Любить наотмашь

Залитая солнечным светом лужайка утопала в студенческом гомоне. Со всех сторон мелькали группки молодых людей, развалившихся на теплой траве или спешащих на лекции. По широкой дорожке особо возбужденной оравой шли первокурсники. В самом хвосте плелся высокий парень, крутящий головой, и то и дело спотыкался, засматриваясь на будущих коллег или ровно стриженные деревья. Потрепанная отцовская куртка мешковато висела на тощих пока плечах, а неровно подрезанные брюки открывали туго затянутые шнурки ботинок. Игорь с удовольствием бы сейчас сидел дома вместе с отцом, слушая, как тот мерно стучит клавишами печатной машинки, но желание почувствовать себя взрослым и самостоятельным тянуло дальше за своей группой, в святая святых университета - библиотеку Батлера. Все вчерашние школьники подвержены этим мыслям. Каждый хочет уже вкусить свободную жизнь без родительского контроля, доказать, что уж он-то прекрасно знает, как жить эту жизнь и кем вообще является. В восемнадцать лет. Кто из всех первокурсников не думал хотя бы раз, что уже на первом занятии поразит профессора своими гениальными идеями, способными перевернуть не только англоязычную литературу, но и весь мировой литературный процесс. Как вся аудитория будет завороженно слушать именно его, без сомнения гениального молодого взрослого, а преподаватель почтительно склонит голову и потом до самого выпуска будет по-дружески кивать в коридорах, а на лекциях смешливо добавлять: "Но вы это уж знаете лучше, молодой человек". А даже если и не склонит профессор своей головы, не велика потеря. Не бунтари ли ломают систему, создавая шедевры? Миллер, Селин, Йейтс, Уитмен... Каждый первокурсник грезит записать свою фамилию в этот же ряд. Ну, Игорь был в этом уверен. Сам он скромно прятался за фамилией известного отца, но в глубине души хранил: "Если кого я люблю, я нередко бешусь от тревоги, что люблю напрасной любовью..."* В фойе библиотеки распаленное жарким солнцем лицо обдало прохладой. В глазах заплясали мушки из-за величественного полумрака. Голос старшекурсника рикошетом отлетал от стен и высоких потолков, оседая даже на самых отдаленных студентах. - Мы входим в храм, именуемый библиотекой Батлера, и первым делом попадем в его святилище. Читальный зал, в котором хранятся бесценные сокровища - первое издание шекспировского "Гамлета", "Беовульф" и другие. Величайшие тексты всего человечества, на которые вы всегда можете посмотреть. В светлом просторном помещении действительно под стеклом лежали раритетные книги. Игорь усиленно искал в своем сердце трепет от осознания культурной важности изданий перед ним, но не мог отделаться от ощущения, будто он в музее, где выставляются абсолютно не трогающие его полотна прерафаэлитов. Судя по лицам студентов, сидящих за столами в читальном зале, они разделяли его чувства. Но им-то уже положено: сколько лет они учатся по соседству с такими реликвиями. Взгляд первокурсника пробежался по занимающимся студентам, цепляясь за взъерошенную шевелюру у стены. Худощавый парнишка бегал глазами по первокурсникам и ехидно улыбался, сжимая в руках какую-то яркую книгу. Заметив внимание Игоря, он бесшумно хмыкнул и подмигнул ему, тут же подрываясь со стула и запрыгивая на свободный стол. - В послеполуденный час, в воскресенье, - облизывая губы и уверено вышагивая по дорогому дереву, он декламировал, - когда пролетариат в состоянии тупого безразличия захватывает улицы, некоторые из них напоминают вам продольно рассеченные детородные органы, пораженные раком...** На последних словах студент упал на колени, прижимаясь пахом к настольной лампе, и откинулся на спину, глухо выстанывая воздух из легких. И старшекурсники, и одногруппники Игоря пораженно переглядывались, кто-то беспомощно хватал воздух ртом, а кто-то застыл в онемении. Губы сами растянулись в восхищенной улыбке при взгляде на томно развалившегося на столе студента. Быстрый цокот каблуков библиотекарши заставляет смутьяна подобраться, но не стирает мальчишеской ухмылки с лица. - Эта книга запрещена у нас! - возмущение на чопорном старушечьем лице вызывало лишь хохот, но Игорь сдержался, в отличие от главного персонажа этого действия, - Слезьте немедленно! Парень послушно спрыгнул на пол, заметив несущихся вслед за старушкой охранников, и сорвался с места с криком: - Я выучил ее наизусть! Дуновением ветра от пронесшегося парня до Игоря донесся ядреный дух табака, а в сознании наконец сформировалась мысль, что, возможно, в университете будет весело. *** Улицы Нью-Йорка утопали в джазовых нотах. От Боулинг-Грин до северных окраин Бронкса нестройные напевы клавишных и духовых охватывали подвалы и бары, волнуя умы и сердца юных американцев. Шумные толпы горожан постарше каждое утро заполняли пространство города, спеша на работу, а вечером к семье, той самой, что смотрит со всех открыток из печатных киосков. Правительственные лозунги и хвалебные речи о неуклонно растущей экономике не замолкали на всех радиостанциях, преодолевая любые километры и волны Гудзона. Америка расцветает. Красочными изображениями влюбленных пар на фоне собственного дома, радостными лицами рабочих на заводах, верой в свою мечту. Какофонию позитива прерывали лишь сухие вести из Европы, но Игорь не обращал внимания на тихо бормочущее радио. Он уперто вчитывался в пожелтевшие страницы учебника, прокручивая в голове отповедь профессора на первой лекции. Чуда не случилось. На логичное замечание о неважности рифмы при удачных образах и новаторских идеях сухой старик завел шарманку о традициях и законах стихосложения, осекая первокурсника. Скрипнув зубами, Игорь слишком сильно сжал карандаш, надламывая грифель. Из-за стены завывал Чарли Паркер, и что-то потянуло первокурсника на эти звуки. В просторной комнате танцевал и курил тот самый парень из библиотеки. Все в том же синем пальто и черной водолазке он покачивался, не попадая в ритм, и сжимал в руках стакан с чем-то темным. Обернувшись на незваного гостя, старшекурсник расплылся в улыбке и потянулся за вторым бокалом, плеская в него это самое что-то из резной бутылки. Все так же пританцовывая, он развернулся к застывшему парню и подошел ближе, всучивая алкоголь. - Свежая кровь в этом мертвом царстве, - не прекращая улыбаться, он стукнул своим стаканом по зажатому в игоревой ладони, - За Уитмена! Игорь смущенно хмыкнул, покачивая, судя по запаху, вином. - Я не пью. Незнакомец точно не услышал оправдание, мгновенно перебегая к куче сваленных прямо на пол книг. Выдернув одну, полную мелких закладок, он протянул ее Игорю, как до этого протягивал бокал. - Прочитай, хочу ее потом с тобой обсудить, - дождавшись кивка, старшекурсник подмигнул и чуть склонил голову, лукаво вглядываясь в чужие глаза, - Как тебя зовут? - Игорь. А ты?.. - с трудом выдерживая внимательный взгляд, Игорь отставляет нетронутое вино на стол. - Можешь называть меня Петей, - закружившись на носках, парень хохотнул и вытащил из-за уха сигарету, - Хочешь пойти со мной? *** В большой квартире, куда новый знакомый привел Игоря, все равно не хватало места, чтобы вместить всю толпу. Парни в расклешенных брюках, прячущие широкие зрачки за темными стеклами очков, девушки в огромных свитерах, подметающие пол длинными юбками. Из каждой комнаты доносилась своя мелодия, перемешиваясь с соседними и рождая что-то новое, не существующее ранее. Громкий смех перемежался с фальшивыми попытками подпеть и звоном бокалов, кто-то во всю мощь легких пытался доказать что-то, понятное лишь ему, собравшейся рядом группе людей, в ванной вообще лежал парень в костюме с противогазом на голове. Не понимая, куда он попал, Игорь во все глаза рассматривал окружающую обстановку, то и дело пересекаясь взглядом с ухмыляющимся Петей. Тот протащил его через все жилище к темному углу дальней комнатушки. Там, усадив Игоря в прожженное в нескольких местах кресло, он подтолкнул к первокурснику пепельницу и пачку сигарет и исчез во множестве комнат, чтобы вернуться с початой бутылкой виски и парой стаканов. - Тебя не бесит, дядь? - ловко разлив алкоголь, Петя уселся напротив, поджигая сигареты и себе и первокурснику. - Что? Почти безумная улыбка искривила тонкие губы Пети, и он откинулся на спинку, выдыхая дым. - Что за тебя решили, как тебе жить. - Я сам выбрал этот университет, - глядя на нахмурившуюся моську Игоря, Петя замахал руками и замычал, перекатывая виски во рту. - Глобальнее. Тебе сказали, что счастье в семье и стабильной работе. Что этот мир функционирует только за счет следования традициям. Вспомнив слова профессора на дневной лекции, Игорь цокнул и внимательно посмотрел в горящие карие глаза напротив. Он уверенно кивнул и потянулся к своему бокалу. Мысль, что часть людей вокруг застыла в прошлом, не отпускала его весь день. Петя победно вскинул руку и хохотнул. - Это все туфта, Игорь. И не приведет она ни к чему, кроме унылой, скучной, вязкой смерти. После унылого, скучного, вязкого существования, - пафосно кивнув, старшекурсник стукнул своим стаканом по чужому и опрокинул весь виски в себя. Резко выдохнув, он запрыгнул на стул, хватаясь за чужую ладонь, лежащую на столе. - Человек выше этой ебучей реальности, которую нам пытаются втюхать. Жена, дети, собака, пенсия - что это все сможет сказать о тебе, когда сдохнешь, Игорь? Первокурсник, завороженный огнем, будто бы исходящим от Пети, резко хлебнул алкоголь, что так и держал несхваченной рукой, и прошептал: - Ничего... - Ни. Че. Го, - Петя по слогам повторил за ним и дернул бровями, - Это фальшивка, которую надо отринуть, как Уитмен отринул рифму. Нужно новое видение... Игорь судорожно выдохнул, дернувшись, когда чужое тело, перегнувшись через маленький стол, впечаталось в него. Горькие от виски губы мазнули по его щеке, чтобы в следующее мгновение завладеть его губами. Громко сопя, Петя хватался за его шею, вынуждая придерживать худощавый торс, предостерегая от падения на стеклянные стаканы. Краем сознания Игорь отметил, что дотлевшая сигарета упала на несчастное кресло, и тут же понял, как вообще этот предмет мебели столько раз подпаливали. Но дурацкая мысль не задержалась в голове, потому что чужой горячий язык скользнул в его рот, грубо проходясь по зубам и цепляя его язык, стоило лишь попытаться неумело ответить на поцелуй. Петя застонал. Неуклюже переступая, он забрался на стол, подползая ближе и не обращая внимания на звуки разбивающегося стекла. Холодные пальцы придерживали краснеющие щеки, едва слышно скулящего первокурсника. Тот неумело двигал губами, сжимая чужие бока, хотя никаких больше угроз от хрупкой посуды не было. Петя зацепил чужую губу зубами, всасывая ее и тут отрываясь. Тяжело дыша, он уткнулся лбом в чужой, хрипло шепча: - Я так люблю дебюты... Игорь с шумящим сознанием и колотящимся где-то в горле сердцем, потянул податливое тело на себя, помогая парню сползти на его колени, и сам потянулся за новым поцелуем. Восхищенный стон Пети заглушило низкое трубное завывание из другой комнаты. Новое видение. Новое чувство. Новый манифест. Кажется, они с Петей все же перевернут литературу этого гребаного мира.

Бремя мира - любовь. Под ношей одиночества, под ношей недовольства бремя, бремя, что несем мы - любовь.***