Пошутили

Тело ломило от сильной боли, в горле было сухо, а голова раскалывалась. Азула с трудом продрала глаза. В это же мгновение пришло осознание: она ничего не видит. Первая мысль: «Неужели ослепла?!». Шок, ужас и паника стали окутывать девушку, для которой подобное состояние было неожиданностью. Как и для любого человека, обладавшего способностью видеть с рождения. Она неуклюже водила руками по сторонам, в попытках нащупать что-либо. Девушка почувствовала, что лежит на чем-то твердом и холодном, и что в воздухе витает запах сырости. Еще характерным было наличие одной детали: полной тишины. Единственными звуками, что Азула улавливала слухом оставались только ее беспокойное дыхание и сердце, ритмично стучащее в груди. Тут она вспомнила о своих способностях мага огня. В руке зажглось маленькое синее пламя. Все в порядке. Это не слепота. Но радоваться было рано: свет огня высветил какие-то контуры. Это место было похоже на… какой-то тоннель. Или даже… Пещеру?! Самую обыкновенную. В мыслях начался хаос. От непонимания, каким образом она очутилась тут. Последнее, что запомнилось: выход из тюрьмы, встреча с Тай Ли после долгой разлуки и, на удивление, довольно быстрое примирение с последующим предложением отметить это событие в компании с бывшей «Любимой пленницей». А дальше: провал в памяти. Проснулась она уже здесь. Темнота сгущалась. В этот миг, в первый раз в своей жизни, когда-то внушавшая трепет в души врагов, девушка испугалась сама. До полусмерти. Азулу накрыла новая волна паники от осознания, где она. Возможно, в самом центре пещеры. Где ближайший выход? И удастся ли выбраться вообще? Здесь пришло понимание, что смертельный исход, при котором она испытает на собственной шкуре голодание и, что еще страшнее, обезвоживание вполне может стать реальностью. Азуле казалось, что стены давят на нее. По лицу текли крупные капли холодного пота, застилая глаза. В груди колотило, отдавая в горло, адреналин неприятно щекотал внизу живота, в то время, как сделавшиеся «тяжелыми» ноги подкашивались. Рассудок начал затуманиваться. Упав на колени она затем закричала, принявшись звать на помощь подругу, будто забыв, что ни подруга, ни кто-либо еще все равно ее не услышит. Продлилось это недолго, пока голос не сел от перенапряжения. Тревожная и, одновременно, печальная мысль, что никто не спохватится о ее исчезновении и, скорее всего, даже горевать по ней не станет, проникла в измученный разум. «Простите, простите» — тихо заговорила девушка, адресуя эти слова всем, кому когда-то причинила боль: начиная с аватара, которого в свое время поразила молнией, заканчивая презираемым в течении многих лет старшим братом. Возможно к Азуле пришло понимание, что, отчасти, она сама виновна в своем отчаянном положении. Затем девушка заплакала, роняя слезы на холодную землю. Этот плач был сопоставим с тем, как плачет маленький ребенок, который потерял державшую его за ручку маму в кажущейся бесконечной толпе незнакомых людей. Такой же наполненный страхом потеряться навсегда. Только в тысячу раз сильнее. Хотя, делала она все тихо, эхо повторяло и усиливало каждый всхлип, словно подтверждая ее полное одиночество. Вдруг Азула почувствовала чье-то присутствие. Какое-то движение, где-то там, в глубине темноты. Она прищурила заплаканные, покрасневшие от слез глаза. «Тай Ли, это ты?» — негромко произнесла она имя подруги испуганным голосом, лелея надежду, что та не бросила ее и пришла, чтобы вызволить из объятий этого кошмара. Девушка сделала свой огонек чуточку ярче. На фоне черноты проявилось огромное, простирающееся от пола до потолка лицо. Вытянутое, искаженное, покрытое белоснежной, отдающей голубоватым оттенком морщинистой кожей, принадлежавшее кому-то или чему-то, очевидно, не от мира сего. Вместо носа были только очертания. Именно очертания, как если оно являлось двухмерным рисунком на бумаге. Черные, не имеющие ни белка, ни радужки, будто нарисованные, глаза застыли в эмоции, похожей на восторг. Его карикатурный рот был широко открыт, принимая вид смеющейся детской улыбки. Такой искренней, неподдельной, характерной для чистых душой детей. Внутри виднелись белые, как и «кожа» шипы разной длины, расположившиеся вокруг рта. Особо в образе существа выделялось то, что оно не издавало никаких звуков. Ни дыхания, ни рычания или чего-либо еще, что может исходить от живого создания. Только естественные, порождаемые взаимодействием с окружением. По правой стене поползли три черных выроста: ни то длинные пальцы, ни то щупальца. Они выходили прямо из бездонной тьмы. Даже представить, как может выглядеть то, из чего они прорастают, было страшно. Азула была не в силах пошевелиться. Липкий ужас сковал тело. То, что она наблюдала находилось вне пределов возможностей ее воображения. Ни один обитатель ее самых пугающих сновидений не смог бы и близко приблизиться к этому. И без того расшатанный рассудок повредился. Голубоватое пламя начало тускнеть. Азула почувствовала, как сердце перестает биться.

***

Две девушки в зеленой форме воинов Киоши укромно расположились за большим валуном, делавшим их незаметными для тех, кто не знал, где они. Рядом, в ногах стоял еще не успевший остыть свечной фонарь, потушенный аккурат, когда Азула проснулась. Тай Ли все предусмотрела, вмешав Суюки в свою авантюру. Все прошло так, как они хотели: «примирительный» визит на чашку чая к Айро, немного снотворного для последующего сладкого сна и приведения второго этапа плана в исполнение. Хотя обе уже не держали на Азулу зла за давно ставшие частью истории события и вполне были готовы к диалогу и, возможно, даже дружбе, все же хотелось напоследок «повеселиться». В определенный момент Суюки отказалась продолжать жестокий розыгрыш и, будучи полной решительности, почти встала на ноги, желая со всех ног броситься успокаивать бедную Азулу. Как просто хороший человек, она была не в состоянии допустить столь чудовищные страдания. Даже если страдания исходили от ее самого заклятого врага. Но Тай Ли оставалась непреклонна, взяв визави за плечо, намекая, что пока рано. Отчаянный плач вместе с мольбами о помощи со стороны бывшей подруги были усладой для ее ушей, заставляя на протяжении всего происходящего подло хихикать, да прикрывать рот, чтобы не выдать себя раньше времени. Теперь сама Азула, через страх державшая ее с Мэй в повиновении, попала в крепкие тиски этого самого страха. Месть — блюдо, которое подают холодным. Увлеченные весельем от собственной пакости девушки абсолютно потеряли связь с окружением. Сами того не заметив, они оказались в кромешной темноте. Именно такой, при которой разницы, что с открытыми, что с закрытыми глазами нет. Не успели они опомниться, как почувствовали, как что-то обвивает их за талию. Послышался истошный крик.