Еще один шанс

      Среда от вторника отличалась тем, что вторая тренировка вышла более растянутой и менее активной в каком-то роде из-за того, что все по очереди отправлялись к Би. Утром они занимались как обычно: Эндрю стоял на воротах без особого энтузиазма. Его вчерашний выход все больше напоминал мираж — и Нил почти готов был поверить в то, что это ему приснилось, — если бы не Кевин, бросавший ему кричащие взгляды. Как будто Нил был блядским фокусником — и ему просто нужно было повторить отрепетированный трюк. Это раздражало, вообще-то, и пробуждало какое-то иррациональное желание попросить Эндрю, наоборот, ничего не делать — просто потому что говорить «нет» Кевину иногда действительно приносило удовольствие.       Сет тоже раздраженно ворчал каждый раз, когда ему не удавалось забить, — и каждый раз, когда удавалось, потому что в этих случаях Эндрю и не сопротивлялся броскам. Это была какая-то определенная тактика, сути которой Нил еще не разгадал. Может быть, так Эндрю протестовал против экси. Может быть, это было частью его новой сделки с Ваймаком — с учетом того, что тот никак не комментировал его откровенное безучастие. Вероятно, Эндрю разрешалось игнорировать часть атак, если он всерьез брался за остальные. Интересно, распространялась ли эта политика на настоящие игры? В любом случае Нил не вмешивался: Ваймак знал, что делал.       — Почему ему просто сходит с рук такое поведение? — Во время одной из пауз Сет, встав возле Нила, раздосадовано скрестил руки на груди. Нил, проводивший время за очередной растяжкой, вскинул голову, посмотрев на того снизу вверх, и немного прищурился. В какой момент он успел стать тем, к кому приходили жаловаться? Он пожал плечами и отозвался безмятежно, сохраняя на лице бесстрастное выражение:       — Я не умею читать мысли. О ком ты говоришь и почему у меня должен быть ответ?       Нил надеялся, Сет промолчит. Но Сет, вообще-то, редко молчал, когда речь заходила о его недовольстве и когда ему выпадала возможность сообщить о том, какой дерьмовой была жизнь.       — Ты все понял: ебучий Эндрю Миньярд и его бездействие в рамке.       Вздохнув, Нил согнулся, потянувшись к носку вытянутой ноги: мышцы задней поверхности бедра протестующе заныли. Что он мог здесь ответить?       — Ну и ты в таком случае тоже прекрасно знаешь, что Эндрю отличный вратарь, — пробормотал он, ощущая, как Сет скалится: тот раздраженно перебросил клюшку из руки в руку и, кажется, чудом удержался от того, чтобы сплюнуть. Проворчал:       — Это не повод отсиживаться.       Вскинув руки, Нил поднялся, меняя направление растяжки, и, сохраняя полнейшую невозмутимость, спросил:       — У тебя какая-то конкретная претензия — или просто желание поныть? — Поджал губы, отворачиваясь, в простой надежде, что однажды все оставят Эндрю в покое.       Сет скрипнул зубами, нахмурившись, и отвернулся. Некоторое время разглядывал то ли трибуны, то ли Элисон, сидевшую вместе с Дэн и Мэттом, и ответил только спустя несколько мгновений, тяжело и немного через силу:       — Меня бесит, что он не прилагает усилий — и что тебе насрать. — Он вздохнул. — Ты, блядь, затащил меня на дополнительные тренировки с целью не обосраться в этом сезоне.       А затем укоризненно посмотрел на Нила, и Нил прищурился, пытаясь прочесть то, что скрывалось в словах. Там ведь явно был какой-то подтекст, да? Эндрю хреново стоял на воротах — и Сет нервничал из-за этого и из-за того, что тот даже не пытался стараться. Нил вспомнил, как Сет бесился, когда они только узнали о том, что Вороны изменили округ, значительно сократив шансы Лисов добраться даже до плей-оффа, не то что как-то закрепиться в топовых позициях рейтинга НССА. Как снова и снова сталкивался с Кевином, которого в этом объективно винил. Как отказывался принимать участие в игре — и как все больше вовлекался с каждой новой ночной тренировкой. В его глазах читалось невысказанное: «Я поверил тебе».       Ох. Он хотел выиграть — как и всегда вообще-то. Это была та причина, по которой Нил затащил его на долбанные ночные тренировки. Он участливо склонил голову и серьезно спросил:       — Ты переживаешь, что Эндрю будет пропускать и на играх?       — А ты нет? Рене не справится в одиночку, — Сет выплюнул это раздраженно, мотнув рукой в сторону вратарской зоны, где Эндрю лежал, лениво вытянувшись вдоль горизонтальной ограничительной разметки, и, подбрасывая в руках мяч, смотрел в потолок. Рене сидела рядом с ним, подтянув колени к груди, и о чем-то говорила. Нил повернулся в их направлении, сконцентрировавшись на знакомых фигурах. Что-то в теле потянулось навстречу всем существом, но Нил лишь прогнулся ниже и подпер голову рукой, ощущая, как натянулась полусухожильная мышца бедра у вытянутой ноги. С одной стороны, Нил, разумеется, мог понять Лисов в их сомнениях: сложно было принимать факт того, что Эндрю едва ли шевелил пальцем, чтобы защищать ворота, и при этом верить, что он не пропустит тогда, когда это будет действительно для команды важно. Но Нил знал, что Эндрю в этом можно было доверять: он заключил сделку с Ваймаком и дал ему слово — иначе его бы здесь не было. Эндрю не нарушал обещаний — но этого никто, кроме тех же Нила, Ваймака и Рене, как раз-таки не знал.       Поймав взгляд Нила, Рене улыбнулась ему и вскинула указательный и средний пальцы, буквой «V» демонстрируя знак мира. Нил машинально кивнул в ответ — и Рене отвернулась, продолжая беседу с Эндрю. Тот подкинул мяч, затем перехватил его и сжал в ладони, выставив вместе с этим указательный палец и направив его в Рене: та пожала плечами — Эндрю раскинул руки, опустив их на паркет.       Нила накрыла тень, и он неосознанно съежился, резким толчком отрываясь от пола и оборачиваясь: Сет все еще стоял над ним, ожидая ответа. О. Точно. Время было сожрано мгновениями залипания на вратарей команды. Каким был вопрос? Они говорили про Эндрю.       — Не переживаю, — ответил Нил. — Он отстоит, когда это потребуется, и сохранит счет.       Вероятно, его ничем не подкрепленная вера казалась сумасшествием. Сет, кажется, считал, что у Нила проблемы с головой.       — Ты просто тупица, если веришь в это, — процедил он.       — Я просто верю в Эндрю. — Нил посмотрел на Сета и улыбнулся. — Дай ему шанс.       Сет поморщился и, пихнув Нила ногой по бутсе, покачал головой, двинувшись в сторону остальных старшекурсников: было похоже на то, что он потерял надежду достучаться. Может быть, он на самом деле давал шанс — Нил решил не заморачиваться: время должно было все расставить по своим местам. Он опустил взгляд и зарылся руками в волосы, сражаясь с желанием вновь развернуться в направлении вратарской зоны.       На вечерней тренировке — которая началась на пару часов раньше, чем обычно, чтобы уместить все пять сессий с Би (то есть буквально спустя пару часов после утренней), — Ваймак разделил их на пары, чтобы отсутствие игроков не так ощутимо сказывалось на процессе. Хотя сам процесс в любом случае отличался из-за постоянной пересменки и растянутого тайминга, так что изменения на общем фоне не особо бросались в глаза, пусть и немного раздражали — но Лисы тренировались каждый день в любом случае, и это было неизбежно. Одним днем всех собеседовали как раз из соображений того, чтобы не срывать несколько тренировок чьим-то отсутствием.       Сначала ушли Дэн и Мэтт, и нападающие всей тройкой сконцентрировались на Элисон и оставшихся защитниках, немного проседавших перед ними без Мэтта. Затем отбыли Сет и Элисон, и Нил с Кевином вдвоем ополчились против всей команды. По большей части они занимались тем, что делали на ночных тренировках, вместо игр пять на пять: тренировали шаги, выпады, уклонения. Демонстрировали движения, которые практиковали, чтобы ввести в курс дела тех, кто не упахивался с ними дополнительно, и Ваймак их лишь координировал, понимая, что за семь часов на поле с ума сойдут даже Кевин с Нилом — хотя последние с ним наверняка бы поспорили. Но у них была возможность в большей, чем обычно, мере обучить сокомандников, поэтому никто не жаловался.       В основном, конечно, речь шла о Дэн и Элисон (так как с Ники и Аароном занимался Мэтт), которые новый опыт получали только на обычных командных тренировках (чего, в принципе, было вполне достаточно: это работало из года в год), — и сейчас Дэн отдувалась за обеих, выслушивая концентрированные комментарии Кевина, пока Нил тренировал пенальти с Рене. Он особо не цеплялся к ее игре, придерживаясь той же политики, которую выбрал изначально: позволял Рене изучить его собственные движения, чтобы придумать способ блокировать их. У него не было большого опыта взаимодействия с вратарями, потому что в этом плане он всегда рассчитывал на Эндрю, — и новички всегда равнялись на Эндрю, полагаясь на качество его техник. Все, что Нил с Кевином могли дать Рене, — это атаковать ее всеми возможными способами, отыгрываясь за безучастие второго голкипера. В общем и целом это, кажется, работало: так как у нападающих из-за приобретенных в будущем знаний Нила накопилось больше мудреных приемов, ей тоже приходилось думать больше, чем в прошлый раз.       Где-то между всем этим Ваймак объявил перерыв на поесть, и Лисы перекусили прямо на трибунах заранее принесенными из Башни в ланч-боксах обедами, а после — убив почти час на отдых и переваривание пищи — Ваймак загнал их изнурительной кардио-тренировкой, которую чередовал с их плясками в различных комбинациях на поле.       Затем на сессию отправились Кевин с Рене, которой Эндрю в какой-то момент вынес ключи от GS, а Нил переключил внимание на Ники, оставив на Сета девушек и Аарона. Он провернул с Ники несколько обводок один на один, проверяя, как тот усвоил показанные Мэттом движения. Выходило сносно, поэтому Нил занялся направленной практикой, прорываясь к вратарской зоне, которую защищал Эндрю. Не то чтобы он особо рассчитывал на то, что тот будет отбиваться, так как, кажется, он уже отработал часть отбитых мячей с Кевином, но так все равно было полезнее: Ники на практике мог видеть, по какой траектории будут двигаться и Нил, и мяч.       — Раскидывай руки шире, когда перекрываешь мою клюшку, — проворчал Нил, перехватывая древко ниже резким движением — и вскидывая клюшку выше, чтобы кручением кисти послать мяч в стенку, где его мог бы принять предполагаемый партнер. — Блокируй ракетку, у меня не должно быть возможности сделать крэдл.       Ники, закатив глаза, подчинился, когда мяч вернулся к ним на отскоке, и они повторили.       — А может, лучше обнимашки? — пробормотал Ники, нависая над Нилом всем телом. Нил усмехнулся, подныривая у него под рукой.       — Это не по регламенту, но если ты придумаешь, как его обойти, можешь блокировать меня так.       Ники лишь фыркнул вслед. Эндрю лениво наблюдал за ними из-под полуприкрытых век, прислонившись к стене, озаренный алым светом постоянно зажатых датчиков. Нил не стал бить, вырвавшись к нему, и, сохранив мяч в сетке круговым движением клюшки, вернулся к Ники. Они повторили так несколько раз, пока на другом краю поля Сет и Дэн зажимали Аарона с двух сторон, в основном раздражая того до чертиков, а не тренируясь на самом деле. Но они не приближались больше чем на пару метров сюда, до зоны, залитой рассеянными алыми отблесками (что, на самом деле, порядочно отвлекало). Нил не пробивал Эндрю, не находя в этом смысла, пока тот не защищался, и корректировал шаги Ники, двигаясь от линии первой четверти к вратарской зоне спиной вперед, — а потом они менялись местами и вытанцовывали новые дорожки.       В какой-то момент Эндрю оторвался от стены: смотреть вперед сразу стало легче — красный свет мгновенно потух. И Ники, и Нил на несколько секунд застыли, промаргиваясь и привыкая к новому освещению в этой части поля, а затем Нил стремительно обвел Ники, используя момент его замешательства. Эндрю встал в позу, чтобы отбить, — Нил ударил. Эндрю не пошевелился. Нил разочарованно застонал, перехватывая отрикошетивший от стенки мяч обратно в ракетку, и уставился на Эндрю, сместившегося вперед на несколько шагов. Эндрю смотрел немного исподлобья, совершенно точно забавляясь над тем, что Нил поверил, будто он собирался отразить его удар. Глаза, прикрытые защитной сеткой шлема, ничего не выражали, но было во взгляде что-то такое, из-за чего Нил знал: Эндрю издевался намеренно. Может быть, это были уголки морщинок у висков — или дело было в смещенных на пару градусов уголках губ. На внешне пустом лице Эндрю было написано буквально: «Не могу поверить, что ты повелся».       Это было так… Так. Знакомо. Наизусть выученно. В линии плеч, в осанке, в положении кистей рук, сжимавших клюшку, — во всем читалось то, как Эндрю пытался избавиться от скуки. Ему не было интересно ни экси, ни все, что Нил пытался сделать с Ники, — и он просто терпел это, пережидая, когда отведенные часы пытки истекут. Он целенаправленно игнорировал удары, мешал красным светом зажатых датчиков, и вот теперь — забавлялся, подначивая Нила на бесполезные броски. Нил раздосадовано покачал головой.       — Это не весело, Дрю, у нас тренировка, — пробормотал он. Эндрю немного прищурился, а Нил задержал дыхание, только сейчас сообразив, как назвал его. Эндрю это услышал? Определенно. Нил кашлянул, отводя взгляд. Сердце кульбитом упало на дно желудка, разгоняясь пульсом до сотни. В щеках стало горячо, и Нил отступил ближе к Ники, ощущая себя так, словно только что выдал всю правду: и о будущем, и об аварии. Он прикусил язык.       Вряд ли Эндрю, конечно, что-то заподозрил бы о путешествиях во времени, но ему определенно могло не понравиться такое вольное сокращение имени. Нил называл его так уже во второй раз, если считать тот первый, на крыше, после возвращения из рехаба. Услышал ли Эндрю его тогда?       Нил сглотнул — и его отвлек свист Ваймака с последовавшим за ним громоподобным криком:       — Миньярды, ваша очередь, выметайтесь!       Эндрю разглядывал Нила еще несколько секунд — с каждой легкие тяжелели все больше. Нил не очень понимал, что это значило. Это было плохо? Затем Ваймак рявкнул еще раз, и Эндрю, медленно качнувшись вперед и оттолкнувшись клюшкой от пола, двинулся мимо Нила и Ники — и только после этого Нил сделал глубокий вдох, с трудом проталкивая воздух в гортань.       — Хэммик, к рамке!       — Господи, еще час, — простонал Ники, подхватывая с пола откатившийся мяч и двигаясь следом за Эндрю, чтобы занять позицию перед вернувшейся Рене на другом краю поля.       — Половина, — машинально поправил Нил. Их с Ники как последнюю пару отпускали раньше, чтобы они успели принять полноценный душ: возвращаться на корт после было необязательно, хотя в Нору все равно нужно было, как минимум для того, чтобы выслушать напутствие Ваймака перед началом учебного года.       — Заеб от этого не уменьшается. Я хочу есть и лежать в постели, и я не знаю, что из этого приоритетнее.       Спустя полчаса Ваймак на самом деле отправил их собираться. Вдвоем они быстро разошлись по душевым кабинкам, не затрачивая время на новые разговоры, — и так же быстро оделись, отправив грязную форму в корзину для белья и закинув экипировку в сушку. В комнате отдыха Ваймак оставил коробку с протеиновыми батончиками, чтобы все Лисы могли перекусить между сессиями: восполнить недостаток сил небольшим количеством белка казалось вполне разумным. Ники набрал себе штук пять батончиков сразу всех вкусов, а Нил развел в пластиковой бутылке порошковый изотоник, стоявший тут же.       — О, тебе тоже нравится ванильный? — спросил Ники, принимая из его рук бутылку. Нил пожал плечами: ему в целом было плевать на вкус, тем более что подсластители в напитке отдавали каким-то лекарственным душком. Ваниль любил Ники.       Разумно предположив, что, раз они не встретили близнецов ни в фойе, ни в раздевалке, то те еще не приехали, — Ники и Нил отправились в сторону парковки: дождаться на улице. Нил успел разжечь сигарету и затянуться пару раз, прежде чем в зоне видимости появилась GS. Машина остановилась на стандартном месте, и спустя пару секунд хлопнули дверцы. Эндрю и Аарон выбрались из автомобиля, и на лицах у обоих застыло одинаковое каменное выражение. Впрочем, в движениях Аарона можно было прочесть чуть больше раздражения: ему контролировать эмоции давалось чуть сложнее, чем брату. Вероятно потому, что он их в принципе испытывал.       Аарон прошел мимо них, кисло поджав губы и не ответив Ники на радостное приветствие. Эндрю задержался на мгновение дольше, мазнув взглядом между Ники и Нилом, словно решал, кому из них отдать ключи. Ники, засунув третий по счету батончик в рот почти целиком, выжидательно протянул руку. Эндрю, как будто ждал именно этого жеста, подбросил связку на ладони, а затем перекинул ее Нилу. Тот поймал ключи рефлекторно, только после удивленно моргнув. Поднял взгляд на Эндрю, непонимающе выгибая бровь: с одной стороны, конечно, Нил водил GS семь недель, но с другой — Эндрю ни разу со времен возвращения ни намеком не давал понять, что ему еще дозволялось приближаться к тачке. Нил по умолчанию вернулся в мэттовский пикап.       — Эй, — возмущенно отозвался Ники, проглатывая остатки батончика. Он, вероятно, тоже ожидал, что Нилу не позволят вернуться за руль. Эндрю прокомментировал совершенно скучающе:       — Ты не умеешь водить.       Губы Нила против воли растянулись в ухмылке, когда лицо Ники за несколько секунд отразило все стадии принятия и осознания, завершив смесью эмоций досады и смирения.       — Ну, звучит справедливо, — поморщился тот, покосившись на Нила. Строго говоря, допуск к машине Эндрю имели те, кто смог выстроить с ним доверительные отношения. Аарона или Кевина он за руль не пускал, потому что с первым они не были способны хотя бы поговорить дольше пяти минут без обвинений, а второго Эндрю просто не уважал: и из-за любви к экси, и из-за трусости перед Рико. Остальные Лисы, за исключением Рене, по умолчанию видели в Эндрю чудовище, не стремясь с ним сблизиться, и, очевидно, никто не пытался одолжить у него машину. Нил почувствовал, что в груди у него тепло-тепло запульсировало. Это не значило много, но Эндрю каким-то странным способом принимал его на свою сторону. Без какой-то дополнительной необходимости отдавал ключи — и это было так много.       — Спасибо. — Нил улыбнулся. Может быть, чуть более растроганно, чем требовалось в ситуации, но он ничего не мог с собой поделать: Эндрю просто был собой, и его присутствие наполняло тело трепетом. Холодный взгляд пронизывал насквозь, до дрожи и бурлящих под кожей пузырьков воздуха, и н-е-ж-н-о-с-т-ь давила на легкие, разрастаясь внутри, окрашивая собой кончики пальцев, на каждом из которых сидело по мотыльку. Эндрю не впечатлился. Смерив бесцветным взглядом обоих, двинулся в сторону входа на стадион, бросив через плечо:       — Не заставляйте Би ждать.       Нил, продолжая глупо улыбаться, посмотрел ему в спину, сжимая ключи от машины в кулаке.       — В коробке с батончиками остался последний шоколадный!       Эндрю не отреагировал, а вот Ники, толкнув Нила в плечо, повел подбородком в сторону GS:       — Поехали.       Его брови сползлись к переносице, а губы недовольно изогнулись. Нил беспечно пожал плечами и, подчиняясь команде, обошел автомобиль, чтобы занять водительское сиденье. Ники уселся, хлопнув дверью, и скрестил руки на груди, не утруждая себя ремнем безопасности. Он обиделся, что ему не досталось ключей? Ну, Нил не планировал с этим разбираться. Он лишь краем зрения покосился на Ники, примеряясь к своей догадке: отвернувшись к окну, тот уставился на вход в Нору, пока Нил регулировал сиденье и зеркала. Может, в этом и не было ничего такого? Нил завел мотор. Голос Ники подал, лишь когда они отъехали:       — Слушай, — пробормотал он. — Ты…       Нил вновь скосил на него взгляд, выезжая на дорогу к кампусу. Что ж, вероятно, что-то было. Ники поджал губы и хмуро повернулся в сторону Нила. Облизнулся, подбирая слова, — и вид у него был такой, словно он не мог определиться с тем, что сказать. Редкое явление. Нил терпеливо скользнул пальцами по гладкой обшивке руля, обхватывая его симметрично с двух сторон. У Ники была какая-то претензия? Он решился продолжить лишь спустя сотню метров:       — Как думаешь, снять его с препаратов не было ошибкой?       О? Нужды уточнять про то, что речь шла об Эндрю, не было. Нил немного сбавил скорость, чтобы не вильнуть и не съехать на обочину: это явно была не та тема, которой он ожидал. С другой стороны, он ничего не ожидал, кроме обиды на то, что Ники не пустили за руль. Слишком глупо: очевидно, тот уже смирился с тем, что не будет водить, пока обстоятельства не станут особенными, еще в период реабилитации. Но ведь зачем-то он протянул руку? Что-то проверял? Это все сейчас не было важно. Нил постарался произнести твердо и ровно:       — Я считаю это лучшим и единственным правильным решением.       Ники кивнул, словно Нил подтвердил какие-то его мысли, и некоторое время они ехали дальше в молчании, сопровождаемые лишь мерным гудением двигателя автомобиля и звуком шуршащих по асфальту шин, заливавшемуся в приоткрытое окно. Ветер освежающе врывался через щель, наполняя салон свежим воздухом. Нил, бросив на Ники быстрый взгляд, сфокусировался на дороге: его тело еще немного ныло после долгих часов не особо изнурительного экси, и сконцентрироваться на состоянии Ники было сложно. Он нервничал? Переживал? Беспокоился? Что сподвигло его задать этот вопрос? Уже спустя еще примерно километр Ники, задумчиво склонившийся к своему окну, заговорил вновь:       — Тебе не кажется, что он стал несчастным?       Неожиданная серьезность в его голосе сбивала с толку. Нахмурившись, Нил сосредоточился на стрелке спидометра, слегка прибавляя скорость. Они выехали на шоссе — и до кампуса оставалось от силы пять минут. На этот вопрос стоило отвечать? Это вообще было дело Нила? Странно ли было то, что Ники поднял эту тему с ним? Это, конечно, было хорошо — и Нил знал, что Ники беспокоился об Эндрю так или иначе. И об Эндрю, и об Аароне, если уж на то пошло, но сейчас речь велась о первом — и это возвращало Нила в начало цепочки вопросов. Что волновало Ники?       — Почему ты спрашиваешь это у меня? — уточнил он.       — Вроде ты неплохо научился понимать Эндрю, да? — Ники слабо улыбнулся. Здесь можно было бы спросить про причины такого вывода, но Нил устраивал не одну лекцию кузенам, чтобы создать такое впечатление. Лекции, конечно, в основном были для Аарона, но Ники был там каждый раз — и он все слышал. Может, даже больше, чем требовалось. Ники не был идиотом. Он мог сложить все ниловские реакции, которых не видели старшекурсники, — и, возможно, он тоже делал какие-то выводы.       — По-твоему, раньше он был счастлив? — просто спросил Нил, ощущая перекатывающуюся в глотке горечь. Неужели об Эндрю действительно складывалось такое впечатление? Даже в своем далеком — настоящем — прошлом Нил не думал об этом. Он видел в Эндрю множество эмоций, в основном — раздражение, злость и сумасшедшее веселье. Он считал его психом. Но счастливым? Никогда. Ники печально изогнул губы. Произнес почти монотонно, но в интонациях сквозило сожаление:       — Я скучаю по его прежним эмоциям. Он смеялся. Иногда казалось, он был счастлив. Он ни разу не улыбнулся с пятницы, и, мне кажется, этого уже никогда не случится. Он словно мертв внутри.       Ники уставился вперед, не отрывая взгляда от дороги, и нервно сжал пальцы, сминая ткань по краям летних шорт. Нил крепче сжал руки на руле и отвернулся, осмысляя то, что только что услышал. В голову пришел лишь один ответ:       — Улыбка не всегда признак счастья.       Ники страдальчески нахмурился, заламывая пальцы, и медленно покачал головой, словно вел какое-то собственное внутреннее сражение.       — Но она полезна, — надломленно произнес. — Если улыбаться из привычки, то и дофамин вырабатываться будет по часам.       Нил закатил глаза.       — Не знаю, где ты это вычитал, но рецепт хреновый.       — Некоторые психологи считают, что фальшивая улыбка создает паттерны в мозге, и настроение поднимается механически. — Ники прижался лбом к своему окну, оставляя на нем мутный отпечаток, а затем вновь повернулся к Нилу и заговорил быстро, словно боялся, что слова в его рту выгорят под тяжелым взглядом напротив до того, как он успеет их произнести: — Ну, в смысле, ты его видел? Под таблетками он хотя бы улыбался — и там еще был какой-то шанс, что он умеет получать удовольствие. Я, честно говоря, рассчитывал, что он сохранит это после реабилитации. Ему нужно было что-то, что вытащило бы его из бесконечной апатии. Я думал, лекарства помогут — и он научится наслаждаться жизнью.       Это звучало… неуверенно? Словно Ники требовалось подтверждение того, что все его слова были пустым фарсом. Он вновь и вновь искал аргументы в пользу того, что они совершили ошибку, позволив Эндрю слезть с препаратов, ожидая оспаривания со стороны Нила — это виделось в его позе и нервных и неловких движениях, в запотевшем от дыхания стекле и упавшей на глаза челке. Ники хотел услышать, что Эндрю без таблеток будет лучше — вот так просто. Что у Эндрю все еще были шансы стать счастливым — и таблетки в этом вопросе не имели никакого значения.       — Таблетки лишь натягивали его лицевые мышцы в улыбке, создавая фальшивую маску, — устало произнес Нил, озвучивая то, что, по его мнению, и так было очевидно. Ники нахмурился:       — А то, что сейчас у него на лице, — это не маска?       Стоянка перед кампусом ожидаемо оказалась забита машинами: многие из студентов только прибыли, и решить все вопросы с администрацией, разумеется, требовалось именно накануне — как Лисам, так и простым смертным. В Башне, как и в других общагах, количество народа тоже увеличивалось в геометрической прогрессии, и все чаще в их блок заглядывали какие-то знакомые Сета и Мэтта, но Нил не стремился к взаимодействию с ними: они всегда оставались для него чужаками. Он лишь иногда выглядывал, изредка на самом деле натыкаясь на знакомые лица, но имен не знал — да они и не были ему нужны.       Нил припарковался, с трудом отыскав свободное место, но это время он потратил на обдумывание ответа. Ники все еще выжидающе на него смотрел. Бога ради, почему Ники не мог обсудить это с Би, к которой они вот-вот должны были попасть? Нил готов был уступить ему первенство в очереди — лишь бы Ники выразил беспокойство там, где его на самом деле могли успокоить. Что Нил должен был сделать со щенячьим и практически слезящимся взглядом, смотрящим так, словно ответ Нила должен был снять груду камней с плеч Ники? Нил погасил зажигание и повернулся к нему, отстегивая ремень безопасности.       — Это его выбор, в этом разница, — твердо проговорил, заглядывая в вопросительные глаза напротив. — Таблетки отнимали у него не только предполагаемую боль, о которой ты говоришь, но и покой, который он выбирает теперь, освободившись от химического воздействия. Дело не в том, что он не умеет улыбаться, а в том, что он этого не хочет.       Ники страдальчески вздохнул и болезненно прикусил губу.       — У него теперь одно и то же лицо на все случаи жизни.       — А с таблетками было не так же? — Да, Эндрю постоянно улыбался, смеялся и говорил обо всем, что приходило ему в голову, не в состоянии контролировать поток своей речи, но это не означало, что внутри у него царили радость и умиротворение. — Он смеялся, когда злился, и смеялся, когда ему было больно. Как ты понимал, какие из его улыбок были счастливыми? Как ты вообще понимал, что он был счастлив? Потому что, по-моему, он в принципе не признает концепцию счастья. — Разумеется, Нилу так же хотелось бы счастья для Эндрю. Но только от самого Эндрю это счастье зависело — и никто из них ничего не мог больше сделать, тем более с такими некорректно подобранными медикаментами, лишавшими не только боли, но и покоя, и удовольствия простой апатии. Улыбка не всегда была признаком счастья — и Ники об этом было известно больше прочих. — Сколько ты сам улыбался своим родителям? Это помогло тебе стать счастливым?       Ники сглотнул и отвернулся, на секунду замерев перед тем как выйти из машины. Нил не стал его дожидаться, покинув свое место и громко хлопнув дверью. Этим он поставил точку в их разговоре, потому что Ники задумчиво умолк, вероятно, перебирая в голове все перечисленные аргументы «за» и «против». Нил быстро и косо взглянул в его сторону — и они направились в медицинский центр при кампусе.       Вдвоем с Ники они вошли, отметившись в регистратуре, а затем, не теряя времени — они и так долго сидели на парковке, пока Ники формулировал свои мысли и опасения, а Нил — свои, — зашагали по коридору к кабинету Би. Нил сразу плюхнулся на бледно-голубую кушетку в зоне ожидания, отдавая Ники право поговорить с Би первым — ему это, казалось, прямо сейчас было куда нужнее. Не то чтобы Нил оттягивал собственную сессию. Он приглашающе махнул рукой на дверь кабинета. Ники скованно улыбнулся и кивнул.       — Ты такой хороший, Нил, — неожиданно тепло произнес он, заставив этим Нила замереть. Брови недоуменно взлетели вверх, а сердце неприятно кольнуло. Что? Он вовсе не был хорошим. С чего Ники это взял? Тот тряхнул головой, словно отгоняя от себя осадок их разговора, — и улыбнулся шире и раскованнее, наблюдая за эмоциями смятения и легкой паники на лице Нила. — Если тебя все-таки интересуют парни… — Он глубоко вздохнул и покачал головой, быстро продолжив: — Неужели мои подкаты были настолько плохи?       Нет, что?       — Твои подкаты были просто отвратительны, — пробормотал Нил. Ники хмыкнул и постучался, толкая дверь: кажется, ему на самом деле полегчало. Или это так только казалось за счет быстро вернувшегося к нему духа неутомимого веселья? Из кабинета донесся приглушенный голос Би, затем — радостное приветствие, когда Ники вошел, а после — дверь закрылась, и Нил остался наедине с коридором и мыслями, которые ему следовало обдумать.       Он был хорошим? Это не было правдой. Если бы это было так, он бы не лгал постоянно всем вокруг, не явился бы в Пальметто, подвергая команду угрозе, движимый лишь эгоистичным желанием оказаться как можно ближе к живому Эндрю. Он бы смирился с тем, что его вышвырнули бы куда подальше из соображений безопасности, и не лез бы на рожон, снова и снова повторяя одни и те же ошибки. Он бы во всем признался Ваймаку, отправился в ФБР и покончил с этой эпопеей, принимая последствия единолично — как ему и полагалось.       Он бы никогда не допустил аварии.       Он бы много что — если бы был хорошим. Но его руки были запачканы в крови — и не раз, и Нил уже не имел никакой возможности отмыть ее, потому что она так плотно въелась под кожу, что смешалась с собственной.       Отмеренные полчаса пролетели довольно быстро. Нил старался не смотреть на часы, висящие на стене, нервно расчесывая костяшки и теребя каждый заусенец в отдельности. С каждой минутой пружина в груди сжималась все туже: он так и не придумал, о чем ему следовало поговорить с Би. Но Нил знал, что следовало — хотя бы чтобы просто выплеснуть накопившееся, как она и предлагала ему в их прошлую встречу. Больше Нилу было не с кем обсудить это, чтобы ему в ответ не начали задавать вопросы, а Би на самом деле могла смолчать. Да, может, она бы и внесла все в его характеристику, составляя психологический портрет, но это осталось бы между ними. С другой стороны — Нил ощущал, что говорить с Би все еще было небезопасно. О чем именно? О Мориямах, о семье? О том, как он не справлялся с командой? О том, сколько лжи было в самих его словах? О том, как он, блядь, скучал?       Говорить с Би — как обещать себе ночью начать новую жизнь следующим утром. Или со следующей недели. В следующем месяце, в следующем году. Говорить с Би хорошо было только в планах, которые Нил амбициозно строил из раза в раз, размышляя о том, как справляться со всем навалившимся на него дерьмом, но по факту — он просто не мог. Это было страшно. Противоестественно. Это гладило его против шерсти — и Нил не был уверен в том, что его голосовые связки все еще работали.       Нил чувствовал, что вот-вот лопнет от напряжения, но расслабиться хоть убей не мог. Мысли сводили его с ума. Целая вечность пролетела в мгновение, когда Ники, наконец, вышел из офиса Би и кивнул, передавая пост целительной терапии:       — Она ждет тебя.       Нил поджал губы и поднялся, двинувшись к кабинету. Ники одобрительно хлопнул его по плечу, от чего Нил, поглощенный размышлениями, вздрогнул и дернулся — и дверь закрылась за его спиной, скрывая за собой удивленное выражение на лице Ники.       — Добрый день, Нил. — Би тепло улыбнулась ему, отрываясь от бумаг, где делала какие-то пометки. — Чай, кофе? Изотоник?       — Мгм. — Нил скомкано сглотнул и протер вспотевшие ладони о бедра. Он и сам не знал, почему так нервничал — с учетом того, сколько раз уже виделся с Би, даже в этой реальности. Он уже бывал в этом кабинете — так в чем сейчас крылась проблема? Просто… это ощущалось как сеанс. Это и было сеансом, в общем-то, запланированным и намеренным, а все прошлые встречи с Би были инициированы самим Нилом и не под запись. У него была уверенность в том, что Би не полезет ему под кожу, потому что они о таком не договаривались. Он мог ни о чем не говорить с ней, а если задавал вопросы, то спрашивал именно о том, что его интересовало. Сейчас — она должна была составить его портрет и проверить на вменяемость. Это пугало?       — Нил? — Нил моргнул: Би стояла у столика в углу комнаты, зависнув над несколькими банками с порошковыми изотониками. Когда она успела переместиться? Там же лежала еще одна коробка протеиновых батончиков и несколько пачек хлебцев: на случай, если кто-то из спортсменов захочет утолить голод. Би всегда так делала в такие дни, как этот, когда поток обязательных встреч был плотным и у нее, и у остальных: всех отрывали от тренировки. — Из несладких у меня есть вкусы кофе, чая матча и мультивитамин. Тебе который?       — Кофе. — Нил не совсем осознал, в какой момент он согласился и что выбрал, но Би кивнула и насыпала в термостакан несколько ложек, заливая кипятком.       — Присаживайся.       Нил глубоко вдохнул, а затем прошел к дивану и занял место. Он все еще не знал, что хотел бы обсудить. Так ли оно ему было надо? С другой стороны — он ведь уже не раз думал над тем, что да, надо. Но… это было непросто. Так же непросто, как говорить правду. Что они могли обсудить за полчаса? Би подала ему изотоник и плавно вернулась на свое место, сохраняя на лице дружелюбную улыбку. На ее столе стояла извечная кружка с какао.       — Как понимаешь, сегодня мы просто проведем ознакомительную беседу. Это не обычный сеанс, где я анализирую все, что ты рассказываешь, а потом даю советы и рекомендации, так что расслабься, — мягко произнесла Би, вероятно, заметив его напряжение. Нил выдохнул. Верно. Он все еще мог говорить что угодно. — Никаких пыток. — Она улыбнулась. — Как твои дела?       — Все в… порядке. — Нил ответил машинально, лишь после задумавшись: то ли это было, что он хотел сказать? Почему ему было так сложно общаться с Би о нем самом? Если это касалось Эндрю, Нил без раздумий заходил в ее кабинет. Если это касалось команды и других игроков — он всегда был открыт к обсуждению. Но говорить о его собственных проблемах? Нил не умел. Не хотел. Физически. Даже если головой понимал, что это должно было ему помочь. Он сам из себя клещами вырывал слова, застревавшие в глотке.       Он не верил в эту помощь, на самом деле.       Би внимательно посмотрела на него, слегка опустив голову, и поправила тонкую дужку своих очков. Несколько ударов сердца в кабинете висела неловкая тишина. Затем Би аккуратно спросила:       — Есть ли что-то, что тебе хотелось бы обсудить?       И — Нил пожал плечами. Он действительно не знал. Возможно, ему хотелось бы обсудить — многое. Возможно, ему стоило бы поднять тему экси и поговорить о, например, том, что он мог сделать, чтобы заставить Лисов работать слаженнее. Или о своем чувстве одиночества, которое накатывало на него периодически, — но как объяснить истоки? Они могли поговорить о его привычке расчесывать несуществующие шрамы, или о том, насколько хорошим Нил был, или он мог рассказать о доверии и предательстве.       Или о своей утрате.       Может быть, о чувстве дереализации, которое преследовало его неустанно, или о том, что он не мог проконтролировать собственную жизнь. Или, может, стоило начать с самого начала — и рассказать о хреновом детстве и тяжелых отношениях с семьей? Это имело смысл?       Нил просто пожал плечами еще раз. Би понимающе улыбнулась.       — Расскажи мне немного о себе, — мягко попросила. — Все, что сочтешь уместным. Откуда ты, что тебе нравится, какие у тебя надежды.       Это была такая малость. Нил криво улыбнулся: Би составляла ему план, аккуратно задавая направление и сужая темы. Так было проще.       — Я родился в Балтиморе, — медленно произнес, — но мы с мамой уехали, когда мне было десять, и много путешествовали с тех пор. — Этого было достаточно для ответа на первый вопрос? Крупица правды, за которой нельзя было ничего разглядеть и которая совершенно не отражала реальности. Нил не хотел говорить больше. Он отпил изотоника из термоса, сделав большой глоток, и прикрыл глаза. — Мне нравится математика. И бегать. И экси, разумеется. Яблоки и кофе. — Он сосредоточился, отталкиваясь от заданных тем, и перечислял все, что приходило ему в голову. Немного, но это должно было дать Би какую-то почву: в конце концов, это она была здесь терапевтом, а Нил не был уверен, чего вообще пытался добиться. — Нравятся киновечера с другими Лисами и то, как Кевин отдается игре. Запах сырого асфальта после дождя. — Это было не очень значимо. — Нравится… — Он замялся, прикусывая язык, чтобы не сказать о том, что было важнее: дом в Колумбии и спокойствие, когда он чувствовал за собой крепкую спину. И то, как бабочки в его животе оживали и умирали, когда Эндрю на него смотрел. Как ему нравились миньярдовские пальцы в его волосах и каменная уверенность, бережное отношение к его чувствам и их доверие, — но об этом Нил говорить уже не мог. Открыв глаза, он посмотрел на Би: та все так же поддерживающе ему улыбалась, отложив свой блокнот и ручку, и просто слушала. Он сглотнул и закончил, чтобы не наболтать лишнего: — И я надеюсь, что мы победим в этом сезоне.       И что все выживут — но этого Нил озвучивать не стал. Что Сет справится с экси и личными тараканами, что отец не доставит никаких проблем и не появится в жизни Нила, что Рико Морияма будет раздавлен вместе с Тетсуи, Кенго и Итиро, что Жан выберется из Гнезда, что никто больше не пострадает.       Что Эндрю будет житьжитьжить.       Что у Нила получится преодолеть все заново, ничего не испортив.       Нил много на что надеялся — и это было опасно. Он покосился на шкаф со стеклянными статуэтками, глазами отыскав блядского журавля. Они уже обсуждали с Би ебучую надежду — и это было не то, о чем Нилу хотелось говорить.       Поняв, что он закончил, Би кивнула и, вновь подняв ручку, постучала пишущим концом по раскрытой странице блокнота.       — Ты перечислил очень хорошие вещи, — тепло сообщила. — Вижу, ты поладил с командой.       Нил вновь пожал плечами. Он уже ладил с командой — три года как. Сделать это заново было не так уж сложно, вообще-то: Лисы сами шли на контакт. Если исключить неприязнь Аарона, в которой не было ничего нового. И то, что Эндрю ни черта не знал об их общем будущем. Остальное было несущественным.       — И экси занимает очень большое место в твоей жизни, — продолжила Би. — Ты упомянул, что вы с мамой путешествовали. Она приедет поддержать тебя на первой игре?       Дернув плечом, Нил покачал головой. Ему следовало солгать? Повторить историю о сложных взаимоотношениях? И какой в этом был смысл? Это влияло лишь на желание Би покопаться в его голове. Было ли это ему нужно? Нил был совершеннолетним — он мог сообщить, что его мать мертва, и это не повлекло бы никаких последствий, кроме новых вопросов — но на них всегда можно было отказаться отвечать. Нил рисковал? Боже. Он хотел обсудить с Би хоть что-нибудь. Рано или поздно нужно было начинать. Почему не сейчас? Почему не с этого?       — Моя мать мертва, — быстро выпалил он, не давая себе одуматься. Как кожу с себя сорвал. В горле засаднило, и Нил вновь припал к термосу, ощущая на языке кислую горечь изотоника со вкусом дерьмового кофе. Первый шаг был сделан. К чему? Куда он должен был привести? Нил почувствовал, что ему стало жарко. Он почувствовал себя так, как будто прямо сейчас вытряхнул на ковер в кабинете обугленные кости из старого потрепанного рюкзака. Ох. Блядство. Не стоило открывать рот, да? Нужно было придерживаться старой легенды. Но тогда он ничего не поменял бы, верно? Его вновь и вновь тянуло к старому сценарию — и ему нужно было его изменить.       Нил сглотнул и добавил:       — А отец сидит в тюрьме.       Сердце колотилось как бешеное где-то в гортани. Он выдал так много. Песчинки истины — но он не привык ей делиться. Ему не хватало воздуха. Почему говорить правду было так сложно? Или все дело было в Би? С Эндрю Нил разговаривал нормально. И даже Аарону с Ники вывалил часть истории без лишних сомнений. Но Би — Би смотрела на него непроницаемо. Ее лицо отражало сочувствие, но что творилось у нее в голове? Нил не знал. «Она может мне помочь», — он повторил это себе несколько раз. Лучше не стало. Он нервно заломил пальцы и хрустнул суставами, прикусив губу. С чего-то ведь нужно было начинать.       Кажется, у него немного поднялась температура: Нил чувствовал, что шея пошла красными пятнами, и кожа у него зудела в местах соприкосновения с одеждой. Каждый шрам будто набух и пульсировал — и Нилу казалось, что его метки можно было разглядеть через ткань футболки. Он поежился.       — Мне жаль это слышать, — аккуратно произнесла Би. — Ты хотел бы это обсудить?       Нил глубоко вдохнул и устало вдавил ладонь в лоб, ощущая влажность под пальцами: у него выступила испарина. Ох. Он хотел бы?       — Нет, — пробормотал, — я… не готов.       Он вскопал почву. Он сказал часть правды — этого было достаточно. Это был его предел. Шоковая терапия. Его будто ударили током — и это было отвратительно. Возможно, однажды ему стоило обсудить с Би то, как тяжело ему давалось не лгать, но для этого, вероятно, сначала требовалось открыться. Он, как и сказал, не был готов. Би деликатно кивнула и невозмутимо продолжила, отвлекая Нила другой темой:       — Тогда вернемся к экси. В пятницу ваша первая игра и твой дебют. Какие у тебя ощущения в связи с этим?       Нил тяжело выдохнул и сделал еще несколько глотков, разом осушая стакан до трети. Экси. Экси-экси-экси. Пульс замедлился — Нил вновь был на знакомой территории.       — Жду с нетерпением. — Он криво изогнул губы. — Мы много занимаемся с командой и отдельно с Кевином, Сетом и Мэттом — и мне интересно увидеть наш прогресс в сравнении с настоящими соперниками, а не конусами и сеткой на рамке.       — Не волнуешься о внимании, которое на тебя свалится? Дэвид создал настоящую интригу из-за твоего позднего набора. Представляю, что начнется, когда тебя представят публике.       Нил ухмыльнулся.       — Это ты так нагнетаешь? — Он расслабленно откинулся на диване. На этом поле он собаку съел. Его не пугали журналисты — как ни странно. Он уже проходил через это. Его не должны были узнать, потому что он планировал соблюдать меры безопасности. В остальном — убегать от репортеров было несложно. Би пожала плечами:       — Так тебя это волнует?       — Не особо. Я знаю, как избегать ненужного внимания.       — Хм. — Кивнув, Би вновь принялась что-то чиркать в блокноте, а Нил задумался над тем, что ждало их после игры. Ебаное интервью у Кэти Фердинанд и полный несбыточных надежд Кевин Дэй. Рико Морияма — и встреча, которой Нил должен был избежать. Хотелось ли ему обсудить что-то из этого? Но что тут можно было сказать? Этого еще не произошло. — Тебе часто приходилось оказываться в центре внимания?       Нил тоже пожал плечами:       — Бывало. — Больше здесь сказать было нечего: не мог же он рассказывать о том, что однажды экси-мир был сотрясен сенсационной игрой золотого трио. Этого еще не случилось — и могло вовсе не произойти. Иногда Нил достаточно пессимистично смотрел на вещи. Или, скорее, реалистично. Это стоило обсудить?       Поняв, что эту тему Нил развивать не планирует, Би вернулась к экси:       — Кажется, тебя в значительной степени волнует то, как сработаться с остальными нападающими?       Очевидно, она разобралась, какого подхода придерживаться: об игре Нил мог говорить часами. Они обсудили то, сколько времени он тратил на тренировки, и его любовь к спорту. Нил выразил радость по поводу того, что на дополнительных тренировках они с Кевином больше были не вдвоем. Би, сверкнув бликами на стеклах своих очков, выслушала его сомнения насчет Сета.       — Вижу, ты очень тщательно подходишь к данной теме, — улыбнулась она. — Ты считаешь себя ответственным за то, насколько качественно он будет играть?       Нил недоуменно моргнул и несколько секунд размышлял над ответом. Он, в общем-то, считал себя ответственным за все происходящее. Как иначе? Он, блядь, прибыл из будущего. Очевидно, не просто так. Он пожал плечами:       — Это моя работа. — В том числе и как несостоявшегося капитана, между прочим. Би медленно перекатила свою кружку по столу и сделала небольшой глоток, внимательно разглядывая Нила. Он немного напрягся. Он сказал что-то неправильно? Он чувствовал, как в поры ему проникало желание Би покопаться в его черепушке. Ему казалось, она вот-вот примется разбирать его по косточкам, почувствовав, что он что-то скрывает. С чего он вообще взял, что общаться с Би в этой реальности, куда он переместился из ебучего будущего, было хорошей идеей? В прошлый раз он опасался ее из-за своей подноготной — и в этот раз это все никуда не делось, а проблем только прибавилось. Так почему его чувство доверия к Би выросло? Очевидно, это было неправильно. Би была как ищейка: всегда чуяла, где рыть. Нил знал это в будущем — знал и сейчас.       Но Би лишь кивнула и сменила тему, чтобы, вероятно, охватить больше сторон ниловской личности:       — Как насчет грядущего учебного года? Ты упомянул, что любишь математику. Планируешь заняться какой-нибудь научной деятельностью?       Нил выдохнул: он и не заметил, что задержал дыхание.       — Экси я люблю больше, а из внеурочных занятий мне хватает благотворительных проектов Рене. — Он покачал головой. — Математика — просто хобби.       И так — Би вновь вернула беседу в непринужденное русло, сняв напряжение, которое Нил и не почувствовал как появилось.       Остаток отведенного времени они обсуждали ничего не значащую ерунду вроде расписания игр и японского в учебной программе Нила, его владение тремя дополнительными языками и новости с летнего Чемпионата. Нил рассказал, что жил с матерью во Франции и Германии, а испанский учил в школе — и Би не возвращалась к этой теме, помня о том, что Нил не был готов обсуждать родителей. Они ни слова не сказали про Эндрю, хотя со стороны Би это было ожидаемо. Нил понятия не имел, как обсуждать с ней это. Его устраивало их текущее взаимодействие: он и так перешагнул через себя, вскрыв гнойный надрыв правды. Позволить услышать это кому-то вроде Би уже было огромной уступкой с его стороны. Можно было считать это прорывом? Нил не знал. Он надеялся, что это не станет очередным глупым и безрассудным его порывом. Они говорили про экси и математику — и не говорили про мафию, торговлю людьми и блядские путешествия во времени.       Когда время их сеанса истекло, Би вежливо улыбнулась:       — Приятно было поговорить с тобой о тебе, Нил. — Нил в ответ лишь невразумительно хмыкнул: это точно был намек на их предыдущие встречи, но он не хотел в это погружаться.       Он поднялся с места, испытывая смешанные ощущения: в итоге он так и не обсудил с Би ничего значимого, отвлеченный безопасными темами, но в то же время в этой реальности теперь существовал еще один человек, знавший о трагичной участи Мэри и незавидной — Мясника. Пока что этого было достаточно. Нил чувствовал себя так, словно все зажившие на его теле струпья зудели, но у него не было возможности даже дотянуться до них, чтобы понять, в чем дело. В конце концов, это и вправду был всего-навсего ознакомительный сеанс.       Би пожала ему руку на прощание:       — Если ты захочешь поговорить еще, мои двери всегда открыты. Можешь взять у Дэвида мой номер и писать по любому вопросу, назначить персональный сеанс — или не вспоминать обо мне ближайшие полгода до следующей запланированной встречи. Выбор за тобой.       — Спасибо, — кивнул Нил. Выбор действительно был за ним — как и каждый раз. Хорошо, что он знал Би так долго. Будь на ее месте кто-то другой, Нил был уверен, что не смог бы даже переступить порог кабинета. Би внушала чувство безопасности. — Пока.       — До встречи.       Ники ждал его в коридоре, разгуливая перед информационными плакатами и изучая повествующие о различных психологических болезнях стенды: признаки распознать депрессию у близкого, сложности жизни с шизофренией, особенности выгорания и способы преодолеть его. Внезапно — опасности ЗППП и употребления наркотиков, но такие плакаты, вообще-то, висели повсюду, а соседнее отделение было терапевтическим, поэтому удивляться не стоило. Лишний раз напомнить нерадивым студентам, что стоило предохраняться и не стоило колоться и вообще совать в рот что попало, — никогда не было лишним на самом деле.       — Закончили? — Ники обернулся на шум закрывающейся двери. Нил кивнул — и они направились обратно к машине и дальше — в Нору, чтобы вернуть GS Эндрю, который не собирался возвращаться в общежитие пешком. Тренировка закончилась час назад, но Нора все еще была полной: Лисы двигались медленно и лениво, растягивая общее время сборов, потому что старшекурсники ждали Нила, а Монстры — Ники.       Нил вернул ключи Эндрю под неодобрительным взглядом Аарона, встретившись с ними в комнате отдыха, но больше никто на это взаимодействие не отреагировал: все помнили, как Нил водил машину до этого семь недель. Эндрю, в общем-то, и сам не стал реагировать, отвернувшись с выражением крайнего безразличия на лице, а Нил ощущал себя слишком вымотанным целым днем тренировок и разговором с Би, чтобы как-то обработать это. Он просто посмотрел Эндрю в спину, почти не чувствуя, как его сердце сбилось с ритма и недобро гукнуло в ребра, отзываясь болезненным спазмом внизу живота: это было знакомо и почти стало привычным. Рене ему сочувственно улыбнулась, но Нил не понял, что это значило.       Кто-то еще возился в раздевалке, но большая часть команды уже была здесь — и Ваймак, убедившись, что все Лисы снова в сборе, громогласно объявил, что в течение пяти минут ждет перед собой задницу каждого. Лисы собрались за три, рассевшись по своим привычным местам (Нил занял одно из свободных кресел, как и Рене, потому что сегодня Сет и Элисон сидели в паре на диване вместе с Дэн и Мэттом — и это был день гармонии в их отношениях, когда прочим следовало посторониться. В другие дни парочка, наоборот, занимала кресла, гоняя Нила и Рене, — и это был обыденный ритуал. Не то чтобы Нил обращал на это внимание, но это отличалось от прошлого, в котором он когда-то занимал лишь позицию с полным обзором, отказываясь приближаться к кому бы то ни было, пока его насильственно не пересадили к Монстрам), и Ваймак щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание.       — Слушайте сюда, засранцы, — проворчал он. — С завтрашнего дня начинается учеба, а стало быть, меняется и время тренировок. По утрам в шесть часов мы встречаемся в зале; с шестнадцати ноль-ноль тренируемся на стадионе. Ваше расписание я видел, все всё прекрасно успевают, поэтому опозданий я не потерплю. Это ясно?       — Да, тренер, — хором подтвердили Лисы. Расписание из года в год оставалось практически прежним, время второй тренировки двигалось в среднем лишь на час вперед или назад — и никто особо не страдал опозданиями, потому что это было чревато. Ваймак все равно разжевывал им по буквам.       После этого последовала обычная речь об осторожности в кампусе, напутствия не ввязываться в ссоры и скандалы, напоминание о том, что политика избежания конфликтов — наилучшая; и все в таком духе. Штат полиции кампуса был увеличен из-за начала сезона, репортеры уже запрашивали несколько сессий интервью, от которых администрация отбивалась всеми силами. Все жаждали получить внимание Кевина Дэя и урвать его звездные мгновения, что было привычно Нилу в будущем — но не было привычно Лисам в этой временной линии. Глаза Элисон загорелись восторгом, Сет презрительно скорчился. Остальные, за исключением Эндрю, Аарона и самого Кевина, слушали с легким интересом. Близнецам было, по обыкновению, безразлично, Кевин же сидел с непроницаемым выражением лица: для него это все было одновременно знакомо и незнакомо. Он переживал кризис. Он впервые в жизни начинал новый сезон не в Гнезде. Он впервые в жизни объявлял всему миру, что больше не принадлежит Воронам, а играет с непутевыми, неумелыми Лисами, от которых никто никогда ничего не ждал — и это отдавалось скрипящими зубами, сжатыми кулаками и растертым запястьем, на котором бледнел кривой изломанный шрам. Нил немного сочувствовал.       — Не совершайте глупостей, будьте бдительны, — напутствовал тем временем Ваймак. — Если кто-то попытается до вас доебаться, зовите на помощь. Если начнут липнуть репортеры, отвечайте, что не имеете права давать комментарии до субботнего шоу Кэти.       — Кэти? — переспросила Дэн.       — Кэти Фердинанд. — Ваймак скользнул взглядом по недоуменному лицу Дэн и, раздраженно цокнув, бросил Кевину:       — Ты что, им не сказал?       — Не было повода, — буркнул Кевин, лицо которого скисло так же, как у Нила. Нил испытал чувство легкого несварения: кажется, он выпил слишком много изотоника. Кевин покосился на него, встречая недружелюбный взгляд, и Нил отвернулся к Эндрю, чтобы не огрызнуться. Он все еще был зол. Нарциссизм Кевина сидел в печенках. Блядская Кэти Фердинанд, видимо, была послана ему свыше вместе с долбанным приказом администрации, чтобы сбить спесь. Кевин должен был захлебнуться в своем снобизме.       — Вы про утреннее шоу с Кэти Фердинанд? — догадался Мэтт.       — Именно, — кивнул Ваймак. — Пора, в конце концов, о себе напомнить. Плюс — это часть соглашения с Чаком и комитетом. Так что в субботу утром дружно едем на эксклюзивное первое интервью.       — Я пас, — буркнул Сет, посылая в Кевина гневный взгляд. Понять причину его недовольства было просто: он ненавидел славу Кевина. Тот в ответ мрачно зыркнул на Сета исподлобья и, покосившись на Нила, процедил так, словно у него разболелись все зубы разом:       — Кэти пригласила на передачу всю команду.       Нил закатил глаза: кажется, это было приглашение. Кажется, Кевин действительно рассматривал возможность привлечь на шоу Сета — раз уж сам Нил отказывался. Кажется, он не мог пересилить себя и озвучить это в виде сформулированного предложения — но Сет и так ехидно изгибал губы в презрительной усмешке.       — Предлагаешь полюбоваться тобой с первого ряда?       Кевин скрипнул челюстью и отвернулся, скрестив руки на груди и сжавшись так, что немного потеснил обоих близнецов, между которыми был зажат. Эндрю, безразлично разглядывавший стенку до этого момента, с таким же ничего не выражающим лицом пихнул его локтем под ребра, от чего Кевин закашлялся, обиженно отшатываясь. Сет ядовито ухмыльнулся.       — Кэти действительно обещала посадить всех в первый ряд, — мрачно прокомментировал Ваймак, — так что двери командного автобуса открыты для всех желающих: мест хватит.       — О-ча-ро-ва-тель-но, — по слогам прошипел Сет.       — Ой, отъебись, а, — бросил Кевин. Его глаза еще немного слезились после точечного удара под дых. — Не хочешь — не надо, я горевать не стану. Мне на тебя вообще насрать. Только потом не ной, что упустил возможность попасть в телек.       Сет цокнул и скривился, обнажая клыки, чтобы, вероятно, ляпнуть нечто оскорбительное, но тут уже голос подали Элисон и Ники, заговорив практически в унисон:       — Нас тоже будут снимать?       — А в телек попасть может каждый желающий?       Кевин помрачнел еще больше. Складывалось ощущение, что ему не хотелось делиться своей минутой долгожданной славы, и Нил испытал желание хорошенько вмазать ему по роже. Кевин был таким Кевином — с дефолтными настройками. Совершенно неприспособленный к общению с Лисами и выгрызающий свое внимание точно дикий волк, вцепившийся в оленье бедро. Губы Эндрю на мгновение дрогнули, отражая то же желание, и он отвернулся обратно к стенке, всей своей аурой источая презрение.       — Пригласили меня и Нила, — угрюмо ответил Кевин. Все тут же повернулись к Нилу — и он закатил глаза, вжимаясь в кресло и стараясь слиться с обивкой.       — Я не буду сниматься, — твердо заявил. И добавил, чтобы никто не задавал ему вопросов: — У меня боязнь камеры. Трясти начинает, когда вижу, как меня снимают.       Кевин фыркнул, Нил пожал плечами. Дэн сочувственно улыбнулась.       — Да без разницы. — Нил нервно отмахнулся: тема интервью ему не нравилась. — Не смотрю телек. Готов уступить место Сету.       Сет хмуро посмотрел на него, Элисон вскинула бровь. Кевин выглядел так, точно проглотил лимон со вкусом дерьма. Ники с ухмылкой потянулся через Эндрю к Кевину и похлопал его по плечу:       — Соглашайся, мужик. Шоу получится незабываемым.       Эндрю отпихнул протянутую перед собой руку и в этот раз двинул локтем по ребрам Ники: тот захрипел и привалился к подлокотнику дивана. Эндрю поерзал на подушке, расчищая свое личное пространство от внешних посягательств посторонившихся Ники и Кевина, и безразлично уточнил:       — Ники, ты умираешь?       — Я в порядке, — проскрежетал Ники, тяжело вздыхая. Нил ему почти сочувствовал.       — Тогда не хрипи, — бросил Эндрю.       — Все, заканчивайте цирк. — Ваймак, кажется, порядочно уставший от их разборок, хлопнул в ладоши. — Едем все вместе. Кто будет выступать вместе с Кевином вместо отказавшегося Нила, определимся на месте — может, Кэти решит, что одного Кевина ей достаточно. Остальные будут сидеть на жопе ровно и поддерживать из первого ряда.       Аарон недовольно поморщился — и это была его единственная реакция на новость. Нил в кои-то веки разделял его сомнения.       — Пожалуй, на это стоит посмотреть, — ухмыльнулся Мэтт. — Лично я поеду. — Он повернулся к Кевину и, щелкнув перед ним пальцами, чтобы привлечь внимание, уточнил: — Улыбаться-то не разучился?       Кевин в ответ скорчил детскую гримасу, передразнивая улыбку, и Мэтт расхохотался, разряжая этим атмосферу. Отдышавшийся Ники захихикал, вторя ему, и даже Сет коротко усмехнулся.       — Я возьму в дорогу пончиков, — пообещала Дэн.       — Вот и порешали, — подытожил Ваймак. Немного помолчал, а потом удовлетворенно кивнул и посмотрел на команду. — Вопросы, предложения, просьбы? Нет? Отлично, тогда выметайтесь. Всем как следует выспаться!       И на этой ноте Лисы разошлись, бурно обсуждая новость. Нил проводил мрачным взглядом удаляющуюся группу Эндрю, против обыкновения просверливая глазами дыры в лопатках Кевина, а не самого Эндрю, и, недовольно покачав головой, залез в пикап Мэтта. Интервью приближалось — он ничего не мог с этим сделать. Видимо, это было предопределено — и с этой константой Нилу нужно было смириться.       

***

      Утренняя тренировка в четверг завершилась в восемь часов, дабы никто не опоздал на первое занятие. Переодевшись в более-менее подходящую для универа одежду, Нил схватил приобретенную для учебы сумку, побросал в нее со стола (к которому не приближался с самого приезда) все, что попалось под руку, вышел из Башни и влетел на заднее сиденье пикапа Мэтта, дожидавшегося его вместе с девушками: все ехали к первой паре. Они газанули, минуя общий ручеек спортсменов-пешеходов, направлявшихся вниз по холму, и влились в поток на трассе. Нил тут же припал к окну, изучая мельтешащие на горизонте белые и оранжевые цвета, контрастно выделявшиеся на фоне зеленых гор: большинство студентов в честь начала учебного года оделись в традиционные оттенки Лисов, поэтому от обилия оранжевого и белого натурально рябило в глазах. И это было знакомо и очень комфортно, потому что Нил привык к этому за годы в будущем. Он предвкушал завтрашнюю игру, и его сердце томительно билось от нахлынувшего чувства ностальгии. Лисы и сами, в общем-то, надели командные куртки, выражая этим дух единства. По крайней мере, та часть Лисов, что сидела в мэттовском пикапе: Сет шел только к третьей паре, а остальных Нил еще не видел. Но это было не так уж важно — Нилу нравилось ощущать себя частью целого. Это было нормально и правильно — и это было тем, от чего он откололся в будущем, когда замкнулся в себе. Даже если он носил форму Лисов, он больше не ощущал себя одним из них — и только сейчас Нил понял, как скучал по этому духу всесторонней поддержки и восторга, когда студенты вокруг повторяли прошлогодние кричалки и тут и там раздавали мерч в виде брелоков и наклеек, готовясь к завтрашнему матчу.       Когда они припарковались и выбрались из фургона, Дэн остановила собравшихся и, порывшись в кузове пикапа, достала оттуда пакет. И — Нил ощутил одновременно трепет и ужас. Дэн встряхнула пакетом — и извлекла из него кепки. Те самые, лисьи. Лицо Нила судорожно дернулось.       — Вижу вдохновение в твоем взгляде, — фыркнула Дэн, водружая кепку Нилу на макушку — как и в тот раз в магазине. Нил — как и в тот раз в магазине — нащупал торчащие уши и тяжело вздохнул, оглядывая парковку: тут и там учащиеся бросали в их сторону любопытные взгляды. Да, может, Нил и привык к вниманию, научившись справляться с журналистами и неудобными вопросами, из года в год преодолевая интерес толпы и попытки завязать с ним знакомство и разговор, но кепки… Они, словно маяк, приковывали чужие взгляды. Нил кожей ощущал их на себе — цепкие, липкие и приставучие.       — Это обязательно? — страдальчески уточнил он.       — Разумеется, — твердо кивнула Дэн.       — Разумеется, нет, — твердо одернула Рене, поправляя у себя на голове собственную кепку. — Если тебе некомфортно, можешь снять и выбросить.       — Но ты меня этим очень огорчишь, — добавила Дэн. Мэтт широко улыбнулся. Нил еще раз огляделся, примеряясь к ощущениям. Да, с одной стороны, кепки выделяли его и команду, акцентируя внимание на том, кем он был. С другой стороны — а кем он был? Нилом Джостеном, нападающим Лисов университета Пальметто, десятым номером. Это была его суть — и кепки этого не меняли. Кепки, вообще-то, напоминали ему, кто — семья, а кто — серая масса. Вздохнув, он принял решение и смирился — кепка так кепка. В конце концов, ее можно было натянуть на глаза, прикрывшись козырьком.       — Ладно, — вяло признал правоту Дэн. Та довольно улыбнулась и, велев Мэтту и Рене встать ближе к Нилу, пробормотала:       — Подождите, я щелкну вас. — А затем извлекла из своей учебной сумки новенькую мыльницу и, отойдя на пару шагов, принялась подбирать ракурс. Рене сложила пальцы знаком «пис», Мэтт, вставший в центре, закинул руки на плечи ей и Нилу. Нил широко улыбнулся — и щелкнул звук затвора: Дэн создала очередной кадр для стены с фотографиями. Нил на самом деле скучал по этому. Кепки не были так уж плохи. Откуда-то со стороны кампуса раздавались крики Лисичек, поздравляющих всех с началом нового учебного года, из динамиков на столбах гудел гимн университета — и день был по-настоящему хорошим. На какое-то время Нил даже забыл о том, что должно было произойти в субботу, что его отец все еще был жив, что Рико ждал расплаты, — все это улетучилось, влекомое фейерверками конфетти и мелькающими тут и там бело-оранжевыми помпонами, не раз запечатленными камерой Дэн.       А затем они разбежались — и начался утомительный учебный процесс, волновавший Нила в последнюю очередь. Сначала был нелюбимый английский (обязательный по программе), затем — скучная история (которую Нил выбрал вместо риторики, порядком ему осточертевшей, — и по причине того, что с историей всегда можно было обратиться к Кевину). Радовало только, что лекции были вводными и ознакомительными — и Нил все это уже когда-то проходил. Не то чтобы он помнил программу, но ему казалось, учиться будет легче. По крайней мере, он уже читал всю необходимую литературу и поднаторел в сочинениях для английского, а историей с ним даже какое-то время в профилактических целях занимался, собственно, Кевин — и остаточные знания в голове гудели уверенностью. Жаль, у Нила не было старых тетрадей с конспектами, но это его не то чтобы сильно волновало. Он даже не особенно умирал из-за того, что не выспался, — по большей части потому, что давно привык к этому режиму, окрашенному обязательными ночными тренировками. Это была его жизнь — такая, какой он ее помнил.       В обед Нил вышел на солнечный свет, окунувшись в заметно уплотнившуюся толпу: за время первых пар кампус пришел в оживление. «Совы» встретились с «жаворонками», и это означало огромное столпотворение на тротуарах в перерывах между парами. Больше половины студентов были одеты в оранжевое и белое; Нил даже разглядел несколько ободков с лисьими ушами и таких же как у него кепок — и это прибавило ему уверенности. Никто не опознавал в нем новоиспеченного Лиса, потому что куртку он снял еще утром — в ней было жарковато, — а спортивная атрибутика и так мельтешила тут и там справа налево и наоборот. Небольшая площадь в центре кампуса пестрела палатками всевозможных студенческих объединений. Волонтеры раздавали мерч университета и охотно указывали дорогу заблудившимся новичкам. Энергии, скопившейся в воздухе вокруг столиков, хватило бы, чтобы обеспечить электричеством небольшой городок, причем народ здесь главным образом обсуждал либо пятничную игру Лисов, либо футбольный матч, назначенный на субботу.       Шагая, Нил рассматривал пачку университетской атрибутики, которую ему всучили волонтеры. На каждом предмете была изображена эмблема той или иной студенческой команды или объединения. Нил выбросил все в урну, оставив себе лишь магнит с символикой экси и большой брелок с лисьей головой, который тут же нацепил на сумку. Лавируя в толпе, он наткнулся на Ники по дороге в спортивную столовую — тот радостно помахал ему, указывая на кепку на своей голове: по всей видимости, Дэн добралась и до Монстров. Нил сразу же огляделся в поисках Эндрю, но не нашел его, а только разглядел в отдалении Аарона — в той же кепке. Это показалось удивительным — и на секунду Нил едва ли не споткнулся, осмысляя внезапный образ, но потом заметил рядом с Аароном Лисичек с Кейтлин во главе — и та весело теребила уши на аароновской кепке, заставляя его отводить ее руки в наигранном раздражении, и заливисто хохотала. Вероятно, она находила Аарона очаровательным — и ему это нравилось. Секрет ношения кепки был до ужаса прост. Нил закатил глаза.       Ники нагнал его в зоне раздачи, а затем к ним в очередь вклинились и Мэтт с Дэн, и Дэн сообщила, что Рене заняла им столик, — и обед они провели вместе. Где-то в середине появились Сет с Элисон, учившиеся во вторую смену, и присоединились к команде на персональный завтрак — Дэн сразу же с довольным видом раздала им несчастные кепки, коллективным давлением вынуждая подчиниться. Элисон закатила глаза, но поддержала ее, вероятно, из дружеской солидарности, и Сет с противным стоном последовал ее примеру — и даже Аарон в итоге сел рядом с Ники, бросая тоскливые взгляды в сторону столика чирлидерш: обедать с Кейтлин он не рисковал, так как столовая не была защищена от посещения Эндрю. В качестве исключения Нил решил не обращать внимания на его поведение — и большая часть Лисов провела обед за бурным обсуждением первого учебного дня, то и дело раздавая друг другу щелбаны по лисьим ушам и изредка перебрасываясь дольками нашинкованных яблок и моркови.       Нил был почти счастлив. Почти. Но здесь не было Эндрю, в первую очередь, и во вторую — Кевина. То ли они обедали где-то еще, то ли вовсе уехали, потому что их пары закончились, — Нил не знал, но это значительно омрачало его радость от общего ощущения присутствия. И все же, сидеть вместе с Лисами было приятно — как и ощущать их поддержку.       После обеда они разошлись — и Нил отправился обратно в общежитие пешком, потому что у Мэтта, Дэн и Рене была назначена встреча со студенческим советом по поводу их благотворительной акции, а у Ники и Аарона — еще одна пара. Нил быстро разложил на столе конспекты, прикидывая, что из этого мог сделать сейчас, а что — отложить на вечер. Насыщенная спортивная жизнь научила его тайм-менеджменту: с учетом ночных тренировок Нил старался как можно быстрее отвязываться от домашки, чтобы не ощущать на себе ее гнета. Ему, в конце концов, нужно было поддерживать успеваемость, чтобы не слететь со стипендии, как бы хорошо он ни играл в экси.       Затем он отправился на вторую тренировку, где Ваймак гонял всех до посинения и упора, не оставляя времени ни на какие переживания, а после — на третью, с Кевином и остальными, где они повторили то же самое, пока стопы у всех не начали неметь от изнеможения. Никто не хотел обосраться на первой игре сезона — и все предвкушали ее страстно, хоть и каждый по-разному: Сет сохранял ауру агрессивного недоверия, Кевин был недоволен, а Мэтт был Мэттом и старался не ворчать из-за непривычного расписания, в котором ему теперь требовалось корректировать периоды самообучения и отдыха, хотя иногда из него вырывались язвительные комментарии, вторя раздраженным комментариям Кевина. Но Мэтт не жаловался, понимая, что сам избрал путь самозабвенного экси, согласившись помогать Нилу.       Эндрю — ради разнообразия — сидел не на трибунах, а на домашней скамье, наблюдая за работой парней и игнорируя злобные взгляды Сета, которые тот бросал ему. Нил старался не смотреть в его сторону — очень. Он старался сосредоточиться на игре — и всех грядущих событиях, надвигавшихся точно снежный ком.       Оживленная атмосфера четверга и близко не могла сравниться с лихорадкой, захлестнувшей университет в пятницу. За ночь все корпуса украсили яркими оранжево-белыми растяжками. На каждом фонарном столбе висели плакаты и ленты. На площади сменяли друг друга студенческие музыкальные группы, а в свежем выпуске университетской газеты опубликовали подробную программу вечернего празднества. По кампусу порхали стайки чирлидерш, и их короткие юбочки и ослепительные улыбки немало способствовали общему приподнятому настрою. Повсюду были жуткие пробки: огромные толпы зрителей стекались в университет в эти выходные, чтобы одну за другой увидеть стартовые игры сезона: и экси, и футбол, который Нила не волновал ни в какой степени.       Полицию кампуса в этот день вывели на улицы в полном составе. Полицейские помогали регулировать дорожное движение и следили, чтобы гости не мешали занятиям, но их присутствия Нил, привыкший к такому, почти не замечал, хотя он все равно старался переходить на другую сторону улицы каждый раз, когда видел промельки синей формы, и строил свой маршрут по коридорам таким образом, чтобы не пересечься ни с одним из полицейских. Может, он и привык к их присутствию, но это не означало, что ему было комфортно. С другой стороны, копы разгоняли репортеров, а это было несомненным плюсом. Нил лишь глубже натягивал лисью кепку на глаза, действительно радуясь ее новооткрытой функции — мнимое ощущение безопасности позволяло ему легче лавировать в толпе, которая образовывалась вокруг него везде, куда бы он ни шел, — потому что сегодня помимо куртки он надел еще и командное джерси с эмблемой, подчиняясь устоявшейся традиции: и Лисы, и Красные волки (футбольная команда университета) в день игр, если они проводились не на выезде, должны были ходить в форме, подогревая азарт толпы и интерес к покупке билетов, на которых университет, собственно, делал прибыль, необходимую в том числе для дальнейшего спонсирования спортивных команд. Удобно, что все спортсмены ГУПа так или иначе носили оранжево-белую атрибутику, включая и Карпов Кои (плавание), и Золотые Стрелы (теннис). Непонятно, какая из команд была первой, когда задавала тенденцию, но факт оставался фактом: оранжево-белый бренд университета значительно экономил на декорациях.       Как бы там ни было, Нил привлекал внимание — и оно ему не нравилось. Оно было куда насыщеннее того, к которому он привык в будущем, потому что он вновь был неизвестной величиной, о которой никто ничего не знал, — и каждому хотелось залезть Нилу под кожу, выяснить, чем он дышал и жил — и как хорошо играл в экси. В любой аудитории появление Нила вызывало ажиотаж, и стайки однокурсниц то и дело подлетали к нему в попытках познакомиться, но Нил всем отвечал сдержанно и односложно, отбривая любые попытки коммуникации. Он не привык мириться с незнакомцами. Безопасными и понятными ему были только Лисы — и Лисы дружно помогали ему бежать от толпы в перерывах между парами, поджидая его у каждой аудитории. Нил был им за это благодарен. В общем-то, они поступали так с каждым новичком, помогая влиться в коллектив и процесс, и эта роль, вновь выпавшая Нилу, казалось странной со стороны нуждающегося, а не дающего, но он приспосабливался. Ему всего-то и нужно было переждать день — и после шумиха вокруг его имени должна была улечься, а интерес — схлынуть. Нил на это надеялся. Студенты всегда быстро меняли фокус внимания. Но пока что: все стояли на ушах из-за Нила, ведь тайное стало явным. Все, кто следил за новостями, уже знали: КРЭ поступился собственными правилами, чтобы сохранить анонимность Нила Джостена, — и с сегодняшнего утра его имя звучало буквально из каждого утюга. Вчерашняя атмосфера непринужденности, заданная Дэн с самого утра, сменилась напряженным преследованием — и Нил едва ли несколько раз не сорвался на драку, когда кто-то из толпы хватал его за куртку в стремлении завязать диалог или пытался сорвать кепку — непонятно, чего добиваясь этим. Нилу было немного жаль, что он не мог разделить это внимание с Кевином: тот свою долю сенсационности отхватил полгода назад, когда только перевелся в Пальметто, и не был интересен студентам в той же мере, что Нил. Это действительно раздражало.       После пары по математике Нила встретил и проводил до следующей аудитории Мэтт, стараясь поддержать с ним отвлеченный диалог, хотя Нил все время оборачивался: его то и дело окликали со звонким хихиканьем, и это нервировало. От такого Нил совершенно точно отвык. После математики его встретила Рене — и они прогулялись до кабинета японского, притормаживая в закоулках, чтобы пропустись мимо взбудораженных учащихся. Рене, поняв, что за предмет выбрал Нил, изогнула бровь, но не стала это никак комментировать — и Нил был благодарен ей за это, потому что он совершенно не был готов к расспросам. У него и так нервно дергался глаз, а когда началась вводная лекция и его сходу начали погружать в иероглифы, одинаковыми расчертиями рябившие перед глазами, Нил и вовсе пожалел, что выбрал новый язык. Японская письменность, определенно, должна была стать одним из новых видов пыток.       В обед Нил встретился с Сетом и Элисон, потому что остальные старшекурсники вновь встречались со студсоветом и администрацией, занимаясь обязательной бюрократической возней, подписывая разрешения на сбор средств, и все прошло достаточно мирно. Сет лишь покосился на Нила, когда тот в очередной раз раздраженно дернулся, услышав свое имя, и хмыкнул:       — Не ссы. Мамочка с папочкой будут тобой гордиться.       Нил в ответ лишь скривился и вяло повозил вилкой по тарелке, размазывая вдоль бортиков овощное рагу: есть ему не хотелось. Он отстраненно задумался о том, намеренно ли Кевин не появлялся в столовой: это имело смысл. Вероятно, самому Нилу тоже стоило обедать в общежитии. Почему он сразу не сообразил?       Элисон закатила глаза и сменила тему, переключаясь на обсуждение банкета в честь открытия сезона экси, — и в этот раз никто не стал пытаться вмешаться в ниловскую личную жизнь, вероятно припомнив его небольшой монолог о сексуальной ориентации. Нил был за это благодарен. По всей видимости, его услышали — и все было не зря. Это была приятная новость — с учетом того, сколько всего Нил делал, не чувствуя отдачи.       Вместо Нила Элисон начала обсуждать вероятные отношения Рене и Эндрю, и Нил закатил глаза, пережевывая пищу с совершенно отсутствующим лицом и абсолютно не чувствуя вкуса.       — Она его еще не приглашала, но скоро пригласит. — Разломав лепешку на кусочки, Элисон принялась макать их в остатки салатной заправки. — Ставки мы делаем только на то, согласится он или нет. Куш набирается приличный, так что, если хочешь участвовать, поторопись.       — Участвовать я не хочу, но они пойдут вместе, — буркнул Нил, — потому что Эндрю пойдет вслед за Кевином, а с Рене они дружат — и ему насрать, будет она представлена в качестве его партнера или нет.       — Веришь, что между ними что-то может быть? — скривился Сет. Нил вздохнул.       — Я же сказал: они дружат.       Элисон, довольно ухмыльнувшись, торопливо вставила, чопорно расправив плечи:       — Рене клянется, что этого никогда не произойдет. И я ей верю, — прибавила она, посмотрев на Сета так, словно ждала возражений. Тот молча кромсал курицу на своей тарелке: вероятно, он тоже волновался из-за предстоящего матча. До спора ему не было никакого дела, и Нил мог его понять: Сет, пожалуй, впервые начинал сезон настолько подготовленным. Они занимались дополнительно уже два месяца — и все это время Сет терпел подначки Кевина ради того, чтобы показать сегодня какой-то результат. Может, он и не хотел в этом признаваться, но это для него много значило. Нил пнул его под столом, привлекая внимания, и ухмыльнулся.       — Не ссы, — повторил он за ним. — Мамочка с папочкой будут гордиться и тобой.       Сет скривился и, подцепив на вилку кусочек курицы, бросил им в Нила. Нил увернулся. Затем Элисон убежала на следующую пару, а Сет отвел Нила до перекрестка по пути к Башне — и весь путь они проделали в напряженном молчании, каждый погруженный в свои мысли. Синхронно уворачиваясь от чирлидерш и марширующих музыкантов, они поднялись на холм, где толпа уже рассосалась, и Сет, поправив собственную лисью кепку, хмыкнул:       — Моим родителям насрать на экси.       Нил вздрогнул, отвлеченный от жужжащих размышлений обо всем сразу, и не сразу понял, что это было продолжение прерванного диалога. Криво улыбнувшись, он пожал плечами:       — Моим тоже. Но это не значит, что мы просрем.       Сет поджал губы и, дернув руками, убрал их в карманы. Затем вздохнул и, перекатившись с пяток на носки и обратно, повел подбородком в сторону общежития:       — Пиздуй уже. И отдохни — вечер будет долгим.       Нил согласно кивнул. Но, прежде чем они разошлись, он окликнул Сета и, заглянув ему в глаза, твердо произнес:       — Мы победим сегодня.       Сет в ответ лишь поморщился.       В Башне Нил немного потоптался в комнате, пытаясь определить, чего ему хотелось больше: вздремнуть или найти Кевина. В итоге он выбрал последнее и, не особо над этим раздумывая, отправился к блоку Монстров: вздремнуть можно было и под экси-матч на экране дэевского ноутбука — хотя Нил и сам не верил, что уснет, если на экране будет экси. Но найти Кевина казалось верным решением. Сегодняшний матч был важен не только для Сета. Конечно, все Лисы переживали, но у Кевина был дебют — и его дебют был покруче ниловского. Сегодня Кевин впервые после травмы выходил на поле, меняя преобладающую левую руку на правую, и сегодня же заявлял всему миру, что отныне он — нападающий Лисов. Ему как никогда сегодня важно было не обосраться. Нил испытывал потребность оказать поддержку — даже если самому Кевину это в голову не приходило: он-то Нила не искал. Но Нилу это и не было нужно, так как он данный процесс уже пережил однажды и сейчас просто перепроходил старый уровень после какого-то ебанутого сохранения.       Он ненавидел видеоигры и электронику. Следовало ли обсудить с Би, что иногда жизнь казалась ему симуляцией?       Нил постучал.       Открыл — внезапно — Эндрю, и Нил едва не запнулся в собственных ногах, мгновенно теряя нить размышлений, совершенно не ожидавший столкновения с непроницаемым лицом и скептичным взглядом, которым Эндрю осмотрел его с головы до ног: на Ниле все еще была дурацкая кепка и Лисья форма. Нил не знал, получил ли Эндрю личный головной убор, но по иронично изогнутой брови прочитал все миньярдовское отношение к происходящему: Эндрю от этого тошнило. Нил неловко улыбнулся, потирая шею и не зная, куда деть руки. Срывать кепку с головы прямо сейчас было бы глупо.       — Кевин здесь? — в итоге просто спросил спустя несколько долгих секунд томительного молчания. Эндрю едва заметно повел плечом в направлении комнат и отступил, позволяя Нилу войти. Двинулся вглубь помещения, и Нил выдохнул, сделав несколько шагов, после которых замялся на пороге. Ему больше не хотелось к Кевину. Вообще никуда не хотелось, кроме как следовать за Эндрю, — и Нил совершенно неосознанно прошел за ним, замирая в районе дивана — абсолютно не в направлении комнаты. В гостиной никого не было: Нил огляделся. — Остальные еще на парах?       — Ники на парах, — отрывисто бросил Эндрю. — Аарон делает вид, что на парах.       Ох. Взгляд Эндрю потяжелел, когда он, заняв привычное место на столе у окна, повернулся к Нилу и извлек из пачки сигарет, лежавшей там же, новую. Нил мог догадаться, что это означало: Кейтлин. Он прикусил язык, чтобы не ляпнуть чего-нибудь неуместного и непрошенного. Аарон, очевидно, не знал о том, что Эндрю наизусть учил все, что слышал и видел, и уже запомнил его расписание до конца семестра — и просто позволял Аарону нарушать треклятое обещание, сбегая с Кейтлин во второй день учебы, когда ему казалось, что никто еще не должен был запомнить даже собственного расписания, не то что чужого. Нил поджал губы. Аарон был идиотом. Они все, на самом деле, но к Эндрю Нил относился очень субъективно.       Эндрю щелкнул зажигалкой и затянулся, продолжая сверлить Нила взглядом. В комнате повисло молчание — и оно с каждой секундой становилось все более неловким. Вероятно, Эндрю не понимал, что Нил здесь делал — помимо того, что — опять — пялился. Он ведь пришел к Кевину. Точно. Нил непринужденным движением стянул кепку с головы и запихнул ее за пояс джинсов на пояснице.       — Как твое начало года?       Это звучало максимально тупо, но Нилу хотелось подольше задержаться рядом с Эндрю — и он чувствовал себя глупым героем какой-то из подростковых мелодрам, которые обожала с какой-то стати большая часть Лисов. С другой стороны — такие вопросы были нормой когда-то. Когда-то Нил интересовался состоянием Эндрю, его отношением ко всем новым событиям, его ощущениями. Когда-то — это было очень давно — Эндрю отвечал ему.       Эндрю вскинул бровь и посмотрел на Нила взглядом, говорившим: Отвали. Завихрения дыма окружили его лицо, скрывая глаза в сером облаке. Затем — раздался тихий и едкий голос:       — Лучше расскажи, как твое. Имя Нила Джостена я слышу едва ли не чаще, чем Кевина Дэя. Уже пытался себя погуглить?       О? Нил моргнул. Верно. Он ведь был в бегах. Он должен был бояться — и статей в университетской газете, и подкастов по студенческому радио. Его обсуждали повсюду и он был едва ли не главной сенсацией. Он едва ли обращал на это внимание, если никто не пытался его трогать. На самом деле знание о будущем внушало ему ощущение уверенности. Возможно, ложной, но накопленный и пережитый опыт не давали Нилу здраво погрузиться в свою паранойю: он был в относительно привычной среде, где ему обычно не приходилось задумываться о возможных преследователях. Он облажался? Звучало дерьмово. Почему сам Нил не задумался об этом? В прошлый раз он непрестанно серфил Интернет, мониторя любые упоминания своего имени, имени Кевина, Рико, искал новости о Балтиморском Мяснике. В этот раз — он даже не вспомнил о такой возможности.       — Я погуглил, — бросил Эндрю, когда пауза, поглощённая размышлениями, затянулась. — Фотографий, на которых тебя можно было бы распознать, в Сети пока нет.       Эндрю был благословением. Он подумал за него. Он проверил за него, хотя Нил его об этом не просил. В груди разлилось приторное тепло и стало очень тесно: так тесно, что затрещали ребра. Нил сладко улыбнулся, обнажая зубы, — сердце защемило от нежности и благодарности. Нил не представлял, как бы он жил без Эндрю.       Буквально — не представлял. Он этого даже не мог толком вспомнить. Мир без Эндрю был отвратительным местом.       — Спасибо, — прошептал Нил, ощущая, как осип голос. Это можно было списать на волнение из-за повышенного уровня внимания, а не на волнение из-за того, что Эндрю просто был Эндрю — и Нилу так хотелось приблизиться и коснуться, что в пальцах у него зудело, а в суставах — хрустело?       Эндрю был благословением.       Эндрю окинул его безразличным взглядом и махнул рукой, сохраняя на лице ничего не выражающую отстраненность: алая бусина тлеющей сигареты вильнула дугой, вторя движению.       — Теперь сбегать поздно, — вместо ответа констатировал он. — За тобой будет следить не только Комитет, но и Рико — как за верным миньоном Кевина, возле которого ты постоянно вертишься. Уверен, что выдержишь?       Он говорил так, словно пытался запугать. Словно проверял выдержку, но Нил и так знал, чем обернется его новая старая жизнь с Лисами. Он принял решение еще в прошлый раз — три года назад. Он пожал плечами:       — Я больше не собираюсь сбегать.       Эндрю в ответ лишь повел плечом, вонзая в тело Нила холодные буравчики мрачного взгляда, в котором читалось, что Эндрю не до конца верил его словам. После всего, что Нил пытался сделать, чтобы завоевать доверие, — Эндрю все еще сомневался в нем. Неужели аура бегунка въелась в Нила настолько, что источалась кожей? Он не знал, что еще мог сказать. Проверить истину могло только время.       — Я выбираю нас, — тихо, но твердо произнес Нил. Эндрю безразлично моргнул — и Нил поймал его взгляд, отпечатывая на сетчатке чужое отражение.       — Кевин в комнате, — в конце концов напомнил Эндрю — спустя вечность, которую они провели друг напротив друга, каждый — пытаясь залезть в голову другому. Нил кивнул: ему было пора. Он исчерпал лимит терпения — и воздух, казалось, уже потрескивал от скопившегося между ними напряжения.       Кевин ожидаемо залипал перед ноутбуком, просматривая прошлогодний финальный матч Троянцев. Он лишь бросил косой взгляд в сторону двери, когда Нил вошел, и потеснился на кровати, освобождая место. Нил повалился рядом, без лишних слов принимая второй наушник, и уставился в экран, стараясь отдать концентрацию чужой работе ног и пасам, а не ощущению свернувшегося на дне желудка кома. В груди тянуло — по направлению к гостиной, откуда доносился запах терпкого табака.       Они почти не разговаривали, и постепенно Нил расслабился. Кевин под боком дышал ровно, хотя в его теле ощущалась скованная тяжесть, но это было нормально — это просто нужно было пережить. Нил не вспоминал ни про Кэти, ни про свою злость — он уже смирился. Сегодняшний день был в приоритете, а все остальное решать следовало поэтапно. Экси, экси и еще раз — экси. Они умели это делать.       Когда с учебы вернулись Ники и Аарон, Нил вздохнул и поднялся: перед игрой следовало еще раз перекусить, а после уже наступала пора ехать в Нору. Кевин согласно промычал в ответ на его напоминание, но выключать ноутбук не стал, продолжая сосредоточенно смотреть запись. Нил пожал плечами — это уже была не его проблема. Кевин лучше знал о своем режиме питания. Лишь перед тем как выйти, Нил обернулся и серьезно его окликнул:       — Кевин. — Дождавшись ответного взгляда, усмехнулся и отсалютовал: — Ты их не разочаруешь.       Кевин поджал губы и не ответил.       В своем блоке Нил встретился с оставшейся частью команды — и они провели время, как и планировалось. Затем — выехали, предусмотрительно пытаясь избежать пробок, которых в день игры избежать было невозможно. Перед выходом Дэн как капитан сходила проверить Монстров и поторопить их — а потом Нил оказался в Норе, впервые за долгое время вновь обращая внимание на переполненную парковку, рев со стороны трибун, мельтешащие облака оранжевого и белого и звонкие кричалки со всех сторон, скандируемые то ли Лисичками, то ли болельщиками. Стадион гудел от топота десятков тысяч ног. Смех и крики толпы оглушали, а ведь матч еще даже не начался. Нил представил, как взорвется толпа, когда Лисы забьют: от этого рева у него должны были затрещать кости. Он предвкушал это с нервной дрожью в коленях.       Они переоделись молча — в воздухе ощущалось волнение. Нил следил за поджатыми губами Сета и тем, как Кевин потирал сломанное запястье, — и ему хотелось как можно скорее выйти на поле. Их там ждали. Они этого ждали. Это был важный этап в становлении Лисов той командой, которую Нил помнил. Они должны были победить.       Когда все управились с экипировкой, Ваймак собрал команду в фойе и передал по кругу листок со стартовым составом брекенриджских Шакалов. Они обсудили состав — и оказалось, что Нил с Кевином не зря вновь и вновь пускали по кругу записи старых игр, потому что практически все имена Нилу были знакомы — и он помнил, какие стратегии они успели отработать на тренировках. Он гудел от желания оказаться на стадионе. Он был оголенным проводом — и экси разгоняло его кровь нетерпением.       — Мы можем победить, — ухмыльнулся он. Сет бросил на него прищуренный взгляд, Кевин поджал губы. Эндрю безразлично отвернулся — но это было нормально.       Они могли победить.       А потом Ваймак отправил их на разминку, раздав соответствующие указания в излюбленной грубой манере и определив стартовый состав: Сет, Кевин, Дэн, Мэтт, Аарон, Рене. Нил как новичок дебютировал позже, но его это не особо волновало — Ваймак планировал сделать замены для всех, плюс еще был второй тайм — и время показать себя. Нилу, вообще-то, на самом деле хотелось посмотреть на партнерскую игру Кевина и Сета.       Они вышли во внутреннюю зону у скамей запасных — и трибуны практически взорвались. Крики фанатов волной побежали вверх, впрочем, как и сами фанаты, пустившие волну массой тел. Музыканты Рыжих нот, университетского оркестра, незамедлительно отозвались на воодушевление публики. Послышалась яростная барабанная дробь, и трубачи заиграли командный гимн Лисов. Болельщики моментально подхватили песню, выкрикивая слова в сторону игроков и в лицо друг другу. Шлем частично заглушал их крики, но, когда Нил вместе с остальными шел к полю, в ушах все равно звенело. Он был дома — и это ощущалось потрясающе.       Шакалы на противоположной стороне поля его не особо волновали: пусть их было больше и казалось, что они занимали почти все пространство, у Нила были Кевин, Сет и Эндрю. Все Лисы, вообще-то. Мэтт, не высыпавшийся из-за ночных тренировок, и Дэн, отбившая каждому клюшкой своеобразное «пять». Рене, учившаяся обрабатывать все их замысловатые броски, Элисон, выставившая в направлении Шакалов средний палец и пославшая им кровожадную усмешку, и Ники с Аароном, которым Мэтт доступно передавал весь новый опыт. Нил п-р-е-д-в-к-у-ш-а-л.       Ваймак замахал руками, подгоняя Лисов, играющих в первом тайме:       — Идите и заставьте их пожалеть, что вообще сюда явились.       А потом состоялась стандартная процедура начала матча, когда запирались ворота, выстраивались игроки, дикторы перечисляли имена и позиции. Нил оказался за плексигласовым ограждением, и практически все, кроме экси, стерлось из его мировосприятия. При появлении на корте Кевина весь стадион взревел от восторга. Нил видел, как тот шире расправил плечи, выпрямляясь, — и как Сет отвернулся, наверняка презрительно, едва ли не игнорируя их построение в попытке не заляпаться дэевской славой. Когда все Лисы вышли на поле, пришел черед Шакалов — и по агрессивным позам сокомандников Нил ощутил, как возросло их напряжение. Где-то за его спиной спорили Ники и Элисон, обсуждая, как скоро Кевин и Сет начнут собачиться, и вздыхала Эбби — но это было ничем. Нил абстрагировался. Он впился взглядом в таймер над стадионом, отсчитывавший секунды до начала матча, — и затем взревела сигнальная сирена. Прижавшись облаченными в краги руками к прозрачному щиту, Нил подался вперед, стараясь охватить взглядом все поле. Сердце бешено стучало в груди, пуская по телу волны жаркой дрожи. Нил затаил дыхание, ожидая первого вбрасывания.       Дальше было сплошное мельтешение черно-песочного и бело-оранжевого. Сет и Кевин разделились, огибая Шакалов по невидимой дуге, и Нил узнал дорожку шагов, которую они репетировали накануне. Вброшенный мяч был перехвачен Дэн, отдавшей пас Сету теннисным движением, — характерный треск от удара древка клюшки по мячу отдался утонувшим в реве толпы эхом под сводом стадиона. От криков вибрировала кожа; сотни тысяч ног стучали в такт биению сердца. Раздался хруст столкнувшихся тел — игра с самого начала стала грубой. Трибуны одобрительно вопили. Горилла таранил Сета, но тот уворачивался, каждый раз уходя вправо, и они с Кевином добрались до вратарской зоны противника, перебрасывая пасы друг другу и Дэн, пока Мэтт прикрывал их спины, — еще одна отработанная стратегия. Они пробили на третьей минуте — и это был чистый восторг. Губы Нила растянулись в жаждущем оскале — он ими гордился.       Шакалы, не ожидавшие, вероятно, такого напора, спасовали и растерялись, когда счет был размочен буквально в самом начале, и Кевин с Сетом торжествующе отбили друг другу клюшками, вновь разбегаясь в разные стороны, чтобы пасовать друг другу через стенки и Дэн. Всеми завладела аура яростного и непримиримого соперничества: тела сталкивались с тошнотворным грохотом пластика по пластику защитных экипировок, а игроки носились по полю так быстро, словно ставили рекорд на короткой дистанции. Брекенриджцы наседали на Мэтта и Аарона, пытаясь прорвать оборону, когда владели мячом. Рене сохраняла за собой дух пацифизма, хотя иногда даже она начинала что-то возбужденно вопить, когда противник оказывался слишком близко.       Первый тайм шел хорошо. То и дело кто-то впечатывался в бортики, от чего плексиглас дрожал, слышались ор, грязная ругань и хруст дерева. Болельщики визжали и скандировали кричалки и оскорбления, попеременно целя вопли в разные стороны: в зависимости от того, кому что было адресовано. Сет на самом деле справлялся, как и Кевин. Они использовали Вороньи приемы, посылая мяч друг другу в сетки через отскок от пола, — и они не собачились. По крайней мере, совсем не так, как это было на тренировках в начале лета: вероятно, за время тесного сотрудничества какой-никакой иммунитет друг к другу выработать они успели. Мэтт применял грубые силовые приемы. Шакалы часто менялись, выпуская на поле свежих игроков, но это было не только преимуществом: новеньким приходилось приспосабливаться к игре Лисов каждый раз, чем Лисы активно пользовались. И пока в первые пятнадцать минут все еще были полны сил, Лисы вели со счетом 3:2, и Сет пробил Касселу под рукой, используя его стандартное защитное движение.       Затем Ваймак выполнил замену, выпустив на поле Нила вместо Сета, Ники вместо Аарона и Эндрю вместо Рене — и Нил окунулся в игру. Он вылетел на корт со скоростью ветра, по кругу огибая стадион и приноравливаясь к соперникам, и Кевин сразу же заорал ему на французском, выстраивая стратегию атаки, пока Ники переругивался с Шакальим защитником, столкнувшись с ним на середине поля. Эндрю занял ленивую позицию в рамке, играючи покручивая клюшкой в руке, словно дразнил брекенриджцев, и отсалютовал Ваймаку, который раздраженно дунул в свисток, подавая ему сигнал. Нил не знал о том, какая теперь между ними была заключена сделка, но, со своей стороны, он не собирался пропускать мяч в домашнюю зону. Он скользил по полю, подныривая под руками противников, и бился всем телом в ограждение, когда его заносила инерция, — и он жил. Это было потрясающе. Играть на одном поле вместе с Кевином и Эндрю было потрясающе. Слышать окрики и уворачиваться перекатами, оглядываясь назад и замечая бело-оранжевую форму с кричащей тройкой на груди, отвечать на французском Кевину и на английском — Шакалам, обгонять Дэн и пробивать в чужую рамку — было потрясающе. Нил не заметил, как пролетела оставшаяся половина тайма: его сердце колотилось в глотке, в стопах зудела энергия, икроножные мышцы налились теплом и туго сокращались, пресс гудел от напряжения, а в плечах и лопатках перекатывались волокна дельтовидных и остных мышц — и это было п-о-т-р-я-с-а-ю-щ-е. Нейромедиаторы вопили восторгом, а каждый нервный ствол в теле Нила отдавался моменту. Нил совершенно не стеснялся ни в выражениях, ни в манере игры, проскальзывая едва ли не между ног Гориллы каждый раз, когда Кевин отдавал ему пас, не выдерживая теснения. Они вели со счетом 6:2 — и Нил забил два мяча, так и не пропустив Шакалов к Эндрю: несколько раз он всем телом таранил Шакальих нападающих, когда его заносило, и почти схлопотал желтую карточку, но он ощущал себя на своем месте и перемещался по паркету как рыба в воде. Они с Кевином чувствовали друг друга на уровне полудвижений.       Затем был перерыв, наполненный комментариями Ваймака, разбором замечаний и горящими взглядами — ненависть к сопернику подогревала общий азарт и задавала тонус, не оставляя места домашним склокам. Лисы выступили единым фронтом, слаженно освистывая противоположную сторону поля, — болельщики вторили. Трубы оркестра ревели, барабаны ритмично отстукивали.       Второй тайм Лисы начали в комбинации: Нил, Сет, Эндрю, Ники, Аарон, Элисон. И все повторилось. Без Кевина было сложнее обводить соперников, а без Мэтта — оттеснять нападающих, но они справлялись. Сет понимал, какой дорожкой шагов пользовался Нил. Нил знал дорожки Сета. Провороты, крэнки, доджинг, кризы, дриблинг. Нил чувствовал себя так, словно занимался экси всю жизнь. Это, в общем-то, было практически правдой — и за лето он успел неплохо натренировать мышечную память. Шакалы начали вести себя еще агрессивнее, вероятно, в перерыв проработав их манеру игры и выцеливая слабые места: они били по клюшкам и преследовали тараном, впечатывая Лисов в бортики так, словно пытались переломать им хребты. Несколько раз Нил успевал увернуться только чудом, хотя он интуитивно понимал, куда двигаться. Его голос немного охрип от непрекращающихся криков Кевину и ругани с соперниками. Несколько Шакалов получили желтые карточки. К концу третьей четверти Ники прихрамывал, а у Нила гудел локтевой сустав, но они все еще вели — без единого штрафа. В этот раз Нилу не удалось снести всех Шакалов на пути к домашним воротам, потому что его самого теснили куда напористее, и несколько раз ему пришлось удерживать себя от того, чтобы начать драку, потому что его явно провоцировали, но это было неважно. Аарон и Ники справлялись. Эндрю пропустил два броска, и непонятно было, сделал он это намеренно или нет, но счет был 9:4, а все отбитые мячи Эндрю запускал практически до ворот соперника, либо в массу игроков, либо — Нилу в шлем, и Нил перехватывал мяч на лету то в прыжке, то в провороте, и ему хотелось смеяться. Экси наполняло его энергией. Эндрю на поле наполнял его жизнью. Крики Кевина, слышные даже из-за плексигласового ограждения, наполняли азартом, а Сет, вышибавший у Шакалов дух из легких, наполнял Нила надеждой.       Чистая игра — крышесносная и будоражащая. Каждый миоцит в теле Нила искрил от возбуждения.       Лисички скандировали, подначивая болельщиков, Ваймак выкрикивал поддерживающие оскорбления (как умел только он), прожекторы над полем сияли дневным белым светом. Затем Ваймак заменил Нила Кевином, Эндрю — Рене, Ники — Мэттом, практически вернув состав Лисов в первозданный вид первого тайма, и Нил вновь оказался за защитным ограждением.       С этой стороны было ощутимо заметнее, какими злыми стали брекенриджцы: Кевина прессовали со всех сторон, а Элисон схлестнулась с Леверетт — и непонятно было, кто из них кого впечатал в бортик. Горилла, которого, кажется, выпускали с намерением преследовать Кевина Дэя, потому что он выходил сразу после того, как выходил Кевин, намеренно бил клюшкой, целясь так, чтобы задеть левую руку, и Мэтт грязно ругался каждый раз, когда ему приходилось оттеснять его. Сет тоже был зол: может, он и презирал Кевина, но тот отныне был Лисом — и вложил немало сил в то, как сейчас играл. Сет знал это из ночных тренировок. На двадцать второй минуте второго тайма завязалась потасовка: раздался хруст клюшек, чей-то крик — а затем Мэтт, Сет, Кевин, Горилла и еще парочка Шакалов слились в сплошной ком разноцветных тел. Нил нервно переминался из стороны в сторону, гуляя вдоль плексигласа, пока арбитры разнимали драку, и теребил в руках краги, выглядывая, не пострадал ли кто. Эндрю замер рядом с ним, с прищуром выцеливая взглядом из толкучки, очевидно, Кевина, и напряжение в его теле отдавалось вибрацией вдоль ниловского позвоночника. Нил остановился, прижимаясь к стеклу. Эндрю не произнес ни слова, лишь занеся руки так, словно намеревался оголить повязки и достать ножи, и Нил рядом с ним ощущал знакомое электричество в воздухе — а затем обе команды резко разбежались в разные стороны, и им назначили штрафные броски. Никто не травмировался. Эндрю, сохраняя на лице безразличное выражение, отступил, вновь теряя интерес к происходящему на поле. Стекло перед Нилом запотело от его дыхания — так близко он к нему прижался. Дэн напряженно замерла рядом с другой стороны, Ники подскочил на одной ноге — Эбби запретила нагружать вторую, наложив на нее холодный компресс.       Сет с Кевином пробили — оба. Брекинриджцы — тоже, и счет стал 11:6. На самом деле, можно было уже расслабиться: вряд ли Шакалам удалось бы набрать 5 очков, даже если бы они очень постарались. После их конфликта на поле разозленные Сет и Кевин стали работать, по ощущениям, вдвое слаженнее, достигнув практически уровня взаимодействия Нила и Кевина. Сет забил еще два мяча, и Кевин — один. Рене пропустила три очка — к концу матча счет был 14:9. Победу можно было считать достойной. Конечно, до уровня, необходимого для победы над Воронами, им еще нужно было многое исправить, но это было уже что-то.       На последних минутах тайма все Лисы во внутренней зоне буквально приплясывали, отсчитывая мгновения до финальной сирены. Нил испытывал умиротворение. Он забил четыре раза, и это было очень хорошо. С самой первой игры он выступил наравне со старшим составом, показав невероятную слаженность с Кевином — и это с учетом того, что отыграл он лишь тридцать минут. Кевин с Сетом удивительным образом забили равное количество раз — и Нил мог только представлять их лица, когда они осознают этот факт: пока что оба были сосредоточены на окончании матча. Шакалы нанесли по Лисам сорок два удара — и из них пропущено было всего девять. Результат был отличным. На данный момент Нил не испытывал желания анализировать статистику, подсчитывая, чья защита хромала больше (ха, Ники), — он просто радовался победе. Он давно не испытывал этого чувства триумфа.       Нил обернулся, чтобы найти глазами Эндрю и разделить с ним свои эмоции, как делал после каждой игры. Эндрю сидел на скамье запасных, единственный из Лисов не поглощенный ликованием. Он уже снял большую часть защиты, оставив только броню на торсе, чтобы это не слишком бросалось в глаза, когда они выстроятся на прощание с Шакалами, и теперь лениво щелкал повязкой на правой руке, закатав рукав игрового джерси. Почувствовав на себе чужой взгляд, он поднял голову, безошибочно поворачиваясь в сторону Нила: его лицо оставалось пустым. Нил счастливо улыбнулся. Он играл в экси. Эндрю был жив. Они победили.       Пусть это была лишь первая игра, пусть впереди их ждала встреча с Воронами, пусть Мясник все еще был жив — все это могло подождать. Здесь и сейчас Нил был с Лисами — и с Эндрю. И Эндрю смотрел на него, впечатывая в скулы холодную энергетику ненависти к экси, скуки и презрения. Это было так знакомо.       Это было по-настоящему.       Раздалась финальная сирена. Лисы взревели, распахивая ворота и вываливая на поле бело-оранжевой массой, чтобы слиться в торжествующей толкучке всей командой на корте, распластавшись по паркету уставшими телами. Нила увлекло общим потоком, и все, что он видел перед собой, прежде чем повернул голову в сторону довольно усмехающегося Кевина, был взгляд Эндрю: обволакивающий и проникающий в тело до костного мозга.