Spanktober 2023

Вольдемар шёл рядом с конём, держа в руках вожжи. Молодого липпицианского жеребца только-только начинали готовить к выступлениям, поэтому требовать от него слишком многого не было в планах заслуженного тренера. — Мягче рукой, — одёрнул мужчина сидящего на коне парнишку. — Не тяни его. В манеже они с Войтеком были одни. На утренние тренировки парнишка не попадал из-за учёбы в колледже, поэтому Вольдемар ждал сына вечером, когда большинство всадников Высшей школы уходило домой после тяжёлого рабочего дня. — Он не слышит! — пожаловался Войтек, на каждый шаг ударяя коня пятками. Тот в ответ на такое только больше замедлялся и сердито сопел. — Убери ногу от его бока! Имей терпение и двигайся вместе с ним. Сегодняшней задачей было научить коня проходить повороты, не сбивая ритм. Для молодого всадника это не было непосильной задачей, но эмоции часто мешали ему сделать всё правильно. Войтек с детства любил лошадей. Едва ему исполнилось три, Вольдемар привёл его и жену в конюшню и покатал на коне, на котором тогда выступал. Мальчик был в восторге, и чуть позже Вольдемар даже купил ему личного пони, который до сих пор стоял в их домашней конюшне, доживая счастливую пенсию. Войтек всегда был внимателен к этим прекрасным животным, но в последнее время всё чаще срывался и не слушал советы отца. Вольдемар догадывался, что дело было во влиянии нового тренера Войтека по конкуру. Спортивная школа сильно отличалась от классики. Если в Высшей школе верховой езды лошадь начинала выступать с тринадцати лет, то в спортивной школе данный возраст животного считался предпенсионным. Вольдемар не раз объяснял подавшемуся в большой спорт сыну, что ускоренный тренинг ни к чему хорошему не приведёт, но тот, желая доказать отцу обратное, с пеной у рта приводил доводы своего тренера в качестве аргументов. Вольдемар не желал тратить время на споры. Вместо этого, он медленно и терпеливо показывал сыну грамотный тренинг, приглашая его к себе на работу. — Ты замираешь, поэтому он не идёт, — объяснил Вольдемар, когда жеребец в очередной раз замедлился в повороте. Вместо того, чтобы послушать отца и исправиться, Войтек вдруг стегнул коня длинным хлыстом по белоснежному крупу. Вольдемар еле успел придержать выпрыгнувшего вперёд коня и чудом не угодил тому под ноги. — Остановка! Слез! Войтек натянул поводья и легко спрыгнул на землю. На отца он смотрел с тем же раздражением, какое почему-то испытывал к перепуганному животному. — Подойди, — скомандовал Вольдемар. Войтек нехотя приблизился и остановился в нескольких шагах от него. Вольдемар отобрал у него хлыст. — Расскажи мне, для чего мы используем хлыст? Войтек долго молчал. Вольдемар уже и не надеялся услышать ответ, но, как и в работе с лошадьми, терпение играло в воспитании детей решающую роль. — Это подсказка, — едва слышно пробормотал Войтек, явно понимая, в чём был не прав. — Но иногда можно и наказать, если не слышит. Вольдемар проигнорировал последнюю фразу. — С помощью хлыста ты должен направлять лошадь, подсказывать ей, а не избивать, — втолковывал он сыну. — Если лошадь выполняет команду от страха, считай, что она не поняла её, а ты провалился, как её тренер и напарник. Войтек всё ещё злился. Это было видно по его нежеланию смотреть отцу в глаза, по напряжённым плечам и сведённым бровям. Вольдемар долго прожигал его взглядом. — Садись, — всё же разрешил он, надеясь, что сын понял ошибку. Войтек легко запрыгнул в седло, сел поудобнее, и они продолжили тренировку. Какое-то время всё шло своим чередом. После нелепого наказания жеребец доверял всаднику гораздо меньше, но Вольдемар теперь сам отдавал ему команды. Конь делал ровно то, что от него требовалось: двигался ровно, не сбивался и не уходил в сторону. К концу тренировки Вольдемар был уверен, что у них всё получилось, и разрешил сыну проехаться самостоятельно. — Теперь проедь полный круг, — сказал он, отстёгивая вожжи. Войтек крепче сжал поводья, принял от отца отобранный хлыст и выслал коня вперёд. Жеребец тут же заупирался и стал быстро осаживаться назад. — Спокойно, спокойно. Сиди. Войтеку всё же удалось вытолкнуть коня вперёд. Тот прошёл половину манежа, а затем, в повороте, замедлился и тут же подпрыгнул от очередного удара хлыста. Вольдемар не выдержал и перешёл на крик: — Войтек, слезь! Сын не спешил спускаться на землю. Вместо этого он продолжил толкать коня в угол, пытаясь заставить его пройти тот ещё раз. Вольдемар быстрым шагом подошёл к нему, схватил коня за поводья и буквально стянул сына вниз. — Иди сюда, — Вольдемар отпустил коня и утащил сына в другой конец манежа. Жеребец остался смирно стоять там, где его и оставили. — Что ты вытворяешь?! Я тебе что в начале тренировки сказал?! — Он надо мной издевается, ты же видишь! Стоит тебе отойти, и он… — Он реагирует на твои действия! Ты сам его тормозишь, сам пугаешь. Тебе не хватает терпения. — Это тебе не хватает решимости! Возишься с ним, будто со стеклянным! Иногда нужно наказать, чтобы добиться результата, а не тратить на это ещё десять лет! Вольдемар смерил сына предупреждающим взглядом. Тот был настроен решительно и явно не собирался менять точку зрения — всё уже для себя решил. — Возможно, ты прав, — согласился Вольдемар, мгновенно разрушая ту воинственность, с которой сын ждал новой возможности поругаться. — Я ведь никогда не пробовал этот метод, что я могу о нём знать? Если наказать — это действительно проще и быстрее, то я обязан это проверить. Сын смотрел на него с недоумением. Вольдемар легко отобрал у него хлыст, схватил за плечо, развернул и подтолкнул к стенке манежа. — На тебе и проверим, наклонись. — Пап, ты чего?! Вольдемар ещё раз посмотрел на коня. Жеребец навострил уши и внимательно следил за происходящим. — Наказываю тебя за то, что ты не выполнял мои команды, — объяснил Вольдемар, первый раз стегнув сына по белым бриджам. Войтек шумно втянул воздух и попытался вырваться. Вольдемару пришлось крепче прижать его к стене и стегнуть по заднице снова, чтобы тот успокоился. — Я сказал тебе мягче работать рукой — ты это проигнорировал. Я сказал, чтобы ты расслабился и двигался вместе с конём — ты этого не сделал. Вольдемар принялся пороть сына хлыстом чаще и сильнее. Войтек мычал, вырывался и ругался, но довольно быстро устал и начал вскрикивать от каждого нового удара. Вольдемар раньше никогда не поднимал на него руку, но сейчас чувствовал, что воспитательный эффект по-другому в Войтеке не отзовётся. Сыну нужно было прочувствовать всё на собственной шкуре. — Пап, я всё понял! — сквозь слёзы выкрикнул Войтек, и Вольдемар тут же отпустил его. Сын вытер слёзы тыльной стороной ладони и схватился за бедро в попытке унять боль. — Что ты понял? — невозмутимо уточнил Вольдемар, не выпуская хлыст из руки. Войтек покосился на него с опаской. — Думаешь, лошади не больно, когда ты её бьёшь? Думаешь, она от этого лучше понимает, что ты от неё хочешь? — Нет… — Сейчас ты меня боишься, как и тебя боялся жеребец. Ну как, появилось понимание, как лучше работать руками? Есть желание продемонстрировать лучший результат или тебе хочется, чтобы всё закончилось, и я отпустил тебя домой? Войтек стыдливо потупился и едва слышно всхлипнул. Вольдемар не хотел пугать его ещё больше. Отбросив хлыст, он подошёл к сыну и заключил его в объятия. Сын тут же расплакался ему в плечо. — Перед конём извинишься морковкой, — посоветовал Вольдемар, утешающе поглаживая Войтека по спине. — А я тебя и так простил, если тебе интересно. За то, что не хочешь у меня тренироваться, тоже прощаю. — Я хочу, пап, — еле выговорил Войтек, цепляясь за него руками. — Хорошо. Тише. Пока они стояли, обнявшись, белоснежный жеребец подкрался к ним и шумно обнюхал. Войтек отлип от отца и погладил коня по массивной шее. — Он тебя жалеет, и ты его пожалей, — усмехнулся Вольдемар. Сын взял коня за поводья и продолжил гладить. — Он ведь всё чувствует и всё понимает. Каждую твою эмоцию. Вольдемар тоже погладил коня по шее. Тот вскинул голову, прислушиваясь к одному ему известным звукам. — Веди его в конюшню. На сегодня вам двоим хватит. Продолжим на следующей неделе.