Любовь в холодном октябре

      – Пойдёшь со мной на концерт? – спросил Кроули, напряжённо пережёвывая жвачку. От него пахло лимоном и мятой. – Приезжает рок-группа из Лондона. Не особо знаменитая, поэтому билеты недорогие.       Азирафаэль отстегнул ремень безопасности и задумался: ему не нравилась тяжёлая музыка, но нравилась возможность провести вечер с Энтони.       – Пойду, – ответил он, чувствуя, что пожалеет, если откажется.       – Круто, – Кроули заметно обрадовался, – концерт в следующую среду.       Азирафаэль улыбнулся и, получив традиционный поцелуй на прощание, открыл дверцу машины. Он почти вылез из салона, но ненадолго остановился:       – А как называется группа?       «Уроборос». Это слово украшало чёрную майку Энтони, приехавшего за Азирафаэлем, и плакат на входе в единственный клуб в их маленьком городе. В качестве логотипа использовался, конечно же, змей, кусающий себя за хвост, – он выглядел тощим и немного непроработанным. Перед основным залом продавали атрибутику – Азирафаэль с интересом рассматривал вещи с цитатами из песен.       «Я приду за тобой, даже если умру», – обещала хлопковая футболка.       «Время в аду течёт медленно», – отмечал тонкий блокнот.       «Вечность», – кожаный браслет был самым лаконичным.       – Понравилось что-нибудь? – спросил Кроули, заметив внимательный взгляд Азирафаэля.       – Нет-нет, – поспешил ответить он. – А тебе?       Энтони покачал головой. Они добрались до основного зала: на небольшой сцене уже стояли барабаны, гитары (обе блестящие, тёмно-красные) и микрофонная стойка. Света было мало – его обеспечивали два квадратных прожектора, повёрнутые в сторону музыкальных инструментов. Работал бар, и бармену, хмурому немолодому мужчине, происходящее явно не нравилось.       К счастью Азирафаэля, людей было немного. Он поделился этим наблюдением с Кроули, и тот его расстроил:       – Ещё час до начала, поэтому так. Хочу дойти до бара, тебе взять газировку или пиво?       – Тебе продадут пиво?       – Тут не спрашивают возраст.       – Купи мне обычную воду.       – Ладно, жди здесь. Охраняй наши места, – Энтони усмехнулся и направился к барной стойке.       Как только Кроули ушёл, Азирафаэль почувствовал, насколько ему некомфортно. Рядом с ним беспрестанно матерились двое парней из параллельного класса; впереди стояли ребята с ирокезами и гримом (череп на половину лица; рот, вдохновлённый Джокером). Сам клуб – низенькие потолки, осыпающаяся со стен штукатурка – выглядел слишком хилым для рок-концерта. На прошлых выходных Азирафаэль послушал несколько песен «Уробороса», и стучащие по ушам барабанные тарелки, зачастую перекрывающие жуткий скриминг, его не впечатлили. Но отказаться… а если Кроули пойдёт с кем-то другим?       Энтони вернулся через несколько минут, держа в руках бутылку с водой и светлую банку. Он потянул за жестяное ушко – напиток зашипел, запенился.       – Это пиво? – негодование проскользнуло у Азирафаэля в голосе. – Ты же за рулём.       – Безалкогольное, – Кроули повернул банку стороной с крупным нулём.       – Извини.       Энтони пожал плечами, мол, ничего страшного. Иногда он кивал кому-то, стоящему поодаль, или махал рукой зашедшим в зал – Азирафаэля это слегка… раздражало. Он начинал ощущать себя лишним, неподходящим.       К восьми (это время значилось как начало концерта) людей стало гораздо больше – они заполнили почти всё свободное пространство. Некоторые пытались пробраться в первые ряды и грубо распихивали окружающих. Температура поднималась; капельки пота уже выступали на горячей коже.       – А сколько по времени длится концерт? – спросил Азирафаэль, стараясь не обращать внимания на духоту. Кроули придерживал его за талию.       – Час, максимум – час-двадцать.       Азирафаэль кивнул, посмотрев на полупустую бутылку с водой. Пиво у Энтони кончилось ещё раньше, но он не рискнул лезть обратно и искать мусорку – держал банку в правой руке. Они болтали обо всём подряд и много смеялись.       Внезапно два прожектора, кое-как освещавшие сцену, потухли. Тут же включились снова, погасли и опять зажглись, уже более ярко. В их лучах показались участники группы – высокие, одетые в чёрное, с длинными тёмными волосами. Первым поздоровался барабанщик – он что-то прокричал в микрофон, вытягивая татуированную иероглифами шею. Два гитариста просто кивнули и, услышав протяжное довольное «у-у-у» из толпы, помахали руками. Вокалист, самый низкий из всего «Уробороса», поприветствовал публику благодарностью за поддержку. Он крепко сжимал микрофон, пока говорил, и те, кто стоял прямо перед сценой, видели, как сильно напряглись его широкие запястья, украшенные браслетами из круглых разноцветных бусин.       Один из гитаристов провёл ногтями по струнам – покорные, они мягко запели. Вокалист переглянулся с ним и, обращаясь к поклонникам, спросил:       – Вы готовы?       Как единый организм, собравшиеся захлопали и закричали:       – ДА!       Азирафаэль, восторженно смотрящий на группу (ему нравились их татуировки и сосредоточенные, чуть уставшие лица) кричал и аплодировал вместе со всеми. Кроули, наблюдавший за ним, не смог сдержать влюблённую улыбку.       К пятой песне, в которой барабаны стучали так же часто, как зубы на холоде, заворожённость Азирафаэля начинала сходить на нет. Ему очень нравилось слушать электрогитару, и он искренне ждал её соло, но всё остальное было утомляющим. Его уши, привыкшие к размеренному жанру инди, устали от постоянного скриминга и бешеного, сумасшедшего ритма. Мелодия не просто звучала – она неслась со скоростью гепарда. Различить слова казалось невозможным, хотя окружающие уверенно и счастливо орали вместе с вокалистом.       Больше всего Азирафаэль беспокоился из-за тесной толпы и жары. Люди, ведомые песнями и эмоциями, яростно прыгали под каждую композицию, задевая друг друга руками и наступая на ноги. Невозможно было не соприкасаться с кем-то чужим; кожа постоянно тёрлась об кожу. Температура поднялась ещё на несколько градусов – пот ручьями лился по лицам «Уробороса», и они вытирали его ладонями и салфетками после каждой композиции.       Азирафаэль тоскливо посмотрел на пустую бутылку воды. Во рту пересохло, футболка прилипла к телу. Парень, скачущий рядом, прошёлся локтём по его плечу; впереди началась какая-то разборка, и его случайно толкнули в грудь. Азирафаэль оглянулся – сзади стояло несколько десятков рядов, нестройно двигающихся в такт громким песням, – он не представлял, как можно пробраться сквозь них.       Рыжие волосы Кроули облепили его лицо – насквозь сырые пряди лезли в глаза и рот. Он пытался убирать их пальцами, продолжая петь знакомые треки. Часы на запястье Энтони показывали девять – с начала прошло сорок пять минут. Если концерт длится час, то осталось немного, а вот если час-двадцать…       Уставший от бьющих барабанов и оглушающих криков, Азирафаэль повернулся к Кроули и громко сказал:       – Мне нужно идти!       Энтони прищурил зелёные глаза, как бы не понимая, и ответил:       – Я не слышу: что ты говоришь?       Азирафаэль приблизился к его уху вплотную – он задел губами мочку, пока орал короткую фразу:       – МНЕ НУЖНО ИДТИ!       Кроули кивнул и, схватив его за потную руку, начал продираться к выходу. Азирафаэль очень удивился: он хотел уйти один, наверное, его не поняли… Он пытался объяснить, что не это имел в виду, но Энтони не отвечал ему.       Пускали их тяжело, неохотно, почти не расступались. Они проталкивались плечами, стараясь добраться до спасительного коридора. Все, запыхавшиеся и разгорячённые, дышали через рот; помещение пропахло потом и пивом. Кто-то жёстко шлёпнул Азирафаэля по бедру, но он даже не обернулся – всё равно не знал, что с этим делать.

***

      Морозная улица была настоящим счастьем. Азирафаэль остановился у дверей клуба и несколько раз вдохнул холодный воздух – в носу защипало. Кроули, доставший ключи от машины из кармана, мягко подтолкнул его вперёд:       – Иди быстрее, ты сейчас замёрзнешь.       Но Азирафаэль брёл медленно. Слабо слышался гитарный рёв и шум толпы. Хорошо, что это осталось в зале. Хорошо, что его больше никто не трогал.       В «Ауди» было непривычно просторно. Они накинули куртки, оставленные на заднем сидении, и несколько минут сидели в молчании. Когда сердце Азирафаэля успокоилось и тревожность отпустила его, он почувствовал себя виноватым и тихо проговорил:       – Кажется, рок-концерты это не моё.       – Ты очень хорошо держался, – Кроули усмехнулся; его голос охрип от громкого пения. Он сделал несколько глубоких вдохов, завёл машину и включил поворотник. – Покатаемся немного? Или тебе нужно домой?       Азирафаэль прижался щекой к его плечу:       – Покатаемся.       Энтони взял жвачку. Запахло лимоном и мятой.