было видно, что это не принесло никакого утешения или уверенности в том, что Джастин в порядке.       — Чёрт, — Брайан покачал головой и вздохнул. — Гас, иди найди свою маму в Лодже, — Брайан взял Джастина за неповреждённую руку и направил его в сторону близлежащего медицинского офиса, на который указывал красный крест на матовых окнах.       Через два часа Брайан и Джастин были уже не на курорте, а в медицинском центре Vail Valley, где Джастину наложили гипс и повязку на руку. Он сломал три кости в запястье и сильно растянул локоть при падении. Они также сделали компьютерную томографию, чтобы проверить, нет ли сотрясения мозга, но результаты оказались чистыми.       — Похоже, на неделю мне хватит, — пробормотал Джастин, когда они выходили из медицинского центра, а снег всё ещё падал быстро и яростно. — И весь этот свежий снег. Чёрт. Вы, ребята, отлично проведёте время на горе завтра.       — Мы будем скучать по тебе, — сказал Брайан, а Джастин насмешливо хмыкнул.       — Да, конечно, — ответил он. — Я думаю, Гас остался со мной из жалости.       — Возможно, ты прав, — сказал Брайан. — Гас — довольно необычный. Но не расстраивайся, он, наверное, просто хотел убедиться, что ты не упадёшь в грязь лицом. О… подожди…       Джастин сильно шлёпнул Брайана по плечу, когда старший мужчина рассмеялся.       — Придурок, — хмыкнул Джастин.       — Что ты будешь делать, пока мы с Гасом будем рассекать по склонам? — спросил Брайан, помогая Джастину забраться, держась одной рукой, в огромный внедорожник, который он взял напрокат. До кондоминиума была всего миля, но они не могли идти пешком — было чертовски холодно, чертовски снежно, а Джастин был слегка недееспособен из-за обезболивающих препаратов.       — О, мы с Линдси потусуемся. Поболтаем. Может быть, пройдемся по магазинам. А может быть, я сделаю набросок, — рассмеялся Джастин. Обезболивающие препараты начали действовать в полную силу, и он чувствовал себя как в бреду.       — Это должно быть весело, — пробормотал Брайан, и Джастин услышал сарказм в его тоне.       — Да, будет весело, — пробормотал он в ответ, его рот и язык были тяжёлыми, а мозг заторможенным. Последнее, что он помнил, это как Брайан вырулил на заснеженную дорогу, а затем, в следующий момент, наступило утро, и Брайан встал с постели и надел лыжные штаны, чтобы провести ещё один день на горе.       — Эй, калека, — поддразнил Брайан, когда заметил, что Джастин наблюдает за ним.       — Я не повредил ноги, придурок, — проворчал Джастин. Его локоть сильно болел, а запястье казалось в четыре раза больше.       — Обезболивающее на столе, — Брайан переполз через кровать, его лыжные штаны шумно затрещали. — И не волнуйся, я помогу тебе привести себя в порядок позже в душе.       Брайан опустил своё лицо к лицу Джастина и поцеловал его долго и глубоко, прежде чем вскочить с кровати и оставить его наедине с возбуждением, о котором тот должен был позаботиться самостоятельно.       Джастин и Линдси отправились в путь примерно через час, планируя расположиться в домике. Там была прекрасная зона с видом на основание горы и один из нескольких подъемников, с большими мягкими креслами и огромным камином из речного камня.       У Линдси была с собой книга, а Джастин тащил сумку с блокнотом для набросков и небольшим набором цветных карандашей. Он уже давно не рисовал ради удовольствия — его работа в мире концепт-арта разрушила часть радости от этого, — но после воссоединения с Брайаном и наблюдения за ним с Гасом он снова почувствовал вдохновение.       Заказав кофе и заняв пару кресел у камина, они расположились, погрузившись каждый в свой собственный мир. Джастину нравилось, что он мог спокойно сидеть с Линдси и от него не требовали разговоров. Он любил тот уровень комфорта, который обеспечивала их дружба, длившаяся более десяти лет.       Джастин бесцельно рисовал, ища последнюю капельку вдохновения, которая направит его по пути к законченному рисунку, когда Линдси тяжело вздохнула, сидя на противоположном стуле.       Подняв взгляд, Джастин увидел, что она откинула голову назад, закрыв глаза. Книга, которую она читала, была закрыта и лежала на столе, который стоял между ними.       — Что случилось? — спросил он, откладывая карандаш и поднимая свой кофе. Его раздражало то, что у него была только одна рабочая рука, так как каждый раз, когда он хотел отпить кофе, ему приходилось откладывать карандаши.       — Могу я тебя кое о чём спросить? — Линдси подняла голову и с любопытством посмотрела на Джастина.       — Конечно, — пожал плечами Джастин.       — Почему ты вернулся? К Брайану, я имею в виду? — спросила Линдси, и Джастин слегка вздрогнул от неожиданности вопроса.       Открыв рот, чтобы ответить, он сделал паузу, немного сомневаясь, что правильно расслышал Линдси.       — Я люблю его и хочу, чтобы он был счастлив, но то, что он сделал с тобой… — Линдси запнулась, похоже, почувствовав его неуверенность, и Джастин кивнул в знак понимания. — Я знаю, что это не моё дело, но вы двое… Я просто беспокоюсь, — добавила Линдси, — Я тоже люблю тебя, Джастин, и хочу, чтобы ты был счастлив, и чтобы это счастье исходило от того, кто будет относиться к тебе правильно. А у Брайана не самый лучший послужной список, когда дело доходит до правильного отношения к тебе.       Джастин улыбнулся.       — Я знаю. Поверь мне, — ответил он. Он ценил заботу Линдси и полностью понимал, почему она беспокоится. Она видела всё это вместе с ними — и блаженное довольство, и тёмную изнанку. Она не понаслышке знала, как жесток может быть Брайан, но она также видела, на какую сострадательную любовь и нежность он способен.       — Он позвонил мне в июле, — сказала Линдси.       — Я не знал, — Джастин с любопытством посмотрел на неё.       — Да. Ни с того ни с сего он позвонил и спросил меня о тех годах сразу после «Гнева» и о том, какой ты был. Каким ты был на самом деле. Я даже не знала, что вы воссоединились. То есть, я знала, что вы виделись несколько раз, но когда он сказал мне, что приехал в Лос-Анджелес, чтобы увидеть тебя, я была удивлена.       — И что ты ему сказала? — тихо спросил Джастин. Линдси видела и слышала много плохого — но не почти всё…       — Я рассказала ему всё, что знала о том времени, а это, как оказалось, не так уж и много, — Линдси посмотрела на Джастина с мягкой улыбкой. — Он рассказал мне то, что рассказал ему ты.       Джастин кивнул.       — Не сердись на него за это, — умоляла Линдси, — когда он позвонил, он был так расстроен и так зол на себя, я никогда раньше не слышала его таким взволнованным… Я думаю, он даже немного плакал.       — Я не сержусь, — Джастин слабо улыбнулся, с трудом представляя себе Брайана плачущим. Может быть, разбитым на части или способным выпустить одну или две капли… но плачущим?       — Я не знала, что всё так плохо, — продолжала Линдси, — и мне очень жаль, что я не была тебе лучшим другом в то время.       — Не извиняйся, — пожал плечами Джастин, — всё уже позади, а тебе нужно было разобраться с Гасом, и у тебя были свои дела. И я бы, наверное, всё равно не позволил тебе помочь мне. Я был в смятении и не хотел, или не мог, отпустить боль. Я, казалось, процветал в ней; я жил в ней и не позволял себе выбраться. Не могу сказать, что очень горжусь своим поведением в те годы. Я был чертовски безрассуден и не зрел.       — И всё же. Мне жаль, — надавила Линдси.       — Всё в порядке. Спасибо, — ответил Джастин, не понимая, как много значили для него эти слова. Он никогда не сомневался, что Линдси заботится о нём и считает его близким другом, но он также никогда не сомневался, что она всегда предпочтёт Брайана ему — но теперь он не был в этом уверен. Может быть, Линдси использовала своё влияние, своё положение как мать Гаса, чтобы попытаться вернуть Брайана к Джастину?       — Так это тебя я должен благодарить за извинения Брайана в июле? — спросил Джастин.       — Нет. Ну, может быть. Отчасти, — усмехнулась Линдси, и Джастин тихонько рассмеялся.       — Я сказала Брайану, что ему нужно рассказать тебе всё то, что он рассказывал мне. И я думаю, он так и сделал. Потому что вот мы все здесь, — добавила она.       Некоторое время они молчали, негромкий шум разговоров, ведущихся вокруг них, немного успокаивал и гипнотизировал, тепло от огромного камина, перед которым они сидели, расслабляло. Тем не менее, Джастина интересовала одна вещь.       — Могу я спросить тебя кое о чём? — сказал он, и Линдси улыбнулась и кивнула.       — Брайан не хочет говорить со мной о последних нескольких месяцах; ты знаешь, как он себя чувствовал или что делал? — с надеждой спросил Джастин.       — Я не уверена, — выражение лица Линдси было серьёзным, и она пожала плечами, — он мало говорил мне о тебе, но я думаю, что ему было одиноко, потому что он часто приезжал в Вермонт, почти каждые выходные. И я думаю, он также много работал. Так что… — Линдси запнулась, и Джастин внутренне застонал. Она понимала, о чём он на самом деле спрашивает — что Брайан делал по ночам, по выходным, в свободное время — и, конечно же, не знала.       — Сейчас это уже не имеет значения, — вздохнул Джастин, смирившись с тем, что, скорее всего, никогда не узнает, что занимало свободное время Брайана в течение нескольких месяцев после его визита в Калифорнию.       — Всё в порядке? — спросила Линдси, нахмурив брови от явного беспокойства.       — Да, — усмехнулся Джастин, — впервые за долгое время всё в порядке — замечательно, правда. Я просто боюсь, когда это вдруг перестанет быть таковым, потому что, когда дело касается Брайана и меня, это, похоже, закономерность. Это просто похоже на затишье перед неизбежной бурей, и я ненавижу это чувство. Я хочу надеяться, что мы уже прошли через всё это.       — Так и есть. Так что не ищи проблем, — ответила Линдси, и Джастин кивнул.       Она, конечно, была права. Они оба были намного старше и намного взрослее — Джастин мог видеть, насколько Брайан повзрослел за почти девять лет их разлуки. Это шокировало и возбуждало — видеть изменения и в то же время знать, что это тот же самый человек, потому что даже с его вновь обретённой зрелостью Брайан всё ещё говорил или делал вещи, которые отбрасывали Джастина в прошлое, и он должен был предположить, что Брайан чувствовал то же самое. Они были одинаковыми, но и разными людьми, и было чертовски интересно думать о том, что им предстоит узнать и выяснить друг с другом, и у них было столько времени, чтобы сделать это — Джастин был полон решимости, как никогда, не позволить ничему и никому снова встать между ними.       В этот момент он почувствовал, как холодные пальцы нежно надавили на его шею, и быстро повернулся, не обращая внимания на тупую болезненную пульсацию в поврежденной руке, чтобы увидеть Брайана и Гаса. Их шапки и пальто были покрыты толстым слоем быстро тающего снега. Они стояли позади него с одинаковыми ухмылками, пока с них на пол капала вода.       — Вы двое готовы пообедать? — ухмыльнулся Брайан.       Оставшаяся часть недели в Вейле прошла без происшествий. Погода прояснилась после ещё одного дня обильного снегопада, и небо было самым голубым из всех, что Джастин когда-либо видел — это вдохновляло, правда. Хотя Джастин сожалел о том, что не смог выйти на гору и ощутить свежий 15-дюймовый слой снега, он не расстроился из-за того, что ему пришлось избегать толпы. По мере того как заканчивалась неделя и приближалось Рождество, курортный городок становился всё более переполненным приезжими. Настолько, что последние два дня Джастин оставался на курорте, чередуя наброски с предварительными исследованиями для своей новой работы.       Джастин чувствовал нежелание Брайана оставлять его одного каждое утро, но Джастин не возражал. Если Брайан и собирался бросить его ради кого-то другого, то только ради Гаса, и Джастину пришлось несколько раз напомнить ему, что единственный человек, которого, как он ожидал, Брайан будет любить больше, чем его, — это его сын.       За такие слова Джастин заработал быстрое посещение душа.       Они прилетели обратно в Нью-Йорк 24 декабря, а на следующий день отпраздновали Рождество в квартире Брайана, пока над городом бушевала снежная буря. Джастин скучал по умеренной и теплой (по сравнению с Нью-Йорком!) погоде Лос-Анджелеса, когда ему казалось, что зима в городе длится бесконечно, но возможность проводить ночи, завернувшись в объятия Брайана, с лихвой компенсировала холодные, тёмные и тоскливые зимние дни.       Само Рождество — вручение подарков — было скорее для Гаса и Линдси, чем для Брайана и Джастина, и хотя последние не говорили о том, чтобы обмениваться подарками друг с другом, каждый из них всё же подарил друг другу кое-что. Джастин нарисовал картину, на которой были изображены Брайан и Гас в снежной лыжной одежде, с одинаковыми ухмылками. Он добавил лишь немного цвета к чёрно-белому рисунку и оформил его в рамку в Вейле, прежде чем они улетели обратно. Брайан потерял дар речи, когда получил его, и Джастину показалось, что он увидел крошечный блеск влаги в его глазах, прежде чем его повалили на пол, а Брайан целовал его, не обращая внимания на присутствие Линдси и Гаса.       Подарок Брайана для Джастина был таким же особенным — набор из трех ключей, один от квартиры, один от «Киннетик» и один от новенькой Ауди. Джастин улыбнулся, когда ему вручили маленькую коробку, и хотя он оценил чувства, связанные с машиной, из трех ключей больше всего ему понравился ключ от квартиры. Благодаря ему он официально почувствовал, что это его дом; его дом с Брайаном. Поняв, для чего нужны ключи, Джастин в свою очередь повалил Брайана на пол и осыпал его поцелуями, а затем неустанно дразнящая его Линдси погнала его на кухню, чтобы приготовить им всем по кружке горячего шоколада.       Остаток Рождества они провели, чередуя игру в различные настольные игры, а Брайан и Гас несколько часов орали и смеялись, играя в какую-то видеоигру типа shoot 'em up. Наблюдая за игрой отца и сына, Джастин обнаружил, что его творческое вдохновение становится свободным и безудержным, и он не мог заставить свою руку двигаться достаточно быстро, чтобы запечатлеть всю радость и счастье, которые видел на лицах Брайана и Гаса.       На следующий день Джастину проверили руку и дали добро на прекращение ношения повязки, упомянув, чтобы он был очень осторожен и не нагружал руку слишком сильно. Запястье будет в гипсе ещё несколько недель, и хотя это раздражало и мешало (особенно в спальне), Джастин был просто рад, что сломал не правое запястье. Не стоило появляться на новой работе с травмой, которая фактически лишала его возможности выполнять какие-либо обязанности. Начальство, вероятно, поняло бы его — несчастные случаи всё-таки случаются, — но всё же Джастин был рад, что ему не придётся вести этот разговор.       Через несколько дней Линдси увезла Гаса обратно в Вермонт, оставив Брайана и Джастина вдвоём встречать Новый год. Брайан пытался убедить её остаться, но она уже приняла решение и настаивала на том, чтобы они вернулись в Вермонт. Часть Джастина была рада: в конце концов, он сам только что приехал в Нью-Йорк и с момента переезда провёл с Брайаном всего пару дней наедине. Он с нетерпением ждал возвращения в квартиру.       Когда за Гасом и Линдси закрылась дверь, и Брайан и Джастин наконец-то остались одни, тишина была гнетущей. Джастин должен был признать, что уже скучает по громкому и легкому смеху Гаса, и ему не хватало гордого выражения лица Брайана и того, как он держал себя рядом с Гасом — как будто ему нужно сделать что-то ещё, чтобы стать героем для этого ребенка. Было очевидно, что Гас считает Брайана всем, и наоборот.       — Я уже скучаю по Гасу, — сказал Джастин, озвучивая чувства, которые, как он знал, испытывал Брайан, но не был уверен, что когда-нибудь позволит себе произнести их вслух. Это было интересно — понять нового Брайана и при этом не пытаться приписать ему старое поведение.       — Я тоже, — тихо сказал Брайан, и Джастин обхватил его за талию и прижался лицом к его груди, слыша ровное и сильное биение его сердца. — Всегда, когда он уезжает.       Джастин почувствовал, как его захлестнула невероятная волна грусти, и ему захотелось подарить Брайану постоянное счастье, которое он наконец-то обрел, став отцом. Но он не мог, поэтому просто крепче сжал его и дал молчаливое обещание всегда поддерживать отношения Брайана с Гасом, несмотря ни на что.       Они простояли так некоторое время, Джастин прижался щекой к груди Брайана, его руки расположились на пояснице, выводя маленькие круги. В свою очередь Брайан одной рукой накручивал прядь волос Джастина себе на палец, а другой нежно массировал затылок.       Наконец, Брайан начал отстраняться, и Джастин неохотно отпустил его.       — Итак, Новый год, — ухмыльнулся Брайан, и Джастин понял, что момент прошёл; независимо от того, было ли ему всё ещё больно или нет, Брайан не собирался признаваться, что чувствует ещё больше боли или грусти, чем до этого. — Что ты хочешь сделать? — спросил Брайан, двигаясь в сторону кухни, Джастин последовал за ним.       — Мы можем пойти на Таймс-сквер. У Синтии есть билеты на какую-то частную вечеринку, и нам не придется находиться в толпе на улице. Или, — Брайан достал из холодильника две бутылки воды, передав одну Джастину, — мы можем пойти в «Роялз». У них там, кажется, какой-то конкурс по перетягиванию каната. Это может быть весело.       Джастин усмехнулся, чувствуя, как его охватывает непреодолимый прилив любви. Он не был уверен, что это было сделано специально, но с момента своего приезда Джастин видел Брайана пьющим алкоголь всего один раз, да и то это было одно пиво за ужином. Он не мог быть уверен, но подумал, что Брайан пытается бросить пить, или, по крайней мере, бросить пить дома и когда Джастин рядом. Потягивая воду, Джастин сделал мысленную заметку, чтобы сказать Брайану, что тот не должен этого делать.       — Я вроде как просто хочу остаться дома, — извиняясь, пожал плечами Джастин. — Я бы предпочел, чтобы мы остались вдвоём.       — У меня есть отличная идея, — глаза Брайана сверкнули, когда он слегка сузил их и поджал губы.       На следующий день был канун Нового года, и после неспешного утреннего траха Брайан неохотно вытащил Джастина из постели, и они провели весь день, гуляя по Центральному парку в свежем снегу, а затем согреваясь в Метрополитен-музее, бродя без дела и легко беседуя об искусстве и людях вокруг. Это был один из самых прекрасных дней, которые Джастин когда-либо проводил с Брайаном, и он очень расстроился, когда музей закрылся и им пришлось возвращаться домой.       Они вернулись в квартиру сразу после заката. Когда Брайан открыл дверь и они вошли, Джастин бросил сумку с купленными книгами по искусству на пол и уже собирался снять ботинки, когда Брайан начал вытаскивать его обратно из квартиры в холодную ночь.       — Куда мы идем? — спросил Джастин, пыхтя, его дыхание создало облако в плотном, влажном, холодном воздухе. Они снова оказались на оживленной улице, Брайан тащил его по тротуару со знающей ухмылкой на лице.       — Просто прогуляться, — скрытно ответил Брайан, и Джастин засунул руки в карманы пальто, бросив боковой взгляд на более высокого мужчину.       — М-м-м, — хмыкнул он, сразу же заподозрив неладное.       Они не прошли и полквартала, как уже поднимались по металлической лестнице к дорожке надземного парка Хай-Лайн. Джастин слышал об этом парке и хотел его увидеть — но летом, когда там тепло и полно зелени и цветущих растений, а не когда он замёрз под толстым одеялом белого снега — даже если снег искрился и сверкал под мягкими фонарями, освещавшими им снежную дорожку.       В парке было тихо, Джастин не видел ни одного человека ни в одном направлении, и молча шел за Брайаном, испытывая всё большее любопытство по мере того, как они продвигались по тропинке. Через несколько минут после начала прогулки Джастин обернулся, чтобы посмотреть назад, и увидел, что здание Брайана освещено и выглядит тёплым и приветливым, а за ним, вдалеке, Эмпайр-стейт-билдинг, также ярко и красочно освещён в честь Нового года. Это было волшебное зрелище, и у Джастина на мгновение перехватило дыхание.       — Эй, — голос Брайана вернул Джастина в реальность, и когда он повернулся, то увидел Брайана далеко впереди себя, стоящего под лампой, которая излучала тёплое жёлтое свечение, — ты идёшь?       Джастин улыбнулся и поспешил вперед, чтобы догнать его.       — Сколько ещё? — спросил Джастин, пока они шли, и шли, и шли. Он мог слышать движение на улицах под ними, когда они переходили каждую из них, следуя по дорожке парка, который, казалось, никогда не кончится.       — Не так уж и далеко, — ответил Брайан, дёргая Джастина за воротник с лукавой ухмылкой.       Они продолжали идти, и Джастин рассматривал современную архитектуру окружающих зданий, сразу же подумав о том, что они могут быть интересны Молли, а также художественные скульптуры, которые возвышались по обе стороны парка — освещённые внешним светом и выглядевшие совершенно великолепно под свежевыпавшим, нетронутым снегом. Он понял, почему Брайан решил жить в Челси. Здесь было действительно красиво.       Джастин сделал мысленную пометку, что обязательно вернётся сюда со своим этюдником весной и летом — и в один из этих дней потащит с собой Молли, — когда они обогнули пологий поворот тропинки, и у Джастина перехватило дыхание от открывшегося перед ним вида.       Прямо перед ними виднелись очертания старого склада, мягко освещенного мягкими жёлтыми фонарями, которые были вдоль всей тропинки. Тропинка продолжала идти к зданию, но перед самым её исчезновением под скелетным строением Джастин увидел небольшой круглый стол, мягко освещённый свечами, стоявшими как на столе, так и на высоких постаментах вокруг. Рядом со столом стояло ведерко со льдом и бутылкой шампанского внутри.       — Брайан… — начал Джастин, когда Брайан поцеловал его в щёку и потянул к столу.       — Не волнуйся, это игристый белый виноградный сок, — он подвел Джастина к одному из мягких стульев, и когда Джастин сел, он даже вздохнул вслух, так как неожиданное тепло сиденья удивило его.       — Подушки с подогревом, — усмехнулся Брайан, доставая бутылку из ведёрка со льдом и наполняя шампанским фужеры, стоявшие на столе.       — Вот, — он протянул Джастину бокал, прежде чем сесть в кресло напротив.       — Что всё это значит, — улыбнулся Джастин, совершенно потрясённый уровнем организации и очевидным романтизмом этого жеста. — Ты спланировал всё это за один день?       Брайан пожал плечами, наклонившись вперёд с протянутым бокалом.       — За новые начинания, — сказал он, внезапно став гораздо более торжественным.       — За новые начинания, — повторил Джастин, — и за отказ от старых привычек и шаблонов.       Рот Брайана слегка искривился в улыбке, когда он звякнул своим бокалом о бокал Джастина.

~Начало~