Натюр морт

Прага, 1929 год В тусклом свете свечи я разглядывал сидящую на импровизированной кровати худенькую темноволосую девушку в простом сером платье и черной бархотке на тонкой шейке. Почти девочку. Господи, ей всего-то шестнадцать, а она уже столько пережила. И я имею в виду не только семь ножевых ранений, которые нанес ей убийца. Поначалу она испугалась, но, когда я представился и заверил, что буду всеми силами защищать ее, если она поможет найти убийцу, девушка согласилась мне все рассказать. Владанна Томинова, вот как ее звали. И первым делом она вручила мне примитивный набросок, выполненный ее неумелой рукой, изображающий фигуру в плаще с высоким воротом, закрывающим нижнюю половину лица, маске, скрывающей то, что не скрывал воротник, и цилиндре. — Спасибо за рисунок, но не могли бы вы описать нападавшего чуть подробнее? — попросил я. — Цилиндр был черный, плащ тоже, маска — белая с серебряными узорами и такими узкими прорезями для глаз, что цвета их я не видела, — ответила Владанна. — Больше я ничего сказать не могу. — Когда на вас напали? Где это случилось? — задал я следующий вопрос, и девушка начала рассказ: — Примерно два месяца назад, возле парка. Я возвращалась из студии Марка… В тот вечер был сильный туман… Я услышала, что кто-то идет навстречу… Его шаги звучали все ближе и ближе… Внезапно в тумане обрисовался силуэт, и я остановилась… Передо мной стоял человек в цилиндре, в темном плаще… Я оцепенела… Я не могла шевельнуться… Я была в полном ужасе… Он медленно приблизился ко мне… Когда он вышел из тумана, я… Я заметила, что на нем маска… Он был, как сама смерть… Я не поняла, насколько близко он ко мне подошел… Но тут он нанес мне быстрый удар… Тогда я закричала… Сначала я думала, что он промахнулся, потом ощутила во рту металлический привкус… Я прижала руку к лицу, потом взглянула на нее… Она была вся в крови… Потом я ощутила холод в груди… Он сменился резкой болью… Потом опять, на последнем издыхании, я закричала… Потом потеряла сознание… Очнулась здесь… Он всю меня исколол… Это чудо, что я еще жива… Потом мне рассказали, что меня нашел Роман… Это он спугнул убийцу… Он услышал мой крик и побежал на шум… Можете спросить у него, я про это почти ничего не помню… — Вы упомянули, что вечером, перед нападением, вышли от Марка, — выслушав Владанну, поинтересовался я. — Кто такой Марк? — Он художник, его знают почти все девочки, — пояснила девушка. — Думаю, он каждую из нас хотя бы раз нарисовал. — Марк в этот вечер вел себя, как обычно, или выглядел странно? — спросить это пришло бы на ум любому, а уж частному детективу тем более. — Все было хорошо, пока не пришел инспектор Скальник, — последовал ответ. — Я… не прислушивалась… но, кажется, они о чем-то спорили. Когда Скальник ушел, Марк сказал мне, чтобы я оделась и ушла. Он сказал, что не в состоянии продолжать. Он был чем-то рассержен, но очень старался этого не показывать, поэтому я тихо ушла, ничего не сказала. Только пожелала спокойной ночи… Вообще-то Марк очень дружелюбный, очень вежливый и воспитанный. Он платил нам за время, которое мы позировали, в два раза больше, чем платят наши клиенты. Я вам скажу, эта работа гораздо приятнее. Я позировала для него всего один раз и с удовольствием сделала бы это снова. — Где я могу найти Марка? — выражаясь профессиональным языком, нового фигуранта по делу следовало допросить. — У него студия возле Дьявольского канала, напротив Старой стены, — ответила Владанна и устало закрыла глаза. — Спасибо, что ответили на мои надоедливые вопросы, — немедленно закруглился я, в принципе, получив достаточно информации. — Представляю, как вам тяжело об этом говорить. Если я могу вам чем-нибудь помочь, просто скажите… — Здесь я в надежных руках, — девушка несмело улыбнулась. — И я надеюсь, что мой рассказ поможет вам поймать убийцу. Предварительно выглянув в окно и убедившись, что свирепая псина больше не рассекает по территории, ее лай доносился откуда-то издалека и изобиловал нотками разочарования и обиды, позволяющими надеяться, что ее, наконец, заперли, я покинул нынешнее убежище пани Томиновой, по сути представляющее собой огороженную занавеской часть вагона с минимумом удобств, через дверь. Попутно у меня в голове крутились некоторые мысли, касающиеся только что состоявшегося разговора. Как показывает опыт частного детектива, все стороны расследований, будь то жертвы, подозреваемые, свидетели, немножечко лгут. Кто-то по привычке, кто-то от страха за себя или других. Владанна мне не лгала. Но было все же подозрение, что и всей правды она не сказала. Например, о разговоре художника и полицейского, смысл которого вроде бы ускользнул от ее внимания. Надо будет обязательно спросить об этом у Марка. У входа, не знаю — Владанну или меня, караулил Роман. — Я вижу, что вы разобрались с собакой, — обратился я к нему. — Он — хороший пес, только очень опасный, — с видом любящего хозяина ответил Роман. — А что это вообще за место? — я окинул взглядом свалку. Теперь, в спокойной обстановке, я мог оценить ее по достоинству. Чего тут только не было, от обычных досок и металлолома до самой натуральной пушки и остова рыбацкой барки. — Это нам по наследству осталось… Здорово, да? — ухмыльнулся Роман. — Мы с Петром тут за всем смотрим с тех пор, как наш отец умер… — А как вы связались с таким человеком, как Отокар, можешь сказать? — поинтересовался я. — Мы с Петром, когда были молодые, — охотно начал Роман. — Срубали денежку то тут, то там. По большей части, воровали помаленьку. Здесь самое лучшее место, чтобы прятать краденое. Тем более, что нас с Петром то и дело забирали. В общем, воры из нас были так себе. У нас не получалось сливаться с толпой. Клиенты всегда узнавали нас. — То есть маски вы не надевали, чтобы клиенты потом не смогли вас узнать? — чисто машинально уточнил я и по одному только взгляду Романа уже знал ответ: — Нет, никогда… Гм. И почему мне это в голову не пришло? Маски, ха! — Прости, что прерываю, — что ж, я же и не ожидал, что, будучи сообразительней Петра, его брат поразит меня своими умственными способностями? — Так как вы связались с Отокаром? — А, да! — отвлекшийся Роман вернулся к повествованию. — Ну… Мы решили на него работать, потому что дела у нас шли не очень и нам нужны были деньжата. А Отокар предложил хорошие деньги за то, чтобы мы защищали кое-какие вложения, которые он сделал в нашем квартале. Вот, в общем, и все… — А вы не думали заняться чем-то другим? — вопрос был из разряда риторических. Мало кто, занимающийся тем же, чем Роман, действительно, хочет этим заниматься, просто у них, как правило, нет выбора. Но я все равно его задал. — Конечно, думали, — подтвердил мое предположение мужчина и мечтательно посмотрел куда-то поверх моей шляпы. — Что я хотел бы, так это открыть клуб… Не вертеп, а приличное заведение. Как в Нью-Йорке. Я видел такие на картинках… — А, я понимаю, о чем ты, — вообще-то я не только понимал, но и неоднократно бывал в подобных заведениях. — Огромный стильный клуб, где в дверях тебя встречают и провожают к столику, а на сцене выступают разные актеры со всей страны. — А еще маленький оркестр, который играет джаз, — поддержал меня Роман. — Ну, кто знает, вдруг еще получится, — я ободряюще похлопал мужчину по плечу, прекрасно понимая: кого я пытаюсь обмануть? Это просто романтические мечты, которые бывают у всех людей. И Роман, естественно, разделял моточку зрения: — Эх… я что-то сомневаюсь… — Рад был познакомиться с тобой, Роман, — попрощался я с охранником Владанны и, выслушав в ответ очередную порцию благодарностей за спасение из тюрьмы, направился к воротам. Я почти добрался до выхода, когда меня окликнул Петр: — Эй! Ты, я вижу, убежал от Мяса? — Ты что, всех новых друзей так пугаешь? — озвучил я свою догадку. — Да, — довольно подтвердил Петр. — Я всегда шучу над новенькими. Извини, что так получилось. Обычно цепь не рвется. Хотя лицо у тебя было, обхохочешься! Ха-ха-ха! — А что ты делаешь для Отокара кроме того, что вытрясаешь из людей душу? — не то, чтобы мне это было так уж интересно… но раз уж я поговорил об их работе с одним братом, почему бы не сделать того же и с другим? — Я бью людей, которые Отокару не нравятся, вроде тебя, — ответил Петр. — Да-да, я об этом и говорил, — я проявил настойчивость. — А что ты делаешь для него, кроме этого? — Ничего не делаю, просто бью, — пожал плечами Петр и подмигнул мне. — Ты не очень умный. Ха-ха-ха! Зато ты смешной! Ха-ха-ха! — Я так понимаю, что мне пора, — осознав, что даже среднеинтеллектуального разговора, как с Романом, с Петром не получится, я снова продолжил движение к воротам. — Бей людей дальше. Но, думаю, тебе стоит завязать с этой шуткой про Мясо. Боюсь, мне придется покупать новые кальсоны. А кому-то может понадобиться катафалк. — Ты мне напомнил, — Петр тоже направился куда-то вглубь свалки. — Нужно починить цепь. Ту, на которой сидит Мясо. Не пойму, почему она разорвалась. «Возможно, потому что ты слишком часто шутил», — хотел ответить я, но не стал. Мне всегда говорили, что объяснять очевидные вещи глупо. Особенно тем, кто все равно ничего не поймет.