Любить наотмашь

Кто, блядь, вообще придумал столько пюрешек?! Цветную капусту перемололи! Кукурузу! Даже облепиху в какую-то сборную солянку запихнули! Гастрономические извращенцы. Особенно, конечно, те, кто брокколи решил запихнуть в блендер и мучить потом этим детей. Хотя Игорьку, вроде, нравится. Не брокколи, конечно, но та же кукурузная кашица заходит на ура. Поэтому Гром, недолго думая, скидывает в корзинку несколько баночек проверенного пюре, добавляет, внутренне содрогнувшись от представленного вкуса, пару порций мясных "фрутонянь" и зависает, вперившись в упаковку с жижей "Спагетти Болоньезе". Не, ну это совсем уж извращение. Фыркнув, майор замечает пачки детского киселя и подхватывает сразу пять штук. Вот эта херовина вкусная, он сам пробовал, отжав у мелкого упаковку. На самом деле, спроси кто у Игоря, какого черта он тусуется в детском отделе продуктового, майор не ответит. Молча зыркнет из-под кепки и слиняет за подгузниками. И ведь даже не для крестника старается - тащит тяжеленные пакеты в квартиру напарника, с которым у них взаимная неприязнь. И неважно, что тот каждый вечер поит его кофе после работы, неважно, что сам Игорь в середине дня может предложить быстро смотаться к Хазину домой, чтобы самостоятельно покормить малыша. Это все совсем-совсем неважно - Петя его бесит. А Игорь отвечает взаимностью, старательно выпроваживая с работы к сыну. Промозглый ветер забирается под распахнутую куртку, но майор может только зябко поежиться и шмыгнуть носом. Он мог бы сейчас уютно пить пиво в родных пенатах, обложившись материалами дела, или слушать жалобы Юльки о том, как она хочет уже полноценно вернуться в профессию, или даже пробежаться лишний раз по свидетелям последнего ограбления - вдруг кто что-то вспомнил. Однако подошва ботинок хлюпает по лужам чужого спального района, а в пакетах громыхает стекло детских пюрешек. Дела все сложены в управлении - нововведение, придуманное Хазиным, так и не прекратившим вонять, что Игорек хочет все решать без него. Юлька усиленно пишет сценарии первых после беременности роликов и уже, вроде как, не ноет от скуки. Про расследование и думать нечего - Петька сразу ему его же кепку по самые гланды засунет, причем не через рот. Так что Гром чешет без приглашения в гости. У самой двери Игорь застывает с приподнятой ногой. Он уже готов был тихонечко поскрестись, чтобы не напугать тезку, как в голове мелькнула активно подавляемая мысль. А зачем он здесь? Пакеты неуверенно звякнули, намекая на свое содержимое, которое только микро-Хазин и схомячит, и Гром пнул уголок двери. Петька, привычно уже посеревший и светящий огромными синяками под глазами, даже не удивляется. Он молча поднимает ладонь в приветственном жесте и ей же машет, чтобы напарник быстрее зашел. Гром успевает только прикрыть дверь, как Хазин ловко подхватывает груз из рук гостя, охает от веса и тащит баулы на кухню. - Руки мой, я сегодня картоху с мясом запекал. Игорь так же машинально угукает и поправляет свою куртку на вешалке, чтобы она не выбивалась из ряда хозяйских шмоток. Натянув недавно поселившиеся в прихожей огромные тапки, он топает в ванную и замирает у самого зеркала. А зачем Петьке домашняя обувь больше на несколько размеров? - Ты чего застрял? - застывший в дверях Хазин вопросительно изгибает бровь, отвлекая Игоря от лицезрения белого войлока на своих ногах. Встрепенувшись, Гром машет головой и тянется к крану. - Я оттащил все в гостиную, дядь, - Петя отталкивается от косяка и потягивается, - А то там мелкий сейчас один тусит. Задумчивый кивок Игоря Хазин уже не видит: с зевком разворачивается и уходит, напевая что-то незнакомое. Из зеркала на майора смотрит какая-то хуманизация непонимания, и Гром пытается в собственном отражении найти хотя бы то, из-за чего он испытывает неясную тревогу. На первый взгляд все хорошо: свободный вечер, все живы-здоровы, перед телеком его ждет вкусный ужин и саркастичный напарник с мелким агукающим гремлином. Все действительно хорошо. Вдоль загривка пробегается табун мурашек, вспугнутый простым в своей логичности вопросом. А когда это семейство Хазиных под боком стало частью этого самого "хорошо"? Игорь в отрицании затряс головою и потянулся к своему полотенцу. Черт. А давно ли у него тут свое полотенце? В гостиную он заходил с лицом великого мыслителя, Петька аж хохотнул, скашивая взгляд. Сам он развалился в углу дивана перед телевизором, ногой упираясь в нагромождение подушек вокруг Игорька. Ребенок заинтересованно рассматривал прыгающие картинки, не обращая внимания, ни на дымящиеся глиняные горшочки на столике, ни на вошкающегося сбоку отца. - Ну чего застыл, дядь? - Петя кивает на противоположный угол дивана, - Хватай жратву и присоединяйся к нашей деградации. Игорька я покормил, так что не отберет. Хохотнув, Игорь, насколько мог, осторожно опускается рядом с ребенком, притягивая к себе ужин. Картоха. Еще и с сырной корочкой. Желудок одобрительно забурчал, и Гром с благодарностью смотрит на напарника. Тот самодовольно хмыкает, тыкая вилкой в свою порцию, и тут же обреченно стонет: мультяшные зверята на экране запрыгали особенно резво и начали петь. "Три кота. Три хвоста. Три хвоста. Три кота. Три кота. Три хвоста. Миу-миу-миу-миу. Три кота!" - Э-э? На вопросительное мычание Игоря Петя лишь глубоко вздыхает и подхватывает пульт, перематывая серию на начало. Мелкий гремлин одобрительно агукает. - Не спрашивай. Я уже минут сорок слушаю это снова и снова, - Петя все же надкусывает наколотую на вилку дольку, - у меня извилины скоро в этих котов превратятся. Но если выключить - истерика. Гром подозрительно щурится на совершенно спокойного ребенка. Неужели этот ангел может орать хуже, чем дурацкий мультик? Наебка. Конечно может. Игорь прекрасно помнит, как неделю назад пытался уложить этого хулигана, пока Петя, закрывшись в ванной, по телефону распекал Цветкова за хуево заполненные отчеты. Коты, так коты. Вкусная еда спасет от любого мозгоразжижающего контента. Хазин гоняет одну и ту же серию по кругу, пока они старательно жуют и пытаются перебить пение из динамиков обсуждением работы. К сожалению, ее не так уж и много, и вскоре Игорь ловит себя на машинальном притопывании в такт. "Три кота. Три хвоста. Три хвоста. Три кота. Три кота. Три хвоста. Миу-миу-миу-миу. Три кота!" Петя тоже это замечает и прыскает, утыкаясь лицом в ладони. Пустые горшочки стоят на столике, и сейчас бы, разомлев, завалиться спать, но Хазин-младший изволит слушать котов. Чтобы хоть как-то отвлечься от уже заученного текста, Гром, как в школьные годы, начинает неловко расспрашивать про любимые петькины книги, фильмы и прочее. И тут плотину прорывает... - Дя-ядь, ты по больному еб...бьешь, - Петька хрустит шеей и давит зевок, - я последний фильм смотрел до комы, а в рекомендациях "Ютуба" распаковки сосок вместо шоу. Я медиаинвалид. В голове мелькает совершенно отбитая мысль - сдать мелкого тезку на вечер Юльке. И, ну, сводить Петьку в кино. Или оплатить ему подписку на какой-нибудь он-лайн кинотеатр, и все так же позволить Пчелкиной почувствовать себя "мамочкой двух ангелочков". - Но вообще, - Хазин даже не замечает коварного выражения лица Грома, - Долана раньше любил. Люблю. Игорь хмыкает, пытаясь запомнить имя, чтобы потом погуглить, кто это. Ему Дубин лишь недавно супергеройские боевики открыл, а тут уже какие-то французские имена. Об этом он бесхитростно и сообщает, вбрасывая, что Соколиный Глаз - вообще топ и самый талант. Чувак без сверхсил злодеев херачит! Петя прыскает и смешливо жмурится, совершенно упуская из вида, начавшиеся на экране титры. Игорь Петрович недоволен. Маленькая сирена едва-едва начинает поскрипывать, морща носик и пугая двух здоровенных мужиков сильнее, чем нарик с огнестрелом. Упавший пульт только добавляет паники в действия, и вот уже комната наполняется детским плачем. Пока Хазин разбирается с пультом и перемоткой, Игорь храбро берет на себя переговоры с особо важным преступником - против тишины и нервов так точно - и подхватывает того на руки. - Ну ты чего, смотри, папка уже включает, ну, - не думал Гром, что в его возрасте он резко научится и сюсюкаться с младенцами, и укачивать их, а вон оно как обернулось. Младший Хазин совершенно точно пошел и голосом звонким в батю, и скверным характером. Разойдясь, он уже не реагирует ни на успокаивающее мурчание над ушком, ни на начавшийся нужный мультик. Петя обреченно стонет и начинает биться лбом об подушку. - Ну ты еще захнычь, Петь, - Гром взволнованно бурчит, не переставая топтаться на месте. - И захнычу, - Хазин огрызается, но пытаться пробить пух перестает, - Я устал, Игорь... На двоих истерящих Хазиных Грома точно не хватит, поэтому он старается придать своей физиономии максимально ласковое выражение лица. - Успокоим твоего отпрыска, уложим - рыдай не хочу. Обещаю даже: так же укачивать буду. С каждым словом брови Пети поднимаются все выше. На обещании он все же не выдерживает и прыскает, видимо, представляя себе эту картину. Как бы то ни было, это помогает хотя бы временно взять себя в руки и подойти к ревущему сыну. - Ну Горь, малыш, что тебя так расстраивает? Зубки же уже все... Живот? Настроение плохое? Ребенок делился своими переживаниями так, как умел, но обоим майорам этого было явно мало. - Нет, сын, нет, - Петя морщится и мотает головой. Замечая непонимающий взгляд Грома, он разъясняет, - есть штука, которая всегда действует. Но я пообещал себе никогда больше не включать, пока хотя бы лет двенадцать ему не стукнет. Вопросов в голове Игоря стало еще больше. Если хоть что-то способно успокоить эту сирену, надо использовать это на всю катушку. Даже если это монолог идущего к реке - Дима рассказал и процитировал, все Дима. - Врубай давай, - Гром плюхнулся обратно на диван, усаживая тезку в своих руках так, чтобы было видно телек, - он до температуры сейчас доорется. Поджав губы, Хазин неохотно заходит в Youtube и шарится в подписках. - Это непедагогично, Игорь. Я боюсь, что у мелкого будут кошмары. Особо громкий вскрик этого самого мелкого ясно дал понять, что батя зря переживает. А вот если Игорек не успокоится, кошмары начнутся уже у Пети. Смирившись, Хазин включает видео с рисованной картинкой в черно-бело-красных красках. Из-за хрипящего звука Игорь думает, что это какая-то старая песня. Еще и крики будто вырезанные из старых новостей. "Обрезать все телефонные связи! Чиновников выкинуть нахуй на улицу!" - Э-э. Что это? Хазин криво ухмыльнулся и выставил палец, прося обождать. Послышались звонкие удары. "Душу на шнурок и на горло..." Игорь успел разобрать лишь первую строку, как речь исполнителя улетела вперед его способности воспринимать информацию. Рэп, обрамленный грязным инструменталом, заполнил комнату. На экране с такой же бешеной скоростью менялись картинки, сливаясь в рваное движение темного мультика. Черепа, цепи, драки, монстры. Кровь. Неожиданно, конечно. Не сразу, но до мозга Грома дошло, что трек - это единственное, что он слышит. Гремлин на его руках заинтересованно пялит в экран, а о том, что он пытался вырыдать душу буквально минуту назад, говорит лишь мокрая мордочка и сопливящий нос. Петя аккуратно, чтобы не закрыть телевизор, тянется к маленьким щечкам платком и, утерев, бахается прямо на пол у ног Игоря, устало приваливаясь виском к колену. Тут не надо слов: Посмотри в меня и все поймешь. Я не вижу знаков "стоп", На груди клеймо "не годен", но стая ждет и лает! Стая, стая, ста-стая ждет. Стая, стая, ста-стая ждет. Ста-стая, стая, стая, стая ждет. Стая, стая, ста-стая ждет. - Да, мой сын - фанат Локимина, - Петя меланхолично бормочет, даже не оборачиваясь, - Вместо колыбельной пою ему "Хорошего мальчика". Хотя, надо признать, оригинальное исполнение Игорьку нравится больше. Малыш согласно агукает, сонно моргая в теплых объятиях, и Игорь не может сдержать тихий смех. Его тут же подхватывает Хазин, так и не отодвинувшись от громовской ноги. Оба майора в глубине души благодарят Локи, что нужный трек длится четыре минуты, за которые Игорек вроде как окончательно успокаивается. И когда на экране начинают мелькать нарисованные - опять черно-бело-красные - лестницы следующей песни, Петя с кряхтением поднимается и мягко поднимает сына на руки. - Шантажист ты мой маленький, - Игорек сопит невинным ангелом, и Петя мягко целует его в лоб. А Гром в который раз за вечер ловит себя на очередном вопросе. Когда он перестал отводить от этой картины взгляд? Петя тихонько шепчет, что уложит сына, и Игорь, улыбнувшись, привычно идет в душ. Все равно Хазин ни полотенце второе с сушилки не снимает, ни щетку не выбрасывает. Всякие экзистенциальные вопросы он надеется смыть водой. Обоих Хазиных он потом находит в спальне. Игорек так и продолжает спать, а его батя обессиленно лежит поперек кровати. - Дядь, мне впадлу стелить тебе диван - укладывайся здесь. Гром было уже хотел начать спорить, что он и сам в состоянии заправить одеяло в пододеяльник, но складка меж чужих бровей, осадила порыв. Это ж потом разбирать все, стирать. Пофиг, и тут выспятся. - Без проблем. Ожидавший возмущений Петя недоверчиво приоткрыл глаза и сощурился, но промолчал. - Иди умойся сам, и давай укладываться. Ты устал. - Кто-то обещал, что я смогу поныть, - с усилием поднявшись с кровати, Хазин поморщился. - Сможешь, Петь, только давай быстрее. Фыркнувший майор медленно поплелся в ванную, оставляя Грома расправлять постель и выбирать удобную сторону. И чуть позже, когда Хазин действительно будет беззвучно плакать, уткнувшись в его плечо, цепляясь пальцами за футболку, а Игорь - мягко водить ладонью по худощавой спине, неожиданным образом найдется ответ на все вопросы, которые лезли в его голову целый день. Потому что нужен.