Ты первый начал

— Что? — Антон, всё же не до конца отошедший от действия наркотиков, непонимающие уставился на своего парня. Он, честное слово, пытается понять причину гнева того, но никак не получается - от этого становится ещё страшнее. — Ты специально из себя дурака корчишь? Нравится меня бесить? — голос Выграновского с каждым словом становится всё громче и грубее, а на последнем слове парень и вовсе рявкает.       Шастун мечется глазами по комнате, ища хоть что-нибудь, что может спасти. Он не придуряется и действительно не понимает, чем же смог разозлить брюнета за такой короткий срок. Да, он, конечно же, знает: тому для скандала много и не нужно. Любая мелочь способна вывести его из себя, так что Антон судорожно перебирает в голове все возможные варианты. — Зай, я честно не могу понять, где накосячил, ну правда, — мальчик весь трясётся от липкого ужаса, что разрастается с каждым вздохом. — Антон, блять! — взрывается Эдуард и, одним шагом преодолев разделяющее их расстояние, хватает паренька за горло и прижимает спиной к стене.       Мальчик широко распахивает глаза, что блестят от подступающих слёз, и загнанно смотрит в потемневшие напротив. Дыхание у обоих тяжёлое, рваное, только причины разные. Шастун кладёт свою ладонь поверх чужой, пытаясь хоть немного освободиться, однако хватка не слабеет. Темноволосый смотрит в лицо парня, и глаза становятся совсем чёрными. — Ты обдолбанный? — Антон в оцепенении молчит, — Отвечай, Шастун! Ты что-то принял, сука?! — плотнее обхватив рукой шею, Эд отрывает тело от стены и тут же с силой ударяет о поверхность.       Антон скулит от резкой боли в спине и затылке, но отвечать не спешит и, кажется, вовсе не собирается. Он знает: ситуацию уже не спасти, а какие-либо попытки объясниться могут только усугубить его и так плачевное положение. Парень лишь опускает взгляд в пол, готовясь к встряске.       Рыкнув, Выграновский волочит Шастуна в гостиную и кидает его на пол, словно тот мягкая игрушка. Шатен больно ударяется о ламинат рукой, выставленной в попытке смягчить падение. — Ты в край охуел, я смотрю! — брюнет медленно надвигается, — Мало того, что ты, блять, одет, как грязная шлюха, — он подходит вплотную и останавливается, но Антон и не думает поднять голову: страшно, — так ты в довесок ещё и заново подсел на эту парашу ебаную! Кажется, я уже давно доступным методом объяснил своё отношение к таким высерам! Плохо усвоил? — мальчик весь дрожит и продолжает смотреть вниз, поэтому татуированный грубым движением руки сжимает его волосы и дёргает вверх, принуждая поднять глаза, — Мне повторить? Ты, должно быть, уже и забыл, да? — голос совсем тихий, хриплый - это ужасает даже больше, чем крик.       А Антон, разумеется, отлично помнит тот разговор, если его можно назвать таковым. Тогда Эд впервые узнал про подобные развлечения у Шастуна, и последнему пришлось несладко. Побои были настолько серьёзными, что мальчик отходил почти месяц, и всё это время его выхаживала Оксана, которая сразу забрала друга к себе, узнав о произошедшем. А Выграновский же объявился лишь через две недели после конфликта с натянутыми извинениями и объяснил своему парню, что это всего лишь максимально доходчивый метод донесения информации, и что это ему во благо, ведь Эд так переживает за его судьбу. И Антон простил. Более того, он даже попросил прощения за своё поведение и дал обещание, что больше такого не повторится. Абсурд.       Да, Шастун тоже частенько закатывает истерики без видимых на то причин, он тоже постоянно ревнует и придирается, но превзойти Выграновского он, естественно, не может.       Шатену и раньше прилетало, но по мелочи: то влепят пощёчину, то пнут в живот, то с силой бросят на пол и т.д. Но серьёзных увечий до того случая не было никогда. Антон терпел, потому что любил. И даже после случившегося, когда мальчик лежал весь в огромных ярких гематомах, с рассечённой губой, со сломанным носом и лёгким сотрясением мозга, он всё равно оправдывал своего благоверного всеми возможными способами. Шастун свято верил, что он заслуживает такого обращения к себе, что он сам провоцирует. А ещё он надеялся, что однажды Эд смягчится и будет реагировать на его проступки чуть по-другому, и весь этот кошмар закончится. Но всё стало только хуже. И если в начале отношений рукоприкладство было крайней мерой, то со временем это стало еженедельной терапией. Антону прилетало за всякую ерунду, прилетало и слабо, и сильно. Он до последнего уверял себя, что это нормально, так должно быть: он же проебался.       А потом зеленоглазого словно током прошибло: он понял, во что влип. Однако, несмотря на это, он не мог уйти от Эда. Парень не один раз думал об этом, да и Оксана постоянно уговаривала его, но не получалось: что-то держало его на привязи. И если вы хоть раз состояли в абьюзивных отношениях, то хорошо понимаете, как сложно и страшно выйти из них. Вот и Антону страшно. Он понимает, что просто заявить о разрыве не получится: Эд никуда его не отпустит, а за подобные заявления устроит такую «беседу», что парня придётся соскребать с паркета. Но Антон ещё и убеждён: лучше он никого не найдёт. Разумеется, и здесь затесался Выграновский. Он убедил Шастуна, что тот ничтожество и не заслуживает большего. Брюнет часто говорил младшему, что ему очень и очень повезло, что хоть кто-то принял этого несносного мальчишку и дарит какую никакую заботу, несмотря на омерзительный характер и ужасное поведение. Эд утверждает, что Шастун должен быть благодарен ему за то внимание и любовь, что получает. Всё это, конечно же, говорилось не прямым текстом, чтобы парень думал, что сам пришёл к такому выводу. А Антон и до сих пор верит в это. Не может не верить. Так что парень опасается не только расправы за расставание, но и факт ненадобности ни одной живой душе.       Хотя, казалось бы, если вокруг мальчишки крутится такое большое количество человек, мечтающих сблизиться или хотя бы пообщаться, то почему же он никому не нужен? А дело в самооценке, которая у Шастуна как раз-таки на дне, если ещё не пробила его. Как не крути, два года унижений и травли оставили свой след. И пусть со стороны Антон кажется уверенным в себе и даже самовлюблённым, но на самом деле он ненавидит своё существование в целом.       Младший смотрит в разъярённые глаза напротив, пока из своих предательски катятся горькие слёзы. Всё тело занемело, и он висит в руках своего парня, словно тряпичная кукла. Хватка на волосах не слабеет, а наоборот. Зеленоглазый делает попытку отрицательно качнуть головой. — Помнишь? Тогда какого чёрта ты опять нахуярился какой-то херни? — голос Эдуарда вновь срывается на ор, — Я так понимаю, что повторить процедуру всё-таки стоит!       В эту же секунду Шастун слышит звон в ушах, а затем чувствует отвратительный металлический привкус во рту: нос разбит. Едва светловолосый успел прийти в себя, корчась от боли, как в живот прилетает неслабый пинок, и Антон скручивается в калачик, жалобно скуля. — А кто это стоял с тобой? Что за мужик? Решил налево сбегать? — удар по спине.       Шастун из-за пронзающей боли не сразу соображает, о ком идёт речь. Когда же осознание приходит, он пересиливает себя и поднимает голову. — Эд, я первый раз его вижу! Клянусь! — Так я и поверил тебе, шлюха! — на парня сыпется новая череда ударов и пинков, на что тот сдавленно кричит и пытается увернуться, — О чём вы говорили? — Мы молчали, — попытка не пытка. — Не смей мне лгать! Я же вижу, что что-то было: ты весь напрягся! — Выграновский наносит удар в живот, — Отвечай! — Он... Хотел, — Антон хрипит и закашливается. Кровь хлещет из носа, затекает в глотку, и парень сплёвывает её прямо на пол, морщась, — Он хотел познакомиться: спрашивал имя, — о разговоре про ориентацию решено смолчать: сегодня в планах не было смерти. — А ты? — татуированный останавливается и делает пару шагов в сторону, осматривая свою жертву. — Послал его куда подальше. Но он услышал, как звала меня Ксанка, так что всё равно знает моё имя.       Эдуард ещё раз смерил Шастуна презрительным взглядом, оценивая его состояние, и, кивнув своим мыслям, решает оставить его в покое: он и так еле живой. Бросив что-то вроде «Допустим, что я тебе поверил», брюнет вышел из комнаты, а затем и из квартиры, громко хлопнув входной дверью.       Пролежав в шоковом состоянии без единого движения ещё некоторые время, Антон, пыхтя, медленно подполз к дивану и сел, прислонившись к нему спиной. Дышать безмерно больно: возможно, сломано ребро. Всё тело ноет и пульсирует, на руках уже проступают синяки, а на лице и волосах засохшая кровь. Видок, пожалуй, на высший балл. Переведя дыхание, шатен нащупал в заднем кармане джинс телефон, который чудом уцелел, и нажал на вызов. В голове белый шум, на глазах и щеках слёзы, руки дрожат. Парень звонит на автомате: после побоев говорить с Сурковой - привычное дело. — Антон? Что-то случилось? Эдик что-то сделал? Он был такой мрачный, когда вы уезжали. Ты живой? — голос у девушки сильно дрожит от плохо скрываемого волнения. Она знает, что чаще всего звонки от друга не сулят ничего хорошего. — Живой, но наполовину, — Шастун зачем-то улыбается, хотя Оксана его не видит, и тут же закашливается, — Окс, забери меня.       Прощебетав какие-то слова поддержки, подруга пообещала прибыть через двадцать минут и сбросила звонок. Антон, промычав тихое «Спасибо» роняет руку на пол и отключается, не имея сил больше терпеть невыносимую боль.       Когда он приходит в себя, то обнаруживает, что находится уже не в своей квартире, а у Сурковой: у той есть дубликат его ключей как раз на такой случай. Парень без понятия, каким образом его хрупкая спасительница умудрилась дотащить его до машины: он, может, и худой, но всяко тяжелее, чем Оксана. Видимо, адреналин сделал своё дело.       Тело ужасно ломит, голова раскалывается, а перед глазами всё плывёт. Проморгавшись, Шастун замечает Суркову, суетящуюся у плиты. Улыбка появляется сама собой: он обожает такую Оксану, настоящую. В домашней одежде, с гулькой на голове, в смешных носках с какими-то пингвинами, без макияжа. Пожалуй, Антон единственный, кто имеет возможность лицезреть её такую.       Кажется, зеленоглазый ёрзал через чур долго и громко, поскольку, даже несмотря на шумящую вытяжку, девушка услышала, как тот активизировался, и, резко развернувшись, подлетела к нему. — Тош, тихо-тихо. Ты как себя чувствуешь? — увидев довольную мордочку напротив, она недоумённо подняла брови, — Что такое? Тебе совсем нехорошо? Скорую? — Жить буду, — посмеиваясь внешнему виду подруги, мальчик стёр с её щеки след от муки большим пальцем. Оксана смешно поморщилась, фыркнув на его действие, — Не первый раз же. — Именно, Антон. Я уже со счёту сбилась, если честно. Это перебор, правда. Пора прекращать. — Ксан, ты ведь прекрасно всё знаешь и понимаешь - давай не будем поднимать эту тему, — Суркова уже было хотела возразить и даже открыла для этого рот, но Шастун перебивает её, — Я прошу тебя. — Ладно, хорошо... И за что он тебя так? — Ничего нового: сказал, что оделся, как шалава. Ну и за наркоту, конечно, тоже перепало, — парень, кряхтя, потихоньку принял сидячее положение. — Чего? Как шалава? Господи, а во что ты должен одеваться, чтобы это было для него нормальным? Ты ведь был в джинсах и футболке, — Оксана эмоционально замахала руками, выпучив глаза. — Обтягивающие футболка и джинсы. — Ну и что, блять? — А ещё у футболки воротник широкий - видно ключицы, — Антон флегматично смотрит на подругу, откинувшись на спинку дивана. — Шастун! Ёбаный насрал! Ало! Почему ты его оправдываешь? Опять! Мы сто раз обсуждали это с тобой! Это ненормально! — Оксана уже вся красная от возмущения и растерянности. — Зай, давай закончим, хорошо? У меня нет сил даже на то, чтобы ровно сидеть, что уж говорить про беседы о моих отношениях, — говоря это, парня повело в сторону, голова закружилась, в глазах потемнело, и он, еле успев, ухватился за подлокотник, — Видишь? — Бляха-муха, зай, аккуратнее, — девушка подхватила шатена под руку и вновь уложила, — Я поняла тебя, ладно. Но я тебе обещаю, что мы вернёмся к этому разговору, хочешь ты этого или нет. Пойми, мне очень плохо: я устала бояться за твою жизнь. Мы обязательно вернёмся к этой теме, договорились? — Договорились, — слабо улыбнувшись, Шастун прикрыл веки и растянулся на поверхности. Всё до сих пор болит, но уже гораздо меньше, чем... сколько времени назад? Антон распахнул глаза, — Окс! А как долго я здесь? — М? — девчонка уже успела вернуться к плите и к шумящей вытяжке, поэтому разобрала вопрос не с первого раза, — А, блять. Я забрала тебя где-то в пять утра, наверное, а сейчас... — Суркова присела к духовке, чтобы увидеть цифры, — А сейчас восемь вечера! Надо же, а я даже и не заметила, как время пролетело, пока с тобой сидела. — Какое же ты чудо, — Антон благодарно улыбнулся подруге, на что та слегка кивнула, наблюдая тёплым взглядом, — Погоди, блять, стой! Я был в отключке сколько? Пятнадцать часов? Ебёна мать! У меня же ещё проект... — Ты ебу дал, Шастун?! Какой, нахуй, проект?! Забей! Ты себя видел? Если честно, когда я только тебя нашла, то на секунду подумала, что ты вообще в себя уже не придёшь... Стало так... жутко, так хуево, — Оксана говорила сначала громко, почти кричала, но потом всё тише и тише, а к концу предложения и вовсе перешла на шёпот, словно говорила сама с собой. — Окси, Окс, ну ты чего? Я ведь в порядке. Живой, как видишь, почти что здоровый, — попытка ободрить, сопровождаемая вымученной улыбкой. — Ага, — девушке сложно ответить что-то более развёрнутое, поскольку на глазах выступили слёзы, а голос предательски задрожал, и ей пришлось отвернуться. Перед глазами по новой пролетело всё увиденное несколькими часами ранее, отчего в груди болезненно заныло, а кончики пальцев неприятно закололо.       Суркова, конечно, видела парня и в более тяжёлом состоянии, однако даже небольшие синяки и ссадины отзывались противным скрежетом по грудной клетке. Она никогда к этому не привыкнет. И не собирается привыкать.       Тряхнув головой, она отогнала мрачные мысли и, повернувшись назад, второго произнесла, при этом мило улыбаясь: — Всё, Антон, ляг и лежи спокойно! Тебе двигаться пока нельзя!       Пусть и нехотя, но Шастун всё же принял горизонтальное положение и погрузился в свои мысли. Он думал о словах Оксаны, о поведении Эда, о его словах. Всё сказанное брюнетом уже было не в новинку, и Антон вполне спокойно принял это всё, однако разговор с подругой не давал покоя. Парень знал, что всё это не совсем правильно, но принять и по-человечески понять не мог. И где-то глубоко внутри он понимал, что даже и не пытается принять. Он всё так же любит Выграновского и надеется, что всё переменится. И знает, что когда тот придёт извиняться, то простит. В который раз.       Мысли сменялись одна за другой, и Антон, всё ещё не оправившийся полноценно, отправился в царство Морфея под убаюкивающее шебуршение Оксаны, которая напевала что-то очень приятное и мелодичное.

***

      Притягательный новый знакомый сел в дорогой автомобиль со своим парнем и скрылся из виду. Арсений же продолжал стоять, слегка шокированный и в большей степени разгневанный увиденным. Теперь все его мысли заняты лишь тем, как бы скорее отыскать этого Тошу, кто этот татуированный уёбок, и каким способом лучше всего устранить соперника.       Попов ненавидит делиться, особенно игрушками. Особенно такими горячими, гордыми и неприступными игрушками. И он сделает всё, лишь бы заполучить своё, и ничего на этом пути ему не помешает.       А ещё Арсений практически впервые сталкивается с отказами. Звучит, конечно, неправдоподобно, но на самом же деле мужчине сопротивляются крайне редко. Да и кто устоит перед таким обворожительным красавцем с сияющей улыбкой и игривым глазами? Особенно падки были девушки, но, как известно, Попов в них заинтересован не был, а значит, что кокетничал с ними ради какой-то выгоды. Всё просто. Вот парни же нравились ему намного-намного сильнее. И, к слову, они тоже достаточно быстро прогибаются. Хотя, вот, вроде, Россия - самая гомофобная страна мира, однако за последние несколько лет отказ или оскорбление мужчина ни разу не слышал. Вот Арс и привык к тому, что все ему сходит с рук. Поэтому поведение Антона только распалило в нём азарт, так что добиться его будет в разы интереснее, чем кого-либо ещё за последние лет пять.       Милая, незнакомая ему девушка, видимо, близкая подруга Антона, тоже всё ещё стоит на месте и смотрит вслед уехавшей машине, только на её лице явно читается растерянность и даже испуг. Арсению не совсем понятна причина её состояния, но это и не интересно. Девчонка, проморгавшись, переводит уже рассерженный взгляд на Попова, рассматривает презрительно, высокомерно и, взмахнув волосами, уходит обратно в здание.       Брюнет, вздёрнув бровь на её выходку, ухмыльнулся детскому поведению и вынул из кармана смартфон. — Кирилл, заедь за мной. Я у «Метро». — Уже подъезжаю, Арсений Сергеевич.       Мужчина сбросил звонок, и уже через пару секунд к заведению подъехал чёрный майбах. Попов уселся на заднее сидение и вытянул ноги, наконец расслабившись после непростого дня. — Домой? — красивый юноша в деловом костюме-двойке, личный водитель Арсения, посмотрел в зеркало заднего вида и тепло улыбнулся. — Домой, Кирюш.       Парень вырулил на главную дорогу и, сосредоточено смотря на дорогу, стал набирать скорость. Попов вновь кому-то звонит. — Стас, занят? Замечательно. Слушай, пробей-ка мне некого Антона, он один из вип-гостей «Монтаны». Нет, фамилию я не знаю. Возраст тоже. Что? Блять, Стас, если бы я знал всё это, то смысл просить о помощи тебя? Ну, вот и всё. Да, желательно, чтобы уже сегодня вся информация на него была у меня на руках. Спасибо, буду ждать, — выдохнув, мужчина бросил телефон на соседнее сидение и прикрыл глаза.       Шеминов - надёжный человек, способный найти кого угодно по малейшим зацепкам, просто дополнительные данные всегда упрощают поиски, поэтому он и интересуется о подробностях. Однако, даже таких, казалось бы, мелочей вполне достаточно, чтобы отыскать нужного персонажа. Арсений в Стасе не сомневается, так что всю оставшуюся дорогу до дома он проводит абсолютно расслабленно, размышляя о привлекательном мальчишке. Загорелся так загорелся. — Приехали. — До встречи, Кирилл.       Попов вылез из салона и направился к воротам огромного чёрного коттеджа, где припеваючи проживал уже добрые пять лет. Миновав красивый ухоженный дворик со множеством растений, парой фонтанчиков и беседкой, он оказался внутри помещения. Интерьер был выполнен в тёмно-серых тонах. Здесь не было ничего лишнего, сплошной минимализм, ведь порядок вокруг - порядок в голове. Разувшись, он прошёл в ванную и, не успев толком раздеться, услышал звук уведомления. Разблокировав телефон, он увидел сообщение от Стаса. 06:08 Стас Шеминов Файл «Шастун Антон Андреевич». — Ну Стас, ну красавчик, — брюнет, забыв про душ, скатился на пол, к унитазу, открывая документ, — Посмотрим, что у тут нас за Шастун Антон.       В полученном файле было всё на парня, едва ли не до группы крови: место учёбы, прописка, возраст, рост, вес, марка машины и тому подобное. — Так, что ты тут, Антон Шастун? СПбГУ, иностранные языки, двадцать лет. Ага, заебись.       В документе было упомянуто, что парнишка завсегдатай «Монтаны» - Попову всего навсего нужно провести там пару вечеров, чтобы повалить этого заносчивого мальчика. Проще простого. Наверное?       Будучи уверенным в своих навыках обольщения и в своей сексуальности, Арс уже в приподнятом настроении одним движением поднялся и, наконец-таки, отправился в душ. Приятно обжигающие струйки воды беспорядочно побежали по красивому телу мужчины, унося с собой оставшуюся усталость. Брюнет, довольно рыча, зачесал мокрые волосы назад, оставляя руки за головой и подставляя лицо под напор воды.       В его голове нет ни одной мысли, что не касалась бы мальчишки. Влюблённость, скажете вы? Нет. Одержимость. Хоть со стороны всё это похоже на любовь с первого взгляда, но, к чьему-то сожалению, нет. Попов просто любит секс. Жесткий, животный, страстный секс. Он любит как получать, так и доставлять удовольствие. Не забывайте, что в чём-то большем он никогда не заинтересован. Только минутный интерес.

***

      Антон по очереди разлепил глаза и потянулся, протяжно зевая. Только он успел принять сидячее положение, как услышал бренчание телефона. Увидев имя возлюбленного на экране, мальчик сжался, но, не имея наглости игнорировать, всё-таки поднял трубку. — Алло? — голос хриплый, дрожащий и такой тихий, что вот-вот станет совсем сиплым. — Солнышко, ты у Оксаны? — а вот у Выграновского голос уверенный, громкий и даже... тёплый? — Спустишься вниз? Я тебе кое-что привёз, — Шастун обиженно сопел в трубку, вызвав тем самым лёгкий смешок у Эда, — Ну, котёнок, ну пожалуйста! Ты же знаешь: если я поднимусь к вам, то Окси меня ни за что не впустит, если сразу не убьёт!       Антон разомлел от такой успокаивающе доброй интонации, так что ему ничего не оставалось, как согласиться. Эд пообещал быть через 5 минут, поэтому парень, кряхтя, поднялся на ноги и поплёлся в прихожую. Когда он стоял уже обутый и одетый, то к нему, как назло, вылетела из спальни Суркова, укоризненно смотря. — И куда? — девушка остановилась в метре от студента и подбоченилась. — Покурить? — неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Шастун то ли спрашивал, то ли утверждал. — Да ты что? У тебя когда отходняк, ты думать-то про такое не можешь, что уж говорить о большем! — Оксана закрыла глаза, вдохнула и медленно спросила, — Шастун, только не говори, блять, пожалуйста, сука, что это хуйло стоит внизу и ждёт, пока ты к нему выбежишь? — Ну, Окси, расслабься. Он приехал извиниться, ты же знаешь. Ниче... — Антон не успел договорить: его перебила подруга. — Конечно знаю, блять! И знаю, что ничего, само собой, сейчас не случится! Кроме того, что ты опять его простишь и решишь, что он изменится, а потом будешь снова холить и лелеять его, пока эта сука вновь тебя не отхуярит! Я ничего не упустила? — девушка резко распахнула глаза и умоляюще посмотрела на друга, — Да Антон! Ну услышь ты меня! Хватит позволять ему делать всё это с тобой. Пожалуйста! — Оксан, хватит. Всё будет нормально - не переживай. Я вниз, — и юноша действительно вышел из квартиры. — Ну-ну. Будет у него всё нормально, как же. Когда мужика себе адекватного найдёшь, тогда и будет всё в порядке. Ну или девушку. Господи, да как же ему донести это? Как? — Суркова, причитая, развернулась и пошла обратно в спальню.       Когда Шаст оказался на улице, то у подъезда уже стоял его благоверный с букетом цветов и здоровенным ЦУМовским пакетом. — Коть, прости меня? Погорячился я. Без обид, лады? — Выграновский смешно надул губы и посмотрел на парня щенячьими глазами.       Несмотря на весь брутальный образ брюнета, у Антона на такой жест ожили бабочки в животе, и он глупо заулыбался. — Да, конечно, солнце. Я всё понимаю. Сам виноват, — Шаст взял протянутый букет алых роз. Антон, словно маленький ребёнок, рад любому подарку от своего кавалера, поэтому и не думает придираться.       Внезапно Эду пришло несколько сообщений подряд. Он тут же прочитал их и незамедлительно ответил с лёгкой улыбкой. Шастун старался не показывать виду, хотя сам весь скукожился. Всё потому, что на сообщение Антона брюнет отвечает мучительно долго и очень холодно. А тут вдруг он так засветился, что аж тошно. Ревность неприятно разливалась по всему телу мальчика, но он старался не выдавать себя. Переписка через чур затянулась, поэтому шатен решил обратить на себя внимание. Должно же быть хоть что-то святое в этом человеке, разве нет? — Эд? Я вообще-то ещё здесь, — парень слегка недовольно смотрел на брюнета, так как с каждой секундой страх измены всё увеличивался. — Чё? — Выграновский поднял искрящиеся глаза, которые тотчас потемнели и недобро заблестели, — Шастун, подожди ты, ну неужели так сложно? — тон недовольный, пренебрежительный.       В глазах мальчика наливались слёзы, но он продолжал упрямо стоять, дожидаясь внимания. Опять двадцать пять. Через пару минут татуированный парень всё же спрятал смартфон и вновь переключился на своего парня. На его лице уже нет той милой улыбки. Лишь поджатые губы, да недовольно поднятые брови. — Так, побудешь пока у Ксаны, — заметив кислую мордочку младшего, Эд закатил глаза, — Мне по делам надо. Вот, держи. Надеюсь, больше позориться ты не станешь, верно? — он отдал Шастуну пакет, скомкано попрощался и ушёл в сторону припаркованного автомобиля.       Антон же стоял с красными глазами, мокрыми щекам, с примитивным, но красивым букетом цветов и большим пакетом чего-то. Ему было непонятно: как его любимый человек, что так искренне улыбался всего пять минут назад, уже сейчас относился к нему так холодно, словно они друг другу чужие? Недавняя ревность, обида и почему-то стыд смешались в одну единую кашу, и юноша, утерев солёные дорожки рукавом, вернулся в подъезд.       Отдышавшись, он прошёл в квартиру и тихонько прикрыл дверь. Оксаны нигде не было видно, поэтому парень спокойно поплёлся в гостиную, где оставил букет, даже не поставив в воду, и принялся исследовать содержимое подарка. С каждой вынимаемой вещью, дыхание Шастуна учащалось, а паника всё крепче сжимала в своих когтистых лапах. Внутри было много новой одежды, настолько много, что можно было сменить весь гардероб мальчика. Но это была не просто одежда, которую и до этого носил Антон. Это была одежда больше на несколько размеров. Руки затрясло - Шасту пришлось обнять себя, чтобы успокоить дрожь. Бросив шмотки обратно в пакет, он осторожно сел на край дивана и уставился в одну точку.       Неизвестно, сколько времени парень провёл в таком положении, но когда он более-менее пришёл в себя, то на кухню, вновь к плите, уже прошмыгнула Суркова. — Вот же пидор! А... логично, блять. Но просто... это же такая банальщина! При его деньгах хуже было бы, только если б он подарил тебе какой-то альпен голд по скидке, — Окс подхватила букет и, недовольно его рассматривая, понесла ставить в вазу, — Шаст, да неужели это всё? — не оборачиваясь на друга, сердито спросила девушка. — Нет, — юноша толкнул пакет в сторону подруги, но сам на неё не смотрит.       Зыркнув на пакетик из ЦУМа, Суркова оценивающе прищурилась, цокнула и отвернулась. — Ну, ладно. Но он всё равно гондон - помни об этом, — поставив вазу на барную стойку, девчонка подошла к холодильнику, ведя беседу будто бы с самой собой — Всё нормально прошло? А хотя на кой хуй я спрашиваю? Конечно, всё было нормально... — девушка резко обернулась и уставилась на товарища, — А чего это он тебя тогда не забрал? — У него дела. Попозже, видимо, заберёт, — а Шастун всё продолжал сидеть без единого движения.       В животе предательски заурчало, однако Антон упрямо игнорировал это. Что нельзя сказать про Оксану, которая, услышав ворчание желудка, тут же ринулась к плите. — Тош, зайка, ужинать, да? Я приготовила сырный суп, мясо по-французски и печенье. Что будешь?       Парень, отлепив взгляд от стены, повернул голову, скептично осмотрел блюда и, сморщившись, мотнул головой. — Я не голоден, Оксан. Спасибо.       Девушка окончательно провернулась лицом к другу и то открывала, то закрывала рот, явно не понимая, куда делся её Тоша Шастунишка, который поглощает всё, что не прибито к полу, а особенно её стряпню. Даже с похмелья. Встряхнувшись, она нахмурила брови, подошла к парню и села перед ним на корточки. — Антон, тебе плохо? Что-то сильно болит? Таблетку? Врача? — она положила ладонь на лоб товарища, измеряя температуру, однако никаких отклонений не заметила. Да он и в целом выглядит бодрячком. Странно, — Устал, наверное. Ну, после такого-то, конечно. Точно не голоден? Тебе бы сил набираться.       Шастун ещё раз кинул взгляд на злополучный подарок и, сглотнув ком в горле, уверенно кивнул. — Да. Я спать. Сладких снов, зай. — Спи, чудовище, — Суркова накрыла его одеялом и, осторожно чмокнув в лоб, отправилась разогревать себе еду.       А парень лежал и глотал горькие слёзы, всё думая об этой несчастной одежде. Одежде, что на несколько размеров больше. Уже засыпая, Антон тихонько прошептал, чтобы девушка не услышала: — Похудеть...