Цвет папоротника

       Семеро девушек бежали босиком к реке, весело смеясь. Каждая из них сегодня спустит на воду венок из полевых трав, надеясь, что суженный непременно сумеет нагнать венок раньше, чем течение реки унесёт его вдаль. Ночь на Ивана Купала — ночь обрядов. Зашумит город и зашумят в нём люди, охваченные беспутством, радостью и низким отступничеством от Бога — стучат бубны, поют сопели, гудят струны.        — Говорят, Иван пошёл цвет папоротника искать, — шепчет Елена, украдкой глядя на подруг. — Наверное, хочет разбогатеть, да так, чтоб на приданное хватило. Кто ж без приданного свататься пойдёт? А Марию-то нашу того и гляди уведут. Ишь, красавица, косы свои тугие в кои-то веки расплела, а ленты красные в венок вплести ловко сумела. Никто ведь так не делал, так нет, придумала!        Девушка шутит беззлобно. Смеясь и радуясь распаляющемуся неподалёку костру. Совсем скоро начнётся плескание и плясание, тайные знаки головой, непристойные крики и вопли из уст; самые непристойные песни — так угождают бесам жены и девы, и телом вихляют, и скачут, и выплясывают…        — Все расплели, — отвечает Мария. — Аль не идёт мне?        Подходя ближе к воде, девушка смотрит на отражение. И кожею бела, и волосы чернявы. Чем ни дива?        — Краса, краса. Только носа не дери: до неба убежит, так и не сыщешь.        Садясь в круг, девушки, одетые в белые платья, смотрят на небо, усыпанное звёздами. Эх, хорошо.        — Всё возможно этой ночью: выходят волхвы-мужи и жены-чародейки на луга и болота, в степи и дубравы, ища смертной травы и отравного приворотного зелья на пагубу людям и скоту; тогда же копают дикие коренья, чтобы приворожить и свести с ума мужчин, — вкрадчиво шепчет Наталья — самая младшая. Ей всего-то пятнадцать недавно исполнилось. Да и так она девушка суеверная, вот и верует во всякое.        — И кого ж ты решила с ума свести, Наталья? Часом ли не Михаила — сына плотника? Он-то поглядывает на тебя час от часу.        — Что за вздор… — робко отвечает девушка, провожая взглядом венок, колыхающийся на воде. — Пора огнём очищаться.        Встав, побежали подруги к костру. Пламя высоко взвилось — не перепрыгнуть, кажется. Языки то и дело укусить норовят. Ну же, смелее!        Мария прыгает первой. Ловко проскочив сквозь завесу дыма и яркие искры. Жар будто бы и не коснулся её.        Наталья прыгнула второю. То ли ещё будет!        Вдали зазвучала песнь бубнов да сопели. И утонуло всё в ослепительном мареве полыхающих костров.

***

       Крепкий коренастый парень ходил по лесу, держа в руке огниво. Сперва ему казалось, что он понапрасну блуждает: совсем скоро замельтешит рассвет, а папоротников цвет всё так же далёк от него, как и был. Ивану за всю ночь чего только ни померещилось, ни причудилось. Однажды будто и вовсе медведя увидал в цепи позолоченной. Глянул на него медведь — да и скрылся.        Привиделось?..        Вдруг заметил Иван в сетях охотничьих какое-то движение. То ли заяц заплутал, да наскочил ненароком; то ли белка застряла?        Подошёл Иван к сетям, да и ахнул. Белое крыло большой птицы судорожно билось о землю.       Лебедь попал в ловушку.        Позабыв о несметных богатствах цвета папоротника, перерезал Иван сети крепкие, да выпустил на волю птицу дивную. Белоснежную, точно снег по зиме.        — Лети, лебёдушка. Тебя ведь тоже родные твои ждут.        Встрепенулась птица, да и полетела прочь — поминай как звали.        Ветви сзади дрогнули, смыкаясь.        — Спас ты сестрицу мою названную, добрый человек. Знаю я о беде твоей: ступай за мною, найдёшь цвет папоротника.        Удивился Иван: не каждый день встретишь зверей говорящих; однако послушал. ступая следом за благородным оленем.        Да и вышли они к поляне дивной. Вокруг тьма — а на поляне той светло, будто днём. Цветы белые сияют, переливаются.        — Здрав будь, добрый молодец, — послышался звучный голос из-за дерева.        Обернулся парень, и вышла оттуда девица красная: стан, словно береза, губы алые, щеки румяные.        — Спас ты дочку нашу названную, проси чего хочешь теперь у нас с батюшкой — всё сделаем.        Только теперь заметил Иван, как за деревом стали звери: олень, на шее которого висел золотистый медальон; могучий медведь, с яркими изумрудами в ожерелье, да та самая белая лебёдушка, крылья которой теперь мерцали золотыми отблесками.        Распахнулась крона древа, и увидел Иван, что отцом всего сущего здесь и есть оно. Мудрое древо, старое.       Поклонился Иван в ноги, да и молвил: «Ничего мне не надобно, Вы — отец- древо жизни, да и Вы — мать-природа, и так щедры со своими дарами людям.»        Улыбнулась женщина-природа, понравились ей слова юнца.        — Ступай за дочерью моею, тобой спасенною. Поможет она тебе.        Ступал юноша за лебёдушкой тихо, осторожно. Едва ли дошли лги до полянки, как обернулась лебёдушка прекрасною девицей. Еще краше, чем мать-природа была она. В шелка одета, туфельки из чистого хрусталя. Чем не девица на выданье?        — Спас ты меня, Иван. Благодарю. Хочешь — навеки твоею буду? Ни в чем не станешь нуждаться: все прелести земли твоими станут: злато, каменья драгоценные, руда, чернозём… Всё-всё, без утайки. Стану женою твоею, ласковою. Слово поперёк не скажу. Верна буду.        Опешил Иван от таких слов.        — Спасибо тебе, красна-девица, за слова тёплые, да ждет меня с приданным любовь моя ненаглядная. К Марии без цвета папоротника идти не посмею, уж не серчай.        Улыбнулась девица-лебёдушка.        — Прошёл ты проверку и сердцем, и богатством.        Махнула лебедушка-дива рукою, да и появился в ней посох чудный. Стукнула она им о землю, и появились на поляне пять статуй каменных, на каждой по венку, под каждым по вепрю.        — Найдешь венок Марии своей — отпущу, а нет — так загрызет тебя вепрь, только на ноги и вся надежда.        Иван вздрогнул. Не ожидал он подвоха от лебедушки, но видит Бог, нет пути назад. Глянул он на венки: все как один, в глазах рябит. Там пустоцвет, там васильки, там ромашки.        — Нет здесь венка моей Марии-искусницы. Она в свои венки ленты алые вплетает, да колокольчики.        Стукнула лебедушка-девица о землю посохом, да и пропали статуи, а на их месте появился цвет папоротника, да полные сундуки приданного.        — Справился ты, Иван, со всеми трудностями и преградами. Совет вам да любовь!        Перекинулась девушка лебедем, да и улетела восвояси.        Вспыхнуло на небе предрассветное зарево: танцевала Мария с подругами на горке подле речки, да радовались новому дню.        Совсем скоро пролетит весть радостная по поселку, зазвонят свадебные колокола. А пока только девушки кружили в ритуальном танце, славя Ярило.