Друзья называли её Евой

20 марта 20хх год.

Сколько времени я не делал записи в дневнике? Месяц? Год? Уже и не помню. А между прочим я обещал себе писать каждый день. Пора возвращать эту привычку. Описывать свои будни всегда интересно, тем более с такими особенностями, как у меня. Я всегда любил жизнь. А после той аварии она и вовсе заиграла другими красками. Я вижу цвета слов, чувствую запахи эмоций. Это, вроде как, называется синестезия… Особый нейрологический феномен. Как по мне, звучит немного жутковато, но на деле очень необычно. Кто ещё вам скажет, что видит слово «смерть» в тёплом персиковом цвете? Что страх пахнет сырой рыбой? Я знаю всего несколько таких людей во всём мире. По пальцам пересчитать. Но я сейчас пишу не для того, чтобы похвастать своей уникальностью, потому что для меня та давно стала обыденностью. Я пишу потому что, кажется, влюблён. Впервые за долгое время. Думал, что забыл, каково это. Любить и быть любимым. Но она показала мне. С ней даже привычные слова теперь выглядят по-другому. Ярче, красочнее. Вот серьёзно. Каждая буковка, словно моя личная радуга. И я готов снова и снова вспоминать тот день, когда впервые её увидел… Мы встретились за пару дней до Нового года. Я стоял в торгово-развлекательном центре «Лазурный» (ирония в том, что это слово у меня жёлтое), у громадной ёлки с фотоаппаратом наперевес, и предлагал всем встречным сделать памятное фото за символическую плату. Сказать честно, я находился там не совсем легально. Нервничал, ведь в любой момент ко мне могли подойти охранники и за шкирку сопроводить к выходу. Короче говоря, сложно быть студентом, а российским студентом — вдвойне. Как назло, никто из прохожих не хотел себе фотографию на фоне густо украшенного дерева. Ещё бы… Сейчас у каждого второго есть телефон с хорошей камерой. К тому же, люди явно спешили докупить подарки, продукты и другие важные вещи для праздника. Не было у них времени на казуальные фотосессии. А между тем, мои финансы пели романсы. Я уже собирался уходить, потому что и так простоял здесь почти восемь часов. А ведь мне предстояло добираться до дома, полчаса болтаясь в общественном транспорте. Но вдруг из толпы раздался восторженный девичий голосок: — Смотри, какая красота, давай сфоткаемся! Я резко обернулся, натянув дружелюбную улыбку. Было бы глупо упустить последнюю возможность заработать. Но тут же разочаровался, потому что девушка достала смартфон из кармана. У той была пышная золотистая шевелюра, закрученная в мелкие кудряшки. Мягкий бежевый свитер удивительно сочетался с плотной джинсовой юбкой, колготками с рождественским принтом и коричневыми уггами. От её восторга пахло апельсиновым мармеладом. С ней под руку шла подруга. В вязаном белом платье и розовом жилете она выглядела лет на шестнадцать. Немного бледная, с красными от мороза щеками. Её шелковистые волосы напоминали тёмный шоколад, а глаза светились зелёным. И что примечательно, её эмоции пахли мокрой землёй. Значит… ей было скучно. — Алён, эта ёлка будет стоять тут до конца января… — Ну и что? — её кудрявая подружка состроила невинное лицо. — Потом будет уже не то! Неужели тебе не хочется праздника?! — Хочется, просто я очень устала… Мы полдня ходили по магазинам, но так и не нашли нормальный костюм Снегурочки! — Конечно не нашли. Два дня до Нового года: ты ни то что костюм Снегурочки — морковку снеговика не найдёшь! Не знаю, зачем я прислушался к ним. В этой болтовне не было ничего особенного. Девчонки обсуждали, чем займутся на каникулах. Причём, таким грандиозным тоном, будто это их первый в жизни Новый год. Спустя множество тем для разговора одна из них (та, что звали Алёной) вспомнила, для чего они здесь стоят. — Ну же, всего одно селфи! Обещаю, мы сразу же пойдём отсюда. — Хорошо-хорошо! Только одно. Девушки пошли к ёлке, а я стоял, как дурак, и спрашивал себя… Что сверкает ярче — гирлянды или они сами? Алёна выставила вперёд смартфон, и тут же их лица приняли счастливые выражения. В этом я никогда не понимал окружающих. У всех почему-то выработался стереотип, что на фото нужно обязательно улыбнуться, чем шире, тем лучше. Но ведь это не так. Каждый из нас за день испытывает тучу эмоций, не только счастливых. В объективе мне хотелось видеть разных людей: встревоженных, сердитых, грустных, задумчивых, зато таких… настоящих. — Вот блин! Телефон захватывает только кусочек ёлки… — Что поделать… Не судьба. И тут я понял — это мой шанс. Не подзаработать, нет. Мне очень хотелось познакомиться с ними. А если точнее, с ней. Той скучающей девушкой в белом платье, имя которой я так и не услышал. — Простите, я могу вам помочь? — спросил я, демонстративно приподняв фотоаппарат. — Сколько? — Алёна решила перейти сразу к сути. — А сколько не жалко? Покопавшись в кошельке, девушка достала оттуда сто рублей и протянула мне, но я сказал, что сначала снимки. Воодушевлённая, она сразу же схватила подругу за руку и снова встала в позу на фоне ёлки. — Эм… — я немного сконфуженно обратился к ним. — Вы не могли бы… не улыбаться? Видимо эта просьба прозвучала слишком странно (сам знаю, что да). На лицах моих новых знакомых смешались удивление, растерянность и даже страх. Я не мог упустить момент, поэтому тут же раздался звук вспышки. — Отлично… — Эй, что это было? — незнакомка первая поняла, что произошло. — Мы не просили сейчас снимать! А ну удали! — Денис, — представился я. — Меня зовут Денис. А вас? Девушки явно оторопели от моей спонтанной затеи познакомиться, поэтому как на духу назвали свои имена. — Ой… Я Алёна, а это… — Евдокия, — наконец-то, я узнал имя второй. — Лучше просто Ева. — Понял, просто Ева, рад познакомиться… — я кивнул. — Вы уверены, что это фото лучше удалить? Может сначала посмотрите? Ева и Алёна немного замешкались, но всё же подошли ко мне, чтобы взглянуть. Они долго изучали снимок и перебрасывались понятными только им взглядами, но всё-таки оценили результат. — Глянь, какие прикольные у нас рожи, — сказала Алёна. — Прям эльфы Санты, которых заставили работать без сверхурочных! Ева весело засмеялась, сморщив носик, и я невольно вместе с ней. Я чувствовал, как с каждой секундой запах её скуки исчезает, и на смену приходит аромат любопытства. Свежий, как мятный чай с лимоном. — Хотите ещё? — спросил я, и девушки без сомнений согласились. На их лицах больше не было шаблонных улыбок. Они показывали ровно то, что чувствовали. Нетерпение приближающегося праздника. Усталость после тяжёлого дня. Удовольствие и вместе с тем волнение от фотосессии. Их чувства были не похожи друг на друга, и я в который раз удивлялся тому, какими люди могут быть разнообразными, если захотят. Всё-таки правильно говорили на курсах, что каждый фотограф должен быть немного психологом и немного философом. Не считал, сколько я успел сделать снимков за это время, однако, когда Алёне позвонили, выяснилось, что прошёл уже час. — Блин, нам пора бежать, скоро комендантша закроет общагу! — Вы студентки? — Да, первый курс истфака, а ты? Тогда я незаметно выдохнул. Почему-то стало легче от факта, что Еве есть восемнадцать. В конце концов, как-то странно, что несовершеннолетние девушки одни ходят по таким местам вечером. Хотя, скорее всего, я просто себя накручивал. Сам-то я не намного старше. — На четвёртом. — А по специальности кто? — я мог лишь завидовать любопытству Алёны, но отвечать так сразу не хотел, поэтому просто съехал (пусть и не очень удачно) с темы. — Вам нужно спешить. Может быть потом как-нибудь обсудим? Дайте мне свои соцсети. — Это ещё зачем? — Ева задала вполне резонный вопрос. — Я пришлю вам фотографии. Девчонки переглянулись и облегчённо выдохнули. Печально, но кажется они подумали, что я какой-то там маньяк или извращенец. Промелькнула мысль обидеться на них, но Евдокия слишком мило, хоть и неловко, смеялась… и я поймал себя на мысли, что за этот смех простил бы ей все грехи. Ева заглянула в сумочку и начала активно там копаться, перебирая всякие безделушки. Ну, там… косметику, канцелярские мелочи. И всё прочее, что можно туда впихнуть. Алёна постоянно её торопила, бросая взгляд на часы, и скоро нужный предмет был найден. Ева достала красивую ручку с блёстками и розовыми чернилами, которые пахли клубникой. Так по-девичьи. Она хотела найти в своём бездонном хранилище всякой всячины ещё и блокнот, но Алёна испытующим взглядом дала понять, что на это нет времени. Тогда Еве пришла гениальная идея. — А можно… написать на твоей руке? — Руке? — я взглянул на свою ладонь так, будто впервые узнал о её существовании. — Конечно… Я протянул Еве руку, и та, не растерявшись, начала писать на моей коже латинские буквы. Прикосновения пера немного щекотали и почему-то смущали меня, но в этом была и какая-то прелесть, что ли. — Готово, — она вывела последний крючок. — Это моя почта, можешь прислать фотки сюда. Разборчиво написано? А то я левша, и… Она не договорила. И вообще произнесла последние пару предложений не совсем уверенно. Возникло ощущение, что ей некомфортно, и она стесняется этой своей изюминки. Знала бы она, что в моей голове происходит… — Нет, всё нормально. — Ну… тогда ещё свяжемся? — Алёна уже схватила Евдокию под локоть, пытаясь увести за собой. — Спасибо за фотки, Ден! Было круто. — Да-да, — закивала Ева. — Очень круто… Спасибо тебе. Девчонки отвернулись и поспешили к выходу. И я тоже решил, что задерживаться здесь больше нет смысла. Многие залы уже закрыли, допоздна будет работать только кинотеатр и ночной клуб на минус первом этаже. Я взглянул на надпись на своей руке и потерял дар речи. E-mail Евы в моих глазах не изменил своего вида, оставшись розовым с блёстками. Но вот имя рядом — Евдокия Ускова — стало совсем другим. Оно оказалось нежно-изумрудным, как первые листики на молодых деревцах. Как кислый лайм или фисташковое мороженое. Это не просто зелёный. Я был уверен, такого же цвета сама жизнь: яркая и в то же время умиротворяющая. Как громом поражённый, я стоял посреди торгового центра и то улыбался, то хмурил брови, пытаясь разглядеть на своей руке новые оттенки, коих было невероятно много. Её имя раскрыло мне целый мир новых красок. Даже сейчас, когда мои глаза слипаются, а почерк в дневнике всё труднее разобрать, я вспоминаю, точно впервые, цвет её имени. И готов поклясться — это самое прекрасное, что я когда-либо видел…. _____ Продолжение следует…