Смелость города берет

Без Боула в Хогвартсе было пиздецки скучно. Никто не предлагал разложить мешочки с толченым корнем валерианы в кабинете трансфигурации, не листал гоблинскую порнуху на истории магии и не рассуждал смущающе громким шепотом, когда они занимались в библиотеке, что у мадам Пинс, "между прочим, Марк, ведьмы еще весьма молодой", под мешковатой мантией. Ходить на уроки одному оказалось ожидаемо уныло. На самих занятиях от скуки слипались глаза, и от нехуй делать Флинт даже начал поднимать руку и отвечать на вопросы профессоров. Нынешние одноклассники для Маркуса были вчерашними молокососами. Некоторых он знал по имени – и то только потому, что годами раньше они пробовались в команду по квиддичу. С парой человек Флинт здоровался по утрам, но ближе общаться с ними ему было не о чем, да и не хотелось. Из своих на седьмом курсе учился только Деррек, а они никогда не были особо близки. Деррек всегда казался Маркусу чересчур серьезным, вечно замороченным на какой-то своей хуете. Парень он, конечно, ответственный, тут спору нет. И в команде он свою роль всегда выполнял четко, не доебаться. Еще достать мог то, чего в принципе в Хогвартсе не достать. Но то ли из-за разницы в год, то ли разницы в целом, общались они с Маркусом на свободные темы редко и всегда только по делу. Первые пару дней Флинт даже диссонанс ловил. Ученик-Деррек садился на первые парты, часто тянул руку и вообще на учебе выглядел как самый настоящий паинька. А давно знакомый Маркусу Деррек-загонщик летал с битой наперевес и ухмылялся, как безумный садист, когда запущенный им бладжер попадал по сопернику. Где настоящий – хуй проссышь. В общем, уже к среде Маркус успел соскучиться по старому доброму Боулу. Он был катастрофически близок к тому, чтобы написать полное сентиментальной поеботы письмо о том, как ему, Маркусу, одиноко и плохо, каким он чувствует себя изгоем и как ему Боула не хватает. Останавливало только незаконченное эссе по трансфигурации, но, похоже, ненадолго. Маркус уже получал это задание в прошлом году, поэтому не делал его с нуля, а переписывал другими словами свое старое эссе, исправляя помеченные Макгонагалл участки. Если подумать, дружить с Маркусом сейчас любому семикурснику было бы очень выгодно, ведь он знал практически все ответы на любые тесты. Но очередь почему-то не выстраивалась. И все-таки в том, чтобы проходить программу второй раз, имелись и свои плюсы: разбираться в каждом предмете лучше большинства однокурсников было довольно приятно, написание заданных эссе больше не казалось многочасовой блядской пыткой, и у него появилось гораздо больше свободного времени. Без Боула тратить его привычными способами было совсем невесело, но у Маркуса уже имелась пара новых идей. Хотя были и минусы. Древние руны все еще выебывали ему мозг. Снейп сразу просек фишку и дал Маркусу отдельное задание по зельям. И повсюду теперь маячил Вуд, пересекаться с которым после его признания было неловко. Даже сейчас, несмотря на то, что ужин должен был вот-вот начаться, Вуд сидел через два стола, обложившись учебниками по чарам и квиддичными журналами, попеременно листая то одни, то другие. Когда он увлекался журналами, Уизли, чувствовавший это жопой, не иначе, отдирал свой конопатый нос от пергаментов и произносил вроде бы спокойно, но с какой-то нездоровой пугающей припизденью в интонации: "Оливер", – а Вуд вздрагивал, потеряно моргал, будто сложно понимал, почему он в библиотеке, а не на метле, и все-таки возвращался к учебникам. Маркус наблюдал эту картину в течение часа и пару раз, к своему ужасу, успел посочувствовать Уизли. Придурок-Вуд совершенно не умел концентрироваться. – Марк, молю о помощи, – Деррек со стоном упал на соседний стул, отвлекая Флинта от трансфигурации и заодно от Вуда. – Насколько ты сечешь в нумерологии? Маркус пожал плечами. – Ну так, вроде сойдет. – Я тут подумал, ты же программу нашего года уже знаешь. Мне очень нужно решить одну задачу, а я не понимаю, как. Можешь взглянуть, а? – Грин уложил свернутый свиток на стол и скривился в жуткой гримасе – по всей видимости умоляющей. – Вопрос жизни и смерти. Маркус развернул свиток и с трудом удержался от свиста. Деррек сник. – Судя по твоей реакции, мы такое в этом году проходить не будем. – Уж такую хуету я бы точно запомнил. Может, тут условие неполное? – Маркус на всякий случай проверил обратную сторону свитка. – Или ошибка? – Ошибки нет. Это особая задача, на разрыв очка. Вектор всегда делает одну такую... Есть хоть какие-нибудь идеи? – совсем несчастно спросил Грин. Маркус покосился на свое незаконченное эссе по трансфигурации. До того, как Деррек явился, он как раз придумал несколько удачных предложений, но все уже успешно вылетело из головы. А до ужина оставалось минут двадцать. – Ладно, давай подумаем. Если в условии дана дата, значит, есть связь с астрономией. Что там в этот день с положением планет? – Маркус расправил края свитка заклинанием и взялся за перо. Писать он пока ничего не собирался – пусть Деррек сам делает расчеты, если ему надо, – но с пером почему-то думалось лучше. Среди нумерологических формул и расчетов время пролетело незаметно. Из библиотеки пришлось уйти, когда мадам Пинс объявила о закрытии. Конечно же, ни о каком ужине уже не было речи. Маркус терпеть не мог ложиться спать голодным, ему снилась какая-то тягомотина, и просыпался он всегда беспричинно злым. Можно было бы сходить за едой на кухню, но возвращаться придется уже после отбоя. Флинт не хотел получить отработку прямо перед отборочными полетами. Монтегю без него, скорее всего, справится, но Маркусу не улыбалось проверять. Оставалось надеяться только на бесконечные шоколадные кексы в гостиной факультета. Кто их туда поставлял в таком астрономическом количестве, Маркус не представлял, но готов был вознести молитву Магии по всем правилам, если найдет хоть один. Пока живот Флинта голодно бурчал, Перегрин к нему не лез. Успел привыкнуть за годы квиддичных тренировок, что голодный капитан – это злой капитан. Смотреть на него было почти больно: несчастный, поникший, во взгляде незнакомая еще Флинту досада. Маркус его таким никогда не видел – поражения в квиддичных матчах, когда такие случались, Деррек принимал спокойно, даже флегматично. Пока вся команда кипела от злости и витиевато многоэтажно выражалась, Перегрин просто пожимал плечами, типа, бывает, не повезло. – Сдалась тебе эта нумерология, – буркнул Маркус, когда они спускались в подземелья. – Вот нахуя оно тебе? – Надо, – ответил Деррек. Тихо, но так твердо, что никаких вопросов больше задавать не тянуло. Надо и точка. – А сдавать-то когда? – В пятницу. Маркус вздохнул. Он надеялся в выходные продолжить свой летний проект, раз уж появилось свободное время. Но, походу, в воскресенье все-таки придется возиться с домашкой. – Ладно, завтра у нас короткий день. В половину четвертого встретимся в библиотеке и продолжим. *** Чем больше времени они тратили на эту задачу, тем сильнее Флинт бесился. Деррек, словно одержимый, рассчитывал все новые и новые формулы, не желая сдаваться без боя и признавать очевидное. Маркус был уверен, что у задачи вообще нет решения. Вектор наверняка вставила ее, исключительно чтобы поиздеваться. Для хоть какого-то ответа нужно было больше данных – хотя бы базовая сила магии этого сраного одиннадцатилетки, которого Маркус уже всем сердцем ненавидел, или вектор остаточных колебаний после произнесения заклинания. Хоть что-то, от чего можно оттолкнуться. – Заебало, – Деррек, наконец, со злостью отбросил от себя перо и резко свернул еще не просохший свиток – чернила наверняка смажутся. – Хочу жрать и убивать. – Скоро ужин, – вздохнул Маркус. – Сперва поедим, а потом я помогу тебе спрятать труп. Перегрин дернул уголком губ, но быстро сник. Они собрали пергаменты и перья в сумки, двинулись к выходу из библиотеки. Почти в дверях Деррек вдруг остановился, глядя Маркусу куда-то за спину. – Оливер еще здесь, – сказал он тихо. – У него может получиться это решить. Маркус тоже посмотрел. Вуд стоял над столом и собирал сумку. Уизли рядом яростно строчил в своем пергаменте и уходить, по всей видимости, пока не собирался. Лишний раз пересекаться с Вудом было пиздец как неловко и странно. Особенно, когда он начинал пялиться. Сидение за одним библиотечным столом создавало для пристальных взглядов все условия. – Вот уж не заметил, что Вуд гений в учебе, – с сомнением хмыкнул Маркус. – Вообще-то он неплохо учится. Не по всем предметам, конечно. Ты бы видел, какая хуйня у него получается на трансфигурации, – Деррек коротко усмехнулся. – Но в нумерологии он соображает. Вроде как дано от рождения. Вектор называет это аналитическим складом ума. Маркус нехотя кивнул. Кто хоть раз видел вудовы игровые схемы, с легкостью бы в это поверил. Снейп однажды показал свиток с парочкой подвижных стратегий. Маркус две недели спать не мог, пока не придумал, как их обойти в реальном матче. А потом еще месяц гонял по ним команду на тренировках. – Чего ты тогда раньше к нему не пошел? – буркнул Маркус скорее себе под нос, но Деррек услышал. – Ему очень сложно отплатить за услугу. – А что просит? – В том-то и дело, что ничего, – вздохнул Деррек. *** В пятницу потолок в Большом зале тяжеленой серой массой нависал очень низко, почти над самой головой. Было зябко и неуютно, а от понимания, что скоро нужно идти на улицу на аппарацию, становилось совсем хуево. Маркусу, если на то пошло, эти курсы вообще были не нужны – он прилично освоил навык за прошлые года, все остальное набивалось уже с опытом. Но здесь вмешался отец. Жестко встал в позу и сказал, мол, если Маркус по своей же глупости оказался вынужден из-за одного заваленного предмета терять целый год и проходить всю программу заново, то и на курсы эти сраные пойдет. Типа это будет справедливо. Маркус так и не разобрался, в каком месте отец здесь увидел справедливость, но с детства понимал концепцию наказания, так что спорить не стал. В общем, с самого утра настроение у него было ужасное. Еще и Монтегю – сидел напротив, агрессивно черпал ложкой овсянку и давил на виски своей магией. – Грэм, заебал, – рыкнул Маркус, в общем-то только потому что хотелось на ком-нибудь сорвать злость. Грэхем глянул на Флинта исподлобья и воткнул ложку в овсянку – так, будто держал в руках как минимум ритуальный кинжал. – Нахуя нам эта диета, Марк? – спросил он. – Тебя я понимаю, метишь в Большой квиддич – следишь за формой. Это правильно. Малфой, если хочет – Мордред с ним, пусть жует свои сухие тосты с соком. Чем он легче, тем быстрее на метле. Но нам-то нахуя? Маркус отложил ложку и окинул всех взглядом. Деррека за столом не было. Пьюси, сидящий от Грэма по правую руку, с надеждой уставился на Маркуса. Блетчли тоже перестал есть и навострил уши. У Уоррингтона на месте тарелки лежал свиток, и он спешно что-то в него вписывал – похоже, пищевые вопросы волновали его сейчас так же, как экспелиармус химеру. Малфой, как обычно, читал за столом, ничего не видя и не слыша. – Мы всю неделю ходим полуголодными, заебало, – закончил Грэхем. – Ты говоришь от лица всей команды? – спросил Маркус, медленно отложив ложку. Грэм быстро глянул по сторонам, оценивая ситуацию. Поддержка в лице Пьюси и Блетчли, похоже, его не удовлетворила. Будь за столом Деррек, разговор наверняка был бы совсем иным. – Я говорю за себя, – буркнул Монтегю. – Мелочь тут не при чем. – В следующий раз, говоря за себя, не используй местоимение "мы", – Флинт покрутил в руках палочку и все-таки наколдовал темпус. – Где Деррек? Не хочу повторять второй раз. – Грин еще в гостиной, – Уоррингтон поднял взгляд от своего пергамента – разговор он все-таки слышал, но Монти не поддержал, а значит, у малфоевской диеты было больше сторонников, чем Маркус думал. – С самого утра пристает ко всем, ищет летающие двойки галеонов. – Зачем? – удивился Маркус. – Я не спрашивал, – пожал плечами Касс. Маркус постучал ногтем по столу. До конца завтрака оставалось полчаса, но Деррек мог и не появиться. – Ладно, – вздохнул Маркус. – Малфой! Мелкий вскинулся, сунул быстрым движением закладку в книгу и вопросительно уставился на Флинта. – Тут некоторые твои товарищи интересуются, зачем нужна твоя диета? Малфой быстро оглядел стол и, рассмотрев овсянку, незаметно выдохнул. Кроме того самого первого дня за всю неделю больше не было моментов, чтобы на столе не стояло совсем никакой полезной еды, но даже одного раза Малфою хватило, чтобы понять, как сильно чистая теория может расходиться с реальностью. – Колдомедики посвящают вопросам питания огромное количество времени, – ответил Малфой, поглядывая на Монтегю – он за чтением, скорее всего, действительно не слышал начало разговора, но все-таки прекрасно понимал, откуда дует ветер. – От того, что мы едим, зависит то, как мы себя чувствуем. Соответственно, если мы выработаем привычку питаться правильно, то и чувствовать себя будем лучше. – Я чувствовал себя замечательно до того, как ты придумал эту ебучую диету! – огрызнулся Монтегю. – А теперь я постоянно голодный и, блядь, злой. Сижу на уроках и ни о чем кроме еды думать не могу! – А сколько времени нужно, чтобы привычка эта появилась? – вклинился Блетчли. – Потому что, если год, я не готов. Серьезно, между едой и квиддичем, я выберу еду. Без обид, Марк. – Не переживай, Майлз. Колдопсихологи утверждают, что привычка формируется за двадцать один день. Но пять из них уже позади, нам осталось продержаться всего шестнадцать, – ответил Малфой и, сука, улыбнулся. Той самой блядской улыбкой, когда смотришь и взгляд отвести не можешь. Даже показалось, что в Большом зале светлее стало. Вейла сраная! – Ты понял, Монти? – Маркус встряхнулся и взглянул на хлопающего ресницами Грэхема. – Блядь, нихуя ты не понял. Пьюси, ты понял, зачем нам эта диета? – Чтобы мы страдали, – буркнул Эдриан. – Да ла-адно вам, пацаны, он же о нас заботится, – Блетчли беспечно фыркнул, все еще пялясь на Малфоя. – Не сгущайте краски, все не так плохо. Всего-то шестнадцать дней! – Тебе легко говорить, – убито вздохнул Пьюси, – ты всеядный. – А если через шестнадцать дней мы ни к чему не привыкнем? – спросил очухавшийся Монтегю. – Что тогда? – Ничего, – Маркус пожал плечами. – Признаем эксперимент неудачным. Каждый будет снова есть что хочет. – О чем речь? – раздался голос Деррека из-за спины. Он потеснил Маркуса и сел на лавку. Лицо у него было такое довольное, что аж бесило. – О диете, – ответил Уоррингтон. – Обсуждаем, зачем она нам вообще нужна. – Да все ясно, это же для здоровья. Ну, как с пробежками, – Деррек ухмыльнулся. – Помните, как мы сперва возмущались? Майлз орал громче всех. – Потому что вставать, блядь, в пять утра! Жизнь меня к такому не готовила. – Зато сейчас ты в хорошей форме, – Деррек весело оскалился. – Научился делать рывок Райкера, а раньше тебе не хватало для него маневренности. А ты, Эд, теперь змейку пролетаешь без задержек, верно? – Пьюси нехотя кивнул. – Я вот за собой заметил, что стал лучше контролировать бладжер. – И ты, Монтегю, за прошлый год полностью согнал свой жирок, – заметил Малфой. – Ты охуел?! Это был не жирок! У меня конституция такая! – возмущенно вскинулся Грэм. – И вообще, у полных магов сил колдовать больше. – Видимо, ты хочешь быть очень сильным магом, – Малфой ухмыльнулся. Грэма перекосило, на виски надавило сильнее. Уоррингтон охнул и попытался отползти вдоль лавки подальше. Пьюси тоже фыркнул и закатил глаза. Малфой лыбился как ни в чем не бывало. – Короче, отвечая на твой вопрос, Грэм, – сказал Маркус, раздраженно повысив голос, – диета тебе нужна, потому что это полезно для твоего здоровья. Заботиться о тебе – моя капитанская обязанность. Так что заткнись и терпи. – Даже если я против? – мрачно спросил Монтегю. Маркус неприятно ухмыльнулся. – Особенно если ты против. *** Несмотря на то, что разговор с командой завершился в общем-то удачно и теперь, возможно, Монтегю заткнется хотя бы на пару дней, Маркус все равно был злой, как инфернал. Руку Вуда он сжал с поистине садистским удовольствием, а когда у него что-то там хрустнуло и рожу его перекосило, вообще от сердца отлегло. День вдруг показался не таким ужасным, жизнь налаживалась. Маркус даже услышал, как чирикает какая-то птица, свившая гнездо под ревейнкловской трибуной. Ну а потом Вуд открыл рот и, как обычно, все испортил. – Ничего не изменилось, Флинт, – сказал он. – Хватит меня бояться. – Я не боюсь! – тут же огрызнулся Маркус. – Хорошо. И чего хорошего, блядь?! Как в дебильную голову Вуда вообще пришла такая идиотская мысль? – Соберитесь вокруг, – сказал коренастый лысеющий маг средних лет. – Я Аврор Пэйб. Буду вести продвинутые курсы аппарации в этом году. Раздражение, еще минуту назад отступившее, вернулось с удвоенной силой. В кишках будто забурлил оставленный на сильном огне котел. Флинт вообще-то думал, что проявляет тактичность. Он помнил, каким дерганным Вуд был в прошлом году. Причина теперь стала ясна. Маркус считал, что с его стороны вести себя так же, как обычно, будет издевкой. Дал пространство, что ли. Да он же всю неделю вообще к Вуду не лез! Даже не подкалывал, а ведь вчера в библиотеке, пока они еблись над задачей Деррека, пару раз так хотелось. Пришлось буквально прикусывать язык. – Вижу, некоторые из вас уже взяли себе по паре рукавиц, – продолжил аврор. – Если кто-то из вас не знал или забыл, напомню: эти артефакты помогут вам не расщепиться. От душащего раздражения хотелось рычать в голос. Блядь, да будь это кто угодно другой, в тот же день Хогвартс обсуждал бы сенсацию. Слизеринская гостиная была настоящей колыбелью слухов. Маркусу самому даже делать ничего бы не пришлось – всего лишь обронить пару фраз рядом с девчачьим уголком. – Также на них наложены маяки на случай, если при перемещении вас случайно унесет слишком далеко. Вуд не был "кем угодно", так что Флинт ничего такого делать не стал. Маркус его по-сопернически уважал сильнее, чем любого другого квиддичного игрока в Хогвартсе. И... и еще понимал. – Если это произошло, оставайтесь на месте и не паникуйте. Я найду вас и верну в школу. У Маркуса ведь тоже пару раз случались неудачные увлечения – вне зависимости от факультета девчонки из чистокровных, по крайней мере те, кому уже исполнилось пятнадцать, почти поголовно были либо обещаны, либо помолвлены. Даже если со своей симпатией полезть (а это вообще-то считалось просто-напросто неэтично), можно было такой фамильной жути отхватить – никакой целитель не поможет. – Ни в коем случае не пытайтесь аппарировать обратно. Оставайтесь. На месте. Это понятно? Маркусу легче всего было перетерпеть, если убрать объект этих эмоций с глаз подальше. Не можешь взять – не трави душу. – Для дальних и совместных перемещений, которые мы будем изучать в этом году частичного снятия антиаппарационного барьера недостаточно. Поэтому сейчас мы пойдем за границу барьера. Наш урок будет проходить недалеко от Хогсмида. Маркус тут, можно сказать, демонстрировал свои лучшие качества. А этот пустоголовый кретин решил, что он боится! Вот же срань! Котел в кишках кипел и плескал кипятком через край. – Ты и ты, помогите мне с этими ящиками. Остальные – следуйте за мной. Как же сильно Маркус сейчас злился! И на рожу вудову дебильную, и на признание, и на то, что задачу эту идиотскую, над которой они с Дерреком два дня сидели, гриффер решил за пару часов. – Аврор Пэйб, – пискнула старшая Гринграсс высоким дрожащим голосом, – разве выходить за границу школы безопасно? Там же дементоры. И вообще – Вуд сам все это время ссался встречаться с Маркусом взглядом. В Большом зале садился спиной, в аудиториях – на первые ряды, так, что и там Флинту приходилось пялиться на его затылок. Это Маркуса тоже бесило. Как только он подумал об этом, пришлось подышать на счет, чтобы не начать материться в голос. Желательно адресно, глядя Вуду прямо в его тупое лицо. – В одном из этих ящиков лежит артефакт, отгоняющий дементоров – такие же авроры используют в Азкабане. Пока артефакт активен, ни один дементор не сможет к нам подобраться. Бесила невозможность обсудить с Вудом малый кубок с австрийцами. После того, как Блетчли все заспойлерил, Маркус прочел журнал от корки до корки тем же вечером. Все обсуждали битву двух ловцов, но вообще-то настоящими героями того матча были вратари. А в игре вратарей лучше придурка-Вуда никто не разбирался. – А в остальных что? – спросил кто-то из гриффиндорцев. В ММС тоже не дебилы работали, потому что в спецвыпуске они опубликовали интервью и Купера из Стрел, и Миллера из Фледермаусов. Миллера вообще никто не защищал, все считали Купера невероятно крутым по умолчанию. Без лишних демагогий. Даже поспорить было не с кем. Как же это. Блядь. Бесило! – А в остальных – шоколад. Еще вопросы? Хорошо, тогда все за мной. Вереница из семикурсников двинулась к дороге, ведущей в Хогсмид. Вуд очень удачно шел почти в самом конце. Маркус подождал его и дернул за рукав мантии, чтобы притормозил. Когда они поравнялись, Флинт ощутимо толкнул его плечом, чтобы выплеснуть хоть малую долю раздражения. Вуд споткнулся, бросил на Маркуса недовольный взгляд и потёр плечо. Уизли ушел вперед, читая на ходу и ничего не замечая. Их обогнали еще двое гриффиндорцев, и теперь они плелись последними. – С чего ты вообще решил, что я боюсь? – спросил Маркус, почти рыча. – А ты бы себя со стороны видел, – фыркнул Оливер, – в аудиториях отсаживаешься от меня как можно дальше, в коридорах обходишь по широкой дуге. Да ты же мне за все эти дни ни одного слова не сказал напрямую! Даже вчера, когда мы за одним столом в библиотеке сидели. Ещё и смотришь так... – Как? – ощетинился Маркус. – Как дебил! – припечатал Вуд. – Будто ждёшь, что я в любой момент на тебя наброшусь и трахну. Вуд бросил взгляд на идущих впереди однокурсников и скривился. Маркус тоже пожалел, что начал этот разговор там, где у него могут быть свидетели. – Я, блядь, как лучше хотел, – процедил Маркус, ощутив привычную нехватку слов. Казалось, что легче было сделать петлю Юнга, сидя на метле спиной вперед, чем объяснить Вуду свои мотивы – нужные слова просто не находились. Когда дело доходило до выяснений отношений любого рода, Маркус всегда становился ужасно косноязычным. – Не знаю, что ты там хотел, но получилось явно через жопу, – бросил Вуд рассерженно. Он вдруг резко остановился и взглянул на Маркуса – очень прямо и серьезно, так, что сразу было понятно: сейчас лучше не шутить, иначе даст в зубы. – Здесь и сейчас скажи мне правду, Флинт. Для тебя это проблема? – слово "это" он выделил особой интонацией. Хотя и без того было понятно, о чем речь. – Да нет никакой проблемы, – ответил Флинт. Потом бросил взгляд на ушедших вперёд учеников, прикидывая расстояние, и добавил для ясности: – Но меня парни не интересуют. – А ты проверял? – спросил Вуд. – Зачем же это проверять? – Маркус фыркнул. – На девчонок у меня стоит, на парней нет, вот и вся проверка. – Ну, ты и сам можешь не знать, что на парней у тебя стоит. Воспитание, знаешь, сильно накладывает свой отпечаток. А вас, чистокровных, натаскивают на семейные ценности с пеленок. Я пока не попробовал, тоже думал, что только по девчонкам. – А чего пробовал вообще? – зачем-то спросил Маркус. Оливер пожал плечами. – Мне предложили. Предложили – эхом отдалось у Маркуса в голове. Он разрывался между порывом узнать, кто это был, и желанием никогда вообще не узнавать о Вуде таких подробностей. – Кто предложил? – все-таки спросил Флинт, когда любопытство пересилило. – Боул, – ответил Вуд. – Эй там, не отставать! – крикнул аврор в этот момент. Вуд сорвался с места, чтобы нагнать одногруппников. Маркус едва успел схватить край его мантии и дёрнуть на себя. – Эй! – возмутился Вуд. – Мы не договорили. Он хотел получить все ответы здесь и сейчас, потому что, серьезно, Боул? Тот самый, который его Боул? Как это вообще случилось? – Отвали, Флинт! Я в отличие от тебя на этих уроках впервые, а аппарация мне позарез нужна. Договорим... потом! – Когда потом? – возмутился Маркус. – Когда ты перестанешь меня игнорировать! – огрызнулся Вуд. Потом медленно выдохнул и сказал уже спокойнее: – В субботу пробные, нам с тобой будет не до этого. А в воскресенье у меня куча домашки. Хотя, ладно, давай в воскресенье после ужина. В кабинете, где мы говорили в прошлый раз. Обернувшись на одноклассников, Вуд выдернул край своей мантии из пальцев Флинта и задорно ухмыльнулся. – Кто последний до ворот, тот мантикорья отрыжка! И рванул в сторону ушедших вперёд одногруппников. Маркус ругнулся и припустил следом. Не из-за детской подначки, конечно, а потому что Вуда нужно было обязательно поставить на место. *** Пока Снейп вещал про Летучее зелье, пара капель которого делает предмет легче в несколько раз, Флинт не мог перестать думать о Вуде и Боуле. Маркус, конечно, знал, что Боул трахает все, что движется. Но раньше он наивно думал, что это относится только к тем, кто не может от Люция убежать. Вуд же был способен не только убежать, но и прописать Боулу в табло при желании. Он только выглядел как тщедушный голодавший несколько лет инфернал, силы – Маркус знал это на собственном опыте – ему было не занимать. Тем удивительнее для Флинта оказалось то, что между этими двумя что-то могло быть. Хотя, если подумать, Боул неплохо разбирался в квиддиче – у него с Вудом наверняка нашлись общие темы для обсуждения. Да и такой враждебности, как тот же Монтегю, Люций к Вуду никогда не демонстрировал. Так что, если быть до конца откровенным, Маркуса удивил не факт отношений между его лучшим другом и первым соперником. Маркус никак не мог понять, почему он ничего не замечал? Неужели он настолько хуевый друг, что умудрился прослушать? Или Боул вообще по каким-то причинам решил ему не рассказывать? Эта мысль оказалась довольно обидной. Люци ведь обычно никогда не упускал случая похвастаться своими сексуальными успехами. Его, как правило, не волновал ни пол, ни возраст партнера, ни желание Маркуса слушать подробности. И все-таки Флинт ни разу еще не слышал от него упоминания чего-то серьезного. Что если с Вудом у него была не одноразовая интрижка, а что-то, ну, большее – такое, чем Боул не захотел с Маркусом делиться? Что-то довольно токсичное? Блядь, нет, это Летучее зелье токсичное, если корень болиголова перед нарезкой не окунуть в настойку из зубастой герани. Маркус встряхнулся и добавил пометку в конспект. Он неплохо помнил это зелье, но все равно решил, что лучше не отвлекаться. Оторвав небольшой клочок пергамента, Маркус вместо сентиментальной поеботы, о которой думал еще пару дней назад, написал Боулу самое короткое письмо в своей жизни. В нем было всего два слова: "Серьезно? Вуд?". Да, сойдет. Чем короче и абстрактное вопрос, тем больше информации может выдать собеседник, не вполне понимая, на что именно он отвечает. Маркус присыпал чернила песком и быстро свернул послание. Оставшуюся часть урока он так сосредоточенно, как только мог, слушал лекцию Снейпа о сферах применении Летучего зелья. *** За обедом не было Малфоя и почему-то Монтегю. Первый часто пропускал этот прием пищи, а вот отсутствие второго было крайне странным. Маркус только понадеялся, что Грэм прямо сейчас не расчленяет малого в каком-нибудь уголке потемнее, и принялся накладывать себе печеную утку с тыквенным пюре, старательно отмахиваясь от подкинутых воображением картинок, в которых Грэхем уже доедает Малфоя, предварительно хорошенько его прожарив с большим количеством масла. – Пьюси, где Монтегю? – на всякий случай спросил Маркус. – С травологии он уходил с нами, – ответил за него Уоррингтон. – На полпути где-то потерялся. Кажется, его Снейп окликнул. Маркус кивнул и принялся за еду. Если поторопиться, можно успеть перед практикой по зельям заскочить в совятню и отправить Люцу письмо. Тогда был шанс получить ответ уже завтра и не ждать следующих выходных. Без Монти за столом стояла блаженная тишина – только ложки стучали по тарелкам. Никто не возмущался, не цедил слова сквозь зубы, не давил на амулеты своей магией – полнейший кайф. Поэтому, когда к столу подошел Диггори, Маркус был в самом своем благодушном настроении. – Я подумал над твоим предложением, Маркус, – сказал Сэдрик. – Могу отдать тебе вторую субботу, но только в обмен на четвертую. Маркус прикинул и решил, что так тоже ничего. Идеальным вариантом было бы устроить пробы с равными интервалами – два часа на вторую субботу сентября и еще два на четвертую. Но вчера Дэвис согласился отдать третью в обмен на первую, так что паззл удачно сложился. Вообще-то считалось, что у каждого капитана есть только по одному часу в каждую субботу сентября на отбор новых игроков. В первый год капитанства Маркус тоже играл по правилам, но быстро понял, что за час ничего продуктивного не выходит. Отсматривать успеваешь только трех-четырех кандидатов за раз, а если кто-то из них летает совсем слабо, то время, отведенное на него, просто тратится впустую. Совсем другое дело, когда времени на пробы побольше – тогда и распорядиться им можно рациональнее, и кандидатов пригласить больше. Поднимать в небо всех параллельно и пропускать через задания, как сквозь сито. – Окей, Седрик, – кивнул Маркус, протянув руку для скрепления сделки. – Отдаю четвертую в обмен на вторую. – Круто, – Диггори широко улыбнулся и встряхнул его ладонь. Похоже, он не ожидал такого легкого согласия, и четвертую субботу все-таки можно было выбить, если бы Флинт надавил. Но Маркус не расстроился – Дэвис, в отличие от Диггори, хоть и был младше, в переговорах держался на порядок жестче и вряд ли уступил бы без дополнительных условий. А временем тренировок в этом году, пусть и разовыми договоренностями, Маркус жертвовать очень не хотел. Все сильно упиралось в расписания занятий игроков, и такие подвижки, когда в команде два семикурсника и три шестикурсника, сидящие в аудиториях, порой, до самого ужина, могли привести к полной отмене тренировки. – Кстати, Перегрин, – обратился Седрик к Деррку, – мне Риккет сказал, ты даешь по двадцать галеонов за летающие двойки? Грин встряхнулся, сел на лавке вполоборота, задрав башку. – Вообще-то по пять за обычные, – уточнил он. – Но дам двадцать, если твоей больше пятидесяти лет. – У меня только шестьдесят шестого года, – расстроился Диггори. – С Австралией? – без интереса спросил Грин. Австралия была победителем того года, монет с ней выпустили до жопы. – Нет, Уганда. – Серьезно? – оживился Деррек. – Покажи! Маркус и сам хотел посмотреть, но решил пока не проявлять явный интерес, чтобы не сбить Грину переговоры. Диггори достал из кармана монету и протянул Перегрину. Деррек долго рассматривал чеканку, тщательно проверил грани, разве что на зуб не попробовал. – Она в хорошем состоянии, – кивнул он наконец. – Могу купить. Сколько за нее хочешь? – Ну, – Диггори будто бы смущенно улыбнулся – похоже, у него была своя тактика ведения переговоров, – двадцать? – Да, ты шутишь! Ей даже тридцати лет нет, – хмыкнул Деррек, протягивая монету назад. – Ладно-ладно, давай восемнадцать! – Диггори не забрал двойку обратно, давал возможность подержать в руках подольше, чтобы Дерреку сильнее захотелось ее оставить. – Возьму за десять, – сказал Деррек. – Она редкая! – возмутился Диггори. – Не такая уж и редкая. При желании даже через Пророк быстро можно найти такую же. – Но тебе она нужна сейчас, – хмыкнул Диггори с улыбкой. – И мне пятнадцать галеонов нужны сейчас. – Ты сказал, тринадцать? – переспросил Деррек. – Мордред с тобой, по рукам! Деррек сунул двойку Маркусу – чувствовал раздирающее его любопытство, не иначе – и начал отсчитывать галеоны. Квиддичные юбилейные монеты еще, наверное, века с пятнадцатого всегда выпускали номиналом по 2 галеона. Обычно они датировались годом проведения квиддичных чемпионатов мира, но бывали разные исключения – например, ограниченный тираж двоек отчеканили в 1887 году, в честь десятилетия "Чемпионата, который никто не помнит". Маркус тоже пытался собирать свою коллекцию еще до поступления в Хогвартс. Кто-то из родственников на день рождения даже подарил ему очень старую двойку 1809 года со знаменитым ожившим российским лесом. Но интерес коллекционера во Флинте быстро угас. На только что приобретенной Дерреком монете был выбит Уче Джууко – охотник и капитан сборной. Даже без подписи его было легко узнать по изогнутому шраму на левой скуле. – Занятная вещь, – сказал Маркус, возвращая двойку Дерреку. – И редкая, – Грин довольно погладил грань, – гоблины за такую и тридцать галеонов могут дать. – Ты решил заняться спекуляцией? – Ха-ха, нет. Это для Вуда – в благодарность за нумерологию. Он собирает. При упоминании Вуда Маркус вспомнил, что хотел успеть заглянуть в совятню до зелий. Но, наколдовав темпус, понял, что не успевает. Уже пора было заканчивать обед и двигать к Снейпу. В коридоре, почти у самых подземелий, Маркуса перехватил взмыленный Монтегю. – Марк, ты только не бесись, – пропыхтел он, пытаясь отдышаться, – но Малфой в больничном крыле. Маркус же в первую секунду и правда подумал, что это дело рук Монти. Наверное, рожу у него знатно перекосило. Грэм буквально отшатнулся, а Деррек, случившийся рядом, потому что им идти было в одном направлении, очень медленно и тяжело положил руку Флинту на плечо. Еще и глушилку навел, чтобы любопытные студенты их разговор не слышали. – Что он там делает, Грэм? – каркнул Маркус, когда первые идиотские мысли отступили. Ну бред же, Монти орать может до потери пульса, это да, но ни за что мелкого и пальцем бы не тронул. – Гиппогриф...подрал, – убито ответил Грэм. – Понятно, – Маркус стиснул зубы и двинул к подземельям. – Ты куда, Марк? – удивился Монтегю. – На зелья. – Но Драко! – Судя по всему, жив! А я не колдомедик! Как и ты. У тебя уроки кончились? – Трансфигурация еще. – Тогда кончай трепать языком и бегом на трансфигурацию, блядь! Если умудришься получить отработку на следующую субботу, будешь лежать рядом с Малфоем, понял? – Понял, – рявкнул Монтегю в ответ и действительно намылился в противоположном направлении. – Грэм, – окликнул его Маркус на тон спокойнее. – Мне нужна информация. Я сегодня к нему не успею, у нас уроки до ужина. – Понял, – снова кивнул Монтегю и на этот раз ушел. – Твою ж Моргану за ногу, – выдохнул Маркус со злостью. – Как вообще можно было разозлить, блядь, гиппогрифа? Они же мирные, сука. Поклонился и пошел себе дальше. – Ну, это Малфой, – хмыкнул Деррек. – Он кого угодно из себя выведет. Давай не паниковать раньше времени. – Я не паникую! – вскинулся Маркус. – Ты бесишься. А бесишься ты, когда паникуешь. Поэтому я и говорю, давай не... – Заткнись! Деррек понятливо захлопнулся и до самого кабинета зелий не проронил ни звука.