Пьяное безумие

      17 декабря 2002 года. Министерство Магии. Лондон. Великобритания.       Гермиона поднялась с кресла и потянулась, разминая уставшие от долгого сидения мышцы. До Рождества оставалось меньше недели. Коридоры и кабинеты Министерства уже украсили венки и свисающие с потолков омелы, которые сотрудникам приходилось обходить, дабы не попасть в неловкую ситуацию. Зачарованные полупрозрачные Санты-призраки заскакивали в кабинеты на своих оленьих упряжках вместе с ворохом служебных записок и отвлекали от дел раскатистым: «Хо-хо-хо»! А затем испарялись, подобно шутнику Пивзу. Маги просто хотели пережить эту сумасшедшую неделю, ведь глава магической Британии — Кингсли Бруствер — буквально с цепи сорвался и завалил всех работой по самые макушки.       Кофе. Ароматный колдовской напиток способен вернуть к жизни даже мёртвого. Гермиона прибыла на работу ни свет, ни заря, даже не успев позавтракать, так как руководитель отдела просил подготовить подробный отчёт по тратам за весь год, который будет представлен сегодня на итоговом совещании у самого Министра магии.       Справившись с задачей, Гермиона с чистой совестью решила, что заслужила небольшой перерыв. Как раз чтобы подышать морозным воздухом да забежать в кофейню неподалёку за чашечкой ароматного латте.       Она оставила папку на столе у мистера Смитта — начальника Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, — накинула шарф и пальто и направилась к лифтам. Если она не сделает хотя бы глоток кофе, то до конца дня просто не доживёт.       — О! Какие люди! — послышался за спиной знакомый голос.       Гермиона закатила глаза, проклиная чёртов лифт, который, как всегда, тащился со скоростью дохлой черепахи. Следом её окутал резкий запах мужского одеколона, и рядом, насвистывая что-то себе под нос, возник Кормак МакЛагген. Этот остолоп — так Гермиона называла его про себя, — трудился в Портальном управлении под крылышком своего дядюшки Тиберия.       Пока Гермиона заканчивала обучение в Хогвартсе, Кормак успел порядком прославиться на всё Министерство, так как несколько раз отправил делегацию послов чёрт-те куда, а вовсе не по заявленному адресу. Ошибки встречались и позже, но уже с менее известными личностями, поэтому Тиберию как-то удалось замять скандалы и даже оставить горе-племянничка на работе.       Лифт, как назло, не ехал.       — Пойдёшь со мной на рождественский приём? — подмигнул МакЛагген, склонившись к её уху и теребя красный галстук-бабочку.       — Нет! Я занята! — сквозь зубы прошипела Гермиона, проклиная себя, что не пошла по лестнице.       Этот местный ловелас за последний год просто достал её. Он и раньше пытался клеиться к ней, но, пока она жила с Роном, немного держал себя в узде. После же их расставания, о котором в своё время писала вся магическая пресса, Кормак будто с цепи сорвался. Будучи неисправимым бабником, он менял подружек чаще, чем успевал запомнить их имена, и Гермиона была уверена, что к ней он прицепился только из-за незакрытого гештальта. МакЛаггену не давал покоя факт, что она отшила его ещё в школе.       — Грейнджер, ты же со своим рыжим троллем почти год назад рассталась, так что хватит уже страдать… Я обещаю скрасить твоё одиночество, — с придыханием произнёс он и погладил её по ладони. Гермиона дёрнулась и пронзила его таким убийственным взглядом, что Кормак примирительно вскинул руки вверх и сделал шаг назад.

***

      Гарри закатил глаза, когда в лифт вошла Оливия. Вслед за ней залетела проклятая зачарованная омела и повисла прямо над ними. Ярко-алый рот девушки сразу расплылся в широкой улыбке, а ресницы слегка опустились, прикрывая глаза, и тут же кокетливо взмыли вверх.       — О, Гарри, ты же обещал зайти как-нибудь, — она моментально оказалась почти вплотную прижатой к нему.       — Работа не отпускает, дорогая, — буркнул Гарри, невольно отступив. Не будет он идти на поводу у дурацкого цветка.       Мерлин! Их связывала всего одна случайная ночь после вечеринки в Министерстве, где Гарри перебрал огневиски. Откровенно говоря, он смутно помнил это романтическое приключение и даже не смог бы точно сказать, понравилось ли оно ему. Оливия занимала какую-то должность в Отделе магических игр и спорта. Высокая блондинка с пышными формами — Оливия больше соответствовала вкусам Рона, чем его собственным.       — Работа работой, но отдыхать-то тоже нужно, герой, — собеседница снова хищно улыбнулась, вызывая у Гарри лишь раздражение. — Что-то ты совсем забыл про меня.       — Слушай, притормози, — отрезал он. — Я вроде не обещал быть с тобой в горе и радости до конца дней.       Было неловко. Всё-таки грубить женщинам Гарри не любил, но последнее время приходилось делать это гораздо чаще. Однако Оливия, казалось, даже не обиделась или же просто пропустила его слова мимо ушей и, резко сделав ещё один шаг, припала к его губам.       Как раз в этот момент двери лифта открылись на очередном этаже, и Гарри захотелось провалиться сквозь землю. Внутрь вошли Гермиона с Кормаком МакЛаггеном. Лишь на секунду распахнутые глаза выдали реакцию подруги на увиденное, затем же она быстро взяла себя в руки и, тряхнув каштановой гривой, отвернулась.       Гарри резко отпихнул Оливию, наградил убийственным взглядом МакЛаггена и придвинулся к Гермионе.       — Привет, я как раз собирался зайти к тебе, — он заметил, как дёрнулся Кормак, и испытал некоторое злобное удовлетворение. Этот тип бесил Гарри ещё со школы.       — Неужели? — она даже не повернула головы, продолжая смотреть вперёд.       Ну вот. Опять прочтёт ему лекцию про непристойное поведение в стенах Министерства. Это же Гермиона Грейнджер — поборница морали, правил и приличий.       — Есть интересное дело… — на ходу придумал Гарри, видя, как занервничал Кормак.       — Конечно, Гарри. Давай после обеда, хорошо? Или завтра, — перебила его подруга, не дав договорить. — Сейчас я немного занята.       Двери распахнулись, она буквально вылетела из лифта и понеслась по коридору со скоростью «Молнии». Гарри усмехнулся от такого сравнения, ведь полёты на метле до сих пор были слабой стороной его школьной подруги.       До Атриума было ещё несколько этажей, но Гермиона решила воспользоваться лестницей. Она ещё толком не определилась, что её бесит больше: Кормак МакЛагген или школьный друг, обжимающийся с очередной девицей прямо в министерском лифте.       — Не очень-то она с тобой любезна, герой, — язвительно отметила Оливия.       — Тебя это вообще не касается! — фыркнул Гарри.       Оливия же будто наслаждалась его взвинченным состоянием.       — Кормак, что-то ты теряешь свою харизму. Грейнджер уже год как рассталась с Уизли, а ты всё не залез к ней под юбку.       Брови МакЛаггена взмыли вверх, лицо скривилось в пренебрежительной гримасе.       — Чего? — начал было он.       Губы Гарри сжались в тонкую линию. Он резко повернулся, намереваясь в жёсткой форме приструнить нахалку, но лифт остановился на следующем этаже и собеседница, почуяв неладное, выпорхнула из него, послав Гарри воздушный поцелуй.       — Только попробуй, — бросил Гарри в сторону МакЛаггена. — Тронешь её — убью!       — Расслабься, Поттер, — нагло парировал Кормак. — Она не твоя собственность. Грейнджер сама будет решать, с кем ей быть.       К его удаче лифт снова остановился, и наглый работник портального управления покинул его в целости и сохранности. Гарри с трудом удержался, чтобы не отправиться следом и не затеять драку. Личная жизнь Гермионы его не касалась, но МакЛаггена он к ней точно не подпустит. За внешним безразличием скрывалась холодная, как лед, решимость. Этот самовлюблённый петух не достоин и волосинки с головы его подруги, и, если он посмеет перешагнуть черту, никакие связи, деньги и даже дядюшка Тиберий ему не помогут.

***

      «Мальчик, который Выжил» покидал кабинет Министра в небольшом смятении. Их с Кингсли связывали особые отношения. Бруствер не скрывал, что в будущем видит Поттера на должности главы Аврората, но пока это место занимал Долиш, с которым Гарри никак не мог сработаться. Память не уставала напоминать, чьи приказы в своё время тот выполнял, не ставя их под сомнение. Но Кингсли был непреклонен. Несмотря ни на что, Джон Долиш являлся отличным бойцом, верным своей стране и беспрекословно подчиняющимся действующему Министру. Бруствер занимал пост чуть больше половины срока, и ему уже пророчили второй. За это время Поттер окончил курсы и уже два года был полноценным аврором: талантливым, с особым чутьём и «шилом в заднице», как любили подшучивать коллеги, и абсолютно не воспринимающим руководство и правила, за что ему регулярно прилетали нагоняи.       Откровенно говоря, Гарри не интересовало ничьё мнение. Исключениями были два человека, к которым он пока ещё прислушивался: сам Министр и Гермиона. Вот и сейчас в очередной раз Кингсли лично просил его не игнорировать приказы начальника. Где-то на окраинах сознания у Гарри бродили мысли, что, несмотря ни на что, Долиш — профессионал. Его планирование часто давало хорошие результаты, он не боялся рисковать, не стал «кабинетной крысой», даже заняв пост главы отдела. Но Поттер не был бы собой, если бы не упрямился до последнего. И, чего греха таить, частенько он назло делал по-своему, сбивая планы, излишне рискуя, но принося результаты. Поэтому убрать его не могли, да и статус героя, как-никак, помогал. Если быть честным, перепалки с начальником давали определённую дозу адреналина и даже доставляли извращённое удовольствие. Если крыть было совсем нечем, у Гарри всегда был козырь в рукаве, в виде воспоминаний о деяниях Фаджа и Амбридж, которым в своё время потакал Долиш.       Глава Аврората не переваривал Поттера, пожалуй, так же, как в своё время профессор Снейп. Только теперь Гарри повзрослел, имел вес в обществе и был уже не так уязвим, как в Хогвартсе, где с него постоянно незаслуженно снимали баллы. Сейчас карта легла по-другому. Поттер был нужен Министерству гораздо больше, чем Министерство ему. Многие даже поговаривали, что он слегка зазнался после войны. Но и на это Гарри плевал с высоты Астрономической башни. Он больше не ребёнок, которому все подряд указывали, что делать. Он взрослый мужчина, способный принимать решения и поступать как сочтёт нужным.       Как раз одним из таких неожиданных для всех решений стал разрыв с Джинни. Отношения протянули около двух лет. Чем яростнее Молли настаивала на свадьбе, тем больше Гарри понимал, что остыл и не хочет связывать себя брачными узами. Первая любовь, первая близость… Да, это пьянило голову вначале, затем же страсть поутихла, и не осталось ничего. Джинни, несомненно, была привлекательной, но не более, чем любая другая девушка с милым личиком и хорошей фигурой. А таковых в жизни Гарри, после победы и обретения свободы, стало предостаточно. Не то чтобы ему это не нравилось. Конечно, данное обстоятельство льстило и повышало самооценку, но все эти смазливые лица быстро приелись. Он не тешил себя иллюзиями и понимал, что им интересен Гарри Поттер не как человек, а как герой и победитель Того-Кого-Нельзя-Называть. Постепенно он разочаровался и уже отчаялся испытать такую любовь, какая была у его родителей. Но это не мешало получать определенную долю удовольствия, пользуясь своим врожденным обаянием и статусом героя. Хоть все романы Гарри после Джинни были краткосрочными, женской лаской он обделён явно не был.       Вот первый послевоенный год был отчаянно тяжёлым. Джинни уехала доучиваться в Хогвартс, и они почти не виделись. Разве что на каникулах, праздниках, да редких выходных, когда Гарри удавалось вырваться и навестить её. Этот же год и оказался переломным. Джинни до сих пор считала свой отъезд роковой ошибкой. Нельзя было оставлять Гарри одного. В его голове словно переключился какой-то тумблер, и их любовь сломалась, не успев толком начаться. А дальше сошедший с рельсов поезд просто по инерции катился в пропасть, пока не разбился окончательно.       Именно в тот злополучный год, скрываясь от бесчисленных журналистов, просыпаясь по ночам от кошмаров, а днём маясь от неопределённости, Гарри по-другому взглянул на устройство этого мира. Границы между добром и злом немного размылись. Он понял, что политики и после победы не так уж радеют о благополучии простых граждан и справедливости, за которую они с друзьями воевали. Мир не делился на чёрное и белое, в нём оказалось много полутонов. На детские идеалы стала накладываться взрослая практичность. Гарри постепенно учился играть по правилам, извлекая из этого пользу. Будь он менее вспыльчив и упрям, мог бы сделать неплохую политическую карьеру. Но политика его не особо интересовала.       Вот Аврорат — да. Здесь Гарри чувствовал себя как рыба в воде. «Адреналиновый наркоман» — называла его Гермиона, нахмурив брови и укоризненно качая головой, когда он в очередной раз выкидывал что-нибудь опасное во время рейдов. Взвалив на себя обязанность заботиться о нём чуть ли не с первого курса, она несла это тяжёлое бремя и до сегодняшнего дня, оставаясь единственным человеком, которому Гарри продолжал доверять.       После разрыва с Джинни его отношения с остальными Уизли ухудшились. Инициатива расставания исходила от Гарри, и даже лучший друг оскорбился и встал на сторону сестры.       Что же произошло в любовных отношениях Рона и Гермионы не знал никто. После окончания Хогвартса они прожили вместе два года, а потом расстались по инициативе Гермионы. Рональд какое-то время ещё наведывался в Министерство и пытался вернуть её, а когда понял, что все его попытки безрезультатны, упал в объятия молоденькой продавщицы, которая работала во «Всевозможных волшебных вредилках Уизли». Гермиона же просто отказывалась обсуждать данную область своей жизни с кем-либо, даже с Гарри.       Будучи героиней войны девушка также какое-то время была жертвой сплетен. Ей умудрились приписать с десяток несуществующих романов, в том числе с самим Бруствером. Но Гермиона, не обращая на это никакого внимания, усиленно строила карьеру и за несколько лет добилась значительных успехов, заняв должность заместителя начальника Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Её дотошность, требовательность и трудолюбие сделали своё дело. Однако останавливаться на достигнутом Гермиона не собиралась. Её целью в будущем было кресло Министра и для этого стоило работать днями и ночами.