Великое сокровище императора Мин

      Юнги поднимает голову, когда в зал входит омега, его давний друг и верный слуга Ким Сокджин. В темно-синем ханбоке цвет лица Кима кажется ещё бледнее, но это никак не портит природную красоту омеги. Юнги считал его одним из самых красивых людей, которых знал и видел в своей жизни.       – Мой Император! – Сокджин делает прямой поклон и выпрямляется. На его лице расцветает тёплая улыбка, знакомая Юнги уже много лет. Взгляд карамельных глаз становятся мягче, отражая множество чувств: восхищение, дружбу, уважение. Юнги отражает улыбку и одним движением руки просит охрану оставить их одних. Сокджин оглядывается назад, когда они остаются одни.       – Здравствуй, Сокджин.       – Добрый вечер, Император Мин. – Сокджин подходит ближе и нерешительно смотрит на него. – Мне сообщили, что Вы искали меня. – то, как начинают бегать глаза омеги, говорит о том, что он уже знает, о чем будет разговор.       – Зови меня Юнги, когда мы наедине, Сокджин. – просит Юнги, зная, что Ким проигнорирует эту просьбу. С момента, как Юнги в свои двадцать лет сел на престол, Сокджин называл его исключительно «мой Император», «император Мин» и «мой господин», тем самым подчеркивая определённые границы между ними, которые для Мина не имели значения, но которых строго придерживался Сокджин. – Ты похудел. – Юнги замечает, что чуть полные щеки исчезли с лица, забирая с собой особенность омеги. – Тебя что-то тревожит?       – Нет, мой Император. Прошу прощения, что заставил Вас думать иначе. – Сокджин отвечает незамедлительно, но в глаза прямо не смотрит.       – Юнги. Зови меня Юнги. Прошу тебя. – он устало откидывается на трон и безмолвно, только глазами просит омегу сесть рядом с ним, на соседний трон, предназначенный для супруга Императора. Джин яростно качает головой, с ужасом смотря на предмет мебели.       – Я присяду здесь. – омега вслепую садится на один из стульев, предназначенных для советников, и Юнги только кивает. Упрямства у Кима не занимать.       – Сокджин. – Юнги нарочито медленно зовёт Кима, давая возможность омеге рассказать самому, но Мин также знает, что такому не бывать. – По дворцу ходят слухи касательно тебя. Ты знаешь, я не люблю собирать сплетни, но это касается тебя, и я просто не могу проигнорировать их. Я был бы рад, если бы ты сам мне все рассказал, но вижу, что делать этого ты не собираешься. – он не хочет отчитывать Кима, но с каждым его словом голова омеги опускается все ниже, скрывая лицо.       – Юнги, я... – Император удивленно поднимает бровь, а затем хмурится, понимая, что, все что говорится во дворце правда. Это говорят глаза растерянного и смущенного Джина, когда тот пытается ими ухватиться за что-то вокруг них. – Мне скоро тридцать. По светским меркам я стар и ещё через пару лет, мое тело начнёт стареть быстрее и я боюсь не успеть. Я не смог познать любовь, но хочу почувствовать счастье отцовства. Я желаю этого, Юнги. Раньше, когда я был юн, я был полон амбиций и желаний, но добившись всего, я понимаю, что упустил что-то важное в своей жизни. Я боюсь одиночества, поэтому я иду на этот позорный и эгоистичный шаг. – Джин все ещё не смотрит на него, его тонкие пальцы подрагивают, и Юнги замечает, как начинает дрожать нижняя губа омеги.       – Поэтому ты решил найти того, кто сделает тебе ребёнка? – Юнги злится, но не на Сокджина, а на себя самого. Он не замечал муки друга, загружая его работой наравне с альфами, забывая, что Джин – омега, которому нужна забота, нежность и любовь. – Ты уже кого-то приметил? – он не планировал быть резок с Кимом, но получается как раз наоборот. Лицо омеги сереет только от вопроса, но будто вспомнив кто он и кто перед ним, Сокджин быстро берет себя в руки. Юнги всегда удивляла эта способность, когда в течении пары секунд омега меняет настроение полностью, прикрываясь очередной маской.       – Впредь это не повторится, Император Мин. Разрешите мне идти? – Джин начинает вставать со своего места, чтобы сделать поклон, но Юнги не собирается оставлять этот вопрос открытым. Его раздражает только одна мысль о том, что Сокджин хочет отдать себя кому угодно, без разбора, лишь бы иметь ребёнка.       Его неистово бесит то, что ради кого-то Джин готов так унизиться.       – Сядь! – повышает он голос. – Сядь и послушай меня, Ким Сокджин. – в порыве нарастающей злости, Мин рывком поднимается с места и стремительно подходит к Сокджину, который сидит на краю стула с идеально ровной осанкой и гордо смотрит перед собой. – Как ты можешь поступать так легкомысленно? Ребёнок? Каждому он нужен, но не таким путём, какой выбрал ты! В тебе дьявольская красота и ангельский характер, но при этом ты утверждаешь, что тебя никто не берет замуж? Я этому не поверю. Ребёнку нужна полная семья. Как ты собираешься объяснять тот факт, что его отец черт пойми кто, альфа, которого ты даже не знаешь? Ты хочешь сломать ему психику? Кем он у тебя вырастет?       – Я дам ему все, чтобы он не нуждался во втором родителе. – четко и громко говорит Джин, будто репетировал эту ситуацию ранее.       – Ребенок определенно будет задавать тебе вопросы! – Юнги не слушает аргументы Джина. Он опирается на подлокотники стула и приближает своё лицо к Сокджину. – Найдём другой выход. Твоё решение поспешное и необдуманное. – более спокойно говорит он. Джин на сказанное только сдержанно кивает, а затем лишь одним взглядом просит дать ему пространства. Император успокаивается, чувствуя некое сожаление за свои резкие слова, но язык не поворачивается признать ошибки, которые он совершил при разговоре с другом. Он ещё с детства знал, что Джин раним и беспокоен. Его тонкая натура сильно страдает, когда кто-то грубит ему или пытается его принизить, но время научило омегу стоически игнорировать таких людей и давать отпор молчанием. Было известно, что, если Ким Сокджин молчит – это не сулит ничем хорошим. К своим двадцати девяти годам омега имел определенный вес при дворе и власть, а также длинные руки, которые позволяли ему контролировать оборот документации в королевстве. Юнги доверял ему как себе самому, даже несмотря на то, что совет был против назначения Джина на должность главного. Император был непоколебим. Последнее слово всегда было за ним, и это все знали.       Император смотрит на тонкую фигуру Кима, который покидает его, словно раненый зверь, ища спасения. Юнги сожалеет, что лезет в жизнь Кима, но смотреть на то, как все катится в никуда не может. Джин близкий ему по духу человек, и он не желает смотреть, как в один день омега сломается в одиночку.

***

      – Что вы предлагаете мне, ваше Высочество? – Намджун, главный советник и доверенное лицо, смотрит на него прямо, ожидая от него правдивого ответа.       – Скажи, есть ли выход лучше, чем тот, который он выбрал? – Юнги который день размышляет над ситуацией Кима и не может прийти к окончательному решению. Он ищет выход, которого нет. Казалось, вести войну легче, чем помочь другу в таком деликатном вопросе.       – Думаю, это выбор Сокджина. В его положении он трезво оценивает свои возможности. – отрезает Намджун. – Даже будучи его другом, вы не можете мешать его планам. Вам прекрасно известно, что Джин не сворачивает с намеченного пути. Это заложено в его характере.       – Неужели в твоей гениальной голове нет никаких идей? – проигнорировав советника, спрашивает Юнги.       – Есть. – Намджун встаёт со своего места и отходит в сторону, тем самым отворачиваясь от императора. Юнги не сомневался в нем, поэтому он не торопит последовательного Джуна и ждёт, пока тот сам расскажет идею. – Среди советников есть те, кто остался во вдовцах, но все ещё имеют желание жениться. Мы можем...       – Исключено! – Юнги яростно сжимает руки в кулаки. – Тебе ли не знать, как советники относятся к омегам, особенно к тем, у которых в руках власть? Они попытаются растоптать Джина. Я этого позволить не могу!       – Тогда. – Намджун разворачивается на него. – Раз вы хотите оставить Джина при власти и при этом осуществить его мечту, сделайте из него своего любовника. – Намджун снова отворачивается, зная взрывной характер своего повелителя. – Он останется с вами и сможет получить то, что желает. Никто не посмеет тронуть его, пока он будет рядом с вами. – после сказанного следует молчание, тягучее и напряженное. Намджун не решается нарушить его.       – Как давно ты знаешь это? – спрашивает Император, будто застигнутый врасплох.       – Некоторые чувства неподвластны нам, Император Мин. Обсудите их с Ким Сокджином. – Намджун, повернувшись, коротко кланяется и оставляет его одного.

***

      — Вы хотели меня видеть, мой Император? – Сокджин закрывает за собой дверь и сделав поклон, устремляет свой взгляд на Юнги, который с нечитаемым лицом смотрит на него. – Вас что-то беспокоит? Вы выглядите задумчивым... – омега ждёт ответа, но Юнги не торопится отвечать на вопрос. Он думает о том, готов ли он отдать Сокджина кому-либо, сможет ли отказаться от того, кто был рядом все годы сознательной жизни, сможет ли простить себе отсутствие Сокджина в своей жизни.       – Джин. – Юнги крайне редко обращался к омеге сокращённо. До того как он стал императором, они часто звали друг друга по имени, и Юнги понимает, что скучал по имени Сокджина из своих уст. – Джин. – повторяет он, пока в голове проносится их совместное детство и юношество. Тогда они оба были беззаботными, свободными людьми, которые верили в будущее. Но одна трагедия унесла с собой не только родителей Юнги, но и родителей Джина. В один момент они оба поняли, что все закончилось, и началась война на выживание. Каждый из них делал все, чтобы остаться на плаву, чтобы защитить то, что оставили им родители. Они стали друг другу верными товарищами, дружба и веселье отошли на задний план. За последние девять лет Юнги не может вспомнить счастливую улыбку друга, его сияющие при солнечном свете глаза и заливистый смех.       – Юнги. – Сокджин подходит ближе и с легкостью кладёт свою руку поверх его, слегка треплет, будто пытается привести его в чувства. Почувствовав знакомое тепло рук, Юнги думает, что, возможно, ничто ещё не потеряно безвозвратно.       – У меня есть надежда, что ты меня поймёшь и останешься со мной. – Юнги укрывает своей свободной рукой руку омеги и слегка сжимает. – Я думал о тебе все это время и лучшего решения не смог найти, чем предложить тебе себя в качестве отца твоего ребёнка. Я дам вам все самое лучшее, Джин. Доверься мне. – он ожидал от Джина разной реакции, но ни один из них не был правильной. Вместо слов, Джин обнимает его за шею свободной рукой и прижимается к нему. Мин сдерживает облегчённый выдох, когда отпустив руку Джина, обнимает его за талию.

***

      – По приказу Императора Ким Сокджин отправляется в дальний Восток для приумножения знаний и дополнительных навыков. Дата отправки намечена сегодня в полночь. – советники гудят, тихо переговариваясь между собой. Джин оглядывает их и прячет ухмылку за веером. Эти люди, считающие себя выше него, мечтают выгнать его из совета и отнять у него членство. Раньше он боролся за своё место наравне с альфами и бетами, но сейчас он готов оставить им все, ради своего будущего. Момент осознания неправильности происходящего вокруг него пришёл в тот миг, когда Джин с нескрываемым интересом провожал семьи с детьми, беременных омег или молодых пар. Пытаясь удержать власть, он забыл о том, что на самом деле хотел быть кому-то нужным.       Он был удивлён и смущён словами Юнги, но в чём-то Мин был прав: ближе, чем Император у него никого не было. Некому было доверить свои чувства и сердце, и это заставляло его чувствовать себя подавленным и никчемным.       С Юнги с детства было хорошо. Альфа в его жизни ассоциировался с безопасностью и бескрайним теплом. Ему не стыдно было рассказать о переживаниях, о счастливых и глупых моментах. Юнги слушал молча, иногда улыбался и в редкие моменты вставлял свои комментарии, но даже при этом Джин чувствовал, что все, что он говорит важно для альфы, что он важен для него.       Вечером омега собирает свои вещи и оглядывает покои, где провёл последние девять лет. Он переехал во дворец после панихиды своих родителей и родителей Юнги. На тот момент ему было все равно на то, что скажут окружающие. Многие уже тогда считали их с Юнги любовниками, поэтому если взглянуть на ситуацию сейчас ничего не изменится. Джину не интересны были глупые слухи, но сейчас, когда все меняется, он хочет максимально скрыть этот факт. Зная, как относятся к незаконнорождённым детям правителей и, что от него будут требовать, Джин хочет оттянуть время признания на долгие годы.       Он уверен, что в один день Юнги захочет признать ребёнка законно, но до этого времени Джин найдёт выход из ситуации и подготовит их ребёнка к другой жизни.       Никогда в своей жизни он не думал, что будет готовиться носить ребёнка от друга детства, он на это и рассчитывать не мог. Зная вкусы Юнги, Джин мог с уверенностью сказать, что он не входит в эти параметры, но также он понимает, что ситуация вовсе не в романтических чувствах. Дело в Юнги, который хочет уберечь его от сожалений в будущем.

***

      Отдельно стоящий дом на холме был совсем непримечательным, но Джин знал, что это обман зрения. Родительский дом Юнги охранялся обученными воинами, в нем имелось множество тайных комнат. Если сравнивать человека и дом, у каждого из них есть свои тайны, которые они пытаются скрыть в себе.       По приезде ему показывают комнату, где он будет жить и просят спуститься к позднему ужину. Джин не знает, известна ли этим людям настоящая причина его пребывания в этом доме, но это омегу особо не волнует. Его мысли заполнены приездом императора. Юнги сообщил, что приедет сразу же после него, и Джин нервно теребил в своих руках шелковую ткань. Есть хотелось в последнюю очередь.       Спустившись в обеденный зал он видит нескольких молодых альф, которые коротко кланяются ему и один из них отодвигает стул, чтобы омега сел. В кромешной тишине чужого дома, Сокджин чувствует себя крайне неловко. Одновременно хотелось, чтобы Юнги оказался рядом, но страх неизвестности пугает. Откуда им взять чувства, которых никогда не было? Как ему быть, когда он окажется один на один не со своим другом детства, а с альфой, который является правителем его страны? Кем они будут после?       – Доброй ночи! – Юнги появляется будто из ни откуда, тем самым вырывая его из пучины мыслей. – Ты ничего так и не съел. – альфа садится напротив. – Как ты себя чувствуешь?       – Хорошо. Спасибо, Император Мин. – он боится поднять глаза и невольно начинает дрожать.       – Сокджин, посмотри на меня. – Юнги говорит мягко и требовательно, и омеге приходится подчиниться. – Сейчас мы одни. У тебя есть ещё время передумать. – Джин отрицательно качает головой, и Юнги, судя по языку тела, расслабляется. – Хорошо. Если ты не хочешь есть, мы можем подняться наверх.       – Хорошо. – голос вопреки стараниям дрожит. Он на негнущихся ногах поднимается с места не зная в какую сторону идти. Юнги оказывается рядом и взяв его за руку тянет за собой. Джин действительно никого не видит, ни в обеденной зоне, ни в коридорах, будто охрана дома исчезли словно призраки.

***

      – Ты воздействуешь на меня своими феромонами... – как под гипнозом проговаривает Джин, когда чувствует, как тело само собой расслабляется и становится легким.       – Я хочу чтобы ты ни о чем не волновался, когда рядом со мной. – Юнги хлопает дверью и, оказавшись позади него, подталкивает его к кровати.       – Нет, ты не понимаешь. Я рецессивный омега и не чувствую феромоны альф и омег. Как ты это делаешь? – Джин разворачивается слишком быстро, и его ведёт в сторону. Юнги сразу ловит его за локоть и тянет на себя, их лица оказываются близко друг другу. Омега хлопает ресницами, его лицо вытянуто в удивлении и по глазам можно понять, что он обескуражен.       – Я доминантный альфа, Джин. – Юнги смущенно посмеивается над выражением лица омеги, который отрицательно качает головой. – Никто не дарил тебе свои феромоны? – уточняет Юнги и осторожно отстраняется от омеги, который все ещё во все глаза смотрит на него. Для него, как для альфы было удивительно, что никто не пытался сделать Джина своим, показать ему ряд эмоций, которые сильный пол могут демонстрировать омегам. Джин словно маленький ребенок смотрит на него, рассказывающего о каких-то странных, взрослых понятиях. – Начнем сначала.       Юнги усаживает Джина на край кровати и сам садится рядом с ним.       – Я буду знакомить тебя с разными чувствами, и если ты почувствуешь, что не справляешься, скажи мне. – он касается холодных пальцев омеги и разворачивает к себе. Карамельные глаза Джина все еще широко распахнуты, но теперь взгляд более осознанный и серьезный. – Ты можешь отдать мне свои, если конечно хочешь…       – Я не могу. – быстро говорит Джин и сразу же исправляется. – Точнее, я не смогу. – он снова отводит взгляд в сторону. – Я пытался действовать как все омеги, окутать понравившегося альфу своими феромонами, попытаться сблизиться, но… он ничего не почувствовал. У рецессивных часто отсутствуют элементарные признаки, чаще это запах и феромоны. Я изучал этот вопрос с половозрелого возраста, но все твердят только о том, что с этим нельзя ничего сделать. Прости. Я должен был тебе сказать раньше.       – Ты не должен извинятся за свою природу. – Юнги сжал руки омеги крепче. – В любом случае, я буду рядом. – Джин кивнул пару раз и улыбнулся уголками глаз. Для него это было почти невыносимо приятно, видеть то, как омега отдает ему всего себя и доверяет ему.       Юнги начинает с низких частот, но Джин не реагирует, только смотрит на него все также внимательно и серьезно. Перед входом в комнату, Юнги не рассчитал силу и чуть не снес волной омегу, и теперь он ищет уровень при котором омега начнет открываться ему. Он не верит тому, что у Джина нет запаха, потому что он определенно чувствовал его ранее. Есть большая вероятность того, что он ошибается, но Юнги должен сам проверить все.       Джин хмурится, когда он усиливает свои феромоны. Руки омеги в его руках начинают мелко дрожать, а сам омега начинает чаще дышать. Юнги усиливается и неотрывно смотрит на Джина, у которого глаза начинают менять цвет, становясь светлее.       – Расскажи, что ты сейчас чувствуешь? – спрашивает Юнги ровным голосом, но судя по реакции Джина, он немного перестарался с управлением.       – Я не могу точно описать этого. – шепотом начинает он. – Это ярко и необычно. Я чувствую легкую дрожь и возбуждение. – Джин стыдливо отводит взгляд в сторону и снова возвращается. – Я возбуждаюсь. – говорит он и выдыхает шумно. Юнги кивает сам себе в своей голове и переходит на другую частоту. Джин дергается так, будто его ударило чем-то и с непониманием смотрит ему в глаза. Цвет глаз омеги снова светлеет и меняется с коричневого в мягкий голубой. Он держит руки омеги и принимает решение, что стоит попробовать воздействовать на него своим командным голосом.       – Покажи мне свой запах. – твердо говорит он, но Джин качает головой и пытается что-то сказать, когда он снова повторяет. – Покажи мне свой запах, омега.       У Джина глаза цвета неба и запах цветущих пионов. У Джина яркая реакция на альфу, он открывает и закрывает глаза снова и снова, а затем вдруг улыбается той самой улыбкой о которой Юнги мечтал в самые худшие и одинокие моменты своей жизни. Юнги улыбается в ответ и рывком приближается к омеге, который не прячется от него и не скрывает от него свой запах.       – Ты пахнешь пионами. – говорит он Джину, и омега пару раз кивает, будто хочет подтвердить факт понимания ситуации. – Попробуй воздействовать на меня. – просит он, и шарит глазами по лицу Джина, пока тот собирается силами. – Просто подумай о том, что ты хочешь дать альфе перед тобой. Сосредоточься.       И Джин закрывает глаза, руками хватается за него, качает пару раз головой. Проходит время и Джин открывает глаза снова.       – Не получается.       – Еще раз. Давай же, омега. – Юнги высвобождает одну руку и прикасается к розовым щекам Джина, и тот сразу же ластится к нему, как котенок, ищущий ласку. У Джина бархатная и нежная кожа, и Юнги касается ее снова и снова, запоминая эти ощущения. Когда его прошибает жаром, Юнги замирает, вслушивается в себя и тонет в море нежности и спокойствия. Будто он оказался рядом с родными людьми в семейный праздник или рядом с любимым человеком, с которым до безмятежности хорошо. Чувства вдруг отходят, и он отчаянно пытается за них зацепиться. – Сделай так еще раз. – просит он тихо и новая всепоглощающая волна уносит его сознание.       Он чувствует, как внутри него распространяется жар, пламя огня касается сердца и ему невыносимо горячо. Тугой узел завязывается где-то внизу, и он решает смешать свои феромоны с феромонами омеги. В его голове большой взрыв фейерверков, и он улыбается этим ощущениям. Лицо Джина в блаженстве, и он не может сдержать в себе порыв не поцеловать его.       – Джинни. – зовет он омегу, который ярко горящими глазами прожигает в нем абсолютно все. – Джинни, ты мой омега. – говорит он, и не дождавшись ответа от омеги, целует его горячие губы. Взрывы в голове продолжаются, и Юнги начинается задыхаться, придвигается ближе, опускает руки на талию омеги и тянет на себя, усаживая его почти вплотную к себе. Он руками изучает тело, которое было недоступно для него, но теперь все меняется. Теперь, когда они смогли найти друг друга снова, он никогда не отпустит его.       Он неторопливо раздевает Джина, пока омега касается его лица и волос, будто ощущая все заново. Джин улыбается смущенно, дышит громко и поддается всем его действиям. Юнги хочет сказать ему многое, начиная с момента, когда Джин стал для него кем-то больше, чем просто друг-омега, хочет рассказать о терзаниях души, когда считал, что у омеги когда-то появится кто-то, и он навсегда покинет его, так и не узнав о чувствах живущих в нем.       – Я люблю тебя. – вырывается у него, и Джин падает в его объятия, пряча свое лицо в изгибе его шеи. – Видят боги, я люблю так сильно, что не смог тебя отпустить. – он целует куда может дотянуться и судорожно гладит теплую кожу омеги.       – Мой Император. – шепчет Джин куда-то в шею, и это сводит с ума. Юнги опрокидывает омегу на спину и начинает целовать лицо, шею, тонкие ключицы и движется вниз, к впалому животу. Он действительно сумасшедший раз чуть не отказался от своего омеги. – Хочу быть вашим. – хрипло шепчет омега и стонет, когда Юнги прокусывает тонкую кожицу на тазобедренных косточках.       Альфа осторожно растягивает Джина следя за его реакцией и не может успокоить скачущее сердце, которое обливается горячей лавой любви. Он целует внутренние части бедер и принимается ласкать возбужденный член омеги, утыкается носом в железу, которая источает крышесносный запах пионов. Прекрасный голос Джина звучит, как музыка, и Юнги наслаждается этими звуками.       Он входит, и все вокруг будто замедляется, он отчетливо видит глаза Джина, его губы искусанные в кровь, его трепещущие в ожидании ресницы. Он снова целует омегу и тот хватается за него, укладывая свои изящные руки на шею. В своей жизни Юнги видел много омег, но никто из них не сравнится с Джином. С Джином, который шепчет нежные слова и целует куда-то в шею, открывается для него и нуждается в нем.       В омеге до одури тесно и горячо, у Юнги зубы сводит от ощущений правильности и полноценности, когда он двигается в нем. Он чувствует себя найденным, цельным и счастливым, каждый раз, когда Джин умоляет его любить сильнее. Он клянется себе, что будет любить Джина до последнего вдоха, до последнего удара сердца.

***

      Юнги не выпускает Джина из своих объятий и остается рядом с ним, целует его нежно по утрам и страстно ночью. Он снова и снова овладевает омегой, заполняя его своим семенем и мечтает услышать о беременности любимого.

***

       – Мой Император! – Намджун, всегда кажущийся непробиваемой стеной, влетает в главный зал и машет рукой, отпуская присутствующих. Юнги с тревогой смотрит на своего главного советника и нетерпеливо ерзает на троне.       – Что случилось, Намджун? – грозно спрашивает он и соскакивает с места, когда сердце начинает встревоженно биться. – Что с Джином?       – Вам нужно появиться в доме родителей. – в доме, где находится его омега, понимает Юнги. Он срывается с места и выбежав во двор, запрыгивает на своего коня и гонит бедное животное в сторону дома. Страх сковывает его сильнее, когда он видит очертание дома и ускоряется. Липкое, омерзительное чувство овладевает его сердцем, когда он забегает в дом. Слуги склоняют головы, и он, не обращая ни на кого внимания, поднимается по лестнице и распахивает дверь в спальню.       – Мой Император! – семейный лекарь подрывается с места, но его глаза цепляются за бледного омегу, который спит.       – Отвечай, что с моим Джином!? – рычит он, пытаясь контролировать себя и свой голос. Он подходит ближе и отпихивает в сторону мужчину, садится на край кровати и берет руку омеги в свою. – Что с ним? – более спокойно спрашивает он.       – Ким Сокджин просил не говорить Вам, мой Император. – дрожащим голосом говорит лекарь и отходит в сторону. – Уверяю Вас, то, что происходит с омегой естественно. – успокаивает старый альфа.       – Он носит моего ребенка? – с надеждой в голосе спрашивает Юнги и прикрывает рот, чтобы скрыть свои эмоции. – Оставьте нас. – просит Император, и лекарь вылетает за дверь по команде.       Юнги касается бледного лица омеги и встав, целует его в лоб.       – Мой Юнги… – хрипит омега, и он вздрагивает. По телу разливается сладкая нега и он заглядывает в сонные глаза омеги. – Мой Юнги, Мой Император. – слабо улыбнувшись, Джин находит его руки и кладет себе на живот. – У нас будет ребенок. Я беременный. – Юнги рывком обнимает омегу и возносит глаза к потолку, благодаря небеса за чудо. – Спасибо. – тихо шепчет омега, и Юнги чувствует, как по щекам стекают горячие слезы. Он определенно счастлив.

***

      Юнги чувствует себя окрыленным и абсолютно счастливым. Придворные шепчутся за его спиной, но им не знать то, какие чувства расцветают в нем каждый день. Они с Джином решили скрыть то, что у них будет ребенок, будущий наследник и первенец Юнги.       Каждый вечер он мчит в сторону родительского дома и подолгу разговаривает с растущим в животе любимого омеги ребенком. Джин заливисто смеется и обнимает его за шею, подставляя лицо поцелуям. Он усилил охрану дома вдвое, но все равно беспокоится о безопасности Джина и их ребенка. Ему кажется, что птица счастья может упорхнуть в любую секунду и тревожится из-за этого. Намджун просит его взять себя в руки и успокоиться, так как омега может чувствовать его перемены в настроении. Чем больше становится живот Джина, тем омега становится спокойнее и просит его гладить и разговаривать с ребенком. Они обустроили спальню, и это уютное гнездо только для них троих и ни для кого больше. Юнги старается смешить и развлекать своего любимого, нежно целует его в губы и в лоб, обнимает со спины ложась спать. Он знает, что в будущем у них будут еще больше счастливых моментов, но ценит каждую минуту настоящей жизни.       – Если будет альфа, назовем его Чонгук, если омега, то Чимин, а если бета, то Хосок. Чонгук будет центром страны и ее опорой, а Чимин проницательным и мудрым, в то время Хосок прославит наше королевство. – ярко улыбнувшись говорит Джин и Юнги соглашается с ним.       – Ты мое самое великое сокровище, Сокджин. – он обнимает омегу, целует в шею и расплывается в улыбке, когда слышит:       – Я люблю Вас, мой Император.