Мы семья. Мы стая.

Он обнаружил это случайно, когда в тысячный раз пересматривал видео с новостных телеканалов. Один и тот же сюжет о задержании с разных ракурсов, снятый разными людьми. Но Диму интересует лишь одно. Лицо Кирилла, когда Гром с силой впечатывает его в капот машины. Сквозь маску бахвальства и бравады проступает что-то тёмное. То, что плещется в глубине глаз и выходит на свет лишь в сумраке ночи или после изрядного количества выпитого. Это было истинное удовольствие. Недостаточно постыдное, чтобы окрасить щеки краской, но достаточно заметное для внимательного взгляда. Хотя Дубин вообще не был уверен, что Гречкин знает, что такое стыд. За последние несколько лет он умудрился вляпаться во все виды скандалов, изящно танцуя на черте, после шага за которую даже деньги и влияние отца ему не помогут. Он гонял пьяным, устраивал дебоши, развлекался с девочками лёгкого поведения чуть ли не в центре города. Однако ни разу не было даже намёка на то, за что обычно пытаются посадить золотых деточек. Ни одного намёка на заявление об изнасиловании, побоях, издевательствах или чего-то подобного. Среди всех остальных мажоров Питера Кирилл словно был самым безобидным. Если, конечно, можно назвать безобидным человека, который едва не сбил ребёнка насмерть и отделался лишь внушительной суммой штрафа и общественной работой. Однако он точно был интересным. По крайней мере, он смог заинтересовать Диму, который только закончил полицейскую академию и теперь постигал прелести работы с нелюдимым напарником. У Грома к Гречкину было какое-то особое отношение. Парень был чем-то бо́льшим, чем рядовой нарушитель, который вечно маячит надоедливо как бельмо на глазу. Для Игоря Кир был словно чем-то бо́льшим. Вряд ли они были любовниками. Гром не производил впечатление человека, который терпел бы такие закидоны от своей пассии. Скорее его отношение напоминает об отношении старшего брата, на которого повесили младшего. Из возраста, когда все конфликты решались дракой они уже вышли, но всё равно друг друга не переваривают и постоянно цапаются. За подобными мыслями Дима не заметил, как со спины к нему подошёл Цветков. Очнулся стажёр, лишь когда услышал противный свист почти прямо над ухом. — У-у-у. А Дубине нравятся плохие мальчики, — Цветков противно засмеялся, ожидая поддержки от остальных сотрудников, но ее не последовало, — Или может завидуешь, что тебя Гром так не прессует, как мажорчика. Дима лишь тяжко вздыхает. Он работает в отделении недолго, но уже понял, что проще всего просто не обращать внимания, и Цветков отстанет. Потому что он словно сделал своей целью задеть Дубина. С его слов он уже побывал и подстилкой Грома, и мальчиком по вызову, и профессорским сынком с умением отсоса, и ещё много кем. Стажёр мог бы осадить Цветкова, проведя целую лекцию о латентной гомосексуальности и сублимации, но не был уверен, что тот поймёт хотя бы половину слов. И уж явно Дима не сможет его убедить, что, вероятно, он сам Цветкову нравится и совсем не как коллега. Во-первых, Дубину не хочется совсем, чтобы его лицо и очки разбили. Во-вторых, ему с этим человеком в перспективе ещё работать и лучше по возможности избегать прямых конфликтов. Всё-таки он не Гром и репутацию одинокого волка заработать не успел. — Я разбираю старые дела Игоря. Гречкин часто в них фигурирует. Поэтому и смотрю сюжеты. У этого парня антисоциальное поведение, и я хочу разобраться в причине, — Дима дотошно поясняет это Цветкову совсем не для того, чтобы тот что-то понял. Просто в плотном потоке слов полицейский теряется и быстро отстаёт. Так случилось и сейчас. Не найдя поддержки в издевательствах над Дубиным и не получив, по сути, никакой реакции, Цветков что-то буркнул под нос и удалился. — Хватит его нагружать такими сложными словами. Ещё сломается, — Игорь неслышно подходит справа и рушит всю иллюзию, громко прихлёбывая кофе из кружки, — Крутит изо всех сил хвостом перед тобой, а тебе хоть бы хны. Гром достаточно проницателен, чтобы заметить то, что заметил сам Дубин. И ему хватает ума, чтобы молчать. Они вдвоём словно видят больше, чем все остальные. Наверное, именно поэтому Игорь все ещё с ним работает, хоть и ворчит постоянно. — Не хочу заводить романы на работе. Да ещё и с людьми, чей интеллектуальный диапазон на уровне зубочистки, — фыркает Дубин, поспешно закрывая вкладки с видео. Конечно, Игорь их видел. И теперь вопрос лишь в том, кто сломается быстрее. Игорь со своей избранной прямолинейностью или Дима со своим любопытством. — Какая цаца. Смотри нос высоко не задирай. А то подправят рано или поздно, — Игорь хмыкает и садится на стул рядом с Диминым столом. Общаться сразу становится проще, потому что хотя бы не надо задирать голову, чтобы смотреть Грому в подбородок, а не упираться глазами в ширинку штанов, под которыми нижнего белья явно не было. — Я могу за себя постоять, — кажется, такой диалог у них происходит не в первый раз. У Игоря какая-то патологическая необходимость его опекать. А что, если?.. — Ты слишком громко думаешь. Если хочешь, то спрашивай, — Гром спокоен как удав. Но это спокойствие может быть обманчивым. Дима видел, как Игорь в один момент может стать злым как чёрт. — Не уверен, что это уместно. Просто я заметил, что почти всегда ты задерживаешь Гречкина. Выглядите, — Дима замялся, подбирая слова. Хук слева у Грома был что надо. Очки если что точно не переживут, а на новую пару денег нет, — Как старые знакомые. — Ха. Да так и есть. Знакомы мы уже лет восемь. Может, десять, — Игорь не выглядит разозлённым или даже удивлённым. Дубин считает, что это хороший знак, — Я первый раз его арестовал за кражу жвачки в магазине. Он совсем ребёнком был. Запуганный какой-то. И не скажешь, что сынок миллиардера. Дружки подбили. А потом уже пошло-поехало. Я пытался с его отцом поговорить. Да только тому плевать на сыночка. Он же порченный. Жалко парня всё-таки, ему рука нужна твёрдая. А то он так совсем скоро просто кончится. И хорошо, если тихо сторчится. А может и похлеще делов натворить. — Порченный? — Диме кажется, что он вот-вот упадёт со стула от интереса. Он с трудом признавал самому себе, что Кирилл ему где-то внутри симпатизировал. Конечно, он всё ещё был как минимум опасным для окружающих, но от этого становилось ещё интереснее. — Гречкин-старший его ещё в школе стащил с какого-то парня, с которым у того типа была любовь до гроба. Паренёк потом бежал в Москву так, что пятки сверкали, а вот Кириллу не повезло. Отец за него всерьёз взялся. Мало того, что сын из «этих», так ещё и в роли «девочки». Киру повезло, что отец его тогда не придушил втихую. Месяц у меня пацан на диване ночевал. Все плакался, что болен и хочет излечиться. Откровенно говоря, Дима был удивлён. Игорь совсем не производил впечатление человека, который может приютить в своей квартирке любое живое существо. А тем более Гречкина. Но у парня явно была жизнь не такой сладкой, как описывают таблоиды. Он и правда был болен. Правда не тем, о чём думал сам, вероятно. — Так он гей и думает, что это болезнь? Я удивлён, что ты его приютил. — Отец его убедил, — Гром хмыкнул, вероятно собираясь проигнорировать вторую фразу Димы, но явно понимал, что этим лишь разогреет интерес стажёра, — Он ребёнком был. Неплохим. Проблемным, конечно, но не злым. Не нужен он никому был. Как и сейчас не нужен. — Это не мешает тебе его постоянно задерживать. — Это был наш уговор. Если у Кирилла неприятности, то я беру их на себя. Отмазывать не буду, но и в общую кутузку не посажу, — Гром кивает своим мыслям и, нацепив на голову излюбленную кепку, встаёт. Теперь чтобы смотреть ему в лицо, Дубину приходится высоко задирать подбородок, — Хоть он и ловит кайф от грубости к себе, но быть избитым в кутузке явно не заслуживает. У Дубина в голове вертятся шестеренки. Информация, полученная от Игоря, многое проясняет. Если Кирилл и правда так ненавидит себя из-за отца, то всё его поведение — детская попытка доказать тому, что его не сломить. Только вот, судя по всему, парень давно сломлен и ему нужна помощь. И только Игорь пытается сделать для него хоть что-то. Но этого явно мало. — Заходи сегодня вечером. Ток пожрать что-нибудь принеси, — кидает напоследок Гром и уходит из участка. Дима остаётся в одиночестве разбираться со старыми делами. Мыслями он возвращается к Кириллу и Игорю. К какому-то единому мнению прийти так и не удаётся. На улице уже совсем темно, но любимая шаурмечная Грома работает, кажется, круглосуточно. По крайней мере, для Грома и его друзей. Дима берёт три порции, захватывает упаковку пива и вскоре оказывается на пороге квартиры напарника. Пару минут он сомневается, а стоило ли приходить, но в конце концов звонит в домофон. Игорь открывает почти сразу, как будто стоял рядом с дверью и наблюдал за Дубиным. — О. В этот раз без картошки. Быстро учишься, шкет, — Гром в этот раз хотя бы полностью одет. Диму это радует. Второй раз он вряд ли смог бы это пережить. — Кто пришёл? — с кухни слышится знакомый нагловатый голос. Только сейчас в нём нет гонора и бахвальства. Лишь любопытство. — Это Димка. Напарник мой. Я рассказывал, — Гром даже не повышает голоса, словно точно знает, что его услышат. Дубин идёт следом за Громом на кухню. Там около плиты суетится не кто иной, как Кирилл Гречкин. Только не совсем в привычном виде. Грилзов нет, волосы растрёпаны и перехвачены простым чёрным ободком, в простых джинсах и футболке без рисунка. Обычный парень на обычной кухне. Ничего особенного. Так и не скажешь, кто он. У Игоря в квартире он смотрится даже уместно. Как его младший непутёвый брат или племянник любимой, но бестолковой старшей сестры. — Так ты Дима? Игорь рассказывал о тебе, — Кирилл слегка щурится. У него красивые зелёные глаза. Он значительно ниже Игоря, но всё равно почти на полголовы выше Димы. Тому снова приходится поднимать голову, чтобы смотреть человеку в глаза. Так и до спастической кривошеи недалеко. — А ты Кирилл. Видел тебя… Э-э-э. В новостях, — Диме слегка неловко. Он не знает, куда себя деть, и в итоге садится на диван. Кирилл с Игорем же чувствуют себя абсолютно свободно. Они как шестерёнки одного целого. Двигаются, не задевая друг друга на небольшой кухне, тихо переговариваются и даже посмеиваются. Диме кажется, что он вторгся в чью-то семью. Подглядывает сквозь занавеску. Но уйти не может. Игорь ведь его позвал. Явно не просто так. С Кириллом в одиночку он уже не справляется. Никогда, наверное, не справлялся. — Забей. Я в курсе, что обо мне думают. Мне всё равно, — Гречкин выглядит слегка настороженным, но доброжелательным. — Хватит словоблудить. Скоро футбол начнётся. Кир, тащи еду на стол. А ты, Дим, кинь пиво в холодильник. Не люблю тёплое. Парни кидаются исполнять поручение, и вот уже через пять минут все вместе сидят на продавленном диванчике напротив современного плоского телика, который смотрится в старой квартире Грома как залётный инопланетянин. Дима футбол не любит, поэтому исподтишка наблюдает за Кириллом и Игорем. В начале матча Кир напряжён и сидит на диване прямо. К середине уже слегка приваливается плечом к Грому. К концу лежит на его плече, пока Игорь перебирает короткие высветленные пряди. В этом нет ни капли эротизма. Это совсем не похоже на рандеву любовников. Скорее и правда семейный вечер. У очень странной семьи. И, судя по всему, Дима получил в неё приглашение. После футбольного матча Дубин собирается уходить. Гречкин вызывается его подвезти. В машине они молчат, но тишина совсем не давит. Она уютная и тёплая, сворачивается горячим клубком где-то в районе сердца. Такие вечера повторяются ещё не раз и не два. Дима ни разу не обсуждает это с Громом. Он и не спрашивает. С Кириллом они тоже не пересекаются вне квартиры Игоря. С каждым разом Гречкин чувствует себя всё спокойнее и раскованнее. К концу третьего месяца Кир лежит на коленях у Димы, и тот гладит его волосы, пока Гром принимает заказ у курьера.

***

Спустя неделю Диму отправляют на задержание Гречкина. Тот напился и устроил дебош в одном из клубов. Дубину приходится применить силу, потому что Кирилл вырывается. На тонких запястьях обязательно останутся синяки. Уже после, в патрульной машине, Дима видит, как Гречкин мнётся и ёрзает в попытке скрыть своё интересное положение. Стажёр читал, конечно, о том, что некоторых возбуждает насилие по отношению к самим себе, но до этого с таким никогда не сталкивался. Ему хочется что-нибудь сказать Кириллу, но в машине они не одни, поэтому весь путь до участка молчат. В конце концов Дима украдкой кладёт руку на колено парню и весь путь успокаивающе поглаживает, чувствуя через тонкие штаны горячую кожу. В участке Гречкин ведёт себя поразительно спокойно. Не отпускает дурацких шуточек, просто молчит. Не спорит с представителями закона и спокойно позволяет отвести себя в камеру временного заключения. Лишь кидает взгляд из-под ресниц на Диму. Того прошибает словно электрическим током, и он спешит уйти подальше. Через пару дней они смотрят по телеку Грома какой-то фильм. Кирилл сразу садится ближе к Диме. Дубин проводит весь вечер, поглаживая тонкие запястья с синяками, и борется с желанием их поцеловать. Игорь в тот вечер сидит от них, по сути, отдельно и улыбается краешком губ. Следующие три месяца о Гречкине в прессе почти ничего не слышно. Он не попадает в истории, не бедокурит и вообще ведёт себя ниже травы и тише воды. Гром выглядит довольнее обычного. Дубин тоже радуется, но недолго. Спустя неделю он понимает, что уже начинает скучать по посиделкам у Игоря, по тяжёлой голове на своих коленях и тихого дыхания под боком. Он хуже начинает спать, лежит половину ночи без сна и ворочается. Вне квартиры Грома с Гречкиным они не взаимодействовали. Он даже номера его не знал. И Диме кажется неразумным написать сейчас напарнику и попросить номер Кирилла. Поэтому он продолжает проводить ночи без сна и ждать, когда Игорь снова соберёт их странную компанию в своей квартире. Кирилл срывается спустя три месяца, четыре дня и восемнадцать часов. Для него это своего рода рекорд. И этому рекорду он обязан в первую очередь Диме. Но это никак не влияет на тот факт, что Гречкин устроил очередную аварию, буквально врезавшись в столб. Скорость была небольшой, в крови парня не обнаружили никаких подозрительных веществ, а сам он загремел в больницу с черепно-мозговой травмой и сломанной рукой. Дима порывается съездить к Кириллу, но Гром запрещает. Говорит, что это ни к чему, и он сделает всё только хуже. Стажёр вынужден согласиться. Гречкина в итоге отпускают спустя три недели. Он ещё худее обычного, весь в синяках, которые уже приобрели нездоровый желтоватый оттенок, рука на перевязи. Под дверьми больницы его караулят репортёры, но Гречкин без своего обычного нахальства молча садится в такси и уезжает. Едет он, естественно, к Грому, где его уже ждут. Игорь всё ещё в участке, но Кирилл довольно легко пускает в свою квартиру Дубина. Парни молча готовятся к своему обычному просмотру фильма, даже не переговорив с друг другом. Зачем, если всё это неважно, пока они в старой квартире на продавленном диване? Весь вечер они сидят в объятиях друг друга. Так и засыпают, когда Игорь находит их под утро, освободившись наконец от своей бумажной работы, которую, как обычно, копил месяцами, а потом в диком аврале разбирал. Дима и Кирилл спят на диване перед выключенным телевизором. Обнимаются как котята в корзинке. Гром не хочет их будить, но Дима просыпается ровно в момент, когда закипает чайник. Стажёр пытается подняться, но Гречкин всхрапывает во сне и прижимается к парню только ближе. — Привет, Игорь. Давно пришёл? Прости, мы тебя не дождались, — Дима старается говорить негромко, но под конец фразы непроизвольно широко зевает. Кирилл ёрзает, едва не падая с дивана. Дима вынужден придерживать его за плечи, чтобы парень не свалился и не ударился головой о пол. — Да всё нормально. Я все равно только пришёл, — Игорь отмахивается, заваривая на кухне чай. Как оказалось, тот у него всё-таки водился стараниями Кира, который стабильно раз в месяц приносил к Игорю огромное количество продуктов. Надолго их, конечно, не хватало, но хотя бы полмесяца Гром питался более-менее сносно, — А как у вас? Без происшествий? — Всё хорошо прошло, Игорь, — Кир наконец открывает глаза и принимает более-менее сидячее положение. На щеке у него след от подушки, волосы безбожно запутались. Дубин быстро отводит взгляд. Иначе он не выдержит и поцелует Кирилла. А он не уверен, что их отношения можно хотя бы вообразить романтическими. Дима просто помогает Гречкину и ничего больше. Наверное. — Я рад. Вы теперь большие мальчики и можете обойтись без меня, — Игорь ставит на стол три чашки и садится на колченогий табурет. Парни садятся напротив и непроизвольно переглядываются. Выглядит так, как будто им предстоит серьёзный взрослый разговор. А взрослые разговоры обычно ничем хорошим не заканчиваются. — О чём ты говоришь, Игорь? — Кирилл широко зевает, обнажая крупные белые зубы. Дима не выдерживает и зевает следом. — Всё это время я пускал тебя к себе, — Гром громко отхлёбывает чай из чашки, словно пытается немного потянуть время и обдумать свои слова, — Нянчился с тобой и не осуждал твои пристрастия. Ну, всё это с болью, адреналином и обнимашками на диване. Но я не справлялся, и ты постоянно срывался. Но после того, как появился Дима, ты держался дольше всего. — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — Кир стреляет глазами в сторону Димы, который старательно пунцовеет щеками. Стажёру кажется, что он понимает, к чему клонит Гром. — Всё ты понимаешь. Ты три недели у меня Димин номер выпрашивал, чтобы встречаться не только у меня на квартире, — Гром хмыкает и пинает стажёра ногой под столом. Дима ойкает от неожиданности, подскочив на стуле. — Я не хотел быть назойливым, — Кирилл краснеет как маков цвет. Со стороны они, наверное, выглядят как два неловких подростка, которых отец вызвал на тяжелый разговор, застав их в компрометирующем положении. — Надоели вы мне, парни. Чувствую себя отцом-одиночкой, — Игорь наконец не выдерживает и чуть ли не кидает опустевшую чашку в раковину, — Кир, у тебя проблемы. И совсем не те, о которых тебе внушал твой отец. И тебе нравится Димка. И Димке ты нравишься. Так что собирайте шмотки и валите из моей квартиры на свидание. Дверь квартиры Грома захлопывается с диким грохотом. Или, может, это их совместное сердцебиение. Они сбегают вместе до первого этажа и доходят до арки, прежде чем остановиться и наконец посмотреть друг на друга. Они оба красные как раки и неловко молчат. Прошлой ночью это их не беспокоило. Но сейчас они не могут найти слов. В конце концов, Дима не выдерживает и шагает к Киру. Тот, конечно, не такой высокий, как Гром, но Дубину всё равно приходится встать на мысочки, чтобы неловко ткнуться в губы Гречкина. Парень не размыкает губ в ответ, но крепко обхватывает Диму руками. Теперь многое стало неважным.

***

Больше Кирилл ни разу не попадает в отделение полиции. Игорь доволен как слон и считает, что в этом и его немалая заслуга. Диму каждое утро до участка подвозит красная ламборгини. Редкие синяки на теле Кирилла заставляют его лишь мечтательно жмуриться. Его опасному образу жизни пришёл конец. Теперь его острые ощущения остаются за дверьми спальни. Его это устраивает. Каждый месяц они собираются на кухне у Игоря, как самая настоящая семья. Через несколько месяц за столом появляется четвёртый стул и шумная Юля. Всё хорошо. Теперь уже точно.