Дар свыше

Сказать точно, когда это началось, она не смогла бы, как сильно ни старалась вспомнить. На первом курсе, когда её не замечали, а она едва не отдала свою душу Тому Реддлу? Или на втором, когда она снова стала невидимкой для Гарри? А может быть, на третьем, когда проклятая Чжоу предпочла другого парня, а мисс всезнайка из бобра превратилась в девушку, которую заметили все, даже взрослые мужчины? Джинни было плевать на Виктора Крама, но единственный скользнувший по Гермионе взгляд профессора Снейпа поразил её настолько сильно, что она долго не могла забыть этот момент. Медленно вспыхнувшее в агатовых глазах удивление, сменившееся удовлетворением, а затем и удовольствием… и для кого — для вечной лохматой зубрилки и заучки, пиявки, присосавшейся к мальчику-который-выжил и нацелившейся на самого недалёкого из братьев Джинни! Её сжигали заживо зависть и гнев, постепенно переросшие в ненависть, годами подпитываемую уверенностью Гарри, что без Гермионы он бы не справился. Ни за что. Верная подруга. Самая талантливая ведьма. Решительная, смелая, яркая. И прочее, и прочее. Она украла всё, что было у Джинни. Всё, что принадлежало ей по праву! Влюбленного по уши Рона, считающего себя недостойным такой жены. Восхищённого Артура, расхваливающего невестку на все лады. Подружившегося с ней Перси, того самого Перси, который сроду не признавал ничьих заслуг, кроме собственных. И, конечно же, великого Гарри Поттера — мужа и отца её детей, её возлюбленного, выстраданного годами. Её половинку. Они победили Воландеморта, они истребили Пожирателей, но ничего не изменилось. Верная подруга Гермиона с нелепой ухмылочкой и гнездом на голове плотно обосновалась в жизни Джинни. И даже долгожданная свадьба не охладила её пыл. Рона она едва замечала, зато Гарри стал незаменим теперь уже на просторах Министерства Магии, которое невыносимая теперь уже Уизли штурмовала с упорством гиппогрифа. Они сутками что-то решали, высчитывали, писали списки и планы, пока Джинни кипела дома от злости, наряженная в полупрозрачный пеньюар и с томящимся на плите ужином, в который она вложила всю душу. Всё немного изменилось, когда она родила Джеймса — Гарри сдувал с неё пылинки, возился с сыном, и совершенно игнорировал свою подружку. Но только когда Гермиона, пригорюнившись, пожаловалась ей, что тоже очень хочет ребёнка, но что-то никак не решит, сейчас или позже, в голове Джинни Поттер созрел подходящий план. Перси всегда был карьеристом, а после того, как он почти предал семью, встав на сторону тогда бывшего министром магии Фаджа, он буквально смотрел в рот отцу и самой Джинни и постоянно просил прощения. Молли не смягчилась даже с годами, а вот Джинни поддерживала брата и желала ему занять высокий пост в Министерстве. Ведь он шёл к этому столько лет, не то, что всякие выскочки, правда? Зелье неудачи она знала, чтобы его приготовить нужно было не умение, а отчаяние. Когда миссис Гермиона Уизли сочинила первый закон в обход Перси и понесла его министру, достаточно было всего раз обронить, как можно не навредить невестке, но в то же время остановить её. Ради Перси. Ради его будущего. С Гермионой абсолютно ничего не случится. Старший брат выполнил всё в точности как она сказала — закон даже смотреть не стали, отложив на самую дальнюю полку, Перси повысили, но на этом его удача закончилась. А Гермиона потеряла былую спесь и следующие несколько лет скатывалась всё ниже, перестав следить за собой, растеряв даже крохотное влияние в Министерстве. Родился Альбус, а затем Лили, и Гарри стало совершенно не до подруги. Джинни торжествовала — она победила! Отвоевала то, что принадлежало ей по праву! А однажды к ней пришла Лаванда Браун. С огромным животом. — Это дети Рона! — заявила она с порога. — А он не собирается разводиться со своей кикиморой. Я не знаю, что мне делать, Джинни. — А причём здесь я? — миссис Поттер впала в ступор. С Лавандой они особенно не общались, да она ей и не нравилась никогда. — Это я её позвала, — на крыльце дома на площади Гриммо словно ниоткуда возникла Молли, — нам нужно поговорить, детка. Пустишь свою мать и будущую невестку? Оторопевшая Джинни позволила им войти. Разлила чай, послушно села напротив женщины, которую обрюхатил её брат, и даже не подумал взять на себя ответственность. Рон… ничего удивительного, что он женился на такой как Гермиона. Он никогда не был достаточно сильным. Но то, что он закрутил на стороне, казалось Джинни диким. Неправильным. Порядочные волшебники так не поступают! В их семье не было адюльтеров. Никогда. — Итак, — Молли деловито налила себе чай и отхлебнула, едва заметно поморщившись, — Рональд, несмотря на то, что он чудесный мальчик, слишком зависит от жены и её прихотей. К тому же, быть женатым на героине войны — неплохой бонус. Не плачь, милочка, — обратилась она к всхлипнувшей и державшейся за живот Лаванде, — это ненадолго. Вот когда Гермиона станет министром магии, и фамилия Уизли зазвучит на весь волшебный мир, можно будет двигаться дальше. Я своих внуков не брошу, да и Рон сказал мне, что очень любит тебя и малышей. Так что нам нужно просто выждать… понимаешь? Лаванда кивнула, дрожащей рукой поставив чашку на блюдце. — При чём здесь я и Гарри? — вмешалась Джинни. — Я не понимаю, мама! Взгляд голубых глаз матери скользнул по ней, словно оценивая, и она поёжилась. — Ты и сама знаешь, как твой муж близок со своей школьной подружкой. Давно пора положить этому конец. Я не понимаю, как ты терпишь это до сих пор, Джиневра. Место мужа рядом с женой и детьми… — Так значит, место Рона рядом с Гермионой, разве нет? — едко перебила Джинни, бледнея от одного упоминания о муже. Молли фыркнула, допив чай. — Детей нет, значит, семья неполноценная. А Рональд потратил слишком много времени на эту выскочку, чтобы уйти с пустыми руками. Я не допущу, чтобы мои внуки росли без отца. Рональд прислушивается к твоему мнению, дочь, поэтому ты должна убедить его поступить правильно. Это во-первых. А во-вторых, ты должна сделать так, чтобы Гарри перестал с ней общаться. Она метит в кресло Бруствера — так пусть сосредоточится на этом. Джинни едва не сболтнула про зелье неудачи, но тут же прикусила язык. Мать ни за что не поймёт, зачем она подговорила Перси, у которого после этого дела шли не лучшим образом — он облысел, от него ушла Одри, а ещё вожделенное место начальника отдела досталось его сопернику. И Артур начал заметно сдавать — она не хотела верить, что это связано, но зная свойства старинного рецепта, не следовало исключать и такой вариант. Лаванда родила рыжеволосых девочек, и Джинни души не чаяла в малышках. Рон, поддавшись на уговоры сестры и матери, забрал все деньги из сейфа и купил своей семье домик в одной волшебной деревне — подальше от глаз общественности. Неожиданно для всех, кроме Джинни, умер Артур, а Гермиона с треском проиграла выборы. Гарри, чтобы не ссориться с женой, даже не послал ей записки. Рон неожиданно отказался разводиться, несмотря на истерики Лаванды. — Если она узнает про деньги?! — орал он, захлебываясь слюной. — Я не смогу вернуть ей ни кната! Нужно отвлечь Гермиону. Она с ума сходит, как хочет ребенка. Я сделаю ей ребенка, а потом уйду, ясно вам? — Ты идиот, Рональд, — вздохнула Джинни, а Молли неожиданно кивнула. — В суд на отца своего малыша она не подаст. Умно, сын. Болезнь матери подкосила всю семью, но больше всего Джинни изумило, как безоговорочно все решили, что именно Гермиона и Рон позаботятся о Молли. Гарри поддержал это решение, в очередной раз разбив ей сердце. Даже Джордж, с которым они теперь разговаривали раз в год, оказался на стороне Гермионы! Всколыхнувшаяся ненависть чуть не свела её с ума, а уж когда Лаванда сообщила, что снова беременна, Джинни словно слетела с катушек. — Я знаю, что делать, Лав, — сообщила она, покачивая на коленях Розамунду — старшую двойняшку, в то время как Лаванда заплетала косы младшей, Ребекке. — Правда? — потухший взгляд так и не ставшей законной женой женщины на миг остановился на лице Джинни, а затем снова сосредоточился на огненно-рыжих волосах дочери. — Да. Я… я заставлю Рона разорвать с ней все отношения. Она и сама не захочет больше появляться на людях, — продолжила Джинни, — она уедет. И вы заживёте все вместе, как и полагается. Малыш не должен родиться без отца. Хватит и того, что девочки это пережили! Лаванда прикусила губу. — Ты уверена, что сработает? Что ты задумала, Джин? — Не забивай голову, — небрежно сказала миссис Поттер, — всё образуется. Поверь. Она выследила невестку и долго изучала маршруты, по которым она ходит, где бывает и с кем. Джинни никому не сказала о своём плане. Она справится, и решит всё сама! Молли, заболев, совершенно перестала быть собой, она полагалась на Гермиону во всём, живя с ней вместе, и позабыв про планы, что они когда-то обсуждали. Достать в Лютном переулке незарегистрированную палочку оказалось легко — после того, как оппонент Гермионы занял кресло министра, многие волшебники потеряли работу и перебивались как могли, торгуя запрещёнными предметами и старинными артефактами. Кровь мертвеца она купила в неприметной аптеке, где можно было достать любую дрянь, только плати золотом. Старинный кинжал, принадлежавший когда-то Блэкам, Джинни Поттер припрятала давно, не желая, чтобы её дети касались вещей давно умерших сторонников политики Воландеморта. — Кто вы… что… что вам нужно? — просипела невестка, слишком легко позволив отнять у неё палочку и сломать с громким треском. Лицо Джинни скрывал низко надвинутый капюшон, и она выдохнула всего одно слово почти с удовольствием, соединив в непростительном заклятии все годы своих страданий и ненависти. — Круцио! Невыносимая боль заставила ненавистную соперницу упасть на грязный тротуар, выгибаясь как кукла и скуля. Она хрипела и кричала так, что сорвала горло. Умоляла перестать. Но Джинни уже не могла, не хотела остановиться. Что-то тёмное поднималось из самой глубины её души, извращённое удовольствие видеть поверженного врага вскипело в венах, словно наркотик. Она с трудом отвела в сторону палочку, пнув носком туфли в подставленный словно специально, живот Гермионы. Та никак не отреагировала — глаза закатились, кровь сочилась из прокушенной насквозь губы, а руки безвольно раскинулись в стороны. — Проклятая сука, всё никак не уймёшься! Как я хочу, чтобы ты сдохла! — Джинни нагнулась, доставая нож. — Не… надо… — из последних сил прохрипела Гермиона и миссис Поттер против воли рассмеялась. — Надо. Я изуродую тебя так, что никто больше не посмотрит. Никто, даже муж, тебя не опознает, тварь. Почти в эйфории замахнулась, рассекая бледную щёку до самой кости. Увидела хлынувшую прямо на землю алую кровь и вдруг судорожно затряслась как в припадке. Небрежно облокотившийся на покосившуюся от времени стену давно брошенной лавки, Том Реддл скалил зубы в ухмылке. Юный Том из дневника, искусивший её. Вынудивший нападать на учеников Хогвартса. — Так, Джиневра, — нараспев проговорил он, — выпусти эту отвратительную кровь. Очисти волшебный мир от проклятых грязнокровок! Режь ещё! Джинни взвизгнула и трансгрессировала. И только оказавшись дома осознала, что натворила. Попыталась вызвать патронуса, но не смогла. Сыновья были в гостях у Билла и Флёр, а Лили спала наверху. Джинни упала на ковёр, плача от ужаса. — Я не ты, я не ты, я не такая… Я не такая… — бормотала она. Вернувшийся через час муж застал её в таком состоянии и перепугался до смерти, увидев, что она сжимает перепачканный кровью кинжал. А спустя несколько минут начальнику аврората Поттеру сообщили, что Гермиону Уизли доставили в Святой Мунго и он всё понял. — Что ты натворила, Джин? — в ужасе спросил он. — Ты… как ты могла?! Я… Мерлин, я же должен тебя арестовать. Ты применила непростительное?! Джинни, лёжа на ковре, хрипло выговорила: — Я не такая, как он… — Как кто?! Джин, что с тобой? — Гарри опустился рядом, беря её за руку. — Я не Том Реддл. Я не он. Я не… я хотела, чтобы она оставила нас в покое. Чтобы она исчезла. И чтобы Рон был со своей семьёй. Она отняла у меня всё, она отняла тебя! — Джинни зашлась истерическим смехом, а потом зарыдала так страшно, что Гарри пришлось силой влить в неё порцию умиротворяющего бальзама и попросить Кричера отвести Лили к Биллу и Флёр. Когда Джинни немного успокоилась, Гарри помог ей умыться и устроил в кресле у камина. Кинжал Блэков он спрятал, не зная, что делать. — Расскажи мне, что произошло. Пожалуйста, — попросил он жену. И Джинни рассказала обо всём — о Перси и зелье, о смерти Артура, о зависти, гневе и ревности. О Роне, Лаванде и детях. И о плане Молли. А в заключение — о том, что она сделала с Гермионой. Зелье притупило остроту, и о видении Тома Реддла Джинни говорила почти спокойно. Она не смотрела мужу в глаза, но ощущала то же, что и он — ужас и безысходность. — Что теперь будет, Гарри? — тихо осведомилась она. — Я не знаю, — помолчав, наконец выговорил он, — я должен поступить правильно. И Гермиона… она же мой друг… это всё какая-то ужасная ошибка, Джин. Я хочу проснуться, и понять, что это всего лишь страшный сон и на самом деле ничего не случилось. Ничего, что нельзя исправить. — А как же дети? Наши дети, Гарри… они ещё совсем маленькие. Поттер запустил руки в волосы. — Дети, — глухо повторил он, — Джеймс, Альбус и Лили. Дети…