Что, если...?

Выходные. Вечер. Клуб. Друзья фальшиво подпевают и зажигают танцпол под новый хит. Чимину хочется застрелиться. Он не хочет пить. Он не хочет быть здесь. Он не хочет ничего. — Вы что-то сказали? — незнакомый мужчина, который подсел, видимо, недавно на соседнее место, наклонился ближе. — Что? — Чимин аж отшатнулся, едва не свалившись со стула. — Я спросил, можно познакомиться, раз Вы так пристально на меня смотрели последние пятнадцать минут, а в ответ получил «ничего». Вот и переспросил, — улыбка была очаровательной, и Чимин поймал себя на мысли, что залипает. — Ох, простите, это моя дурацкая привычка. Когда задумываюсь, просто выпадаю из реальности и слепо таращусь в одну точку. Я Пак Чимин. — Мин Юнги. Приятно познакомиться, Чимин. Могу угостить напитком, — кивает на его бокал. — Знаете, Юнги-ши, я бы сменил напиток. На Ваш вкус. — Для тебя хён, Чимин, — сверкает хитрыми глазами. Флиртовать, как и общаться с Юнги было легко. Хотя Чимин и не был геем. Осознал себя пансексуалом не так давно. Но уже уверенно мог сказать, что неважно парень или девушка, если между вами происходит эта магия, под названием притяжение, не стоит сопротивляться. Они болтают уже довольно долго. Чимин вытерпел прожигающие взгляды своих одногруппников и все пошлые жесты, которые они показывали. Оставалось надеяться, что его новый хён, не станет обращать на них внимание. — Я отойду на минуту. Не скучай без меня тут, — Юнги легонько провёл кончиками пальцев по ладони Чимина и тот вспыхнул. Юнги был тёплым, во всех смыслах. А в том самом даже горячим. Чимин глубоко вздохнул. Он давно не испытывал таких чувств. Влечение, лёгкость, азарт. Смешные шутки и невероятно интересные дебаты на серьёзные темы. Да они спорили про капиталистическую сторону праздника Дня святого Валентина и он даже не зевал. Хотя лекцию в университет честно пропустил мимо ушей. — Отвали от него! — послышался сбоку злобный голос. Незнакомец был чуть выше Чимина и, глядя на его кукольную внешность, странно было ожидать такой агрессии. — Простите? — Ты вдобавок к своей тупости ещё и глухой? Я сказал, собирай своё вот это вот всё, — он повёл указательным пальцем в сторону Чимина, — и проваливай. Он не из тех, кого ты ищешь. — О, Вы знакомы с Юнги-хёном? — Уже хён? Так сколько тебе надо? — достал бумажник. Чимин выпал. Это что за нахрен происходит? — Послушайте, мне нич… — Это ты послушай! Знаю я тебе подобных. Приходишь в клуб, чтобы развлечься? Нового папика себе ищешь? — оглядывает его презрительным взглядом. — Вижу, успешно, — кивает на бокал, на дне которого плещется виски. — Тут один глоток стоит больше, чем ты на себя нацепил. — Я… да как Вы смеете? — Смею! На тебе, — не глядя достаёт купюры и засовывает Чимину в карман. — А теперь вали отсюда и, чтобы я тебя больше не видел! Хватает его за предплечье неожиданно крепкой хваткой для такого изящного парня и тянет за собой. — Отпустите! Да что Вы… — Чимин просто в ступоре. Что этот парень себе позволяет? — Не вырывайся! Я же дал тебе денег! Уебывай! — Так, я сейчас охране пожалуюсь. Отстаньте от меня… — Чимин пытается вырвать руку из захвата, но тот только сжимает сильнее. На глаза выступают слёзы, Чимин не переносил боли. И он изо всех сил пытается, максимально не привлекая внимания, отбиться. — Феликс, что здесь происходит? — Холодный голос Юнги застаёт их практически в коридоре у второго выхода. — Не обращай внимания, Юн. Вот выпровожу эту шалаву вон и продолжим. — Отпусти его! Сейчас! — От приказного тона вздрагивают двое и пищит девушка, что стояла у стены. Она хлопает огромными глазами и боком убегает от них в клуб. — Ты что творишь? — Юнги не повышает голоса, но холод просто вымораживает до костей. — Я тебя защищаю. От таких, как он! И ты это сам знаешь. — Что у вас здесь происходит? Мне пришлось отвлечь охрану, чтобы не вмешивались. — Когда появляется третий тип, Чиминова паника просто достигает апогея. Он как мышка, пока незнакомцы шипят друг на друга, тихонько отходит назад, а завернув за угол коридора, просто бросается бежать. Нафиг таких придурков. Чимину страшно, горько и больно. Он на всех парах мчится вон из переулка, в который вышел и ныряет в соседний. Добегает до конца улицы и только там позволяет себе отдышаться. Трясущимися руками вызывает такси, радуясь, как никогда, что клуб в центре и машин вокруг полно. Только на заднем сидении он расслабляется. Позорно пригибается, прячась, когда они проезжают мимо клуба, а на улице стоит Юнги, на лице которого печаль? И рядом бешеный Феликс, вроде так его назвали и второй громила. Выдыхает спокойнее, когда машина набирает скорость, увозя его от кошмара. Чимин ненавидел боль. Он не переваривал её ни в каком виде. Его растили тепличным цветком: никаких наказаний и лишений. Ему прививали самостоятельность и отвечать за свой выбор и поступки с детства. Разговаривая, как со взрослым и воспитывая соответствующе. Но ни разу не наказывали. Даже пришлось сменить школу два раза и наконец его отправили в частную, когда в предыдущих дети, которые вели себя как дети, дразнились, обзывались и дрались, а Чимин не отвечал. Его мать, узнавая о таком, сразу писала жалобы напрямую директору. Спокойная в обычной жизни женщина, превращалась в питбуля, когда дело заходило о безопасности физической и ментальной для её сына. Так что любое проявление физической силы было для него чем-то страшным и невыносимым. По щекам текли слёзы. Предплечье горело, гордость вопила, что хотя бы в этот раз можно было постоять за себя. Выплакав за время поездки до общежития все накопившееся, и выплеснув боль от ссоры с родителями, испуга от агрессии незнакомца и потери такого знакомого, как Юнги, Чимин, не спеша, пошёл к себе в комнату. Соседей пока не было, что радовало. Быстро забравшись в душ, он снова заплакал. Синяк расцветал вовсю и завтра к предплечью будет не прикоснуться. Он же ничего плохого не сделал. Если этот Феликс бывший Юнги, мог просто сказать об этом. Или злоба обусловлена тем, что он его парень? Да нет, Юнги бы не стал так открыто флиртовать с Чимином на глазах своего парня. Ну не такой он. «А какой?» — спросило глупое сердце. Чимин сполз на пол душевой. Короткого разговора хватило, чтобы влюбиться в незнакомца. В голосе, поведении, было столько нежности, тепла и участия. Всего того, в чём нуждался. Наскоро вытершись, он закутался в пушистый халат, укрылся с головой пол одеяло и провалился в беспокойный сон.       Ему потребовалась половина следующего дня, чтобы разложить все мысли по полкам и разобраться в своих чувствах, которые просто взрывали мозг. Во-первых, он снова записался к психологу и назначил ближайшую дату приёма. Вопрос с родителями всё-таки надо решить. Он и прекратил сеансы, когда доктор сказала, что как только речь заходит о родителях, Чимин просто закрывается. Будто тема родных настолько неприкосновенна и священна, что он даже затрагивать её не собирается. Чимин, что было ожидаемо, закрылся и прекратил сеансы. Во-вторых, он разобрал ситуацию с семейными торжествами и решил доносить до родных, что он тоже человек, и ему тоже нужно жить. А не скрывать, насколько сложно ему даются разъезды и как он переживает всё в одиночку. Может, родители просто не понимают, какой стресс — учёба в текущее время, хотя сами отправили его учиться в лучший университет страны. Как сложно ему удаётся совмещать бытийности лучшего студента и уделять учёбе в два, а то и в три раза больше внимания и времени, и примерным сыном для них. Да, они помешаны на традициях, а в их семье их полно, но это уже слишком. В-третьих, он разобрал тему Юнги и Феликса. Осознал, что его вины в поведении Феликса нет, и что он ничего такого не делал, да и не собирался. Если трезво всё взвесить, у него выспаться времени не хватает, не то что встречаться с парнем. Хотя Юнги и был тем, ради кого стоит поискать время. Когда его соседи завалились в комнату, то нашли Чимина за приготовлением манду. Занятые лепкой руки позволяли лучше всё обдумать и взвесить. — Чим, ты обокрал кого-то? — Чонгук стоял с джинсами в руках, а в другой руке сжимал деньги. — Здесь пять сотен точно судя по номиналу и количеству. Твои предки никогда тебе столько не присылали. — Не предки, а родители. И я тебе хён, вообще-то. — Хорошо, злюка хён. Откуда такие деньги, я тоже так хочу, — сбить Чонгука со следа, это надо постараться. — Чего хочешь. Гу? — набросился на него сзади второй сосед. — Уйти в клуб потусить и вернуться с пачкой денег, — как ни в чём не бывало ответил Чонгук. Сказал и замер. Замерли все трое. — Это не то… ты как вообще?... нет, конечно! Это… — Чимин от шока залепетал, путаясь в словах и в панике мечась взглядом от денег к друзьям. — Так, давай ты помоешь руки, и всё нам расскажешь. Я, если честно, тоже немного завидую. — Тэ! — прикрикнул Чимин и бросил в того полотенцем. — Заодно объяснишь, что за чудовище тебя ждало на проходной. Чимин выпил залпом стакан воды и направился в комнату к друзьям. На его стороне, загораживая проход к кровати, стояла корзина цветов. Не, не так: Корзина. Просто обхватить её руками было невозможно. Чимин еле подвинул, чтобы пройти. Как Тэхён её притащил было непонятно. Среди цветов нашлась записка с извинениями от Юнги, с номером телефона и настоятельной просьбой позвонить. Рассказав обо всём, что случилось в выходные, Чимин снова расчувствовался. Друзья обнимали его с обеих сторон, и таким тёплым клубком они неспешно обсуждали решения Чимина. Гук был против того, чтобы он даже говорил с родителями. Он не понимал, как можно переступать через себя в угоду тем, кто тебя ни во что не ставит. Тэхён одобрительно кивал на принятые решения Чимином и посоветовал записаться на йогу, вместо еженедельного созвона с родными — два часа привести тело и душу в порядок, или выслушивать, как прошла неделя очередного кузена. Приоритет очевиден. На моменте знакомства с Юнги оба улюлюкали и также быстро сникли, услышав, чем всё закончилось. Воинственный Гук уже было решил выбросить нафиг корзину, как был остановлен. Тэ настаивал продать цветы и закутить на вырученные деньги. Чимин же хотел просто спрятаться и обдумать это не спеша. Юнги помнит его. Сожалеет о поступке Феликса. Извиняется и хочет поговорить. Чимину страшно и волнительно одновременно. Хочется снова того уютного общения, но также страшно, что в следующий раз может произойти.       Всю новую неделю Чимин получал цветы и записки с извинениями и просьбами поговорить. В комнате было просто не пройти от корзин и впору было открывать цветочный. В понедельник после сдвоенной пары у самого невыносимого преподавателя Чимин вышел выпить кофе и проветрить голову. Нельзя таким скучным и навевающим сон голосом рассказывать о правилах ведения международного бизнеса и требовать абсолютного внимания. Когда у кафе остановилась иномарка, Чимин вздрогнул. С водительского сиденья выскочил злющий Феликс и понёсся на Чимина. Тот просто замер. Воспоминания о боли сковали мышцы, и он не мог ни двинуться, ни произнести что-то. — Ты какого хрена творишь? А? — шипел сквозь зубы Феликс. Он подошёл так близко, что Чим мог рассмотреть крапинки карего в его серых глазах. — Я… — Быстро залез в машину, иначе я за себя не ручаюсь, — если бы он мог выдыхать огонь, от Чимина ничего бы не осталось. — Не… — прочистил горло, потому что голос сорвался на писк, — не буду. Не поеду с тобой никуда! — Послушай, давай договоримся: ты экономишь моё время, а я твоё здоровье, полезай! — попытался улыбнуться в конце, но широкая улыбка не затрагивала глаза и больше походила на оскал. — Послушай, Феликс. Не надо… Тот вымучено выдыхает «сам напросился, так и скажу», выбивает из рук стакан с кофе, до смешного просто скручивает его и запихивает на заднее сидение. Сам молниеносно обходит машину, с визгом шин разворачивается, и стартует, сразу набирая скорость. — Сиди смирно или в багажнике поедешь! Чимин в ужасе от перспективы быть украденным буквально просто судорожно сжимает ручку двери и вжимается в сидение. Чёрт знает, куда его этот псих везёт. Примеряясь выпрыгнуть безболезненнее, он почти преуспевает. Ну как почти? Он разворачивается корпусом к двери, но этот монстр, будь неладен, глаза у него на затылке, что ли, резко тормозит. Чимина подбрасывает вперёд и силой впечатывает в сиденье. Дезориентированный он едва выравнивает дыхание, когда дверь распахивается и его просто по рукам и ногам связывают, а рот затыкают кляпом. Как пушинку поднимают и, спасибо и на том, аккуратно кладут в багажник. Багажник! Чимин вырывается и кричит что есть мочи. То есть пытается. Верёвка больно впивается в лодыжки и кисти, принося невыносимую боль. Сколько он бьётся, пока не выдыхается, Чимин не знает. В конце, ударившись лбом обо что-то острое, просто затихает и тихонько подвывая, плачет. Что с ним дальше будет неизвестно, да и ему не хочется знать. Умирать молодым совсем не хочется, но больше смерти он боится боли. Лучше бы этот психованный его сразу застрелил. Чимин успел заметить кобуру под пиджаком. Когда машина тормозит, останавливается и сердце Чимина. Тот даже дышать перестаёт, обращаясь в слух. Слышна какая-то возня и ругань. Кто-то кому-то выговаривает и даже угрожает. Чимин просто трясётся, когда слышится вдалеке эхо третьего голоса. Его мучителей несколько. Когда открывается багажник, он старается сжаться сильнее и стать как можно меньше. — …мини. Господи! Фел, я убью тебя, придурок! — Что сразу обзываться! Ты сказал его привезти, вот я и… — Я просил уговорить встретиться со мной, дурной ты на всю голову! Боже, Чимин, эй! Ты меня слышишь? — У того то ли от облегчения, когда слышит знакомый голос, то ли от яркого света и свежего воздуха кружится голова и он погружается в спасительную темноту.       Приходит в себя на кровати. На широченной кровати в незнакомой комнате. Он укрыт пушистым пледом и голова его утопает в невероятно мягкой подушке. Рука непроизвольно проводит несколько раз по ворсинкам, принося просто нереальные ощущения нежности. Плед в ответ лижет его руку. Так стоп! — А-а-а-а-а-а-а! — девчачий писк вырывается, прежде чем он может что-то понять и отскакивает как можно дальше, валясь с кровати. В комнату врываются с криком «что случилось» Юнги с дикими глазами и Феликс с пистолетом. На кровати заливается лаем декоративный пудель, а Чимин просто в очередной раз ловит мини-инфаркт. Сколько, блин, можно? Он такими темпами поседеет. Ну или скорее просто умрёт. Вид пистолета устрашает, и он просто ныряет обратно за кровать. Как в детстве. Пока он не видит опасности, опасность не видит его! — Выйди! — нетерпеливым тоном приказывает, по-другому не скажешь, Юнги. На его приказ вяло огрызаются, но дверь хлопает. Чимин, выждав несколько минут, снова показывается из своего укрытия. И находит Юнги сидящим на полу. Собачка ластится, пытаясь привлечь внимание хозяина, которому не до неё. Тот бормочет что-то неразборчивое сквозь закрытое ладонями лицо и качает головой своим мыслям. — Юнги? — голос охрипший и надломленный. — Что происходит? Почему я здесь и где я вообще? — Чимини, — в голосе столько сожаления, что у того сердечко ёкает. — Это моя вина. Пожалуйста, дай шанс рассказать всё, а потом поступай как знаешь. — Я… я могу встать? — Чимин испуганно смотрит на дверь. — Конечно! Ты можешь делать всё, что хочешь. — Тогда я могу уйти? — Только после того, как я объяснюсь. Выслушай меня, прошу. Рассказ достоин дорамы ну или дорамы с элементами боевика. Начинается с того, что Юнги тогда в клубе увидел, как один из его друзей, который, как оказалось, выполнял работу охранника, тащит в тёмный коридор парня, который ему приглянулся. На этом месте Чимин краснеет и смущается. Его чувства взаимны. Дальше, пока они ругаются, тот исчезает, прежде чем Юнги может хоть что-то объяснить. Юнги по своим каналам, Чимин даже не хочет знать по каким именно, находит адрес и пытается извиниться. Встретиться он не может, потому что находится на завершающей стадии подписания договора нового объекта в другом городе и просто ночует на работе. Но успокаивается тем, что его подарки принимают, и ждёт. Но со временем понимает, что ожидание слишком затягивается и просит второго своего друга, который также на него работает, поговорить с Чимином и объяснить всё. Юнги вроде и боится показаться навязчивым, но и упустить того не хочет. «Ага, те несколько тысяч цветов так и говорят о ненавязчивости!” — думает, но молчит. Но что-то у Чана случается и вместо него приезжает Феликс. С того момента Чимин сам всё знает. — Ты у меня дома. В тринадцати километрах от города, так что не пытайся уйти пешком, пожалуйста. Вокруг горы и мне бы не хотелось, чтобы ты пострадал. Чимин бормочет, что дикие звери не так страшны, как Феликс, но на просьбу повторить, просто мотает головой. Лоб нестерпимо чешется и обнаруживает повязку. — Ты рассёк лоб, пока тебя… пока ты был в баг… машине, — слова Юнги полны такого раскаяния и искренности, что хочется верить. Чимин встаёт из-за кровати. Покачивается и неуклюже заваливается на диван. Ноги затекли, и левое колено так стреляет, что впору удивиться в его-то возрасте проблемам с суставами. Юнги тут же подлетает и смотрит взволнованно, боясь прикоснуться. — Что случилось? Позвать врача. Только скажи? Тебе плохо? — Отвези меня в больницу, пожалуйста, — просит Чимин слабым голосом, уже продумывая план побега. — Прости, пока не удостоверюсь, что ты в порядке, побудешь здесь, — распахивает дверь и просит привезти врача. Невероятно красивый мужчина, который подозрительно похож на айдола, диагностирует Чимину посттравматический стресс, вероятность сотрясения и объясняет Юнги как заботиться о ранах на руках и ногах. Чимин просто молчит и не может выдохнуть. Его украли. Вроде это Юнги, но страх не пропадает. Он не пленник, но и уйти пока не может. Сколько продлится это «пока» врач не говорит. Даёт таблетки и просит смириться со своим положением, ведь скоро ситуация образумится. Чимин на это хмыкает, выпивает лекарства и почти сразу проваливается в сон.