Обжигающее солнце

Внутри меня царит покой, такой, словно я ночью вышла в цветущий сад. Его аромат наполняет мои легкие и во мне зарождаются новые чувства. Страшно и загадочно. Я немного боюсь темноты, оглядываюсь, стараюсь разглядеть строение впереди меня. Похоже на беседку, укутанную девичьим виноградом. На темном небе — луна, совсем тоненькая, как при новолунии, поэтому темно. Слышу движение за моей спиной и резко оборачиваюсь. — Винни! Что ты тут делаешь? Его присутствие всегда успокаивало меня, но не сейчас. Что-то внутри, вызывало у меня беспокойство. Я пригляделась к его чертам, он выглядел, как прежде: белая шерстка, две антенки торчат рогаткой, металлическая маска, скрывающая половину лица, но было в нем что-то не так. Он другой. Белый мышонок осторожно взял мою руку, будто извиняясь, и притянул к себе, уводя в медленный танец, под музыку, которую слышали только мы. Его рука нежно легла на мою талию, прижимая к себе и тогда я почувствовала, как сильно бьётся мое сердце. Я все еще люблю его. А может даже сильнее прежнего. Но почему? Разве моя любовь не должна была превратиться в пепел? Я склонила к нему голову, нежась щекой о теплое плечо. Может, я умерла? Или это сон? Тогда я не хочу просыпаться. — Прости меня, милая, — наконец произносит он. — Простить? За что? Ведь ты всегда был рядом. Герой, о котором мечтают девчонки. — Не в этот раз. — О чем ты? Вот же я, рядом с тобой, — я посмотрела в его алые глаза. Их переполняла боль. Кажется, я упустила что-то важное. — Тебе было больно. Ты не помнишь? — Нет, — я задумалась. В памяти вдруг всплыли последние события. Квами, ребята и много огня. Уже не теплого и мягкого, как ранее. Языки пламени разлетелись по всей лаборатории, в клочья разрывая мерцающий купол. Алой волной он накрывает меня с головой. Я отпрянула от Винни, схватившись за голову. Её распирает от резко возникшей боли и я не могу больше ни о чем думать, кроме, как об этой мигрени. — Чарли! Милая, очнись! — он притянул меня к себе, стараясь заглянуть в глаза. — Милая, проснись! Я не прощу себя, если потеряю тебя! Чарли! От резкого вздоха, мою грудь пронзает боль. Острая, жгучая, настолько сильная, что я не могу сделать вдох. Безвольно хватаю воздух открытым ртом и всё никак не могу надышаться. — Чарли! — Модо и Дроссель сидели у края моей кровати, и судя по их обеспокоенным лицам, я действительно пропустила что-то важное. — Ребята, — я сделала попытку подняться, и Модо тут же помог мне присесть. — Ты дома. Теперь все будет в порядке, — тихо произнес он. Я недоверчиво посмотрела на ребят. Они как обычно что-то скрывают от меня, оберегают, рискуют, а сами тем временем едва спасают хвосты. Правое ухо Модо опять надорвано, внизу у мочки. Думает, что я не замечу. Ага, как же. А Дроссель так вообще перебинтован от кисти до локтя. В комнате было как — то тихо. Страшно тихо. Нет привычного балагана, задорного смеха и звуков ломающейся мебели. — Винни! — я хотела вскочить с постели, но крепкая ладонь Дросселя легла мне на плечо. — Он еще спит. Дай ему отдохнуть. — Он жив? С ним все в порядке? Лица мышей были угрюмы и мне хотелось схватить их двоих за грудки с криком: «Да не молчите же вы!» — Все это время, что мы провели в куполе, наши тела были парализованы, но мы не спали, — я перевела взгляд на Модо раз он решил взять инициативу. — И когда тебя охватило пламя, ты так кричала. О Боже! — он не мог продолжать, лишь прижал руки к своим ушам, будто до сих пор слышит это. Я почувствовала, как комок подкатывает к горлу, и молча перевела взгляд на Дросселя. Он понял, что я хочу знать, что было дальше, несмотря ни что. — С помощью телепатии мне удалось связаться с квами и убедить его взять по части души от каждого из нас. Вместо твоей. Я не могла поверить в услышанное. — Вы сожгли свои души! Но зачем? Меня ему было бы достаточно! — я чувствовала, как слезы текут по щекам. Каждый раз! Все повторяется! Они опять спасли меня, глупые мыши! — Я отдал боль воспоминаний о разлуке с Карабин. Модо попрощался с мыслью о потере своей руки. А Винни о гибели Харли, — рыжий опустился на кровать рядом со мной. — Ты знаешь, а не так уж и плохо перестать думать о том, что постоянно приносит тебе страдания. Правда, Модо? — Это да. Я теперь мышь без комплексов, — поддержал он. Я улыбнулась. — Скажешь тоже. А как же Винни? Дроссель тяжело вздохнул. — Ему пришлось тяжелее, чем мы думали. Даже после смерти Харли занимала слишком много места в его сердце. Мне были неприятны его слова, но я постаралась скрыть свою глупую ревность. Головой я понимала, что нам с Винни лучше держаться подальше от собственных чувств, но сердцу же не прикажешь. Когда он смотрит так пристально в мои глаза, когда, задыхаясь от смеха, продолжает свои глупые шутки. Влюблённый в жизнь, такой мой Винни и только уже за это в него невозможно не влюбиться. Братья были против нашей встречи, а я не стала настаивать. И наши посиделки затянулись до рассвета. Мы обсуждали произошедшее, радуясь, что обошлось малыми потерями. А потом ребята ушли, оставив меня наедине со своими мыслями. Как призрак я бродила по комнате. Из угла в угол. Покачиваясь на обожженных ногах, украдкой поглядывала в окно. Свет потихоньку пробирался в мою спальню, разгоняя живыми лучами ту боль и страдания, что пришлось нам пережить. Наверное, ребята осудят меня, когда узнают, что я ослушалась их. Но я должна увидеть его. Мне просто необходимо знать, что с ним все в порядке. Пробираясь на цыпочках по скрипучей лестнице, мне удалось по-тихому спуститься на первый этаж. По шуму, исходящему из мастерской, я поняла, что Модо и Дроссель там. Значит, у меня есть несколько свободных минут. В общей комнате, на потертом диване я увидела знакомые очертания. Металлическая маска не отражала попадающие на неё лучи солнца. Её словно опалило и сейчас она явно нуждалась в уходе. Я подошла к нему ближе и присела на край дивана. Он так тихо спал, что мне стала страшно. Жив ли он? Я приблизилась к его лицу и заметила, как подёргиваются его брови, будто хмурится. Мне так хотелось дотронуться до его лица, почувствовать гладкую шерстку своей ладонью. Я протянула к нему руку, но не решилась коснуться, остановилась совсем близко, так, что мягкая шерсть приятно щекотала подушечки пальцев. Я опустилась на колени у его кровати, рядом с любимым лицом. Надбровные дуги Винни вздрагивали, будто он видел страшный сон. Такой забавный, милый хвастун. Меня переполняет жгучее желание коснуться его кофейных губ, но что-то внутри останавливает. Душа трепещет от мысли, что можно незаметно украсть его поцелуй. Такое незначительное озорство для многих и столь значимое для меня. Некоторое время медлю, но все же подаюсь всем телом вперед и касаюсь его губ. Они необычные, никак у людей. Немного грубее, но такие же теплые. Не желаю отрываться от них, задерживаюсь. Ощущаю его дыхание на своём лице. Он другой и все же желанный. С трудом отстраняюсь от него, оглядываюсь, боясь быть замеченной. Стараюсь унять бушующие чувства, дыхание немного успокаивается и я снова могу думать. Душа вновь изнывает от боли. Упираюсь лбом в уголок подушки, торчащий из-под его головы, и не замечаю как губы произносят: «Я люблю тебя». — Я тоже. Его рука легла на мою макушку. Внутри все замерло. Он не спит? Какой стыд! И все же душа моя ликует и поет от переизбытка чувств. Не верится, что он отвечает взаимностью. Наверное, это все-таки сон. Сладкие грезы. Я поднимаю на него испуганный взгляд. Он оказывается полон тепла и нежности. Я понимаю, что нужна ему. Он упирается лбом в мою макушку, а я скрываю смущение, подтягивая пальчиками белую наволочку подушки. Сейчас я счастлива, как никогда. Я чувствую, что сегодняшний день принесёт нам много перемен. Новых и счастливых.