Погоня за бесконечностью

Он повсюду, В каждом нервном окончании ее тела, Наполняя каждое ее чувство, Он-прикосновение, Ощущение гладких губ, скользящих по ее шее, Запах осеннего воздуха сразу после дождя. И вкус чего-то, чего она не знала, чего жаждала. Звук баса, барабан ее сердца бьется о его сердце, цвета за закрытыми веками - яркие, текучие и постоянно меняющиеся. Где-то в глубине ее сознания что-то кричит ей, чтобы она остановилась. Зачем ей это? Это всегда были она и Том, Почему бы им не остаться вместе? Как будто... навсегда? Объем ее платья мешает ему подойти ближе... Она хочет, чтобы он подошел ближе... Все еще держит его за рубашку, притягивая к себе, словно в отчаянии. Его колено прижато между ее бедер, но недостаточно близко, не с разорванным платьем между ними. — Гермиона? Том быстрым движением разделяет их. Так внезапно, что она почти падает вперед в погоне за потерянной связью. Майкл стоит в коридоре и смотрит на них с беспокойством. — Чего ты хочешь, Макмиллиан? — Том почти рычит. Она бросает на него косой взгляд, и он выглядит так, будто действительно может показать зубы Майклу, если не поймет намек и не уберется как можно дальше... Но Том не должен быть тем, кто имеет дело с этим, поэтому она обходит его кругом: — Послушай, Майкл, мне жаль, что я так внезапно ушла... Но Майкл качает головой: — Нет, все в порядке.… я.. пойми... мы друзья, они сказали...они сказали, что это может быть...но я просто хотел проверить, все ли с тобой в порядке. — Он бросает взгляд на Тома: — Ты? Том фыркает, похоже, ему удалось взять себя в руки. — Я в порядке. Спасибо, Майкл. — Она улыбается мальчику. Лучше бы он не надеялся, что между ними что-то произойдет.

***

Майкл уходит, И они остаются одни в коридоре. Это Том делает шаги ближе Никогда раньше она не осознавала насколько он выше ее Сейчас кажется что он возвышается над ней, Сильный и сильный — Я провожу тебя до гостиной Когтеврана. — говорит он, Что такой стоицизм на него вообще не действует. Она просто кивает, хотя на самом деле ей хочется, чтобы он снова ее поцеловал. Хочет чувствовать его рядом с собой Прижимаясь к ней Они молча идут к башне. Но когда они дошли до входа, он остановил ее и взял под руку гораздо мягче, чем раньше. — Гермиона... — Он шепчет Он произносил ее имя тысячи раз. Он звал ее разными тонами, но никогда так. Она никогда ничего не ожидала от него, Но теперь, когда они стоят лицом к лицу, его пальцы ласкают ее руку, А темные глаза смотрят на нее так, словно он околдовал ее, Она хочет спросить у него О вещах, О которых едва осмеливается думать... Его прикосновение движется вверх Вдоль ее шеи — Скажи, что ты моя. Глубоко внутри она хочет сопротивляться, Чтобы показать ему, что она не так легко прощает. Недели неведения просто так не проходят, она все еще обижена из - за инцидента в поезде-даже если это мелочь-держать обиду так долго. — Ты думаешь, ему это сошло с рук? — спрашивает Том так тихо, что она едва слышит. Конечно, он читает ее мысли. Конечно, он делает это, когда она практически дает их ему. Он постоянно практиковался в защите своих мыслей, но она... Как бы ошеломлена она ни чувствовала, что прячется от него, ей даже в голову не приходило. — Никто не причинит тебе вреда, и это сойдет тебе с рук. — Он убирает локон с ее лица и заправляет его за ухо. Она дрожит: — Что ты сделал? — Напомнил ему о его месте. Она думает, как это заставляет ее чувствовать себя Снова, есть часть ее, которая почему-то обижается на него за это, Хочет ужаснуться за то, что он, вероятно, сделал что-то, по крайней мере, немного сомнительное Но это не так Она чувствует... оправданная Даже немного гордая тем что Том все же защитил ее после всего Что Тому было не все равно Том схватил ее за плечо так быстро, что она слегка вздрогнула: — Никогда не думай, что я бы этого не сделал! Где сейчас ее мысленные стражи? Почему она не блокирует поток своих мыслей прямо к нему? Неужели она не хочет? Том все еще сжимает ее: — Скажи мне! И когда она все еще не делает этого, Он наклоняется ближе: — Пожалуйста. Это слово ощущается как дуновение дыхания на ее коже. Она кладет свою руку на руку Тома. Это никогда не было неправдой — Я твоя, — Это похоже на клятву, больше чем на слова... Том делает глубокий вдох. Обхватывает губами ее щеку. А потом устанавливает между ними дистанцию. — Спи спокойно. И он ушел, Единственное, что осталось, - это его запах, Витающий в воздухе еще долго после того, как он завернул за угол.

***

Она думала, что после бала ничего не изменится, то глубоко ошиблась. На следующее утро Том ждет ее у входа в их башню и идет с ней завтракать, как будто они всегда так делали. Он тонко говорит об этом, Но никто больше не может сомневаться в природе их отношений. Он касается костяшек ее пальцев, когда проходит мимо нее в коридоре. Сидит рядом с ней на уроках, которые они делят. Каждое утро - если они не идут завтракать вместе - он подходит к столу Равенкло, чтобы поздороваться с ней. Легонько целует ее в лоб и кивает подругам. Они тоже начинают проводить больше времени вместе в библиотеке, в основном так же, как и раньше, но иногда он кладет руку ей на бедро и держит ее там, Мешая ей сосредоточиться на книге. — Значит, все изменилось? Ты и Реддл? — спросила Милли как-то вечером, когда они уже легли спать. Некоторое время она молчит. Взвешивая слова, Действительно ли это изменилось? — Нет, — говорит она, — Он эволюционировал.

***

Они находят Тайную комнату В один из самых темных дней середины зимы и наблюдают, как раковины женского туалета превращаются в вход. Мифы превращаются в реальность Трясущимися ногами она следует за Томом в глубь замка. Что - то в том, как ее шаги эхом отдаются от стен, шевельнулось в ее памяти, как будто она была здесь раньше. Василиск... удивительно разговорчив, по словам Тома, и довольно мягок, чтобы считаться мифическим зверем. Но после того, как он спал и выживал в основном с крысами в течение сотен лет, он голоден. — Мы не можем просто так его выпустить! Даже ночью. Что, если кто-нибудь наткнется на него по пути в туалет или еще куда-нибудь? Том молчит. — Один взгляд, Том! Это все, и человек, который смотрит, мертв. Неужели ты всерьез думаешь, что это стоит риска!? — Мы не можем просто оставить ее здесь! — Том шипит на нее, словно змея подслушивает: Вероятно, последний из ее рода. Могущественный и прекрасный, это преступление-позволить ему пропасть! Она отрицательно качает головой. Он прав, Но так опасно Рисковать безопасностью всех в замке. — Я заключу с ней сделку. Позволить ей охотиться в лесу раз в месяц и составить ей компанию, и она никого не убьет в замке? — Ты заключишь сделку с мифическим зверем? Он ухмыляется: — Я заключу сделку с чем угодно, если это то, что нужно. Она верит ему... Верит ему после того, как первый ученик окаменел, Верит ему, наблюдая, как он яростно шипит на змею после этого... Верит ему, когда проходит один хороший месяц, а потом кто-то снова окаменел. — Окаменевшие все маглорожденные? Том никогда не лжет ей, Она пытается убедить себя, что Том объяснит, И это будет правдой, Это не имеет никакого отношения к его слизеринским друзьям... Пожалуйста? — Это дело рук Слизерина. — Том даже не поднимает глаз от книги: — Вот почему он создал эту комнату, помнишь? Чтобы избавиться от магглорожденных. Вот как он дрессировал змею. — А почему тебя это устраивает? Он делает паузу на середине движения, переворачивая страницу, и поднимает взгляд: — Почему ты думаешь, что меня "устраивает" всё это? На самом деле не имеет значения, кто такие окаменевшие люди. Они вообще не должны окаменеть! Но она... Она - змея. Я не думаю, что она может помочь. — Мы не можем позволить этому продолжаться! Они закроют школу, и нам не к чему будет возвращаться. — Она кладет свою руку на его: —Это должно прекратиться. — Я дам ей еще один шанс. Оказывается, еще один шанс - самая серьезная ошибка в их жизни. Миртл Уоррен не получает предупреждения, Не получает шанса убежать, Не имеет возможности остановить это. Даже не знает, что ее ударило. Миртл Уоррен умирает в мгновение ока. Уже поздно, но она сидит в библиотеке, когда входит Том, и только его взгляд заставляет ее встать. Он бледен. Бледнее обычного Даже губы у него побелели И глаза... обычно такие темные и насыщенные - как-то пусто. — Нам нужно идти, немедленно! — Он берет ее за руку и тянет за собой. Каким-то образом хватка его руки и напряженный тон его голоса заставляют ее следовать за ним, не спрашивая, куда они идут. Когда они добираются до туалета девушки, она вдруг понимает, что у нее немеют ноги, ей хочется остановить Тома и заставить его сказать ей, что это не то, что она думает. Она закрывает рот руками, чтобы не дать вырваться крику. Миртл четвертый год, Когтевран, Маглорожденная Кого она знала! Мертвая. Из-за Василиска, Из-за Тома и её. Том обходит тело, опускается на колени и кладет руку, словно ищет пульс. Они оба знают, что он этого не почувствует. — Что же нам делать? — Ее голос дрожит. Но когда первоначальный шок утихает, она становится более уверенной - их не поймают. Они вместе, Никто другой не знает, Никто другой никогда не узнает, Что они достаточно обучены, чтобы держать это в секрете навсегда. Одна эта мысль, кажется, зажигает ее, ее разум проясняется, И паника отступает от плана, который уже начал формироваться в ее мозгу. — В Комнату! Открой, - говорит она ему строго и четко. Они левитируют тело внутри. — Здесь ее никто не найдет. Они будут искать, но никогда не найдут. Они никогда не узнают, что случилось. Но змея... Том только кивает: — Никогда больше не выйдет. Какое-то мгновение они просто стоят там, мертвое тело между ними тяжело дышит, зима делает Комнату холодной, и их дыхание посылает дуновения белого тумана, клубящегося в воздухе вокруг них. Это был не Василиск. Василиск был всего лишь животным, Он не убивал людей из злобы Василиск не убил девушку Они убили Она и Том. Она знает, что собирается сделать Том, прежде чем он скажет хоть слово, И она знает, что собирается помочь ему, прежде чем даже задумается о глубине того, что будет дальше. Они слишком увлечены изучением темной магии, Слишком вовлечены в то, о чем большинство волшебников боятся даже думать. Она знает, как это делается, Знает теорию рун наизусть, Она никогда бы не выучила их, если бы не думала, что им это понадобится. Том кивает только один раз, И они начинают действовать. Она рисует руны на земле и на его руках черными чернилами из своей сумки Зажигает свечи И рисует круг на полу Ни один из них не спрашивает, уверен ли другой, стоит ли это того или мудро Они просто знают, что это может быть их единственный шанс. Они же не собираются убивать людей, чтобы снова экспериментировать с темной магией. Том стоит в центре круга. Закатав рукава, он держал перед собой дневник. — Это не будет безболезненно. Не прикасайся ко мне, пока все не кончится. — Он дотрагивается до ее плеча, — И не останавливайся. Она высоко кивает, И они начинают.

***

Это так же ужасно, как раскалывать свою душу Начинается со свечей выпускающих черный дым Столбы поднимаются все выше и выше Затем вспыхивают как живые Увеличиваются и кружатся вокруг лодыжек и запястий Тома Взбираясь вверх как змеи Том смотрит на них с легким любопытством, но не с ужасом, как следовало бы, А спокойно и уверенно... Дымовые змеи достигают его головы Она задыхается Он делает вдох, И дым выползает из его рта и носа и ушей Глаза Тома слегка расширяются И земля ворчит Том кричит Быстрым движением пальцев она заставляет его замолчать от первого крика, А потом смотрит, как он страдает, Беззвучный крик на губах, Пот капает на лоб, Лицо искажено агонией. Это не должно быть легко Если бы это было легко каждый убийца жил бы вечно Ногти оставляют следы на ладонях Черный дым поднимается от Тома теперь Обвивается вокруг дневника, полностью покрывая его, Страницы трепещут, И ей кажется, что он тоже закричал бы, если бы мог. Внезапно порыв ветра проносится по Комнате, и все свечи гаснут. И все становится мертвой тишиной. Она даже не уверена, дышит ли вообще. Через минуту Или час, свечи снова оживают Она моргает Том стоит на четвереньках в центре круга. Рядом с ним открылся дневник. Щелчком пальцев она снимает заглушающее заклинание И оказывается рядом с ним. Он приподнимается и садится на колени. И кивает. Она издает отчаянное фырканье, наполовину всхлип, наполовину смешок, И он притягивает ее к себе. — Это сработало. — Он что-то бормочет ей в волосы. Она прислушивается к ровному биению его сердца Всё тоже самое, Всё тоже самое сердце Всё та же душа... — А как ты себя чувствуешь? — Например, освободиться от угрызений совести. Все, что я почувствовал после ее смерти, исчезло. Создание крестража делает вас темнее, Более склонными причинять боль людям, Более бесчувственными. Том никогда не будет прежним после этого, но и она тоже... Они покидают Камеру, запирают ее и выходят. Никто никогда не узнает, что скрывает раковина. Если бы это зависело от них, ни один ученик никогда больше не был бы убит Василиском. У дверей башни Когтеврана они останавливаются. Она чувствует себя странно спокойной, учитывая все, что только что произошло. — Я хочу, чтобы ты взяла это. — Том протягивает ей дневник. Маленькая черная книга с его именем на обложке, Книга, которая всегда была у него, книга, которая так много значила для него, Что теперь была более чем ценной. Она не уверена, что он знает, что предлагает. — Но, Том, это же... Он берет ее руку и кладет в нее книгу. — Он твой. Ее сердце замирает — Он всегда был твоим. Он легонько целует ее в лоб И уходит от нее в тень. Она смотрит на книгу у себя на ладони, Часть его души... Она всегда была твоей. Она прижимает его к груди, И кажется, что Том все еще был с ней, Как будто он никогда не уходил.

***

Перед летними каникулами их вызывают в директорский кабинет. Сказали, что если они не будут вести себя прилично, то сиротский приют их вышвырнет. Их отношения должны оставаться платоническими в течение лета, иначе будут последствия. Она не понимает, из-за чего на них так давят. После Хэллоуина их отношения были... Кроме поцелуев в лоб и прикосновений, между ними не было никакой физической связи. Дело не в том, что она не хочет, но понятия не имеет, как ее инициировать. Том всегда так сдержан, что она никогда не может понять - чего он хочет, И хочет ли вообще? Взрослые беспокоятся о том, что они становятся близкими, Когда есть гораздо худшие вещи, которые они уже сделали... Ей хочется рассмеяться над иронией. — Еще одно лето. — Он говорит ей в поезде, прежде чем они прибудут на станцию: — В следующем году мы достаточно взрослые, чтобы уехать, больше не могут контролировать нас. Она хочет поцеловать его, Просто чтобы иметь что-то, за что можно держаться, Но возможность никогда не приходит. Она ненавидит это лето С неистовой страстью, она ненавидит его! Ненавидит, что она не может прикоснуться к нему, когда хочет, Ненавидит, что не может пробраться в его комнату, Ненавидит, что он не может прийти и поцеловать ее с добрым утром, или днем, или ночью. Ненавидит, как с каждым днем их разлучают, как будто ее тяга к нему становится все более и более непреодолимой. Она спит ночами, прижимая к груди его дневник. Желая чувствовать его рядом с собой. Кроме того, есть последствия для того, чтобы убить кого-то, а затем скрыть это. Кошмары преследуют ее постояно, У нее есть слабые панические атаки вокруг людей. И иногда, когда она смотрит на дневник Тома, ей кажется, что есть что-то, что она должна помнить. Однажды ночью ей снятся серебряные бутылки, И она видит, как в них кружится серебро. Кто-то идет за ней, Кто-то преследует ее, Ей нужно спрятать флаконы, Но позади нее только пустые коридоры И шаги, Она бежит, бежит и никуда не добирается. Этот сон преследует ее и на следующий день, но дни становятся легче, потому что она, по крайней мере, может проводить время с Томом. Смотреть на руки Тома Длинные пальцы, грациозные движения, И надеяться что он прикоснется к ней Хотя бы чуть чуть. Как раньше. В конце концов лето заканчивается. Они садятся в поезд, Том закрывает дверь купе и поворачивается к ней. Внезапно она начинает нервничать. Том делает шаг ближе И выдыхает так, словно все лето не мог дышать, запускает руку ей в волосы и притягивает к себе. — Я собираюсь поцеловать тебя, —шепчет он в нескольких дюймах от ее губ. — Пожалуйста, — всхлипывает она. Он накрывает ее губы своими, И напряжение, кажется, разрывается пополам. Если их первый поцелуй был крахом, То это лавина, набирающая скорость с падением. Его рука на затылке вцепилась ей в волосы, а другая на спине притянула её ближе. Она кладёт руки ему на грудь и борется с желанием избавиться от его рубашки. Она жаждет. Горит, Она хочет, чтобы он был ближе Она хочет чувствовать его. Каждый дюйм, по которому она так скучала. Его губы путешествуют по изгибу ее шеи, — мы должны остановиться. —Он ворчит. Слова излучают её кожу. Она хнычет, и он дышит на неё, —Гермиона... Её имя звучит как молитва, произнесенная вот так, и её колени подгибаются, Он стонет И, к ее полному неудовольствию, он отпускает ее и делает шаг назад. Она знает, что это разумный поступок, но все равно дуется на него. Через минуту к ним присоединяются Абраксас и Лестрейндж. На этот раз они достаточно любезны Но Том смотрит на нее всю дорогу. С диким, жаждущим выражением на лице. Взгляд, которого она никогда раньше не видела. Она ловит его взгляд и улыбается Он облизывает губы Она проводит рукой по затылку Ероша волосы по пути Он кладет руки на колени и сжимает. Она подмигивает ему. Когда они выходят из поезда, он догоняет ее — Не искушай меня. — шепчет он у нее за спиной. Она поворачивает голову набок и ухмыляется: — А почему бы и нет? Он потерял дар речи, Может быть впервые в жизни Ей это нравится.

***

В этом году взрослые, похоже, считают, что ее и Тома следует держать отдельно. Они не могут патрулировать вместе, и большинство учителей больше не позволяют им разбиваться на пары в классах. Она идет к директору Диппету и жалуется, что они с Томом самые искусные ученики года - во всей школе! Это только выгодно, чтобы они учились вместе. — Дамблдор считает, что вы не можете сдерживаться, мисс Грейнджер. Дамблдор ненавидит Тома! Конечно, он удержит его от чего-то экстраординарного. — Он считает, что, поскольку у тебя нет родителей, которые бы тебя направляли, наша задача - не дать тебе совершить опрометчивый поступок. И я согласен. А пока вам с мистером Реддлом лучше встречаться только в общественных местах. Ей хочется смеяться. Хочет сказать директору, что он не может быть серьезным!? Неужели он действительно думает, что они имеют власть над ней и Томом? Что они могут помешать им делать то, что они хотят? Хочет подчеркнуть, что никто не остановит ее и Тома! Но вместо этого она вежливо кивает и выходит из кабинета. Мой патруль заканчивается в одиннадцать, встретимся в ванной. Она протягивает записку Тому в библиотеке Общественное место - библиотека. Но ванная комната — Ванная старост? — Определенно частное. Он ждет ее в тени у двери, Ее сердце колотится так быстро, что она думает, что он может услышать это, Или кто-то другой может прийти и увидеть их. Но сейчас глухая ночь, и она - староста, которая должна была убедиться, что никто не болтается в коридорах. Они не обмениваются ни словом, когда входят, Ни словом, когда Том поворачивается к ней, Ни словом, когда он развязывает ее галстук, Ее глаза не отрываются от его глаз, Она расстегивает пуговицы его рубашки. Скользит ладонями по его обнаженной груди. Мир замирает, когда она наклоняется к нему и расстегивает пряжку его ремня. Он стягивает ее рубашку через голову. И она даже не смущается рядом с ним, все, что она может чувствовать, - это желание, которое излучается от каждого его прикосновения. Этот путь привел меня к тебе, Я всегда твой. Эта дорожка ведет их к бассейну, Вода течет вокруг них, Ее ноги обхватывают Тома, А он прижимает ее к стене бассейна. Вода прохладная, но от его поцелуев она вся горит. Он скользит пальцами между ее бедер И когда она собирается закрыть глаза другой рукой обхватывает ее подбородок. — Посмотри на меня. Она не сводит с него глаз, когда его пальцы скользят внутрь и начинают медленный ритм, Ряби, которая течет через нее, Она всхлипывает, и ее бедра изгибаются под его рукой. В его глазах победа. Желание, И нежность, Что-то мягкое, чего она не знала, на что он был способен. Она выгибается под его пальцам. Он прикусывает губу, и она громко и сладко стонет. Кажется, что слишком сильное трение здания заставляет ее хотеть закрыть глаза, но Том хватает ее за локоны и почти тянет: — Посмотри на меня! Она делает то что он просит. — Хорошая девочка. — Он напевает, и его пальцы щелкают по ее клитору, добавляя давление и темп, И его глаза, и то, как он полностью контролирует себя... Она приходит, и волны тепла и холода омывают ее, как океан. Согнув пальцы ног и впиваясь пятками в его зад. Он убирает свою руку и подталкивает ближе, его глаза почти черные сейчас, как ночь, она водит пальцами по его спине и тянет его к себе. Плавится вместе их губы и поднимает ее бедра, чтобы принять его. Вода выплескивается, и он заполняет ее, связывает их вместе на каждом уровне. Ей кажется, что она может прийти снова только за вес его против нее. Он утыкается лицом в ее шею, Его ладони на ее груди Шепчет слова, которые не нужно записывать, Слова, которые могут смутить его позже. Но она слышит их все: Красивая, Чистая, Блестящая, Изысканная, Горячая, Мокрая, Узкая, Идеальная. Мой.

***

Никто не говорит им, как жить своей жизнью, Никто не делал этого раньше, даже когда они в этом нуждались. Они не могут встретиться наедине? Хорошо, но это их не останавливает. Есть скрытые ниши, Пустые классы, Раздевалки, Площадки, Им разрешено проводить время вместе. Никто не может помешать ему схватить ее за руку и затащить за гобелен, никто не видит, как он притягивает ее к себе. — В наше время ты меня отвлекаешь. — Он что-то бормочет ей в лицо. — От чего? Она улыбается ему в губы. — От всего. — Бедняжка. — Она хватает его за промежность: — Хочешь, я остановлюсь? Он ухмыляется: — Пожалуйста, не надо. Том теперь их лидер. Они уважают его, Следуют за ним, Делают что то для него, Почти сражаются за его внимание. Они, наверное, пустили бы ее к себе в общежитие, если бы она захотела туда пойти, И учителя никогда бы об этом не услышали. Пусть он придет к ней. Делать что-то запретное кажется захватывающим, Никто не говорит ей и Тому, что они могут или не могут делать. Несмотря на то, что все свободное время они тратят на то, чтобы ускользнуть от любопытных глаз, они оба заканчивают год с высшими оценками. Конечно, они это делают! Она бы никогда не связалась с ним, если бы не была уверена, что ее образование не пострадает от этого. Дамблдор подозрительно смотрит на нее во время пира, Но она мило улыбается ему, Держа свой разум под охраной. О, держу пари, вы хотите знать наши секреты!? Им говорят, чтобы они возвращались в приют, Как если бы у них был выбор. На Кингс-Кросс они прыгают в другой поезд. Он берет ее за руку, и она кивает. — Мы найдем твоих родственников. — А потом? — Потом все, что захотим! Сельская местность мелькает за окнами поезда. Его рука прохладна на ее руке, Они готовы к миру. Еще один год в Хогвартсе И мир не узнает, что его поразило.