OBSESSED.

Ад откроет свои врата для тебя: «Здравствуй, безумец, погибший любя»!

С ужасом я смотрел на прикреплённую к бабочке записку, которую до сих пор с силой сжимал в руках. — Это... видения? — спросил я будто бы у хрустального насекомого. Я оглянулся по сторонам: дождь всё ещё шёл, ночь до сих пор царствовала в городе, фонари всё так же слабо горели, то и дело изредка мигая. Ничего не изменилось. Неужели так мало времени заняли столь масштабные видения? И были ли это вообще видения? Нет, скорее всего, это была способность, но тогда каким образом она вообще на меня подействовала? Внезапно меня окатило чувство дежавю. Верно, я уже задумывался об этом в тех видениях. Ничего не остаётся, кроме того, что на эту способность я действительно никак не смогу повлиять, как бы сильно мне того ни хотелось. И разум мой будет так же, как и в видениях, медленно, но верно, разрушаться под этим натиском. Самым сильным натиском, который только можно было придумать, ведь именно этими мыслями я и жил до сегодняшнего дня. Мыслями, в которых Одасаку спас меня от отвратительных оков. Кажется, я начал догадываться, с какой именно способностью имею дело. В жидкости, что находилась внутри бабочки, то и дело всплывали самые отвратные дни в моей жизни, когда я был ещё в мафии. Только что меня прочли, как открытую книгу, и теперь они знают, чем меня можно будет сломать. Им явно нужно довести меня до полного изнеможения, как в психическом плане, так и в физическом. Что ж, я не против принять сей вызов, а после насладиться их полным разгромом. Ему ничего не удастся, ведь я уже раскусил этот бессмысленный трюк. Мне уже ничего не грозит. Ехидно улыбнувшись, а после состроив крайне безобразную гримасу, я отправился домой. — Надеюсь, у тебя и вправду выйдет сделать мою жизнь чуточку интереснее, К. Т. — обратился я к подписи на записке.

***

Заснуть у меня так и не получилось, видения всё не уходили из головы, как и сама эта ситуация в целом, поэтому с утра пораньше, сидя на диване, я вертел в руках бабочку, обдумывая, каковы будут дальнейшие действия этого К. Т. — Допустим, как только я взял её в руки и прочёл послание, всё разом потемнело. Именно, потемнело. Вот что разрывало видения — тьма. Она делила их на определённые эпизоды. Есть ли в них какой-то смысл? Сначала бабочки, гроб, его кости, — я закрыл глаза, пытаясь не заострять внимание на том, о чём думать мне было крайне неприятно, а спустя время вновь продолжил, — потом же я проснулся и отправился на могилу, а после того, как вновь оказался дома, Одасаку стоял за моей спиной. Намёк на воскрешение мёртвого? Бред. Тяжело вздохнув, я положил бабочку на стол. С минуту я думал о том, на что мог не обратить внимания, а после вновь продолжил монотонно вести монолог: — Смотря вглубь, я забываю о том, что лежит на поверхности: послание и сами бабочки, без которых не обошлось ни одно видение. Может, есть скрытый смысл в названии этого вида морфид? Морфо Ахиллес. К. Т. обратился ко мне, используя название этого вида. Сами по себе морфиды из тех бабочек, что питаются гнилью, а морфо Ахиллеса можно смело назвать самым тёмным из этого вида. Мне он даже будет больше по душе... Именно. Есть ли в этом какая-то философия? Падшая в вечную тьму душа, которая пытается хоть как-то достичь света, из чёрного медленно окрашиваясь в голубой, медленно изничтожая зло своей сущности, обращая его в бескорыстное добро... А в конце я вновь окунусь в кровопролитие, из которого не найду выхода до самой смерти. Всё это я говорил самому себе, со временем погружаясь в ещё большую пустоту и нежелание жить. Это всегда было мне знакомо. Бессмысленность уже давно вгрызлась в моё естество, правда, если бы Одасаку... Неожиданно зазвонил телефон. Номер был странный и совершенно мне незнакомый, однако я всё равно решился взять трубку. Некто шёпотом произнёс следующее: — Приходи завтра в полночь на могилу своего покойного товарища. Интонацией он заострил внимание на слове «покойного», а после отключился. Мною овладели недовольство и злость. Мало ли что он собирался сделать с тем, что осталось от Одасаку. Уж этого мне терять явно не хотелось. Там я ощущал хотя бы толику присутствия моего друга, хотя бы маломальскую близость с ним, для меня это место было поистине особенным. Или же… если видения были верны... может… я бы мог вновь с ним встретиться?