Еще один шанс

      Эндрю ничего не ответил, так что, возможно, Нил промолчал. Возможно, нет, потому что и в этом случае реакции, вероятно, не последовало бы. Что на это можно было ответить? «С какой стати?»       «Я тоже»?       Может быть, он решил, что ему послышалось? Эндрю стоял ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, и Нил просто разглядывал его, очевидно, слишком откровенно. Иначе не получалось. Эндрю был прекрасен. Солнце блестело в его глазах. Он был жив. Он был материален? Нилу очень хотелось дотронуться. О чем Эндрю думал? Тот затянулся еще раз, почти до фильтра, и выдохнул дым, ударивший Нилу в лицо: ноздри наполнились горечью.       — Прекрати, — ровно произнес, когда серые завихрения немного рассеялись. Нил моргнул. Затем — с трудом отвернулся. Это было почти физически больно, но он понимал, что выглядел странно. Его пульс искрил по всему телу, а пальцы нервно подрагивали. Он переходил границы? Он не мог пялиться так, словно Эндрю только что на блюдечке принес ему смысл жизни. Но ведь так и было?       Нил ощутил потребность что-то сказать, чтобы развеять ощущение нереальности происходящего, — в этот же момент из кармана Эндрю вновь послышалась вибрация. Это можно было использовать? Отступив на шаг, чтобы избежать соблазна в хоть каком-то касании, Нил перевел взгляд на парковку и произнес:       — Ники пытается связаться с тобой с начала недели. — Как будто это что-то значило. Его голос звучал немного хрипло. Ох.       — Я в курсе. — Эндрю отшвырнул бычок, полетевший на тротуар сорвавшейся звездой. — Полагаю, это означает, что он жив.       Нил улыбнулся. Он так скучал по нему.       — Полагаю, так. — Он покосился на Эндрю, который продолжал стоять слишком близко к краю, будто решал, не следовало ли ему прыгнуть прямо сейчас, хотя вряд ли это принесло бы что-то, кроме новых страданий: четвертый этаж — слишком низкая вероятность летального исхода. Это что-то значило? Эндрю ощущал потребность почувствовать себя живым после Истхейвена? — Как тебе твои врачи?       Как еще Нил мог спросить, не подвергался ли Эндрю пыткам в клинике? Не причиняли ли ему вред? Все ли было в порядке?       Эндрю снова посмотрел на него (они встретились взглядами — ниловское сердце вновь сбилось с ритма), возможно, как на идиота, хотя сейчас читать его лицо было как никогда сложно. Реабилитация стерла отголоски любых эмоций, которые проявлялись раньше благодаря таблеткам, и Эндрю вновь мог прятаться за маской тотальной апатии. Нил был этому рад. Рад, потому что теперь Эндрю мог выбирать, какие чувства себе позволить — даже если это был полный отказ от этих самых чувств. Эндрю мог научиться испытывать эмоции заново, как произошло однажды, — без примеси лекарств и бесконтрольного веселья, подавляющего злость. Нил был рад Эндрю.       Тот осмотрел его сверху вниз, медленно опуская взгляд: Нил почувствовал, как вслед за этим по его коже поползли мурашки. Осторожно, последовательно, точка за точкой. Будто Эндрю провел рукой, невесомо касаясь тела кончиками ногтей. Дыхание немного сбилось, и Нил резко отвернулся, изучая тротуар внизу — словно там было хоть что-то интересное. Его тело его чертовски выдавало, не правда ли? Возможно, лицо пошло красными пятнами. Он нервно облизнул пересохшие губы, ощущая, как по коже полз этот взгляд. Боже.       Взгляд ничего не выражал.       Чтобы не теребить костяшки, Нил сунул руки в карманы, тут же нащупав в одном из них связку ключей от GS. Он сжал кулак, запечатывая на ладони очертания металла. Ключи всегда его успокаивали: они были маяком в ночи, якорем в бушующем море. Нил всегда возвращался к ним — это заземляло почти так же, как присутствие Эндрю, — по памяти воспроизводя контур ключа от дома в Колумбии.       Которого — у него больше не было. Да и ключи от машины нужно было вернуть. Нил сильнее сжал ладонь. Он опять слишком много думал? Ему нужно было сосредоточиться на родном присутствии, а не беспокоиться о том, чего еще не случалось. И, может, уже не случилось бы никогда.       Эндрю был рядом. Сердце томительно сжималось, пульсируя, и билось о грудную клетку так, словно его стрелкой компаса вело в направлении миньярдовского севера. Оно вышибало ребра, стремясь к нему, — Нил это ощущал почти физически. Доставай и выкладывай: его сердце предназначалось для ладоней Эндрю.       Но.       Все дело было в том, что оно ему не было нужно, да? Нил вкладывал его практически силой. Не то чтобы по-настоящему, но этот Эндрю не приглашал его в свою жизнь, куда Нил так отчаянно стремился. Не нуждался в его касаниях, не обещал защиту, не предлагал вдвоем идти войной против всего света. Этот Эндрю…       Неожиданно в голову пришел вопрос: имел ли Нил вообще право смотреть на этого Эндрю? Скучать по нему? Желать его?       Боже.       Это… это ведь был не его Эндрю. Можно ли было считать его абсолютно другим человеком? Их с Нилом не связывало ничего из того, что связало в прошлом (будущем, блядь?). Имел Нил вообще право на то, чтобы претендовать на… что? На их ничто? Было ли это честно с его стороны? Не было ли это тем, что он просто… заменял погибшего Эндрю новым?       Господи.       А для этого — нового — Эндрю — было ли справедливо сталкиваться с мешаниной ниловских чувств? Как там говорила Би? Нил был в ответе за то, что испытывал? Это разрывало его изнутри.       Блядь. Иногда он сам не понимал, о чем думал. Это была плохая привычка. Это не приводило ни к чему хорошему. Это — иссушало до мозга костей. Это причиняло боль. Это всем нутром стремилось туда, где не ждали.       Нил прикусил щеку изнутри, чтобы как-то утихомирить разбушевавшийся поток в голове. Это было глупо. Он так долго ждал возвращения Эндрю, чтобы теперь… что? Сходить с ума от мыслей о том, как это было неправильно — испытывать к нему чувства? Это было иррационально. Нил уже оказался в прошлом с единственным возможным Эндрю здесь — и сейчас, и в будущем. Эндрю в принципе был единственным. Был все тем же. Нил не мог… Блядь, да ничего он не мог, на самом деле, кроме как чувствовать, что его сердце заходилось в бешеном ритме от одного лишь ощущения пронзительного взгляда на себе.       — Тоже живы, — донеслось до него. Нил снова повернул голову, встречаясь глазами с Эндрю, и… ну, да, он тонул в них. Окончательно. Бесповоротно. До последнего судорожного отчаянного вздоха. Он нуждался в них.       Даже если это был не тот Эндрю — это все еще был он, да? Его тело состояло из тех же атомов, в его голове были те же мысли. Нил видел его перед собой — и, боже, его тянуло этой пресловутой гравитацией. Он принадлежал Эндрю без остатка — и тот мог делать с этим что угодно.       Что Эндрю сказал? Сглотнув, Нил кивнул. «Тоже живы». Ответ, на самом деле, был идеальным. Во-первых, потому, что он был. Если бы в Истхейвене что-то произошло, Эндрю не стал бы отвечать, тем более так. «Тоже живы» означало, не было ничего такого, ради чего пришлось или хотелось бы убивать.       Во-вторых — потому что Эндрю двумя словами выдернул Нила из воронки сомнений. Вот так просто, словно услышал все, что пожирало его изнутри, увидел, как он проваливался в бездну, как плутал во тьме, — и окликнул. И Нил пошел на голос, потому что это был голос Эндрю. Он всегда на него шел. Как блядский мотылек на сжирающее все пламя.       Все, что водоворотом утягивало его на дно, выплеснулось через глаза — и отразилось в зрачках напротив. Ни одной мысли не осталось — вновь. Эндрю смотрел на Нила. Изучал. Он был жив, и он был рядом. И он был прекрасен.       Нил внимательно всмотрелся в него, отмечая знакомые шрамы и морщинки, изученные вдоль и поперек ореховые радужки, обветренные, как у него самого, губы. Впитал в себя его образ, как губка. Он, на самом деле, не мог им насытиться. Он по нему истосковался. Семь недель в Истхейвене — были пыткой. Даже без Пруста. Это сейчас ощущалось так отчетливо.       — Нил, — раздалось предупреждающее. Он снова пялился? Этого невозможно было избежать. Кажется, Эндрю почти закатил глаза — и Нил улыбнулся от вида этого до боли знакомого образа. Родного. Желанного. Проще было вырвать свои глазные яблоки и сожрать их, чем перестать смотреть на Эндрю, по которому Нил так соскучился. Что бы ни творилось в его голове — он мог оставить это на черный день. На момент, когда пустота в его груди станет такой необъятной, что спрятаться будет негде. Хотя он сомневался, что это произойдет, потому что Эндрю — неважно какой — был здесь, и он был и-д-е-а-л-е-н. И это все еще был он.       Нил падал с огромной высоты, несся сквозь облака, не в силах затормозить падение, но это не имело значения, потому что внизу его ждали уверенные руки, полные перекатывающихся мышц, сильное тело, гарантировавшее собой опору, — и глаза с золотистыми и зеленоватыми отливами, взгляд которых притягивал до умопомрачения и зуда в лопатках.       Нил достал руку из кармана, извлекая ключи от GS, и протянул их на раскрытой ладони, не дрожащей и твердой:       — Ни одна машина не пострадала.       Он мог вернуть их. Они не были ему действительно нужны. На его коже и так отпечатались все контуры.       Эндрю безразлично посмотрел на протянутые ключи: пару секунд Нил просто держал их на весу. Затем Эндрю медленно поднял руку — без резких движений, словно боялся, что от лишнего взмаха кистью Нил растворится в воздухе, — и поддел кольцо брелока мизинцем, одновременно с этим опуская свои костяшки на пальцы Нила. Коротким уколом между ними вспыхнула искра статического электричества — но ни один не дернулся, как будто оба этого ждали. Ну, Нил ждал совершенно точно: он наблюдал за движениями Эндрю, затаив дыхание, он видел, как его кисть приближалась, он ждал, когда их кожа соприкоснется. Он нуждался в подтверждении реальности происходящего. И, вероятно, резкий проблеск тока между миллиметрами кожи был тем, на что он рассчитывал. Он и так знал, что ощутит искру — во всех смыслах.       Он так скучал по Эндрю.       Эндрю лениво моргнул и вновь посмотрел на Нила, убирая руку. Тот вытянул пальцы, позволив чужим костяшкам на секунду дольше скользить по его коже — и этого краткого касания было чертовски мало. Эндрю был водой, а Нил — умирал от жажды.       — Кевин? — Интонации Эндрю не отличались особой вопросительностью, но Нил все равно понял, о чем он спрашивал.       — Тоже цел. Никто не посягал на его сохранность. Аарон и Ники в порядке — и все ждут тебя в комнате. — Все-таки это было тем, что волновало Эндрю в первую очередь, — и Нил должен был отчитаться раньше. Он слишком погряз в себе, своих чувствах и знакомом присутствии, чтобы вспомнить о Монстрах прежде. Можно ли было его в этом винить? У него не было эйдетической памяти. Лишь — Эндрю перед глазами. Тот немного склонил голову набок, обрабатывая информацию, затем коротко кивнул.       — Ты?       И — о?       Нил моргнул. Удивленно посмотрел на себя, на секунду проверяя, точно ли он — это он. Чем еще Эндрю интересовался? Нил вскинул брови.       — В порядке?       Эндрю смотрел на него пронзительно внимательно.       — Ты у меня это спрашиваешь?       Ох, Иисус. Он спрашивал?       — Нет, я… в порядке. — Нил звучал неуверенно? Он немного расправил плечи. Сейчас — более чем. Если это, конечно, было тем, что действительно интересовало Эндрю, хотя Нил не был уверен наверняка. С Кевином — все было очевидно. Кевин был задачей, которую Эндрю поручил ему. Сам Нил? Что ж, он все еще был в бегах, в ожидании, когда его отец покинет тюрьму (снова), когда Рико его узнает (снова) — и когда он покончит с секретами. Снова. Ничего, с чем он не был бы знаком. Это все вообще имело какой-то смысл?       Эндрю его ответом, очевидно, не впечатлился, но больше никак его не прокомментировал. Он убрал ключи в карман и, заменив их пачкой сигарет, подбросил ее на ладони, а затем небрежно перекинул Нилу. Тот рефлекторно поймал упаковку, опустив на нее взгляд. Обложка предвещала скорую смерть, и Нил криво улыбнулся, а Эндрю двинулся мимо в направлении выхода. Ох. Нил посмотрел ему в спину, сражаясь с собственным телом, которое хотело просто броситься следом и скользить беззвучной тенью за каждым шагом.       Останься.       Эндрю это не было нужно.       Дверь скрипнула — и только после этого Нил позволил себе подойти к ней и, прижавшись к холодному металлу разгоряченным лбом, прислониться. Не глядя, он достал новую сигарету и прикурил, укутывая себя дымом. Зачем Эндрю оставил пачку? Очевидно, Нил успел купить себе собственную. Он прикрыл глаза. Его губы дрогнули, растягиваясь в улыбке — счастливой и неуместной, учитывая его недавние мысли.       Эндрю вернулся — и все ниловское тело пело от этой мысли. Он весь был сгустком статического электричества — реального и осязаемого.       Нил обожал этот день.       И, ох, кажется, он совершенно ничего не рассказал Эндрю. Ни о Сете, ни о Кевине, ни о Колумбии, в которой так обосрался. Он облажался? С другой стороны — Эндрю об этом и не спрашивал. Нил был уверен, что Ники опишет все в подробностях. Сам он разберется с последствиями — как обычно.       Он дождался, когда сигарета потухнет, затянувшись еще несколько раз, а затем неспешно отправился на третий этаж. Замерев в коридоре, прислушался, но не разобрал ни возгласов Ники, ни стонов боли. Звучало как хороший знак. Нил еще немного потоптался на месте, мучительно перебарывая желание отправиться в блок Монстров, но он не был там нужен. Если бы Эндрю хотел с ним что-то еще обсудить, он остался бы на крыше, — поэтому Нил, несколько раз кивнув самому себе, отправился в свою комнату, отсчитывая теперь секунды до второй тренировки. Он превратился в блядский таймер.       В гостиной, неожиданно — или вполне ожидаемо? — собрались все Лисы, не относящиеся к группе Эндрю. Нил споткнулся на пороге, столкнувшись с напряженным взглядом Дэн, и вскинул брови, осматривая присутствующих. Они сгрудились тесным кругом над журнальным столиком, очевидно притворяясь, что играли в карты, потому что Рене в данный момент просто строила домик из своей колоды, а остальные нарочито демонстративно прятали взгляд.       — Вы бы музыку хотя бы включили, что ли, — пробормотал Нил. Он немного туго соображал, все еще находясь под впечатлением от эмоций, которые обрушились на него на крыше, но он смутно видел, куда все шло — и зачем Лисы собрались здесь.       — Шутишь? — сразу вскинулась Элисон. — А вдруг кому-нибудь понадобится помощь?       И — ну, да, вот оно.       Рене послала ей укоризненный взгляд и, поджав губы, вернулась к своей карточной композиции, водружая четвертый этаж (и немного высунув кончик языка от старательности). Чего они все здесь ждали? Смертоубийства? Очаровательно. Это заземляло. Не так, как происходило с Эндрю, который просто вытягивал Нила из любой пучины. Скорее, это отрезвляло — от всех сокрушающих его трепетных чувств. Закатив глаза, Нил прошел в гостиную:       — Не думал, что ты о них так переживаешь.       — Ники должен мне деньги. — Элисон изящно перебросила пряди волос через плечо — и как это у нее всегда получалось так отрепетировано? — и фыркнула, демонстративно переключая внимание на свой маникюр. Нил против воли улыбнулся. Может быть, ему удалось зародить между ними немного дружбы, а он сам и не заметил, когда?       — Тебе все должны, — напомнил он, и на лице Элисон расцвело самодовольное выражение, которое она тут же быстро стерла, цокнув:       — Ну, ты еще не поучаствовал ни в одном споре, и Рене…       — Да хватит! — Дэн, подскочив от нетерпения, отложила свою колоду. От ее движения столик пошатнулся — и карточная композиция Рене задрожала. Та замерла, задержав дыхание. Дэн повторила за ней, и на несколько мгновений в комнате воцарилась напряженная тишина. Благословенная? Нил ощущал нетерпение Дэн электромагнитными импульсами под кожей. Что-то намечалось, да? Затем Рене, прищурившись, щелкнула пальцами и выставила указательный, направив его в Дэн. Та виновато пожала плечами и снова повернулась к Нилу. — Эндрю вернулся?       Ну разумеется.       — Почему бы не сходить и не проверить?       Дэн фыркнула и скрестила руки на груди, отсаживаясь от столика подальше, вероятно, чтобы иметь место для маневров жестикуляции.       — Потому что я, очевидно, не тот человек, которого он сейчас хочет видеть? Ты говоришь как Рене!       — Ну и в чем мы неправы? — Рене, наконец, подала голос и, улыбнувшись Нилу, утащила нетронутые карты Дэн, потому что все остальные на столе уже были использованы. Элисон тут же подсунула ей свою стопку из рук.       — Просто ответь на вопрос, Нил, боже. — Дэн дернулась, но, опомнившись, взмахнула рукой осторожно и изящно: порывы воздуха все равно были опасны. Мэтт сочувственно погладил ее по колену. — Ты долго не возвращался от них, хотя вы приехали первыми. Он вернулся?       Нил вздохнул, не уверенный, какие эмоции он испытывал по поводу этого любопытства. Очевидно, Лисы ждали новостей все утро, как и он. Очевидно, их опасения никуда не делись. Очевидно, Нил был единственным, кто мог им что-то рассказать сразу. Не то чтобы это было раздражение, но чувствовать себя попавшим на допрос ему не нравилось.       — Вернулся, — буркнул он, направившись в сторону кофемашины. На периферии зрения Нил уловил, как все Лисы по очереди переглянулись в разных комбинациях, и с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. Это так потрясающе отрезвляло.       — И как он тебе? — осторожно уточнил Мэтт спустя несколько секунд, которые Нил использовал для того, чтобы зарядить капсулу. Он изогнул бровь:       — Трезвый.       Сет хмыкнул. Он — как всегда — демонстративно не демонстрировал свое любопытство, идя наперекор общему настроению, но Нил уже пообщался с ним достаточно, чтобы понимать, что Сет принимал активное участие во всех сплетнях. Особенно если их ему пересказывала Элисон. За спиной послышался тяжелый вздох Дэн. Нил невозмутимо подставил кружку и выбрал режим, запустив тонкую коричневую струю. Только дождавшись, когда кружка наполнится, он повернулся обратно к Лисам и, облокотившись о тумбу, громко сюрпнул кофе.       — Ты ужасен, — пробормотала Дэн. Нил усмехнулся. — Это все, что ты можешь нам рассказать?       — Какой конкретно ответ ты хочешь получить от меня, Даниэль? Вы все, на самом деле? Вы думаете, Эндрю без своих таблеток теперь вскрывает глотки всем, кого встречает на своем пути, или что-то типа того? Ну, как видите, я не истекаю кровью. — Начав отвечать с легким смешком, Нил не заметил, в какой момент в его голосе зазвучали стальные интонации. Рене с пониманием вскинула вверх указательный палец, Дэн пожала плечами. — Он больше не улыбается. Такой информации достаточно?       Элисон раздраженно закатила глаза.       — Ты худший, — буркнула она.       — Мы все одинаковые, — напомнил Нил. — Не стоит забывать, по какому принципу Ваймак отбирал нас.       — О Лисах всегда думают хуже, чем они есть, да?       Нил удивленно моргнул. Сет притянул к себе Элисон и, послав Нилу острую ухмылку, отсалютовал. Нил почувствовал, что прямо сейчас должен был испытать кризис личности. Ладно, это было весьма необычно. Нил надеялся, что это не войдет у Сета в привычку, но, боже. Он его только что процитировал? Нил широко улыбнулся и повторил жест.       — Видел бы вас сейчас Кевин. — Мэтт покачал головой и, хлопнув по столу, поднялся с места… и карточный домик Рене рухнул. Она возмущенно замычала, и Мэтт виновато изогнул губы. — Ой.       Рене, кинув на Мэтта косой взгляд, тяжело и, может, немного наигранно вздохнула, а затем принялась сгребать карты в общую колоду.       — Бог тебе судья, — произнесла она ласково, и по ее тону невозможно было понять, шутила она или нет. Мэтт уточнять не стал и просто на всякий случай кивнул, медленно двигаясь в направлении ванной. Нил заметил, как уголки губ Рене дрогнули в легкой улыбке. Собрав все карты и убедившись, что под столом ничего не потерялось, она ловко перетасовала колоду. — Преферанс или покер?       — Мы с Сетом уходим. — Элисон потрясла головой, поднимаясь вслед за Мэттом и вытягивая Сета за руку. Тот не возражал. — Считайте, что на дверной ручке висит носок.       — Не переусердствуйте. Сегодня и так было достаточно кардио, — ухмыльнулась Дэн. Сет криво улыбнулся, когда Элисон потащила его прочь.       — А у нас по плану расслабляющие процедуры, — бросила она через плечо и тихонько добавила себе под нос: — Вечером обещают осадки из тестостерона.       Зная ее, Нил бы не удивился, если бы Элисон на самом деле собиралась сделать Сету какую-нибудь уходовую маску для лица, подцепив его челку на макушке розовым крабиком. Образ неожиданно оказался слишком ярким, и Нил ухмыльнулся в кружку, прикрывая рот каемкой. Сет в ковбойских сапогах, Сет в окружении потертых музыкальных пластинок, Сет с клюшкой в руках, разносящий поле до трещин. Сет, смиренно принимающий заботу Элисон, выщипывающей его брови. Сет с проблемами гомофобии? Слишком много граней Нил успел выяснить за лето — и это разительно отличалось от его прошлого опыта, когда Сет для него был не более чем декорацией. Впрочем, тогда все Лисы были лишь мутными лицами в тенях.       — Значит, преферанс, — подытожила Рене, покосившись на Нила. Тот кивнул. Ему нужно было как-то убить время, не представляя при этом Сета и Элисон. И не думая об Эндрю, мысли о котором ни на секунду не оставляли его головы с тех пор, как они разошлись на крыше. Они звучали фоном, напоминая белый шум, — даже после того, как вопросы, посыпавшиеся от Лисов, закончились.       Они разместились вокруг стола и, пока ждали возвращения Мэтта, быстро определили очередность, подбрасывая монетку. Жребий был прост: сначала они выбрали двух орлов и нашли первого среди них, потом — третью и четвертую решку. Вероятно, броском кубика определить все было бы куда проще, но это было не так интересно. Затем они оговорили конвенции, ставку за вист — Мэтт уже вернулся к этому моменту, пристроившись рядом с Дэн, — и игра началась.       У Нила получалось довольно неплохо запоминать комбинации карт, хотя, конечно, с Эндрю тут никто не мог сравниться. Нил старался не думать о нем — в двух дверных проемах отсюда, — и баталии и споры вокруг взяток разгорались нешуточные. Это немного отвлекало. Не очень сильно. Нил все равно отставал по очкам. Ну и ладно. Что там происходило у Монстров? Ники уже все рассказал? Или нет? Что сделал Аарон? Может, стоило хотя бы вытащить оттуда Кевина? Ему нравился покер — и его можно было бы расспросить. Хотя, если кузены говорили на немецком, он все равно ничего не понимал.       — Нил!       Он моргнул. Дэн помахала ладонью у него перед лицом, привлекая внимание, и Нил опустил взгляд на свою руку. Его взятка не сыграла. Он катастрофически проигрывал. Дэн отложила карты и, облокотившись на столик локтями, прищурилась.       — Ты подозрительно задумчив для человека, только что отчитывавшего нас за опасения.       Нил вздохнул и тоже отложил карты. Все равно у него не выходило. Мэтт, не участвовавший в этом кругу, покосился на кружку остывшего ниловского кофе и, пожав плечами, поднялся. О? Он отошел к кофемашине, чтобы сделать новый. Нил машинально бросил ему: «Спасибо», — когда тот забрал старую порцию.       — Это никак не связано с вашими опасениями, — пробормотал, покосившись на Рене. Та ничем не выражала, что ее это волновало, хотя все равно склонила голову в его сторону. Что он мог сказать? Он переживал, да. Но не о том, разумеется, что Эндрю начнет убивать, — а, блядь, о том, считалось ли его обещание полностью исполненным. Никто из людей Эндрю не пострадал, да? Нил оправдал доверие? Или то, что он позволил накачать себя «пылью», все перекрывало? Это явно не было плюсом — и делиться этим Нил не собирался. Он сымпровизировал: — Я просто задумался о том, каково было на реабилитации. У меня, эм, был человек, который тоже ее проходил — и ему было пиздец хуево в процессе.       Что он только что сказал? Это имело смысл? Ну, вроде как, это было даже правдой. Нил растерянно развел руками.       Дэн вскинула брови, быстро переглянувшись с Мэттом. Тот вернулся к столику, сунув кофе Нилу и оставив свою кружку, а затем сходил еще раз — и принес девушкам чай.       — Ну, я не был в рехабе, — медленно произнес, — но ты же знаешь, что я торчал, да?       Ну, Нил выдал это уже однажды, упомянув про Колумбию и путешествие Мэтта туда, — да и следы уколов, покрывавшие его локтевые сгибы, Мэтт не скрывал. Нил кивнул:       — Ники рассказывал.       Славный Ники, чей болтливый язык не мог никого удивить. Нилу даже стало немного стыдно за такую наглую клевету. Дэн закатила глаза и фыркнула, Мэтт просто кивнул в ответ и криво дернул уголком губ.       — Опыт отмены, как ты и сказал, пиздец хуевый. — Он присел обратно рядом с Дэн и, подтянув одно колено к груди, обхватил его рукой. Вздохнул. — Я, честно говоря, вообще не понимаю, как Эндрю держался на играх. Ты же знал, что на них он был без таблеток, — раз уж Ники посвящал тебя в курс происходящего? — Мэтт дождался еще одного взмаха подбородком и продолжил: — Меня все еще бросает в дрожь, когда я вспоминаю это ощущение.       — В этом и соль. — Нил скривился. — Он предпочитал ломку их воздействию.       И — о — Мэтт поморщился и кивнул:       — Видимо, на них на самом деле было хреново.       Да? Нил удивленно моргнул и всмотрелся в Мэтта. Это что, было признание страданий Эндрю? Понимание его опыта? Дэн тоже повернулась к Мэтту с некоторым изумлением.       — Ты правда так считаешь?       — Ну, когда ты под кайфом, все кажется потрясающим. — Мэтт пожал плечами. — Но в моменты трезвости можно заметить, что все, что ты думаешь под кайфом, ненастоящее. Это как… озарение? — Он взмахнул рукой, рисуя над головой дугу, и поджал губы, коротко поежившись. — Я хотел слезть много раз. Не просто потому что наркотики сжирали деньги и время, но не без этого, — но и потому, что они сжирали мой разум. Типа, когда я трезвел, я видел, как это было хуево, — но потом начиналась ломка, и все становилось еще хуевее, и я возвращался, чтобы просто стало легче, знаешь?       Он вздохнул. Дэн сочувственно коснулась его локтя, и Мэтт, перехватив ее за руку, переплел их пальцы. Задумчиво на них посмотрел: его брови поползли вниз вместе с уголками губ, и на лице отразилось выражение отвращения. Несколько секунд Мэтт молчал, а потом раздосадовано качнул головой:       — Это пытка, и Эндрю переживал это снова и снова ради трезвости, так что — да, вероятно, таблетки были хреновыми. — А затем он неожиданно криво ухмыльнулся и посмотрел на Нила: — И, несмотря на то что он маленький агрессивный ублюдок, он помог мне слезть, пусть метод и был жестковатый — зато сработало. И я думаю, что рад, что он очистился. Никто не заслуживает быть зависимым. — Он кивнул Дэн еще раз и подтянул к лицу их переплетенные пальцы, целуя ее костяшки. Дэн ему нежно улыбнулась.       Нил в некоторой степени тоже испытал желание поцеловать Мэтта. Хотя бы кто-то здесь еще понимал, как таблетки были плохи. Мэттовский опыт, основанный на употреблении тяжёлых опиоидных наркотиков, конечно, отличался от медицинских лекарств Эндрю, но, по сути своей, это было одно и то же, верно? Не просто так и то, и то называли «препаратами» — и знать, вообще-то, что кто-то осознавал всю дерьмовость… успокаивало? Мэтт никогда не обсуждал это с Эндрю, но, опять же, в будущем все в этом сценарии разворачивалось иначе — и тема просто никогда не заходила. Здорово было использовать это время, раскрывая новые грани уже знакомых и близких людей. В прошлый раз Нил ими совершенно не интересовался. В этот — он чувствовал — они становились ближе, потому что он пришел к ним уже с открытой в свою жизнь дверью. Это тепло грело внутри.       Дэн задумчиво постучала пальцами свободной руки по губам, с сомнением покачав головой:       — Но это сдерживало его дерьмовый характер, да? — Она беспомощно посмотрела на Нила. Ох. Его все еще тепло грело? — В смысле, эти его ножи — сколько раз он доставал их? И это под таблетками? Что теперь помешает ему пустить их в ход?       Нил выгнул на нее бровь:       — А что тебе мешает физически калечить всех подряд?       — Ну, знаешь ли…       — Не думаю, что именно таблетки сдерживали его от того, чтобы пустить их в ход, — мягко подала голос Рене. — Он способен себя контролировать.       Дэн вздохнула. Мэтт вздохнул. Нил посмотрел на Рене с благодарностью, и она ему понимающе кивнула. Никто из них не знал, с чем столкнется. Их пугала неизвестность — Нил мог понять это и не должен был раздражаться. Они с Рене не могли сказать ничего, что переубедило бы Лисов, здесь помочь способно было только время. Но. Мэтт немного понимал Эндрю, а Дэн понимала Мэтта — и, может, малое понимание могло постепенно перерасти в большее. Нил уже и не надеялся этого добиться.       Между ними повисла задумчивая тишина. Мэтт, погрузившись в себя, неосознанно выводил на предплечье Дэн невидимые рисунки. Та, подавшись к нему, положила голову ему на плечо и просто сидела, оказывая молчаливую поддержку его мыслям. Они выглядели комфортными. Как инь и ян. Как две части одного целого: с идеально умещающейся головой Дэн в изгибе мэттовского плеча и их сцепленными руками, закинутыми на его колено.       Нил посмотрел на них, ощущая, как его сердце вновь тоскливо сжалось. Ему этого так не хватало. Боже. Что там происходило в соседнем блоке?       О преферансе все забыли.       Затем Рене подтянула к себе свой чай, а Нил взял кофе — вновь остывший. Ну, ладно. Он мог выпить и холодный. Дело было в кофеине, а не во вкусе. Он осушил почти залпом, просто чтобы допить. Какое-то время они провели в молчании, а затем Мэтт встрепенулся и виновато улыбнулся, оглядевшись и, вероятно, осознавая, что беседа затухла.       — Я вас загрузил? — Он потер шею, отпуская Дэн, и та, взъерошив ему волосы (и просто уничтожая смазанные гелем иглы прически), покачала головой.       — Дал пищу для размышлений, — многозначительно протянула. Рене ухмыльнулась.       Затем они собрали карты, потому что, очевидно, настроения для них все-таки не было, и Дэн, повозившись у коробки с дисками, поставила какой-то фильм, сюжета которого Нил не узнал, — но ему и не было особо интересно. Что-то про гонки? Это его не трогало ни в малейшей степени. Машины больше интересовали Эндрю.       И.       Ну, да. Мысли в любом случае блуждали по кругу. Нил испытывал потребность. Их короткой встречи на крыше определенно было недостаточно для того, чтобы удовлетворить его тоску. Он, вообще-то, был готов просто сидеть под дверью блока Монстров, прислушиваясь к звукам внутри. Это было ненормально? Нил так долго ждал. Лучше было бы, конечно, оказаться прямо в блоке, но вряд ли ему там были бы рады. Ну, может, Ники? Или Кевин? Ох, точно. Кевин. Экси. Причина?       Нил задумчиво прикусил губу. Он вел себя как идиот, бесспорно. Он всерьез рассматривал возможность заявиться к Монстрам под предлогом обсуждения экси с Кевином? Какая-то типично гоночная машина на экране — яркая, красная, с острым бампером — высекала искры шинами по гладкой извилистой трассе. Нил чувствовал себя, в общем-то, примерно как эти шины. Он искрил. Чем дольше он сидел на месте, тем больше в его теле зудело нечто зубодробящее. Тем больше он чувствовал, как его наполняла нервозность, а пульс — учащался. Нил сцепил пальцы в замок, удерживая себя от того, чтобы начать расчесывать предплечья.       Он не мог пойти к ним, нет. Чтобы что?       Господи.       Стук в дверь прервал его размышления. Нил подскочил на месте, едва ли не свалившись с дивана, на котором они все сидели, и вцепился в подлокотник, оглядываясь. Мэтт рядом с ним тоже вздрогнул. Им не померещилось? Стук повторился, а затем ручка повернулась — они не закрылись после того, как Элисон с Сетом ушли, — и в дверном проеме показалась голова Ники.       — Нил? — окликнул он, заглядывая в помещение. Нил поднялся быстрее, чем Ники договорил его имя. Что-то случилось? Дэн и Рене встревоженно переглянулись, но Ники послал им беспечную улыбку и, открыв дверь шире, махнул рукой, дожидаясь, пока Нил подойдет. — Как дела, народ?       — Это ты нам скажи. — Дэн, перегнувшись через Мэтта, с любопытством оглядела гостя. Нил надеялся, она не выискивала физических увечий, — хотя, вероятно, именно это она и делала. Он закатил глаза, поравнявшись с Ники.       — Все пучком, — усмехнулся тот и, кивнув Нилу, вышел в коридор. Нил прикрыл за ними дверь, кожей ощущая желание Лисов подслушать — и еще немного возрастающее беспокойство, не отпускавшее его, вообще-то, ни на секунду с тех пор, как они сели играть в преферанс. Ники, вероятно, тоже прекрасно осознавая всеобщее любопытство, перешел на немецкий: — Я просто хотел рассказать, о чем мы говорили с Эндрю.       О? Ники виновато потупился и почесал нос. Нилу стоило начинать серьезно волноваться?       — Ничего такого, в общем-то, у нас же и не случалось ничего. Сплошное экси, но… Я рассказал, что мы были в Колумбии, но не хотел говорить о… — Ники умолк и неловко почесал шею. Нил скрестил руки на груди и прислонился к стене. Звучало многообещающе.       — О «пыли»?       — М-м, ну, да. — Ники поднял на него жалобный взгляд. — Мне все еще ужасно стыдно, и ты говорил не извиняться, но… В общем, я не хотел поднимать эту тему с Эндрю, и мы вроде как с Аароном согласились, но потом они начали ругаться… В смысле Аарон снова разозлился из-за того, что Эндрю слез с таблеток раньше срока, хотя, мне кажется, он…       — Ники, — Нил вскинул руку, прерывая его, и поморщился, — ближе к делу, ладно? Я не совсем понимаю, что ты пытаешься до меня донести.       Нил на самом деле терялся. Поток речи был не очень связным — и по лицу Ники казалось, что его мучила вина. За что? Нил и так рассчитывал, что тот расскажет все Эндрю. Какой смысл был что-то утаивать? Это бы лишь все усложнило. И что сказал Аарон? Они не слышали никаких криков — хотя, впрочем, Эндрю в принципе не кричал после реабилитации (разве что на играх, но там это было необходимо). Вероятно, близнецы цедили слова сквозь зубы?       Ники сглотнул и кивнул:       — Ну, Аарон сказал, что со стороны Эндрю было беспечно оставлять нас с тобой, никого не предупредив, и в принципе прекращать курс препаратов. Эндрю уточнил, есть ли у него основания для такого мнения, а Аарон сказал, что ты ненадежный, и… Ну, Эндрю спросил, что это значит, а Аарон бросил ему, что накачал тебя…       Ох. Нил нахмурился, пытаясь уловить суть, и, кажется, это звучало не очень хорошо. Аарон просто пытался задеть его? Задеть Эндрю? Это не значило ничего ровным счетом, но… Аарон обвинял Эндрю в том, что тот лишил их безопасности, оставив с ненадежным Нилом? Блядство.       — Давно это произошло?       — Да вот только что…       — Боже, Ники. — Нил качнул головой и, оторвавшись от стены, быстро направился в сторону их блока. Вот и нашлась причина, ха, — хотя Нил все равно предпочел бы Кевина. Ему не понравился пересказ разговора. Не то чтобы он опасался, что произойдет что-то ужасное: никто из близнецов не причинил бы друг другу никакого физического вреда, но слова могли ранить не хуже ножей, а Эндрю только вернулся с реабилитации. Вряд ли он ожидал теплого приема. Возможно, он готовился к обвинениям. Это вообще было дело Нила?       Он уже вошел.       Не то чтобы он ворвался, но… Его, определенно, не ждали. Он застал близнецов посреди гостиной, застывшими друг против друга. Аарон прожигал Эндрю взглядом, сжимая кулаки и возмущенно раздувая ноздри. Его брови сползлись к переносице, а на скулах проступили легкие розоватые пятна — и Нил не представлял, что они успели сказать друг другу, пока Ники красочно описывал ему детали. Кевина нигде видно не было (возможно, он скрывался в спальне?) — но это было к лучшему. Эндрю просто стоял. Нил не видел его лица, когда вошел, но в позе ощущалось напряжение. Это чувствовалось в ровной линии плеч и сведенных лопатках.       Ники вошел следом, сохраняя на лице виноватое выражение — теперь, возможно, перед Аароном: из-за того, что привел Нила. Аарон сверкнул в их сторону хмурым взглядом и скривил губы:       — Легок на помине.       Нил сглотнул. Он совершенно не представлял, что должен был делать дальше. Он пришел, подчиняясь внутреннему зову. Неясному чувству, холодной змеей скользнувшему по позвоночнику. Эндрю немного склонил голову. Затем — развернулся, и — о — он был в ярости. Его лицо ничего не отражало, абсолютно расслабленное, но взгляд. От этого взгляда сводило скулы и становилось тяжело в груди. Нил ощутил, как ему сдавило легкие.       — Ники. — Холодный голос был пустым. Ники поджал губы и, стрельнув глазами в сторону Нила, шагнул вперед, немного преграждая его собой. Очень мило. Он считал, ему требовалась защита? Ну, может быть. Может быть, защита требовалась самому Ники, потому что ему Эндрю как раз не давал никаких обещаний защиты — и мог позволить себе один точный удар ножом. За что? Взгляд Эндрю не предвещал ничего хорошего. Нил аккуратно коснулся хэммиковского плеча и мягко отодвинул его в сторону.       — Как насчет спарринга? — Это было первое, что пришло ему в голову. Обычно это помогало — в плохие дни. Эмоции, просившиеся наружу, находили выход в ударах и физической активности, и Нил знал, что это был хороший способ спустить пар. Эндрю нуждался в этом? Тот перевел взгляд с Ники на Нила — и у него под кожей закопошились мурашки. Это было плохое предложение? — Я могу позвать Рене.       Он не был здесь нужен. Он, вообще-то, был тем самым незнакомцем, откровенно говоря, с которым Эндрю отказался бы сражаться. Но, возможно, Эндрю хотелось впечатать несколько ударов ему под дых?       Тот медленно склонил голову, игнорируя вздох Ники и фырк Аарона.       — Внизу через пять минут.       Ох. Славно?       Нил кивнул и развернулся. Это было хорошо? Эндрю принял его предложение. Ему следовало готовиться к худшему? Нил уже спарринговал с Эндрю много раз — и на ножах, и без. Он знал эту территорию. Он умел принимать удары и уворачиваться — и, значит, ему нечего было опасаться. Но.       Эндрю хотел с ним сразиться. Это означало, что он достаточно доверял Нилу в том, чтобы выплеснуть ярость вместе с ним — или просто хотел оставить десятки синяков на его теле? Это, в любом случае, было бы безопаснее драки с Ники — для самого Ники. Нил в принципе не был уверен, на что именно Эндрю был зол. На обвинения Аарона в его безответственности? Несомненно. На то, что Аарон с Ники поступили так, как поступили, без его одобрения? На самого Нила? Что ж, тут было, на что злиться. Нил на самом деле облажался с блядским коктейлем.       Его тело пружинило, а пульс стремительно учащался от одной мысли о спарринге.       Как только он вернулся в свой блок, Дэн чуть ли не подпрыгнула на месте, поднялась с дивана и подлетела к нему так резко, что Нил отшатнулся.       — Ты говорил с Ники по-немецки? — спросила она, хотя, скорее, воскликнула. Ну разумеется, они подслушивали. Нил совершенно не был этим удивлен. Их любопытство балансировало с умением отвернуться в нужный момент, и Нил не знал, чего ему больше хотелось: огрызнуться или ухмыльнуться. Ему стоило что-то сказать на этот счет? Ах. Лисы ведь еще не знали о его владении языками. Ну, что тут можно было ответить? Он пожал плечами и просто кивнул.       — Я думал, ты говоришь по-французски, — удивленно пробормотал Мэтт.       — А еще по-испански.       О других языках смысла говорить не было: про японский все узнали бы из курса его дисциплин, а русским Нил пользоваться не планировал. Ни одной чертовой буквы. Он стер его из своей памяти.       Губы Дэн сложились в удивленное «о», пока Нил копошился в стойке с обувью в поисках беговых кроссовок — как самой подходящей для спарринга обуви, которая у него имелась. Быстро сменив свои кеды и зашнуровавшись — одет он и так был подходяще, — Нил поднял голову, обнаружив, что все смотрели на него с нескрываемым интересом: вероятно, это стоило пояснить. Он вздохнул:       — Мама была одержима языками, меня обучали с детства.       Ну, почти правда. И это не то чтобы противоречило истории о сыне богатых родителей, которую Нил скормил Сету, так что можно было не беспокоиться о том, что Лисы это обязательно обсудят.       — Ты понимал все, о чем они спорили? — Мэтт ухмыльнулся, и Нил не удержался от кривой улыбки в ответ. В голове всплыл образ раскрасневшегося и возмущенного лица Аарона, когда тот понял то же самое. Зловредное чувство удовлетворения согрело желудок.       — Ага. Я признался им несколько недель назад, когда шутки Ники начали слишком утомлять.       — Ха. — Ухмылка Мэтта стала шире, Дэн восхищенно моргнула. Рене недовольно поджала губы:       — Помогло?       — Определенно.       Вряд ли, конечно, дело было в том, что Нил знал немецкий. Скорее, в том, что Ники было стыдно за то, как они поступили с ним в Колумбии, но об этом кому-либо рассказывать было необязательно, — хотя, кажется, в этом и был свой плюс. Нил помахал рукой и двинулся к выходу. Дэн, вероятно, слишком взбудораженная вопросом, с которым его встретила, чтобы обратить внимание на то, что он делал, окликнула его, только когда он переступил порог обратно в коридор:       — Ты куда?       Нил просто бросил через плечо: «Скоро вернусь!» — и закрыл за собой дверь, игнорируя новый поток вопросов.       Он спустился на первый этаж Башни и вышел на парковку. В ногах у него зудело. Что именно Аарон рассказал Эндрю? Вряд ли он цитировал его драматичную речь. Мог ли он обвинить брата в болтливости? Сомнительно, тем более с учетом того, сколько болтал Ники — и сколько они переговаривались на немецком до того, как Нил раскрылся. Он дал им понять, что все, что он знал, было добыто из крох информации, оброненных ими же. С другой стороны, Аарон мог предъявить претензию, что Эндрю их не предупредил, но, черт, Эндрю не предупредил их ни о чем — и новость о немецком меркла перед новостью о реабилитации, которая Аарона тревожила по-настоящему. Нил, вообще-то, не задумывался об этих последствиях, когда планировал рехаб. В будущем это вышло как-то проще — и одновременно сложнее, но об этом лучше было не вспоминать. Этого не было. Нил принялся упражняться в беге на месте, чтобы разогреться.       Знал ли Эндрю, как его родственники отреагируют на его возвращение?       Он появился спустя пару минут — так же подготовившись и сменив джинсы на спортивные штаны. Окинув Нила — который к этому моменту вяло тянул плечи, зажимая одну руку другой и наоборот, — безразличным взглядом, мотнул головой в направлении входа на цокольный этаж и, не оборачиваясь больше, сразу же пошел в ту сторону. Нил прикусил нижнюю губу, поводив рядом верхних зубов по ней из стороны в сторону. Брови дрогнули, сползаясь к переносице, и внутри колко екнуло: это было так знакомо. Нил дожидался здесь Эндрю сотни раз. И, даже несмотря на то что спарринг им обычно требовался в плохие дни, это окунало в теплое чувство ностальгии. Они находили утешение друг в друге раньше. Сейчас? Нил предвкушал, что ему обязательно прилетит в ребра. Мышцы пронзительно ныли.       Он поспешил за Эндрю следом.       Они обошли Башню, привычно спускаясь к спортивным помещениям, и Эндрю провел Нила к дальнему залу, где они всегда и спарринговали. Они одновременно двинулись к матам, чтобы выстелить ими пол, сохраняя сосредоточенное молчание. Нил думал о том, насколько он вообще был способен составить конкуренцию Эндрю. Если тот планировал драться на ножах, то здесь Нил знал, что его тело было готово, а мышцы помнили, как двигаться. Кулачный бой? Он занимался им только в будущем — и это отличалось от битвы с лезвиями. Там нужно было следить за оружием, отбиваться и уворачиваться, сохраняя твердую хватку и концентрацию на ноже. Этому его обучали и в детстве, поэтому какая-никакая мышечная память у него оставалась, и вкупе с правильными знаниями он неплохо справлялся. Но в кулачном бою движения были немного иными, так как там больше фокуса уделялось рукам и ногам и не нужно было думать о лезвии, которое могло вспороть плоть. Нил не был уверен, сможет ли он скомбинировать верные приемы. С другой стороны, почему нет? В конце концов, он мог представлять, что бился с ножом, — и он провел все лето, тренируя мышцы. Он мог с этим справиться. Он знал, как драться — нужно было просто больше думать, чем следовать за рефлексами.       Когда маты были выстелены, Нил уточнил, нарушая хрупкую тишину:       — С ножами или без?       Он склонялся к тому, что Эндрю предпочтет простой кулачный бой: менее опасный, более контактный. Если Эндрю хотел выбить из него дерьмо, это подходило идеально. Ножи были для тех случаев, когда мысли в голове были слишком громкими — и их требовалось заглушить концентрацией на стали. Сейчас, кажется, была не та ситуация: Нил видел это в резких движениях чужих рук и пустом взгляде. Эндрю подтвердил его размышления:       — Без.       Нил кивнул — и они заняли позиции.       Руки взлетели к лицу, не скрещиваясь: одна выше, другая ниже. Нил знал, как правильно стоять: ноги на диагональной линии. Эндрю стоял напротив — и.       Потом началось движение.       Сначала оно больше напоминало разминку. Они закружились, присматриваясь друг к другу и приноравливаясь — и Нил видел в глазах Эндрю знакомое отражение. То, что всегда вторило ему, — и то, чему вторил он. Промельки туманных мыслей и образов, скольжение мрачных теней. Шаг вперед, взмах кулака, скрещенные с глухим стуком предплечья. Повязки Эндрю были без ножей: Нил почувствовал это, отталкивая от себя его руку резким рывком. Это было правильно: если бы ножны были заполнены, это могло бы травмировать при таком контакте. В прошлый раз они меньше соприкасались.       Затем они стали быстрее. Замах руки пронесся над головой — Нил пригнулся, одновременно с этим выкидывая кулак снизу вверх и метя в подбородок. Эндрю отшатнулся, перехватывая его свободной рукой, оттолкнул, одновременно с этим выкручивая запястье. Разворот — и они снова оказались на расстоянии, вскинув на уровне лиц предплечья. После — работа ногами. Замах слева — Эндрю в обороте ударил Нила в бедро, до кости впечатывая в него икру. Следующее движение — почти пируэт: отвести ногу назад, развернуться по кругу, сменить ведущую сторону. Нилу в лицо полетел кулак.       Кулачный бой был тем же танцем, что и сражение на ножах. Нил переставлял ноги, отступая, когда Эндрю вел. Затем они менялись местами, и Нил наступал, выбрасывая вперед удар за ударом. Толчок в плечо, хватка сильных пальцев. Крепкое тело, скользнувшее мимо. Размеренное дыхание и участившийся пульс, гремящий разогревшейся кровью в ушах. Ощущение скользящих волокон мышц под кожей. Химический выброс эндорфинов, закипающий адреналин и разрывающиеся фейерверком нейромедиаторы.       Эндрю выкинул вперед руку, целясь в ниловскую скулу. Тот перехватил его кулак на лету, отводя движение и перенаправляя Эндрю инерцией вправо от себя. Эндрю на ходу пригнулся, уходя от его догоняющего толчка в плечо. Развернулся, опускаясь ниже, уперся руками в мат — и тут же сделал подсечку, вынуждая Нила отшатнуться и изменить положение ног. Небольшая пауза была затрачена на то, чтобы перевести дыхание, — и Эндрю уже перекатывался влево, потому что Нил кидал на него сверху вниз кулак, задействуя для большей силы удара все тело. И секунду спустя Эндрю был на ногах: наступала очередь Нила ставить подножку. Голень к голени — прыжок в сторону.       В какой-то момент Эндрю поймал Нила в захват, зажав его шею в сгибе локтя, — и Нил спиной ощутил, как под его лопатками перекатились грудные мускулы. Резким рывком правого плеча он повел свое тело влево, используя преимущество роста, чтобы прицелиться Эндрю в голову. Тот уклонился, ослабляя хватку, и Нил развернулся, левой рукой упираясь в его ребра. Он моргнул, поймав напротив взгляд в миллиметрах от собственного лица, и ощутил на языке вкус сигарет — а затем его тело уже отдалилось, подчиняясь законам физики: он закончил движение, сбегая на пару шагов назад.       Нил старался не думать о том, сколько контакта с Эндрю он получал прямо сейчас. Но он думал об этом каждый раз, когда тот хватал его за плечо, удерживая, когда сам Нил выворачивал руки, отталкивая Эндрю в грудь, — и под его ладонями ощутимо напрягались малая и большая грудные мышцы. Это были не те касания, которых Нил жаждал, но они были реальны. Они были горячими, сильными и ощутимыми. Они наполняли его энергией. Эндрю то оказывался близко — и Нил ловил его дыхание собственным вдохом, — то отшатывался на расстояние в метр, прицеливаясь для нового удара, — и Нил тянулся за ним, подныривая. Они соприкасались спинами в разворотах, скользили руками по рукам, круговые удары ног отбивали предплечьями — и в бою было столько тактильности, что иногда Нил забывал о том, что они дрались. Ему несколько раз прилетело в ребра. Несколько раз Эндрю вышиб из него дух грубыми пасами под солнечное сплетение. Несколько раз перед глазами всполохами искр окружение рассыпалось, выбитое из висков. Нил был хуже в кулачном бою, чем на лезвиях, — но их тени в остром освещении спортивного зала все равно плясали вдоль стен, вторя движениям кружащих тел.       И Нил не думал о том, что тому было причиной: у него не было на это времени. Он лишь видел в глазах Эндрю отблески собственных монстров. Призраков прошлого. Ярость и боль, страсть и страх. Или это ему казалось? Он слишком привык к таким спаррингам и, может быть, экстраполировал ощущения, полагаясь на знания о совместном будущем, которого больше не существовало — но он об этом почти забыл.       А потом Эндрю подловил его со спины, подцепив его голень ступней и резко дернув назад. Нил полетел вперед, выставляя ладони, которые ударились о мат с глухим стуком. Тут же, используя то, что его ногу оторвали от пола, он вскинул ее выше, наугад целясь в сторону, где должен был быть Эндрю, чтобы широким замахом оттолкнуть его от себя и успеть перегруппироваться и откатиться. Эндрю отбил удар предплечьем, вложив в него столько силы, что Нила мотнуло в сторону — и он перевернулся, приземляясь на лопатки. Эндрю тут же упал следом, вжимая ладони в его грудь, чтобы удержать его в лежачем положении своей массой, — и они застыли, сбито дыша друг против друга.       Нил чувствовал, как ощутимо пульсировало в бедре, где он пропустил удар: вероятно, там расцветала крупная гематома. Его легкие судорожно сокращались, восполняя затраченный в движениях кислород, и голова немного кружилась. Сколько времени они уже дрались? Эндрю нависал над ним, разглядывая его раскрасневшееся лицо, и Нил разглядывал его в ответ: на скулах Эндрю блестел румянец, лоб был покрыт испариной — и на него налипли светлые пряди. Вряд ли сам Нил выглядел лучше, и он порядком запыхался, но Эндрю — он был красив. Нил проследил за каплей пота, сползшей по его кадыку, и поднял руку, чтобы поймать ее большим пальцем… — и остановился в полудвижении, уронив кисть обратно, потому что вспомнил, что не мог этого сделать. Забыться было так легко. Сердце противно ухнуло, прижимаясь к позвоночнику и расползаясь по нему густой слизью. Эндрю скосил взгляд на его упавшую руку — Нил понадеялся, тот воспринял его движение за последнюю попытку отбиться.       Возможно, в его глазах отражалось его желание, Нил не знал. Какой-то частью ему хотелось, чтобы Эндрю увидел. Сам сделал какие-то выводы: так было бы проще. Произнести что-то вслух означало поставить под удар то хрупкое взаимопонимание, которое они выстроили, и Нил не хотел этого. Он боялся. Малодушно? Возможно. Он не знал, насколько Эндрю был готов принять его чувства. По прошлому опыту — они были ему не нужны. Эндрю рассчитывал лишь развлечься, Нил — поэкспериментировать. То, что между ними произошло… Нил не знал, как так вышло. Как между ними зародилось их ничто? Что для этого потребовалось? С его стороны — неважно, он не пытался анализировать, когда ничто стало всем. Возможно, это в нем было с самого начала.       Но со стороны Эндрю?       Нил боялся, что тот оттолкнет его, узнав о его чувствах, потому что их было слишком много, чтобы спокойно вынести. Потому что Эндрю было достаточно Роланда, чтобы снимать сексуальное напряжение, и Нил, несмотря на всю его привлекательность, не был нужен ему с багажом его нежности и трепета. Весь этот хаос из мешанины эмоций, умопомрачительных и изумительных. Нил сам был хаосом. Он был сплошным беспорядком.       Но, несмотря на страх, он надеялся. Это сводило с ума, вообще-то. Нил никогда не испытывал подобных переживаний и потрясений. Эндрю был единственным опытом и благословением — и с ним Нил всегда ощущал уверенность. Теперь? Ему до боли хотелось, чтобы Эндрю увидел в его глазах привязанность — и принял ее, даже если бы вновь за нее возненавидел.       Нил вновь слишком много думал.       Эндрю протянул руку, хватая его пальцами за подбородок, — и отвернул его лицо в сторону, второй рукой одновременно отталкиваясь от его груди и поднимаясь обратно на ноги. Спарринг подошел к логическому завершению: Нил проиграл. Отступив на несколько шагов, Эндрю оттянул сбившуюся футболку, похлопал по штанам — то ли поправляя, то ли отряхивая ладони, — и скрестил руки на груди, дожидаясь, пока Нил поднимется. Когда тот встал следом, произнес ровно — голос ломало лишь от не восстановившегося еще дыхания:       — Теперь ты можешь рассказать мне о Колумбии.       Нил сглотнул. Ох, верно. Вот зачем они были здесь. В голове еще немного гудело, а тело жаждало вернуться в прежнее положение: прижатым к полу тяжелой массой, в переплетении рук и ног, возможно, и чтобы тепло от кончиков пальцев острыми точками стреляло вдоль позвоночника. Эндрю был более сосредоточен, очевидно. Нилу нужно было собраться с мыслями, которые расползались в разные стороны со скоростью тараканов, взбудораженных ночью на кухне внезапным включением света. Он с усилием заставил себя сфокусироваться, помассировав двумя пальцами складку между бровями.       — Что именно ты хочешь узнать? — Его голос прозвучал немного хрипло. Эндрю посмотрел на него знакомым взглядом: «Не будь таким тупицей». Сердце тоскливо екнуло. Нил на это почти уже не обращал внимания.       — Все, о чем ты забыл мне рассказать.       Это была ирония? Нил кивнул. Это было справедливо. Неважно, что рассказал Ники, — Эндрю были нужны подробности от Нила, чтобы он мог сопоставить факты. Проверить, не лгали ли ему. Эндрю прыгал в неизвестность, оставляя на попечение Нила свою семью, — и еще не был уверен, что приземлился на твердую поверхность.       — В общем-то, ничего особенного, но Аарону не понравилось твое решение лечь на реабилитацию, — начал Нил. Эндрю посмотрел на него ничего не выражающим взглядом. — И ему не понравилось, что ты отдал мне ключи от машины и назначил меня главным. Так что он решил подсыпать мне «пыль» и, видимо, выяснить… не планировал ли я этим как-то воспользоваться.       В деликатной формулировке скрывалось: «Не планирую ли я на пару с тобой начинать убивать, когда твои таблетки перестанут удерживать тебя на тормозе». Это, блядь, было так похоже на то, что творилось в суде, что Нил против воли ощутил в губах позыв к отцовскому оскалу. От одной этой мысли кровь в жилах вскипала не хуже, чем при воспоминаниях о Рико. Нил прикусил щеки изнутри, стирая это выражение со своего лица: сейчас оно было более чем неуместным.       Эндрю сохранял молчание, и Нил продолжил:       — Из-за «пыли» я вспомнил об аварии, в которой…       И — ох. Уж лучше бы Рико и суд. Нил умолк и скрипнул зубами, отгоняя мгновенно вспыхнувшие в голове образы. «В которой ты умер». Он прикрыл глаза. Сцепил пальцы, до хруста заламывая костяшки. Глубоко вдохнул. Он не мог сейчас об этом вспоминать. Не мог думать об этом, разговаривая с Эндрю. Он выдохнул и сглотнул. Он мог пропустить эту часть. Он произнес так ровно, как только был способен:       — Невероятными методами дедукции, полагаю, он пришел к выводу, что я каким-то образом был причастен к смерти вашей матери.       Затем Нил открыл глаза и посмотрел на Эндрю, проверяя реакцию. Тот выглядел совершенно не впечатленным. Он просто разглядывал Нила, скользя взглядом по его покрасневшим от силы сжатия пальцам, и Нил расцепил руки, опуская их вдоль тела.       — Я рассказал им с Ники немного о своей жизни — никакой якудзы, только то, что бежал от ублюдка-отца, — и историю об аварии, очевидно, никак не связанную с Тильдой. И сообщил, что знаю немецкий.       Вроде все? Эндрю вернул взгляд к его глазам и немного приподнял бровь:       — То есть до этого они не знали об этом, но ты все равно пропустил ту часть, в которой они сговаривались опоить тебя?       Ну, да. Это было справедливо. Нил облажался. Он знал это. Он не мог сказать, что был слишком сосредоточен на мыслях об Эндрю, на своей ярости, на желании досадить Аарону — и что попросту доверял, хотя у него не было для этого никаких объективных причин.       — Они не обсуждали это при мне, — просто произнес. Это была почти правда. Они на самом деле не сговаривались при Ниле, но — столько намеков было. Он мог бы их распознать, если бы придерживался уровня своей прежней паранойи. Знание будущего оглушало ее. Знание того, что его отношения с Лисами были крепкими, уверенными и семейными, — оглушало все его недоверие. Нил поморщился и устало провел ладонью по лицу. Это было так глупо.       Больше он ничего не мог сказать по этому поводу — но, вероятно, этого объяснения Эндрю хватило: он безразлично скользнул взглядом по помещению.       — Почему ты не рассказал сразу?       М-м. Нил поджал губы. «Потому что растворился в твоих глазах — и мои мозги превратились в кашу», — это бы не сошло за объяснение.       — Не вспомнил. Это было три недели назад.       И это была чистая правда. У него не было эйдетической памяти, в конце-то концов. Нил запоминал избирательно. Ощущение «пыли» в Колумбии ему не было нужно — в отличие от угроз, знание о которых было необходимо для выживания, — и в отличие от каждого слова Эндрю. Тот уставился на него в упор, вплавляя взгляд практически ему в поры, и Нил добавил:       — Ты не спрашивал почасовой отчет.       — Это подразумевалось само собой. — Тон стал совсем скучающим. Нил развел руками:       — Ты произнес буквально два слова.       Был он виноват в том, что не смог в достаточной степени сообразить, что ему требовалось вспомнить детали, не имевшие никакого значения, когда перед ним стоял Эндрю — и все было в порядке? Эндрю моргнул.       — Еще что-то важное?       Что еще было? О.       — Кевин узнал меня, но мы с ним все обсудили, и здесь не должно быть проблем. — Нил пожал плечами. Это было несомненно важно, но не то чтобы Нил был искусным оратором. Он не любил пересказывать истории. Восемь лет бегства Нил мог уложить в пятиминутную, максимум, речь — только голые факты. А Эндрю и не просил у него красок: для этого существовал Ники.       — Об этом ты тоже рассказать не догадался?       Нил почесал затылок. Под миньярдовским взглядом он ощущал себя таким кретином, что был готов собственноручно закатать себя в асфальт. У него не было объяснений, кроме единственного:       — Ну, мне нужно разжевывать, я не очень умен.       Взгляд Эндрю выражал: «Это правда». Нил не мог спорить. Ему нужно было что-то еще добавить? Ах, точно. Он ухмыльнулся:       — И на ночные тренировки мы теперь ходим с Сетом и Мэттом.       И теперь взгляд Эндрю говорил: «Серьезно, блядь? Экси?»       Вероятно, Сет не волновал его, пока не причинял вреда Кевину — а этого, очевидно, не происходило: иначе Кевин бы пожаловался. Возможно, тот уже отчитался в этой части — и у Эндрю было время это обдумать? Хотя бы об этом можно было не волноваться, ха. Эндрю просто безразлично кивнул.        Несколько секунд между ними висело молчание — и Эндрю больше не спрашивал. Удивляло ли его, что Кевин узнал Нила? Интересовало, как это произошло? Он ждал продолжения? Что Нил мог еще рассказать? Или он прямо сейчас чего-то не понимал?       Еще через пару мгновений Эндрю, вновь окатив Нила холодной волной презрения, отвернулся — и покинул помещение.       Что ж.       Нил обессиленно опустился обратно на мат — а затем и вовсе откинулся на нем целиком, раскинув звездой руки и ноги. Ему требовалось немного времени на то, чтобы перевести дыхание.       Он вновь облажался?       «Ненадежный» — так, кажется, Аарон сказал? Сколько значения его слова имели для Эндрю? Это, на самом деле, было хреново. Даже характеристика «спятивший убийца-маньяк» казалась привлекательнее. Нил скрипнул зубами. Он столько работал над завоеванием доверия, и — блядь — одно решение Аарона, от которого он с какой-то неебической стати не ждал подвоха, — все полетело насмарку? Нил не знал. Когда он в прошлый раз сбагрил Кевина с Лисами в Нью-Йорк, а сам отправился в Эвермор, Эндрю не посчитал его слово нарушенным. Нил сдержал то, о чем обещал: присмотрел. В этот раз было так же?       Влияло на что-то то, что он забыл рассказать детали? Эндрю не нуждался в его многословности — и это была мучительная логическая цепочка. Нил ощутил, как у него заныло в затылке.       Что ж, у него еще было время разобраться с этим. Он не мог закручивать себя по спирали, размышляя о том, что попросту ему было неведомо. Ну, мог, конечно, — кого он обманывал? — но…       Спарринг, вообще-то, помог и ему немного унять свои чувства. Некоторого рода катарсис — Нил выплеснул через удары и столкновения бурю, бушующую в груди, — и осталось слепое опустошение. Не самое неприятное чувство. Такое… отсутствие? Дышалось, в общем-то, немного легче. Но. Буря улеглась, да, но не утихла полностью. Стало чуть менее тоскливо — примерно как после разговора с Би. Может, стоило снова это сделать? Скоро и так должен был состояться стандартный прием перед началом сезона — Нил решил, что обдумает это позже.       По мере того, как адреналин утихал, бедро пульсировало все болезненнее — и в голове пронеслась отстраненная мысль о том, что следовало бы заглянуть с ним к Эбби и попросить мазь от ушибов: все-таки сезон начинался через неделю, и Кевин бы лично задушил Нила, если бы обнаружил, что тот хромал. Он вообще хромал? Нил согнул ногу — в колене едва ощутимо стрельнуло, отдавшись по нерву. Ну, с этим можно было жить. Это не могло сравниться со шрамами от ожогов, с которыми Нил вышел на поле еще до полного их заживления.       Черт. Экси. Сколько уже прошло времени? У него был с собой телефон?       Порывшись в карманах, Нил действительно обнаружил мобильник — и три СМС от Дэн, состоящие в основном из вопросительных знаков: «Где тебя черти носят?» — «???» — «??!»       Ох. До начала тренировки оставалось десять минут.       Нил резко поднялся, игнорируя укол боли, и поспешил покинуть цокольный этаж — чтобы обнаружить, что на парковке его уже ждали Мэтт, Рене и Дэн — и последняя выглядела в той же степени раздраженной, в которой и обеспокоенной. Нил вылетел из-за угла, сразу различив их фигуры у пикапа — других знакомых авто в округе он не приметил, — и направился в их сторону. Дэн нахмурилась и уперла руки в бока, цепко оглядев его взъерошенную фигуру.       — Мы опаздываем, — цокнула, мотнув подбородком в сторону машины: Мэтт уже заводил мотор. — Где ты был?       Они поспешно забрались в салон, жестикулируя руками так, словно могли бы движениями заставить течь время в обратную сторону. Ха. Иронично? Может, Нил бы и мог. Такого он не пробовал — но сейчас времени выяснять это — иронично — не было.       — Я уснул на матах. — Он развел руками, встречаясь с Мэттом глазами в зеркале заднего вида. Дэн подозрительно прищурилась и переглянулась с Рене, размещаясь на своем месте. Нахмурилась:       — Монстры уехали без тебя, и мы не знали что и думать: с Сетом и Элисон, как ни удивительно, тебя не оказалось. Я нервничала.       Нил дернул плечом. С одной стороны, это, конечно, было мило: Дэн дождалась его, несмотря на то что опаздывала сама, задержав и Мэтта с Рене, потому что не могла найти Нила. Поэтому она и была капитаном, и Нил ценил это. Он сам не успел бы добежать вовремя, потому что, все-таки, был медленнее автомобиля, как бы ни старался, — а переодеться нужно было до начала тренировки. С другой: кажется, Дэн беспокоилась о том, что Нилу вспороли глотку и оставили истекать кровью в подвале? Ну, это уже было скорее смешно, чем раздражало: вероятно, Нил был близок к этому. Может, Эндрю потому и пришел без ножей? — чтобы ненароком его не прирезать.       Но с третьей стороны — неприятнее было то, что Монстры уехали. И никто из них даже не спросил Нила, собирался ли он с ними, — и это означало, что Эндрю решил ехать без него. Ох. Не то чтобы Нил на самом деле ждал приглашения. Он вернул ключи и вернул ответственность. Но, вообще-то, блядская надежда, которую он старался заглушить всеми силами, трепыхнулась на дне желудка и издала противный воющий скрежет где-то под ложечкой. За это он ее и не любил.       Гадство.       Рене оглядела Нила с некоторым любопытством, а Мэтт газанул — и необходимость отвечать Дэн отпала. Они действительно опаздывали — и, вау — доехали до Норы за рекордные мэттовские шесть минут: тот гнал наравне с Ники и Эндрю.       Нил, кажется, не успел испугаться скорости. Или его проблема на самом деле заключалась в том, что он переживал об аварии, только когда находился в одной машине с Эндрю? Неважно. Они забежали в здание стадиона, разделяясь у раздевалок, и Кевин встретил их с Мэттом в мужской с каменным лицом, уже полностью переодетый, — он сидел, сцепив руки в замок и уложив их на широко расставленные колени. Он смерил Нила тяжелым взглядом — тот просто пожал плечами и принялся возиться у своего шкафчика.       — Где остальные? — Мэтт тоже довольно бодро шевелился, стягивая с себя футболку еще на подходе.       — На поле, — сухо ответил Кевин. — Где и вам полагается быть. Что за хуйня?       — Нил задремал в спортзале.       Нил поджал губы, ощущая, как спину ему прожег полыхающий взгляд, и, не оборачиваясь, поспешил в душевую. Ну, у него был опыт в быстрых переодеваниях. Кевин знал о том, что они с Эндрю ушли спарринговать? Вероятно, кто-то из его родственников сообщил об этом? Возможно, причина дэевского взгляда заключалась не в их задержке, а в том, что Нил в очередной раз полез в драку? Ему стоило заверить Кевина, что он был в порядке?       Впрочем, когда он вышел, переодевшись в форму полностью в кабинке, чтобы не тратить время на перебежки туда-сюда, Кевин уже ушел, а Мэтт, спотыкаясь, завязывал бутсы. Не то чтобы Ваймак имел привычку жестоко наказывать, но каждая минута промедления добавляла по пятнадцать отжиманий к разминке, а комплектование налокотников, защитных щитков, ремешков и прочего по всему телу требовало действительно много времени — и сноровки. Зачем в их форме было столько петель? Нил надеялся, что закрепил все правильно, — в конце концов, он делал это уже три с лишним года.       На корт они вышли вместе — из солидарности, — опоздав всего лишь на три минуты. Лица Дэн и Рене, которые уже отрабатывали задержку под хмурым взглядом Ваймака, пока остальные Лисы разогревались кардио, отражали страдания — Нил мог их понять: бег доставлял ему куда больше удовольствия, чем силовые. Они с Мэттом без лишних слов присоединились к девушкам, сопровождаемые комментариями Ваймака о том, что он каждому лично в задницу запихнул бы по будильнику, чтобы чувство времени они ощущали всем телом. Кевин послал им мрачный взгляд со своей стороны поля: вряд ли наказания Ваймака можно было сравнить с местью Мастера и его увесистой тростью.       Нил поспешно отогнал всплывшую ассоциацию: не хватало еще начать пробуждать стершиеся воспоминания об Эверморе в реальности, где их еще не существовало, — и прямо на стадионе Лисьей Норы, когда все его тело гудело от энергии. Он сосредоточился на своих трицепсах и перекатах дельтовидной и локтевой мышц, напрягая зубчатые и пресс: сорок пять отжиманий с наскоку не то чтобы были настоящим кошмаром, но по утрам — в спортивном зале до Норы — хотя бы была возможность сделать паузу между подходами. Еще на тридцати с лишним Нил начал ощущать сокращения даже в ягодицах и бедрах — и это, вообще-то, было болезненно. Мэтт рядом лицом изображал, кажется, все стадии принятия, сменявшие друг друга по очереди с каждым новым десятком. Когда они закончили отжиматься, Ваймак скривил губы и отправил их догонять остальных на беговой трассе:       — У нас игра через неделю, относитесь к ней ответственнее!       Мэтт виновато кивнул. Нил к этому моменту уже сорвался с места. Руки немного ныли после таких упражнений, но это было, скорее, из-за неожиданности: все-таки каждое утро всех Лисов гоняли по спортивному залу кампуса, как раз-таки наращивая их мышечную массу. С другой стороны, Нил одновременно был разогретым и уставшим после их спарринга с Эндрю — и, вероятно, устраивать его прямо перед тренировкой было не лучшей идеей. Нил не жаловался. Синяк на бедре поутих, когда мышцы всего тела вновь разогрелись, — или Нил уже просто не обращал на боль внимания. Он догнал и обогнал Кевина на своем третьем кругу.       Очевидно, присутствие на поле Эндрю прибавляло сил. Тот бежал размеренно и определенно никуда не спешил, но бег и не был его коньком. И все же каждый раз, когда на ниловские глаза попадалось белое пятно миньярдовской формы с отчетливой и крупной тройкой и фамилией, Нил чувствовал, как внутри него что-то переворачивалось. Знакомо. Это было так знакомо. Это было стабильно. Это было — гравитацией. Нил едва ли не спотыкался — от падения его удерживали только наработанные умения бегать, что было очень полезно при его скорости.       Не хватало только возможности разделить с Эндрю пространство, но Нил не так мучительно страдал от этого, как утром: все-таки спарринг был хорошей идей, пусть и прямо перед тренировкой. И пока что — этого было достаточно. Нил имел терпение. И с трепетом относился к каждому мгновению, подаренному ему жизнью, в которой Эндрю дышал, находился в поле видимости и не сидел на таблетках. Это, на самом деле, было благословением.       Нил, честно говоря, немного залипал, да — но кто мог винить его в этом? Джерси плотно облегало спину Эндрю, и под слоями ткани и термобелья ощутимым рельефом проглядывали широчайшая, похожая на перевернутый треугольник, и трапециевидная, под которой скользили напрягающиеся лопатки, мышцы. Ости лопаток плавно перетекали в аккуратные дельты плеч, видневшихся под контуром нижней границы защиты, и дальше — волокна подостной, трехглавых мышц, головки которой отчетливо проступали сквозь форму и перекатывались каждый раз, когда Эндрю напрягал руки.       Когда он держал клюшку, Нил слышал симфонию.       Впрочем, конечно, Нил сосредотачивался не только на этом. Он был до изумления рад присутствию Эндрю, благодарен за которое был так, словно оно было воздухом: Нил дышал им. Но атмосфера на площадке, тем не менее, была куда прозаичнее и напряженнее.       Эндрю держался рядом с Рене, если ему требовалось чье-то присутствие. Лисы, по большей части, соблюдали дистанцию — и на пробежке, и на разминке после. Дэн косилась с подозрением, Элисон выбрала тактику игнорирования: она вовсе не поворачивалась в сторону Монстров. Эндрю, в общем-то, оказался оттеснен дальше всех, и между ним и остальными Лисами непременно оказывались Кевин, Ники, Аарон и Рене — но вряд ли Эндрю возражал по этому поводу. Аарон ни с кем не разговаривал и смотрел себе под ноги, Сет просто прожигал взглядом общее направление, в котором находились Монстры, — и Нил всем телом ощущал, как рушилось то взаимопонимание, которого он успел достичь за почти семь недель неустанных попыток сдружить их.       С другой стороны, не то чтобы утренние опасения Ваймака сбывались. Эндрю, очевидно, не сильно заботило, как на него смотрели другие, — и он не собирался начинать драку, как бы этого все ни ждали. Позицию в воротах он занимал до осточертения безразличную. По крайней мере, против Сета и Кевина — которые, благодаря трем неделям ночных тренировок, работали уже слаженнее. Если он не пропускал их броски, то отправлял мяч чуть ли не до Рене на противоположной половине поля — и оба скрипели зубами, потому что там уже ждали Нил и Дэн, быстро сообразившие, как работало настроение Эндрю.       И это — это было до дрожи знакомо, потому что Нил знал, куда упадет мяч, лишь по одному взгляду яшмовых глаз. Он, на самом деле, наслаждался этим, несмотря на злобное ворчание Кевина. Эндрю — вероятно, неосознанно — играл с Нилом.       Это звучало как симфония.       Но, когда их стандартные команды пять на пять поменялись вратарями и Ваймак поставил Нила в связку с Сетом, — все броски Нила отбивались исключительно в его тело. Это, несомненно, тянуло на десяток красных карточек разом и ряд пенальти, но Нил не жаловался. Возможно, спарринга оказалось недостаточно. Возможно, Эндрю хотелось раскрошить его конечности в щепки. Нил уворачивался, уклонялся и отбегал, когда Эндрю целился ему в ноги. Иногда — успевал поймать мяч в сетку собственной клюшки и, выполнив разворот для придачи ускорения, метнуть его вновь, не сходя с места. На пару ударов экси превращалось в подобие тенниса — и Нил чувствовал, как взгляд Эндрю плавил каждую кость в его теле. Это было немного весело.       Это было то, на что он и не надеялся. Он не ждал, что Эндрю на самом деле будет играть. Не то чтобы Эндрю так уж старался, но он двигался, ловил мяч, отбивал — и он тренировался, так или иначе. Наверняка Ваймак поговорил с ним перед началом: Нил пропустил их встречу. Может, Ваймак предложил что-то стоящее взамен предыдущей сделки, Нил не знал. Сам он все еще раздумывал над идеей мини-кондитерской. Не то чтобы он собирался действительно ее строить, но он знал одно место в Колумбии, где на самом деле продавали хорошие десерты — и он знал, какие из них Эндрю любил больше всего. Вряд ли, конечно, тот согласился бы стараться в обмен на кекс — это была привилегия исключительно их отношений в будущем, — но… это тянуло на маленькую взятку?       Когда они перестреливались у ворот, остальные Лисы на несколько мгновений раздраженно замирали, хотя Нил этого и не замечал. Затем Ваймак свистел — Эндрю посылал мяч в шлем или ноги. Нил двигался — и кровь, возбужденная не только игрой, но и витающим в воздухе духом непримиримости, бурлила в жилах, заставляя выше выкидывать колени, совершая перекаты по всему полю.       Сет был тараном. Нил обнаружил, что этим можно было неплохо пользоваться, когда тот выступал против Мэтта, и, увернувшись от Ники, следовал за сетовскими шагами, подныривая у того под рукой в критический момент и уводя пас у своего же напарника, не ожидающего подставы. Это, в каком-то роде, была грязная игра, но кем Нил был бы, если бы не пользовался возможностями, которые видел?       Так или иначе, ему удалось дважды забить Эндрю, и тот оба раза смотрел на него так, словно взглядом пытался освежевать. Нил был счастлив — Эндрю злился. Он не хотел позволять ему пробивать.       Когда они, наконец, закончили — Нил порядком вымотался. Аарон, когда опекал его, вел себя так, словно рассчитывал клюшкой сломать его ребра: вероятно, возвращение брата всколыхнуло в нем старые обиды. Ники в основном молчал — и старался на порядок меньше, но его уровень тоже подрос с тех пор, как Мэтт начал делиться опытом ночных тренировок — и приближение начала сезона подогревало в крови азарт. Нил смутно помнил, что первая игра должна была быть жесткой, хотя состав игроков брекенриджских Шакалов, с которыми они открывали свой сезон, еще не был известен: такое обычно сообщалось непосредственно перед матчем. В любом случае он ждал с нетерпением. Ему казалось, в этот раз Лисы были профессиональнее, чем в прошлый: в конце концов, на стандартных тренировках днем старались все, нападение дополнительно упахивалось по ночам, и Мэтт — благослови его господь — каждую тренировку уделял некоторое время тому, чтобы скорректировать движения защиты. Их небольшой сломанный механизм работал, пусть и не так слаженно, как хотелось бы.       В общем, все прошло довольно неплохо: Эндрю, хоть и скорее игрался с мячом, чем играл на самом деле, вел себя не хуже, чем на тренировках до реабилитации, и не выказывал полнейшего безразличия к экси, а Ваймак на него не наседал — вероятно, пока что. Впрочем, заставить Эндрю играть не мог никто. Остальные Лисы к нему не лезли — и общее напряжение начало стихать. Сет и Кевин друг друга усиленно игнорировали: после нескольких стычек на поле, наполненных отборным матом и парочкой крепких ударов, у них, кажется, не осталось сил грызться в раздевалке.       Нил завершил привычную рутину, сходив в душ и сменив форму на дневную одежду: с учетом того, что он в ней спарринговал, она была не очень свежей, конечно, но за время тренировки успела просохнуть. Теперь уже наколенники и налокотники ждали своей очереди на просушку на скамейке — а форму Нил отправил в корзину. Он как раз завершал с промакиванием волос полотенцем, когда Кевин подошел к нему и обвинил:       — Ты не пробивал так на ночных тренировках! — И это звучало так, словно Нил его предал. Тот вопросительно вскинул брови, замерев с полотенцем, накинутым на голову на манер куфии, — и поднял взгляд на Кевина, требуя пояснений. Они не заставили себя ждать:       — На воротах. Что это были за перебрасывания?       О. Нил стянул полотенце, отбросив его в сторону, и пожал плечами:       — Я импровизировал.       Что еще тут можно было сказать? Все его движения были сотканы исключительно из желания забить Эндрю, не желавшего допустить Нила к датчикам. Они были в симбиозе — и это было прекрасно. Вероятно, это так же было и хорошо в плане самой игры, раз уж Кевин заинтересовался, — хотя на практике было неприменимо. Это работало только с Эндрю — и только в случае, когда тот отбивал в игрока, наплевав на регламент. Это можно было как-то переиспользовать? Кевин хотел повторить это на ночных тренировках? Что именно Нил делал? Он задумался, отстраненно вспоминая свои движения — и это, вообще-то, на самом деле было интуитивно и в пылу азарта. Раздраженно скрестив на груди руки, Кевин отступил на шаг, окатив Нила преувеличенно хмурым выражением лица:       — Ты так еще не делал.       — Ну, может, потому что по ночам мы занимаемся без вратаря?       Это звучало очевидно. Он ведь делал это с Эндрю. Тот бросил в их сторону безразличный взгляд искоса, заталкивая свою форму в корзину с грязным бельем. Он тоже недавно вернулся из душа, и его футболка — совсем не та, в которой он был в зале Башни: Нил едко подумал о том, что сам Эндрю переодеться успел, — налипала на еще влажное слегка тело, очерчивая рельефы куда выразительнее, чем прежде. Нил отвернулся. Кевин тем временем поджал губы:       — Я тебе пасовал много раз.       — Видимо, ты делал это неправильно.       Нил закатил глаза и, оттеснив Кевина, принялся натягивать штаны — что еще он мог здесь сказать? Пасовать Кевину, чтобы он забил, было не тем же самым, что пасовать, пытаясь пробить, — но тот внезапно схватил его за руку и дернул на себя, оставив Нила со спущенными до колен штанами. Да что ж такое? Нил с возмущением дернулся обратно, а дэевские глаза прищурились — и ноздри опасно раздулись.       — Что это? — Еще более обвиняюще он ткнул в гематому, расползавшуюся по верхней части внешней поверхности левого ниловского бедра. За время тренировки она, вероятно, успела налиться кровью, потому что Нил не помнил, чтобы при предыдущем его переодевании она была такого насыщенного розовато-сиреневого оттенка — в целом, даже красивого, — а в этот уже даже не обратил на нее внимания, потому что попросту забыл. После двух часов экси она не болела, а разгоряченное тело еще не было настроено стенать от каждого неловкого движения. Нил осмотрел синяк нарочито безразлично:       — Понятия не имею.       Кевин недовольно скривил губы. Бросил недовольный взгляд в сторону Эндрю. Недовольно прикрыл глаза. Нил пожал плечами. Эндрю, сохраняя на лице все то же безразличие, покосился на его бедро — и отправился в направлении выхода. Нил проводил его взглядом. Ему, в общем-то, хотелось отправиться следом, но… Но. Ники повернулся к нему, тоже изучая синяк, и Нил раздраженно натянул штаны. Ему нужно было повторить шоу с раздеванием?       — Это Эндрю сделал? — спросил Ники — на немецком. Очевидно, он понимал, что прямое обвинение угнетет и так напряженное настроение еще больше. Очевидно, имена на всех языках звучали одинаково — и Мэтт с Сетом недобро переглянулись. Боже.       — Прилетело мячом, наверное, — буркнул Нил по-английски, собирая остатки формы: внимание к его телу было совсем не комфортным. Кевин скептично изогнул бровь:       — Сходи к Эбби. Нам играть, блядь, через неделю.       Глубоко вздохнув, Нил кивнул. Ну, он так и думал, что Кевин отреагирует подобным образом. Следовало переодеться в душе полностью? Нил сделал пометку на следующий раз.       — Премного благодарен за совет, я именно это и собирался сделать, — проворчал, обуваясь. Кевин в ответ лишь хмыкнул.       — Уж постарайся. Тебе лучше показать себя с лучшей стороны в пятницу. На субботу у меня есть кое-какие планы, и ты не должен обосраться, потому что, если это зацепит мышцы, я посажу тебя на скамейку запасных.       Ну да, смешно. Угрозы Кевина не отличались разнообразием. Нил мог бы отправить его на скамейку с тем же успехом — хотя, вероятно, Кевин был прав. Даже если Нил не чувствовал боли и ничего не потянул, нужно было сходить к Эбби. В конце концов, для того, чтобы дойти до Воронов, Нилу нужны были обе его ноги…       И.       — Что? — Нил резко вскинул голову, испытав внезапный прилив тошноты — то ли от движения, то ли от грохнувшего громом осознания. Ему послышалось? Кевин перешел на французский:       — Серьезно, я возьму вместо тебя — прости господи — Сета, мне не нужно, чтобы ты спотыкался на поле…       — Какие планы у тебя на субботу?       Нил замер и затаил дыхание. В голове все смешалось и, разлетевшись ошметками, оставило после себя одно слово: блядь. Кевин, покосившись на возившихся у своих шкафчиков Мэтта и Сета (который при его упоминании лишь скривил рот, выставив в направлении Кевина средний палец), пожал плечами:       — Я еще не говорил команде, но я договариваюсь с Кэти Фердинанд об участии в ее утреннем шоу, и она хочет видеть меня вместе с отобранным мной нападающим, с которым я планирую в связке пройти этот сезон.       Ох. Блядство. Нил поморщился, мученически потерев лоб. Здорово. И как он это упустил? Во рту стало гнилостно горько.       — Нельзя этого делать, — поспешно сообщил он, вставая. Они двинулись в сторону выхода, и Кевин, удивленно вскинув брови, окинул его недоверчивым взглядом:       — С чего это?       И как это можно было объяснить? Эта логическая цепочка была слишком сложной и запутанной. Это, блядь, было будущее. Нил вообще думал об этом? Что было в его проклятом блокноте? Он ничего не помнил. Интервью с Кэти? Гадство.       Где-то позади плелся Мэтт, отстраненно прислушиваясь к их французскому. Сет встретился с Элисон в фойе и, закинув руку ей на плечо, потащил ее на выход. Нил подмечал их лишь краем сознания.       Господи.       У него была одна задача на конец лета: не дать Кевину договориться о блядском интервью, — и Нил совершенно не вспоминал об этом, погруженный в экси, собственные переживания, отсутствие Эндрю, снова экси, ощущение дереализации, новое знакомство с Лисами, круговорот мыслей, закручивающий его по спирали, еще экси, эмоции-эмоции-эмоции, свою тоску и беспокойство о Сете с блядским экси вкупе. Ох. Сет. Нил криво изогнул губы, мотнув головой. Интервью с Сетом было повязано кровавой нитью в том единственном будущем, которое он знал.       И почему у него, сука, не было эйдетической памяти?       Вероятно, для того, чтобы он мог снова и снова пускаться в бесполезные переживания вместо того, чтобы фокусироваться на насущных проблемах.       Кевин преодолел расстояние до сушилки и закинул туда экипировку — и Нил повторил за ним, догоняя. Он импровизировал — вновь. Может быть, это было у него в крови. Может быть, это получалось лучше, чем блядское планирование?       — Потому что это спровоцирует волну ненужных конфликтов и обсуждений. Ваймаку и так названивают с угрозами с тех пор, как КРЭ объявили о твоем участии в Чемпионате в качестве игрока, а не помощника тренера. Ты привлечешь к нам лишнее внимание — а у Лисов и так дерьмовая репутация.       Они двинулись в сторону выхода. Нахуй мазь от ушибов — ее можно было получить и завтра. Поговорить с Кевином сейчас казалось более значимым. Нил удержался от того, чтобы схватить его за руку.        — Как раз на фоне всех этих угроз и конфликтов нам нужен положительный пиар. — Кевин непонимающе покачал головой. — В чем проблема? Я лишь представлю нас как готовую к сезону команду, поулыбаюсь, расскажу о своих впечатлениях. Имидж — это важно.       Нил раздраженно взмахнул рукой:       — Да какой, блядь, у Лисов может быть имидж? — Покачал головой, все-таки ощутимо ткнув Кевина пальцем в плечо: тот поморщился. — Фанаты Воронов перемелют нас в труху и обольют говном за то, что мы посмели выйти с тобой на одно поле.       — Именно поэтому нам и нужно это интервью! — Они вышли на улицу, и Нил на периферии зрения заметил ожидавших у мэттовского пикапа Дэн и Рене. Монстры, в свою очередь, группировались возле GS — и впервые Нил неосознанно проигнорировал Эндрю, чей взгляд ощутил на себе холодной волной. Кевин отмахнулся: — Ты покажешь класс с Шакалами, а затем мы выступим как два ведущих игрока — и очаруем, блядь, аудиторию.       И никакого Сета — во всех смыслах.       Возможно, вера Кевина в то, что Нил непременно должен был показать класс на первой игре, должна была его радовать. И он, несомненно, гордился бы этим — если бы не был сейчас в настоящей ярости. Кевин не хотел его слышать. Даже не пытался. Кого он собирался очаровывать? Нил скрипнул зубами:       — О, нет, меня сюда даже приплетать не надо. Не надо делать из меня блядского Рико в тандеме с тобой.       — Ты понятия не имеешь, что несешь. — Кевин медленно повернул голову в его направлении. Кажется, на его шее немного вздулась вена? Нил уставился на него с каменным выражением на лице.       Они застыли на парковке, продолжая буравить друг друга гневными взглядами. Позиция Кевина была очевидна — он хотел это интервью. Он привык к интервью, телевидению, журналам, репортерам, славе. Он привык, что его хвалили. Он не хотел от этого отказываться. Он хотел показать Рико, что и без него был способен жить и играть. Хотел показать, что был не один — и что Лисы, частью которых он теперь являлся, были достойны великого дитя экси и не были таким уж дерьмом. Кевин хотел завоевать популярность. Нил мог это понять в какой-то степени: в конце концов, они через это прошли — и продолжали проходить каждый год, потому что поддержка зрителей и болельщиков оказывала свое влияние.       Но, блядь, не в этом случае. Не с этим интервью.       Нил знал, чем оно могло закончиться, — и он не собирался рисковать: ни собой, ни Сетом — он решил это еще в мае. И вообще никем из Лисов он рисковать не хотел. И свободой Кевина, черт возьми, рисковать не хотел, тем более когда никакой необходимости в этом не было. Блядское интервью им не было нужно — совершенно.       Кевин не представлял, с чем столкнется — и как Рико повлияет на него. И Нил — тоже.       Эндрю, куривший возле GS, невпечатленно наблюдал за их спором. Нил все еще чувствовал на себе его взгляд — а еще взгляд Мэтта, который шел за ними по пятам и теперь застыл позади, водя глазами между их лицами.       — Нил? — окликнул он. Нил глубоко вдохнул и дернул плечом. Они привлекали внимание? На них смотрели, вообще-то, все. Элисон и Сет притормозили на выезде с парковки, с интересом прислушиваясь, потому что Нил с Кевином, в общем-то, никогда еще не ругались вне поля. Дэн и Рене косились то на них, то на Мэтта, то в сторону Эндрю. Не хватало только Ваймака и Эбби. Нужно ли было выносить этот конфликт в общее поле зрения? Нил не хотел вовлекать Лисов в спор о шоу блядской Кэти Фердинанд.       Он отступил от Кевина на пару шагов.       — Я зайду к вам, как только мы доедем до Башни, — процедил и, дождавшись криво закаченных глаз, двинулся к фургону Мэтта. Тот поспешил за ним — девушки смущенно переглянулись.       — Что-то случилось? — уточнила Дэн, как только они разместились в салоне. Нил мотнул головой:       — Обсуждаем новую дорожку шагов. — И скрестил руки на груди, уставившись в окно. Он не был настроен на диалог: ему нужно было подумать об аргументах, которые он мог выдвинуть в свою пользу. Гадство. Он знал будущее — и все равно каждый раз что-то просто внезапно происходило. Он, очевидно, был не тем человеком, которого стоило награждать таким шансом. Этого интервью вообще можно было как-то избежать?       Они доехали в молчании.       Не утруждаясь посещением своего блока, Нил сразу направился к Монстрам, которые, как обычно, добрались до Башни на несколько минут раньше. Открыл Аарон, и Нил, никак не реагируя на его каменное выражение лица, сразу двинулся в сторону спальни — из которой навстречу ему вышел Ники, поджавший губы. Отлично, Кевин всех, вероятно, разогнал, чтобы доходчиво объяснить, почему его идея была так хороша, — и чтобы Нил смог объяснить, почему она была отвратительной. Нил на самом деле был раздражен. Он вошел в спальню и закрыл за собой дверь, тут же встречаясь с не менее раздраженным дэевским взглядом.       — Отмени интервью, — опережая возражения, потребовал Нил, не утруждаясь переходом на французский: в комнате с ними был только Эндрю, но от него не было смысла что-то скрывать, — он лениво сидел на подоконнике, совершенно не глядя в их сторону, и пялился в окно. Он уже знал о предмете спора? Кевин что-то рассказал? Очевидно, Эндрю было насрать на происходящее.       Кевин, возвышающийся возле, скрестил руки на груди и закатил глаза:       — С какой, блядь, стати?       — Потому что там будет Рико, вот почему. — Нил скрипнул зубами. Ни один из других аргументов не звучал убедительно для того, чтобы Кевин хотя бы задумался. Но он боялся Рико — и, может, это могло сработать? Кевин удивленно фыркнул:       — И зачем ему там быть? Это будет выступление о Лисах — и мое в частности. И твое, если ты перестанешь вести себя так по-свински.       О, правда? Нил мог понять, почему Кевин хотел видеть его на экране в прошлый раз: он не знал, что Нил был Натаниэлем. Но теперь он знал это — и все равно хотел, чтобы Нил участвовал? И, что не менее важно, он вообще услышал часть про Рико? Нил сжал зубы и выдохнул через нос. Холодно посмотрел на Кевина.       — Ты правда такой тупой — или просто прикидываешься?       Тот вскинул брови:       — Иди нахуй.       — Нет. Это ты иди нахуй. — Качнув головой, Нил подступил ближе и практически ткнул пальцем в лицо напротив: Кевин оттолкнул его руку, но это мало повлияло на настроение Нила. — Это твое первое появление на телевидении со времен ссаного лыжного курорта и вашего расставания. Вы не встречались с тех пор, не созванивались, не появлялись на публике и в эфире совместно. Ты думаешь, Кэти не воспользуется такой возможностью поднять свои рейтинги? Она пережует тебя и выплюнет, и Рико ей в этом поможет.       Он был прав — он знал это.       Нил встретился взглядом с Эндрю, ожидая поддержки. Он был серьезен. Он не крошился на месте — впервые, — и это, вероятно, отражалось в его глазах: вопрос был слишком важен. Эндрю мог прийти к тем же логическим выводам — и он не был ослеплен желанием получить свой час славы. Он обязался защищать Кевина от Рико. Он должен был принять это во внимание.       Взгляд Эндрю ничего не выражал.       Кевин нахмурился и, кажется, немного ссутулился.       — Это паранойя и звучит как бред. Она договаривалась со мной.       Нил вновь повернулся к нему и улыбнулся криво:       — Ты понятия не имеешь, с кем еще она договаривалась.       — От Чарлстона до Рейли минимум семь часов в дороге.       — И, разумеется, ни одного аэропорта в округе.       — Это просто твои предположения!       Нил всплеснул руками:       — Девять месяцев эфирного молчания, Кевин. Ты должен понимать, что Кэти хочет взрыва.       Кевин закусил нижнюю губу и опустил взгляд. Он не был тупым. Он мог понять, как это выглядело. У него, в конце концов, было гораздо больше опыта в публичной жизни. Он не понаслышке знал, на что каналы, газеты и репортеры были готовы идти ради рейтингов. Но при этом он также знал, как важен был его собственный рейтинг. Он уже договорился с Кэти. Он не хотел отказываться — Нил видел эту борьбу в его лице. Кевину, в конце концов, было не занимать упрямства, снобизма, гордости и самоуверенности. Всего, что испарялось из него, когда рядом был Рико — но сейчас Рико не было. Лишь его призрачный образ, навеянный чужими опасениями, необоснованными и ничтожными. Нил видел, как Кевин убеждал себя в этом.       — Мы обязаны провести интервью, — в конце концов сказал он. — Это одно из условий администрации университета. Его все равно придется проводить, так почему это не может быть Кэти?       Нил отступил. Блядство. Это было запланировано университетом? Потрясающе. И что с того? Зубы скрипнули: все как обычно шло не по плану. Нил облажался — так же как и Кевин. Отлично, они должны были засветиться по ТВ, но почему — почему — у Кэти? Да кто угодно еще был бы лучше, чем паскудная Кэти Фердинанд. Нил мог бы вспомнить имена журналистов, которые ему нравились — тех, кто не задавал неудобных вопросов и не тыкал ему в лицо Натаниэлем. Если бы Кевин просто спросил заранее — они могли это обсудить. Но Кевин не стал спрашивать. Решил все единолично, уверенный в своей правоте, до изжоги в печенках надменный и не нуждающийся в советах. Верящий, что он единственный из всех Лисов был знаком с миром шоу-бизнеса и репортеров. Он все решил и распланировал — и Нил уже не мог его переубедить. Что он здесь мог еще сказать? Нил разочарованно покачал головой:       — О, знаешь что, ладно. — Махнув рукой, отступил. — Делай что хочешь. Это не моя проблема, да? Разбирайся с последствиями самостоятельно. — В конце концов, интервью не было точкой невозврата. Нил мог позволить этому случиться. Что еще он мог сделать? Саботировать выступление, поставив Кевину фингал? Эндрю бы не позволил. А если и позволил бы, то это все легко оправдывалось экси — и, вероятно, только добавило бы Кевину очков в глазах фанатов. Поговорить с Ваймаком? И кого из них тот послушал бы? Если Кевин утверждал, что хотел интервью и что оно было обязательным условием свыше, он мог его получить. Нил отвернулся: — Просто знай, когда увидишь Рико и развалишься перед ним на части: я тебя предупреждал.       Кевин ответил ему в спину, тихо и едва различимо:       — Да с чего ты это взял?       — Я тебе все объяснил. — Нил покачал головой. — Если ты не хочешь меня услышать, это не мои проблемы. Разгребай это дерьмо самостоятельно.       Нил просто не выйдет с ним на сцену, вот и все. Это решалось просто. И не станет открывать рот — вообще. Сразу после игры с Шакалами — и до вечера субботы. Кевин мог делать что хотел. И мог обдумать его слова.       Однако, у Кевина были возражения:       — Мы должны быть там вместе.       Боже. Нил закатил глаза, устало протер рукой лоб. Очевидно, Кевин возвращался к вопросу совместного выступления, хотя звучало так, словно Нил почему-то должен был разгребать вместе с ним его дерьмо. Ну и что, если так? А что, если Нил не хотел? Он вновь обернулся, усмехнувшись:       — И снова я возвращаюсь к вопросу: ты прикидываешься дебилом? Напоминаю: я в бегах. Я уж точно не пойду на телевидение. Ты — поступай как знаешь.       — Никто тебя не узнает. — Поморщившись, Кевин осмотрел его сверху вниз. — Я сам с трудом это сделал, и то… — Он покачал головой. — Твои фотографии будут в сети сразу после игры. Тебя будут обсуждать, гуглить и искать информацию. Если уж на то пошло, безопаснее, наоборот, будет выйти и самому представиться, чтобы вызывать меньше вопросов.       Да, это звучало разумно. Нил и сам это понимал. Известность была защитой — хотя о Ниле Джостене в Интернете что-то найти было невозможно. Разве что его дерьмовую статистику из школы. Дальше след терялся. Но дело было не в этом — и Нил не знал, чего больше боялся: узнавания или своего неуемного характера, который не удавалось удержать в узде. Он цокнул:       — Я не стану встречаться с Рико.       — Да боже, блядь, это лишь пустое предположение! — Кевин скрипнул зубами. Они вдвоем прекрасно могли потягаться в обоюдном упрямстве. — И даже если Рико там будет, он не узнает в тебе Натаниэля…       Нил вскинул руку, сузив глаза, и процедил:       — Не зови меня так.       Кевин тяжко вздохнул.       — Хорошо, Нил. Но это не отменяет факта…       Эндрю, очевидно, устав от их спора, ущипнул Кевина за шею. Судя по его скривившемуся лицу — болезненно. Кевин, вздрогнув, зашипел и обернулся, обрывая себя на полуслове. Эндрю, слегка склонив голову в сторону Нила, произнес ровно:       — Он сказал «нет».       Ох. Сердце все-таки пропустило удар. Нил посмотрел на него: Эндрю отстранился и достал сигарету. Открыв окно, прикурил. Выдохнул облако дыма, рассеевшееся по комнате туманными змейками, закрутившимися под потолком, — и Кевин вернул Нилу взгляд. На его лице расцвело поражение — и беседу, вероятно, можно было считать исчерпанной. Нил сказал все, что мог. Он предупредил — дальше была не его зона ответственности. Эндрю заткнул Кевина. И им всем, вероятно, нужно было обдумать это.       Не дожидаясь ответов, Нил вышел из комнаты, махнул Ники, открывшему было рот, и ушел, ни с кем не разговаривая. Ему хотелось остаться с Эндрю наедине. Хотелось вжаться в его бок и рычать о том, каким придурком был Кевин. Просто х-о-т-е-л-о-с-ь.       Не возвращаясь в собственный блок, Нил отправился на пробежку: славно, что перед спаррингом он надел беговые кроссовки. Ему нужно было подумать — и немного выпустить пар. Он не жаждал встречаться с расспросами Мэтта и Сета — и, может, всех остальных Лисов тоже.       Блядское интервью. Больше, чем раскрытие собственной личности — это уже было, и он знал, как с этим бороться, — Нила волновала жизнь Сета — и иные возможные последствия, о которых он ничего не знал.