Что, если...?

      Бытует мнение, что у богатых нет проблем. А точно ли это? Правду знают всего десять процентов из восьми миллиардного населения земного шарика. И вот один представитель того самого десятка стоит у панорамного окна своего пентхауса и с апатией смотрит на город. Проекты все закрыты, новые задачи спланированы, производство запущено. Отвлечься работой не получится. Пить настроения не было. Выбираться куда-либо тоже. Скукота, которая начинает душить. Был бы рядом кто-то... Как бы ни было банально, но от него просили только денег. Рано или раньше все отношения скатывались к материальным. И ведь Юнги рад был баловать и радовать подарками. Только не потому что обязан. Видел же какую радость доставляют подарки. Пока не начиналось сводиться всё к деньгам. Хочу, дай, купи, привези, подари. Он знал цену деньгам, но также знал, что может себе позволить всё. Также думали и его пассии, стоило обратить на них внимание. Но хотел ли он — это уже второй вопрос. А ведь он мог дать больше. Океан безграничной нежности, любви и заботы разделить было не с кем. Прав был Джин, когда называл его зефириной. За маской непробиваемого бизнесмена, скрывался ранимый и даже робкий Мин Юнги. «Страдали» друзья. Те, кто был рядом с начала, как говорится. Четверка сильнейших. Сдружило их общество, в котором не хочешь, но вертишься. Но им повезло. Ну как повезло. Работать над отношениями, даже если вы друзья, тоже надо. Это и находить время, когда кажется не продохнуть. Давать советы, когда сам наступаешь на те же грабли. Но они смогли. И вот один из троих друзей настойчиво пытается до него дозвониться. Телефон, не переставая, вибрирует на столе. Но Юнги отвечать не хочет. Джин стал совсем невыносимым с тех пор, как начал курировать какой-то студенческий проект. Юнги бы сказал, что дело в новой пассии, слишком уж друг заморачивается с этими детьми. И вроде все ждали от Хоупа, что тот станет ментором, ведь семья Чон со времён основания университета была главным спонсором, но нет. Второй из троих изъявил желание примкнуть к группе подростков. Вот радость скакать горным козликом по кастингам, когда самому можно их возглавлять. Но у каждого свои тараканы. Хосоковы же были полностью на хип-хопе. Хотя… на последнем видео, где они с розоволосым пареньком трясли задницами под заводную Nails, Hair, Hips, Heels — Todrick Hall, на вкус Юнги было очень даже ничего. Он же видел Хосока и в более эдаких ситуациях. Один Джун, да, тот самый третий из друзей поддерживал Юнги в его самоизоляции. Ну, точнее, зависал в лаборатории наравне со своими же сотрудниками. На вопросы отвечал односложно, витая в своих научных небесах. Мину было завидно. Джин, который чувствовал себя молодым родителем, Хосок, снова впавший в пубертат, Джун, в высоком и недоступном и он. Кощей-затворник, которому ничего не интересно. Когда телефон упал, Юнги понял, что Джин просто так не от него не отстанет. Случись пожар, он бы не трезвонил столько. Понятно было, что главной сплетнице и единственному хёну в их компании скучно и очередная гениальная идея посетила его светлую голову. Оказалось, дело было в том, что Джиновы цыплятки выиграли очередной то ли конкурс, то ли соревнование. Короче, они праздновали, и хёну очень хотелось разделить радость и со своими друзьями тоже. — Ну, Юни-и-и, это же такой праздник. Мы готовились сколько, — канючил Джин. Юнги помнил. Все миллион сообщений, где Джин разрабатывал очередную систему эффективности и методы повышения выносливости и мучил применял на студентах. — Ты должен быть здесь, чтобы разделить со мной радость и гордость за моих детей! — Джин, во-первых, дети не твои, да и не дети они вовсе. Во-вторых, ты… — Во-втолых… бла-бла. Хватит быть душнилой! Пакуй свою задницу и бегом к нам. Геопозицию скину. Пока! И вот Юнги стоит среди толпы подростков, разной степени опьянённости и жалеет, что у Джина, как ни у кого другого есть на него влияние. Закинув хёну его любимые гортензии, а ребятам корзину фруктов, наверное, надо было для студентов что-то другое выбрать, да поздно, он решил выпить. Раз уж нелёгкая привела его сюда, надо сделать вид, что веселится. Только потому, что он не вынесет Хосока с Джином, объединивших усилия, чтобы расшевелить его. Налил в первый попавшийся чистый стакан что-то из закрытой бутылки. Не то чтобы он не доверял незнакомым людям, но и заиметь проблемы из-за потери бдительности, не горел желанием. Ром или что это было, неприятно обжёг горло. М-да, давно он не пил такой пали. Вечеринка в самом разгаре. Шумно, задымлено и слишком отвязно на его вкус. Дверь на террасу открылась и снаружи хлынула толпа, являя уединённый и привлекательный островок спокойствия среди океана безумия в доме. Юнги тотчас же направился туда. Закрывая дверь-купе, он обнаружил, что снаружи она запирается. — Джекпот! — щёлкнул замком. — Ну я бы так не сказал. Вы только что нас заперли. И походу надолго, — раздался голос из угла лоджии. — Простите? — радость от уединения притупилась вынужденной компанией. — Ну у Гуки замок барахлит с полгода как, и руки не доходят его починить. Все из наших знают, что нельзя дверь запирать снаружи. Открыть её смогут только из комнаты. Надеюсь, у Вас есть с собой телефон и звонок хоть кто-то услышит, — объяснился парень. Юнги присмотрелся. Это же тот самый розоволосый. В голове зазвучало "Girl, I don’t dance, I work..." — и появилась картинка, как этот мальчик тряс задницей, которая была очень даже ничего. И нет, Юнги не пересматривал ведро раз тринадцать и не заучил наизусть партию незнакомца, он же не извращенец. — Неловко вышло. Ну Джин точно меня найдёт. Он столько усилий приложил, чтобы я сюда приехал, что, потеряв из виду, начнёт трезвонить. — Ого! Так Вы и есть тот самый Ш… господин Мин? — Именно, — не буду даже спрашивать, что именно Джин и Хосок обо мне рассказали, подумал он. — А ты? — Пак Чимин, сонбэним, — встал и склонился в вежливом поклоне. — Будем знакомы, Чимин. Ну раз уж мы здесь застряли, давай на ты? Тот только покачал головой улыбаясь. Юнги уселся в кресло напротив. На неопределенное время лоджия погрузилась в тишину. Странное молчание, уютное. Ни капли неловкости и желания заполнить безмолвие между ними. Юнги снова сделал глоток и поморщился. Надо было приходить со своим. Чимин оказывается наблюдал за ним. Хихикнул. — То ещё пойло. Ребятам кто-то из третьекурсников подогнал. Будешь соджу, хён? — Ну давай. Уже привычный напиток смочил неприятно саднящее горло. Юнги выдохнул и уселся удобнее. Балкон выходил на главную улицу, но сегодня на удивление было тихо. Они проговорили полночи. Никто, включая страждущего его присутствия Джина не спохватился их. Вечеринка закончилась ближе к утру. Отпер дверь паренек, который едва стоял на ногах. Этот самый Гуки, внимательно их оглядел, поиграл бровями и сорвался в комнату с истошным «Джиинииии, я такое видел». Чимин смущённо отвернулся.       Неясное чувство поселилось в груди Юнги после вечеринки. Он несколько дней пытался разобраться. Как бывает в дорамах и голливудских мелодрамах, понял, вот оно. Чимин — тот самый. Да, в его голове и раньше возникали мысли о семье и любимом человеке рядом. Но со временем желание отбили любители наживы и толстого кошелька. Сказать честно, у Юнги не было печального опыта, как у некоторых знакомых, с «любовью до гроба и в горе и в радости», а через год развод и раздел имущества. Нет. Но романы на несколько ночей и отношения: я тебе секс, ты мне подарки, утомили. В Чимине же сочетались такие качества, что душная рациональная часть мозга так лелеяла. Его хотелось оберегать, поддерживать. Да просто хотелось. Он был как глоток свежего воздуха. Признаем, Юнги думал, что люди со столь благородными качествами вымерли, если не с мамонтами, то на моменте раздела империи Коре. И то, что они знакомы часов восемь, не имело значения. Расставались тогда неловко. Юнги постеснялся попросить номер. Чимин тоже не сделал первый шаг. Казалось, на волне успешно сданных экзаменов просто хорошо провёл время. И осознание мучило, жалило и зудело, а Юнги не находил себе места. Сдаться и попросить номер у хёна или Хосока, это навлечь на себя издёвки и подколы до конца дней.              Вторая их встреча состоялась на ужине, который подготовил Джин в честь дня рождения Чонгука. Было по-домашнему уютно, весело и комфортно. Чимин тепло улыбался и не отказывался от знаков внимания Юнги. Ну за знаки внимания этот принимал сам Юнги и Намджун. Что такого? Ну следил за тем, чтобы стакан с любимым соком Чимина не пустел. Или придвигал ближе его любимые закуски, игнорируя нытьё Тэ, что он тоже хочет острую редьку. Чимин мило улыбался и периодически, не иначе как в благодарность, прикасался своей ладошкой к руке Юнги. Тактильность Чимина — это новый фетиш Юнги. Он и не вспомнит, когда к нему столько прикасались во время простого трёпа за столом.       Третий раз, решающий, встретил Чимина понуро идущего по улице под ливнем. Юнги впервые за долгое время сам сел за руль и один чёрт знает, почему решил свернуть с привычного маршрута. Видимо, для встречи со своим ангелочком. У Чимина, того самого, что обычно сиял ярче звёздочки, в глазах стояли слёзы. На вопросы, что его расстроило, просто мотал головой. Он попросил его отвезти к Джину, потому что Тэ и Гук в кои-то веки решили уединиться и сделали это в их комнате с Чимином. Только вот Юнги знал, что Джина нет дома, и предложил поехать к себе. Чимин просто кивнул. Моральных сил, как и физических просто не осталось. Поднявшись в квартиру, его сразу проводили в ванну отогреваться и выдали новое полотенце. Пожертвовать бомбочкой из обожаемой коллекции не казалось тем же, что раньше скребло чувством собственности. Чимина хотелось окружить заботой и занежить. И через полчаса, закутанный по нос в пушистый халат, со взъерошенными и мягкими даже на вид волосами, Чимин сидел в любимом кресле Юнги укрытый пледом, словно птенец, и грел ладошки о кружку с чаем. Разговорить его такого расслабленного не составило проблем. Чимин, кроме того, что учился и участвовал, казалось, во всех внеклассных деятельностях универа, подрабатывал. Его родители не тянули обучение в университете столицы, а оплата семестра терпением не славилась: плати или можешь быть свободен. Так, Чимин умудрялся подрабатывать. На двух работах. И на одной из них произошёл конфуз. Ну как. — Я ей прямым текстом говорил, что отношения не для меня. Не сейчас, когда у меня в приоритете учёба. Но нуна не хотела слушать. И вот сегодня, — снова всхлипнул и зарылся глубже в кресло, — она меня зажала в подсобке и… а родители… — Она тебя домогалась? — зубы скрипнули так громко, что стоматолог обрадуется сумме в чеке. — Нет, хён. Я бы не пережил, наверное, такого унижения. Нуна... — Ладно, Чимина, не вспоминай. — И когда я её оттолкнул и выбежал, она крикнула, чтобы я больше не возвращался. И не видать мне расчёта… — слёзы снова невольно полились. — Ну мы ещё посмотрим, как она сможет отвертеться от закона. Не переживай, ребёнок, позволь хёну помочь. — Но ты не должен. — Друзья Джина, мои друзья. А что с родителями? — Ну когда я позвонил маме, чтобы поговорить, она накричала на меня и попрекнула тем, что учёбу нечем будет платить, а они машину взяли в кредит. Как закрывать его будут... — Ты помогаешь родителям деньгами? — изумился Юнги. — Ну да. Я же старший в семье из детей. На меня надеются, — как само собой разумеющееся ответил Чимин. — Так, давай, допивай чай и быстро в постель. Твоя комната вторая слева. А завтра разберёмся. И, Чимин, не волнуйся и положись на меня. Я всё решу, хорошо? — Хён, спасибо! — он неловко обнял за талию и молнией сорвался в комнату, стесняясь подобного порыва. Как Юнги и обещал, проблему с подработкой он решил. Менеджер кафе решил не связываться с адвокатами господина Мина и не доводить дело до суда. Выплатили Чимину все причитающиеся деньги, выдали расчёт при увольнении, ага тот самый, что компенсирует работнику три месяца, так сверху плюсом моральную компенсацию. Чимин расчувствовался, когда ему объясняли, что есть что и только присутствие троих солидных дяденек сдержало от того, чтобы кинуться Юнги на шею и заобнимать до смерти.       Юнги стал замечать за собой, что ему не хватает Чимина. Хотелось, как дракону, украсть своё сокровище, запереть в квартире, окружить теплом и достатком и не выпускать. А то что такое? Чимин еле выполз из танцевальной студии. И по случайному (нет) стечению обстоятельств, у ворот стояла машина Юнги. — Садись, подвезу, — улыбнулся своей милой улыбкой хён. — Я могу к этому привыкнуть, — уже застёгивая ремень, произнёс Чимин и смущённо заалел щеками. — Весь к твоим услугам, — решил поддержать флирт Юнги. — Голоден? — Да, немного. — Есть предпочтения? — и когда Чимин замотал головой, кивнул. — Тогда едем в моё любимое место. Любимым местом оказалась палатка на Мёндоне, где готовили курочку. Уплетая уже по второй порции и запивая клубничным Милкис, Чимин заметил: — И это твоя любимая еда, хён? — Ага, — оттирая пальцы от соуса, подтвердил Юнги. — Курица за шесть тысяч вон? — уточнил. — Точно. Тебя что-то смущает? — Но хён, ты же сам говорил, что богат. — Юнги в ответ заливисто рассмеялся.