Еще один шанс

      Мэтт, ожидаемо, отреагировал так, как будто его хватил инсульт (его улыбка скривилась, и один из уголков губ пополз вниз, а бровь задергалась), и Нил закатил глаза, потому что все не могло быть так уж ужасно. Да, он и сам понимал, что идея плохая, но члены компании Эндрю, в конце концов, не были настоящими монстрами, даже если всем остальным хотелось думать обратное. Он вывалил новость на Мэтта, как только выпроводил Сета, у которого от одного сообщения о том, что Элисон желает его видеть, загорелись глаза, и теперь они оба в нервном напряжении обсуждали наилучшую стратегию поведения.       Нил намекнул Мэтту, чтобы тот приглядывал за Сетом, и Мэтт поджал губы, прекрасно осознавая, какие конфликты могут произойти, если все выйдет из-под контроля. Спустя какое-то время к ним присоединились Дэн и Рене, оставив Элисон разбираться со своим парнем, и Даниэль, тяжело вздыхая, принялась составлять список безопасных тем, к которым они могли бы обратиться, если бы что-то пошло не так.       Нила немного забавляла такая подготовка, как будто они собирались не на ужин, а на специальную военную операцию, но он мог понять переживания Лисов. И он был готов оказать всевозможную поддержку, потому что прежде всего это была его тупая идея.       Когда Дэн решила, что они готовы достаточно, Рене отправилась за Элисон, а Нила отослали звать Монстров, договорившись встретиться со всеми внизу. Нил ушел, осознавая, что им требуется немного личного времени, чтобы, возможно, облить его дерьмом, но он понимал, что заслужил это.       Ему открыл Аарон, смерив крайне недовольным взглядом и оставив ждать в коридоре. Нил, облокотившись о дверной косяк, с порога наблюдал за суетой Ники, который собирался так, словно они должны были отправиться в «Райские сумерки», а не в университетский паб-пиццерию, где кроме них вряд ли можно было встретить кого-то еще. Но Ники всегда искренне хотел объединиться с другой частью команды, и появление Нила, который неосознанно вступил в его заранее обреченную игру по примирению близнецов и вливанию их в общество, словно открыло у него второе дыхание. По крайней мере, Нил предпочитал думать это, а не то, что Ники просто хотел его склеить, что нельзя было исключать полностью.       В какой-то момент хлопнула дверь в комнату девушек, и Нил, обернувшись, проводил взглядом удаляющиеся спины Рене, Элисон и Сета — последний посмотрел на него так, что Нилу показалось, кровь в его жилах скисает. Мэтт и Дэн ушли еще раньше, и теперь Нил ждал, пока Ники закончит подготовку.       — Тебе правда необходимо столько парфюма? — проворчал Аарон, выталкивая кузена из ванной в спину, и Нил уловил тонкие нотки знакомого Живанши. Ники ухмыльнулся и подмигнул ему, а Аарон закатил глаза и подхватил небольшую спортивную сумку, в которой что-то тихо звякнуло.       Кевин присоединился к Нилу в коридоре, что означало скорое появление Эндрю, и спустя несколько секунд тот на самом деле появился: вышел из спальни, оглушительно хлопнув дверью. Посмотрел на Нила, широко ухмыльнулся — Нил ощутил на себе его издевательский взгляд каждой клеточкой тела. Эндрю уже принял вечернюю таблетку, и сейчас был период максимального воздействия: то есть происходящее должно было его крайне забавлять. Эндрю громко хлопнул в ладоши, точно давал второй звонок в конце антракта, извещая всех, что больше ждать не намеревался, и, оттеснив не успевшего отступить Нила (который, ну, да, просто пялился) плечом, двинулся в сторону лестничной площадки. Нил сглотнул: он успел почувствовать запах табака, смешанного со сладостью геля для душа. Эндрю, не оборачиваясь, взмахнул рукой.       Кевин тоже пихнул Нила в плечо — намазано у него там, что ли, было? — и они поспешили за Эндрю, когда Аарон и Ники поспешно вылетели в коридор, загремев ключами от блока. Заперев дверь, они двинулись следом, нагоняя троих у самого выхода на лестницу. Эндрю, спускавшийся первым, вел растопыренной пятерней по прутьям в периллах, возможно, наощупь их пересчитывая, как будто их количество могло измениться с прошлого раза, когда он так делал. Это своего рода была медитация: как считать овец перед сном. Нил, в основном, наблюдал за ним, не особо следя за тем, как спускался: он знал лестницу достаточно хорошо, чтобы не споткнуться.       — То, что ты рассказал мне, правда? — уточнил Кевин, отрывая его от созерцания чужих лопаток. Он говорил по-французски. Нил бросил на него быстрый взгляд искоса и кивнул. Вероятно, Кевину нужно было еще какое-то время, чтобы полностью осмыслить его слова, — не каждый день кто-то рассказывал о бывших Воронах и желании уничтожить Рико. Поджав губы, Кевин мотнул головой на спину Эндрю: — Он знает?       — Более чем достаточно, — отозвался Нил. Хотя часть про тренировки в экси он Эндрю не озвучивал, это вряд ли было для него особенно важно. Ответ, кажется, Кевина в какой-то степени удовлетворил: он ускорился, засунув руки в карманы штанов, и, хмуро глядя себе под ноги, догнал Эндрю на нижнем пролете.       Когда они вышли на улицу, обнаружили ожидающих их на тротуаре Лисов. Сет прожег Нила и Кевина взглядом, полным ненависти, как будто конкретно они двое были виноваты во всех его бедах, и Элисон ненавязчиво подхватила его под руку, видимо, ради блага команды забыв об их утренней ссоре. Дэн улыбнулась слишком уж преувеличенно и предложила на выбор несколько пабов на территории кампуса, которые уже работали, и ответом ей было искреннее и глубокое молчание.       Эндрю посмотрел на нее так, как будто из ее рта выпрыгивали лягушки, и девушка скрипнула зубами, бросив на Нила такой взгляд, каким смотрела на команды соперников во время Чемпионата. Нил испытал желание скрыться: ему на самом деле не хотелось иметь ничего общего с этим взглядом. Дэн в итоге, возможно, немного переборов себя, — ей требовалось постараться, чтобы сохранить самообладание, — сама же выбрала вариант, констатируя конечный пункт назначения. Очевидно, Эндрю было насрать, где терпеть скуку и Лисов, Аарону — тоже, Кевин поддерживал Эндрю, а Ники, не особо тусивший в центре, просто наблюдал за этой сценой, впервые заткнувшись там, где от него требовался комментарий.       Нил тяжело вздохнул. Неловкую паузу сгладил Мэтт, который, несомненно, был настоящим благословением, и они, в конце концов, двинулись. До центра от Башни идти было не очень далеко, так как общежитие, все-таки, строили не на самом отшибе, чтобы у спортсменов была возможность получать высшее образование, поэтому они шли пешком. Дорога не заняла много времени, и вскоре они оказались на длинной улочке со множеством магазинчиков, ответвляющейся от основной территории кампуса. В отсутствие студентов это место напоминало пустынный городок: магазины и заведения общепита смотрели на них темными глазницами окон, хотя таблички на многих дверях обещали открытие осенью.       Нил старался держаться где-то посередине между Монстрами и остальными. Рядом с ним шла Рене, и он был благодарен ей за молчаливую поддержку и готовность разнимать драку в случае необходимости, хотя пока что потребности в этом не ощущалось: Эндрю насвистывал какую-то мелодию, выжигая на лопатках Нила своим взглядом витиеватые узоры, которые расползались по спине мурашками, но в остальном вел себя достаточно миролюбиво. Может быть, он смеялся над его слабоумием и отвагой. Нила это устраивало. Он ощущал ответственность за происходящее, и это отвлекало его от неуместных мыслей об Эндрю — он больше переживал о коллективном настроении. Как ни странно, все было не так уж плохо.       Кевин тихо, чтобы не привлекать к разговору лишнего внимания, обсуждал летние игры Высшей лиги экси с Дэн и Мэттом, Элисон и Сет держались особняком, но двигались в общем направлении, Аарон пустым взглядом скользил по пустым витринам неработающих лавок. Тишина не была такой уж гнетущей, хотя Нил все равно испытывал некоторую неловкость. Ну, по крайней мере, они были заняты дорогой. Думать об общих темах для разговора нужно было уже на месте.       Ники в какой-то момент окликнул Нила, и по его тону тот понял, что Ники разъедало любопытство. Он приблизился к нему, отрываясь от семьи и выдыхая почти в шею:       — Выходит, ты знаешь французский?       Нил поежился и отступил в сторону, чтобы поравняться с ним. Рене заинтересованно повернулась в их сторону. Боже.       — Да, — просто подтвердил Нил. Нужно было дать еще какие-то разъяснения? В случае с Ники, который, вероятно, ждал продолжения, это было себе дороже. Нил привык односложно отвечать ему лишь на поставленные вопросы, иначе тот имел тенденцию переиначивать слова. Между ними повисла пауза. Нил поджал губы, а Ники, вздохнув и закатив глаза спустя несколько секунд, задал следующий:       — Откуда?       Нил отозвался без особого энтузиазма:       — Некоторое время мы с мамой провели во Франции. — Лгать о том, что его мать была француженкой, не было никакого смысла. Он мог разбрасываться крупицами правды, потому что это ни на что бы не повлияло. И он давно не боялся общаться с Лисами, ведь в них никогда не было никакой угрозы. Сейчас, впрочем, тема могла свернуть к причинам этого путешествия, и Нилу не хотелось играть в полуправду. Чтобы предвосхитить вопросы, которые могли последовать дальше, он все-таки добавил: — Я там учился. Красивая, но грязная страна. Лягушачьи лапки они подают в основном туристам. Улиток я не пробовал.       Пустые факты ни о чем, но Нил заметил, что к его словам прислушивалась вся команда. Даже свист Эндрю прекратился, и это звучало так, как будто птицы умолкли перед грозой. Впрочем, это не было чем-то примечательно: Нил только что обнажил им небольшую грань себя, не имевшую никакого смысла без контекста. В ней, конечно, можно было разобрать истину: например, факт о лапках Нил знал потому, что они с Мэри всегда стремились сойти за местных и тратили некоторое время на изучение культуры страны, в которой находились; грязной она была из-за того, что большую часть времени они проживали в малоблагополучных районах, где никто ни о ком ничего не знал; и Нилу совершенно точно было не до улиток, когда они экономили каждый доллар, питаясь, в основном, дешевой готовой едой, — но никто не стал бы так глубоко копать, чтобы разобраться в его словах.       Ники хихикнул. Возможно, из отрывистых ответов он понял, что Нил не был настроен на продолжение беседы, — а может, они его вовсе не волновали, потому что его следующими словами было:       — Я слышал, французы — потрясающие любовники. — Он мечтательно прикрыл глаза и причмокнул губами. Нил пожал плечами, так как комментария на этот счет у него не было: не то чтобы этот факт был важен для его выживания. — Слушай, может, подскажешь мне парочку симпатичных фраз для подката? Кевина просить бесполезно.       М-м-м… нет? Кевин в ответ на это замечание хмыкнул, и Нил окинул Ники оценивающим взглядом.       — Как насчет «Je suis l'idiot complètement et tu ne devrais pas me donner ton numéro de telephone»? — отчеканил он с каменным лицом. Чего Ники ждал от него, в самом деле? На французском все звучало как музыка.       Кевин сделал вид, что закашлялся, пряча улыбку. Его настроение заметно улучшилось с тех пор, как Нил общался с ним в спальне, и он подумал, что хотя бы поэтому собрать всех было правильным решением. Кевин не должен был переживать свою боль один так же, как в прошлый раз — а дружеское подтрунивание никому не вредило. Нил и сам немного развеселился, когда Ники недоуменно хлопнул перед ним глазками. Он почесал затылок и вопросительно посмотрел на Кевина, в то время как вся команда с нескрываемым любопытством уставилась на Нила.       — Это что-то насчет номера телефона?       — Ага. — Кевин перестал улыбаться и кивнул с полной серьезностью, а затем добавил: — Можешь еще попробовать «Je suis nul au exy, donc tu ne devrais pas venir à mes matchs». Это значит, что ты занимаешься экси.       — А вот это уже жестоко, — прокомментировал Нил, обращаясь к Кевину по-французски, и тот усмехнулся.       — Зато правда.       — Позволю себе не согласиться. — Нил покачал головой, но не сдержал ответной усмешки. Ники, конечно, не был так откровенно плох, как это рисовал Кевин, но ему еще, определенно, было, куда расти.       — Эй! — Ники вклинился между ними и хмуро перевел взгляд с одного на другого. — Звучит, конечно, потрясающе, но что-то мне подсказывает, что вы издеваетесь.       C'est la vie.       — Извини, — Нил улыбнулся и развел руками. — Пошлостям меня не учили.       Хотя, вообще-то, он многого наслушался в школьных коридорах, но образовывать Ники на эту тему не собирался ни в одном из времен. Если Ники было так интересно, он мог сам озаботиться репетитором.       — Жаль, — кисло отозвался тот. К этому времени они как раз добрались до паба, в который вела их Дэн, и теперь, завалившись в помещение всей толпой, скептично оглядывались.       В отдельные кабинки они все поместиться не могли, поэтому Мэтт дернул Сета за локоть и попросил помочь сдвинуть столики в виде проявления очередного знака расположенности. Тот хмыкнул и закатил глаза, но согласился, и довольно скоро они устроились. Нил подумал, что, возможно, Сет, который сразу пошел на бар заказывать пиво (по ощущениям — все, что у них было), был не так уж и плох. Он ожидал от него большего негатива, но, то ли из-за того, что Элисон благоволила ему этим вечером, то ли из-за того, что за долгие годы обучения старшекурсники все-таки притерлись друг к другу, язвительность от Сета исходила скорее по привычке, чем по настроению. На данный момент он выглядел весьма расслабленно.       Компания Эндрю не стала ничего брать на баре — Нил предположил, это потому, что тот не мог доверить свое алкогольное обслуживание никому, кроме Роланда, — но они извлекли пару бутылок виски, принесенных с собой, из сумки Аарона, — и Нил был рад этой предусмотрительности. Ники взял шоты — и никто из персонала не стал ругаться за свою выпивку, потому что менее подозрительные Лисы и так обеспечивали им неплохой чек, а других посетителей не было — и разлил на всех, кроме Рене. Кевин сначала было отказался, аргументировав это тем, что после планировал отправиться на ночную тренировку, в ответ на что Эндрю демонстративно выпил несколько больших глотков прямо из горла их бутылки. Кевин устало вздохнул и пригубил свой шот с обреченным видом, принимая факт того, что сегодня Эндрю не был настроен на сопровождение.       Все, кажется, начиналось неплохо. По крайней мере, алкоголь заинтересовал всех, и звон бокалов, стаканов и рюмок в первые минуты были единственным, на чем сосредоточились Лисы. Это был знакомый каждому обряд, во время которого необязательно было общаться: заказать поесть, заказать выпить. Неловкости больше не ощущалось.       Нил покусал губу, но в итоге тоже сообщил, что не пьет — совсем, и Рене заказала им молочные коктейли. Нилу не хотелось туманить разум алкоголем, хоть он и знал, что от нескольких глотков ему ничего не станется. Но, пусть он и был окружен такими родными Лисами, они все-таки еще были не теми Лисами, которым он мог бы доверять на сто процентов, а его язык его уже не раз подводил. Так что — он посасывал банановый коктейль (наименее приторный из всех, имевшихся в ассортименте) через толстую трубочку и наблюдал за остальными, которые, несмотря на ощутимое напряжение, старались сглаживать острые углы.       Первые порции были выпиты без всяких тостов и в некоторой спешке, как будто все стремились загасить алкоголем ощущение неприязни, витавшей между разными группами. Ну, вероятно, так и было: Нил водил взглядом между Лисами, периодически потирая ладони, пальцы и костяшки — скорее по привычке, чем от нервов.       Эндрю откровенно скучал. Аарон — тоже, и в эту минуту они были как никогда похожи. И дело было даже не в схожем выражении лиц, потому что оно у них, как раз, отличалось: Эндрю все еще ухмылялся из-за таблеток, недовольный ситуацией; Аарон считал, что адресовать улыбку хоть кому-то из Лисов было ниже его достоинства. Нет, их объединяло общее нежелание к коммуникации с остальными. Казалось, от безысходности они могли вот-вот заговорить друг с другом, и это было слишком забавно. Каждый из них перерезал бы Нилу глотку, если бы он хотя бы заикнулся об их схожести.       Ники взял на себя инициативу в ведении разговора, и его изо всех сил поддерживали Дэн, Рене и Нил, которого еще пару раз попытались расспросить насчет Франции, но он обтекаемо отозвался, что не уделял время осмотру достопримечательностей, так как был сосредоточен на других вещах — и Эндрю в ответ на это криво усмехнулся, — поэтому с этой темой от него быстро отстали — и Ники начал рассказывать о Германии. Мэтт тоже подключался по мере возможностей, потому что, в общем-то, Ники умел болтать, а тема постепенно съехала к тому, кто где вообще был — в каких-то знаковых городах Штатов или за границей. Обсуждать то, с кем ни у кого не было связано плохих воспоминаний, было легко — и даже Сет и Элисон иногда что-то вставляли, задобренные хорошей порцией пива. Как только Сет смотрел в сторону Миньярдов или Кевина и разевал рот, чтобы, вероятно, затеять ссору, Мэтт отвлекал его обсуждением очередной пластинки (кажется, Сет работал в сфере музыки?) или компьютерной игры. Возможно, Сет понимал, что тот делал, но позволял ему это — и Нил в очередной раз восхитился тем, как Мэтт умел действовать на окружающих.       В общем, алкоголь бодро шел под закуску — и пока в ходу были отвлеченные темы, вечер можно было назвать спокойным. Кевин, когда не говорил об экси, в основном никого не раздражал, поэтому его Нил тоже вовлекал в разговор, изо всех сил вспоминая все исторические и географические глупости, которые успел выучить за время общения с ним же, поднимая знакомые темы и усиленно пользуясь преимуществом того, что уже знал команду как облупленную. Несколько раз даже Аарон вступал в разговор — когда Нил откровенно и немного намеренно лажал в своей эрудиции, — и Нил внутренне гордился собой за такие невероятные дипломатические способности, которым его научили люди, сидящие за этим столом.       Негласно все решили не обсуждать ни Воронов, ни спорт в принципе, понимая, что об этом им удастся еще поговорить вдоволь — и не раз пособачиться. И вечер тек своим чередом — а по виду Эндрю было видно, что ему было невообразимо, смертельно, тоскливо с-к-у-ч-н-о. Несколько раз он щурился, наблюдая за Нилом, когда тот ловко сводил в разговоре Мэтта и Кевина, когда толкал Рене, чтобы она обсудила что-то вместе с Элисон и Ники, и Нил чувствовал себя так, словно он играл в блядский симулятор. Общаться было сложно, вообще-то. Нил не любил это делать. Он предпочитал молчание, молчание было безопасным и уютным — и он закрывал рот каждый раз, когда беседа между Лисами разгоралась. Он справлялся с этим лишь за счет того, что уже слышал большую часть этих разговоров, даже не один раз, потому что все темы в любой компании всегда гуляли по кругу — и они не были исключением.       Но чем дольше Нил говорил, тем больше ему хотелось заткнуться и, укутавшись в одеяло, свернуться калачиком под боком у Эндрю на диване в гостиной дома в Колумбии, включить Discovery или National Geographic, подтянув себе банку протеинового мороженого и вручив Миньярду ведро настоящего, — и молчать, пока солнце не утонет за горизонтом, погрузив их в темноту, разбавляемую только синими отблесками экрана телевизора.       Нил скучал по этому. И скучал по Эндрю.       Действие таблеток постепенно сходило на нет, и тот медленно напивался, игнорируя всех вокруг. Его тоже никто не трогал, не желая ступать в зыбучие пески, хотя несколько раз Рене пыталась поддержать с ним беседу — и каждый раз он смотрел на нее так, словно у нее внезапно вырастала новая рука, а он был обязан спасти человечество от неминуемой угрозы, устранив ее на месте. Нил не был уверен, хорошо это было или плохо. Эндрю никогда не общался с Лисами так, как это делал Ники или тот же Кевин. Даже Аарон, начав жить с Мэттом, проводил с командой больше времени. Эндрю в них не нуждался, что тогда, что сейчас, — и он не навязывал никому конфликт. Он не ругался ради развлечения. Скорее, выглядел так, как будто ждал, когда это потребуется. Он не сомневался, что что-то пойдет не так, и просто сидел здесь до этого момента, как мог бы сидеть где угодно еще. Вероятно, он согласился присутствовать только ради этого.       Нил надеялся, что ничего не произойдет. Не то чтобы потому что хотел обломать предполагаемое веселье, а потому, что все затевалось для исключительно противоположного. Если Эндрю хотел развлечься, наблюдая за ссорами между Лисами, Нил был готов предложить ему себя для избиения.       Каждый раз, когда они встречались взглядами, в его груди что-то переворачивалось, трескалось, плавилось и стекало по стенкам мягкой дрожью в коленях.       В какой-то момент Ники почувствовал себя достаточно пьяным, чтобы в очередной раз поднять мучающий его вопрос — потому что все темы всегда возвращались к этому, — и повернулся к Нилу:       — Так кто тебе, все-таки, нравится?       Нил непонимающе хлопнул глазами, сбитый с толку внезапным обращением:       — Что?       Он в этот момент наблюдал, как Элисон спорила с Рене по поводу слухов о глобальном потеплении и необходимости переработки мусора. Сидящие напротив них Кевин с Дэн и Мэттом обсуждали палестинский конфликт. Точнее, Кевин рассказывал, а остальные слушали с несчастными лицами, хотя никто и не пытался заткнуть его, — и Нил совершенно не вникал в его слова. Ники, вероятно, счел тему слишком сложной и заскучал (его можно было понять) почти так же, как Эндрю, который сидел, скрестив руки на груди, и прожигал взглядом Сета. Тот, в свою очередь, пялился на него в ответ, как будто пытался испепелить на месте, и Нил был рад, что их разделял весь стол.       — Ну, девочки или мальчики? — язык Ники немного заплетался, и Нил устало вздохнул. — Кем ты интересуешься?       — Я никем не интересуюсь, — выдал он стандартный ответ. Что Ники от него было нужно?       — Так не бывает.       Нил скептически приподнял бровь, но он уже чувствовал, как поднятый вопрос постепенно привлекал внимание окружающих. Он уловил на себе заинтересованный взгляд Элисон, и даже Дэн немного подалась вперед, хватаясь за любую возможность избавиться от Кевина. Нил оглядел их со страдальческим выражением.       — Почему все всегда сводится к этому? Разве это на самом деле так важно?       — Ну, без этого человечество бы давно вымерло, — хихикнул Ники, и Рене посмотрела на него с легким укором.       — Нил, тебе не нужно отвечать, если тебе неприятна эта тема, — мягко произнесла она, на что Ники протестующе замычал. Аарон фыркнул, и Нил задумался о том, успели ли уже Лисы заключить какой-то спор по этому поводу. В итоге он решил, что нет, не успели — у них просто не было на это времени. Но этот день должен был настать рано или поздно, а вопросы Ники должны были продолжаться, и внезапно Нил понял, что не хотел иметь с этим дело во второй раз. Поэтому он посмотрел на Ники и постарался доступно сформулировать ответ:       — Меня не привлекают ни девочки, ни мальчики. Меня привлекает доверие.       — Э-э-это как? — непонимающе протянул Ники. Теперь Нил почувствовал, что на него пялились уже все, и ему стало жарко. Славно, что ему удалось так легко объединить всю команду одной общей темой, не являющейся экси. Осталось только найти способ сделать это без обсуждения его сексуальных предпочтений.       Нил прикусил щеку изнутри и ощутил на себе взгляд Эндрю — и, кажется, у него натурально выступила испарина. Это было почти признание? Эндрю легко мог все сопоставить, вероятно, если придавал какое-то значение всем взглядам Нила, которые ловил на себе. Нил представил, как красочно в миньярдовском сознании сейчас вспыхнула картинка того, как он позволял прижимать нож к своему кадыку и удерживать себя над пропастью. Или нет? Может, Эндрю думал, что Нил на него столько пялился как раз из-за его истории, которую выяснил с помощью криминального дядюшки? Из-за Дрейка? Он сказал, что доверяет ему, потому что чувствует в нем знакомого — это никак не тянуло на признание. Да? На самом деле, у Нила было множество причин следить за Эндрю, и его чувства были наименее вероятным предположением. Ему очень хотелось повернуться к Эндрю и посмотреть на него сейчас, чтобы проверить, что отражалось в его глазах. Он не стал этого делать — и просто заговорил, вспоминая все, что когда-то объясняла ему Би:       — Есть два типа сексуального влечения: первичное и вторичное. Первичное — это по внешним признакам, запаху и так далее. Вторичное лежит глубже. Оно основано на личности, жизненном опыте, эмоциональной привязанности. Мне правда нужно это разжевывать?       Они уже проходили это с Ники, которого из раза в раз не удовлетворял ответ Нила, который утверждал, что ему не интересен никто, кроме Эндрю. Тогда Нил сдался и согласился пройти какой-то сложный и мучительно утомительный тест в Интернете, потому что Эндрю метнул нож в кузена, — и лезвие вонзилось в стену у того за спиной, просвистев в нескольких миллиметрах от лица, на котором застыла любопытная улыбка. Нил был уверен, что в следующий раз нож точно вонзится в глазницу Ники, поэтому решил разобраться с этим и предложил вариант, который мог удовлетворить всех. Самому ему правда было плевать на то, к какой ориентации себя отнести, но он переживал за физическое благополучие Ники. Поэтому они на несколько часов засели над ноутбуком Кевина (который с видом полного игнорирования погрузился в книгу), сначала подбирая подходящий опросник (в итоге Нил настолько утомился, что попросил Эндрю узнать у Би рекомендации насчет сайта — и Эндрю посмотрел на него так, как будто собирался оставить второй нож уже в его глазнице; тогда Нилу пришлось самому писать Бетси, и он много раз повторил себе, что это ради безопасности Ники, набирая текст — благо, Би ответила без лишних вопросов), а затем проходя и сам тест (Нил сосредоточенно обдумывал каждый вариант ответа, а Ники от нетерпения тряс ногой и иногда срывался на короткую прогулку по комнате, не забывая озвучивать все свои комментарии на вопросы, которые ему никто не задавал).       Все Лисы уставились на него с любопытством, и Ники с энтузиазмом кивнул. Нил поморщился и продолжил:       — Невероятно, что я должен заниматься твоим сексуальным просвещением. Ты в курсе, что помимо гомо и гетеро есть множество других вариантов? Би, пан, деми, асексуалы, зона грей и так далее. Не все можно делить на черно-белое.       Элисон фыркнула, но Нил ее проигнорировал, ощущая, как в него продолжают вонзаться взгляды. Даже Сет с хмурым видом подался вперед, и Аарон не казался таким удрученным. Может, они и были гомофобными, но неизведанная тема в любом случае зародила в них легкий интерес. Нил закатил глаза. Он не испытывал стеснения, разговаривая на такие темы, но это явное пристальное внимание к его сексуальной жизни ему определенно не нравилось. Блядство.       — Короче, — процедил Нил, — меня не привлекают первичные половые признаки. Мое влечение зависит от уровня эмоциональной привязанности, которую я испытываю к человеку, а не от того, насколько классная у него задница.       Он с вызовом оглядел всех присутствующих, потому что объяснять ему надоело. Рене понимающе кивнула, Дэн переглянулась с Мэттом, Элисон фыркнула. Не то чтобы это сильно волновало Нила. Когда его взгляд столкнулся со взглядом Эндрю, у него что-то туго свернулось внизу живота. Эндрю смотрел на него как-то тяжело и задумчиво — и это пробирало до стволовых клеток. Сердце забилось чуть быстрее, и Нил присосался к трубочке, которая громко чавкнула и захрипела, вбирая в себя остатки пенки, размазанной по дну его бокала.       — Я ничего не понял, — мученически констатировал Ники.       — Это уже не моя проблема, — хмыкнул Нил. Как он еще мог объяснить это? У него был лишь один конкретный пример, делиться которым не было никакого желания. Это уже было личное. Даже Лисы из будущего не лезли в их отношения — что уж говорить о нынешних, у которых, кажется, не осталось ни грамма такта?       — То есть ты педик? — неожиданно подал голос Сет. С его стороны Нил совершенно не ожидал вопроса. Он мгновенно напрягся всем телом, бросив быстрый взгляд в сторону Эндрю, который снова смотрел на Сета с неприкрытым отвращением, и тоже повернулся в его сторону. Скрипнул зубами и медленно ответил:       — Во-первых: нет. Во-вторых: я уже говорил, что мне не нравится это слово.       — Ты говорил про пидора, — Сет осклабился. Нил выгнул на него бровь. Серьезно?       — Тебе составить перечень? Мне не нравится вся гомофобная лексика.       Сет ухмыльнулся шире и, лениво отпив еще пива, пожал плечами.       — Никаких гомиков, гомосеков и полупокеров? — разочарованно протянул он. Нил склонил голову, не совсем понимая, как реагировать. Это было оскорбление? Или Сет на самом деле составлял список?       — Меня вполне устраивает по имени, — в конце концов ответил, и в голосе ощущалось то же напряжение, что сквозило во всем теле. На периферии зрения Нил заметил, что Эндрю подался вперед со злобной усмешкой, а Ники немного сжался на своем месте, вероятно, прямо сейчас жалея о том, что затронул эту тему. Он не был достаточно пьян, чтобы не почувствовать нагревающегося воздуха. Аарон хмыкнул.       Элисон положила руку на плечо Сета, словно удерживала его на месте, но тот лишь поморщился, отмахнулся и криво дернул губами:       — Но ты не против дать в жопу? Или предпочитаешь наоборот?       О, боже. Нил посмотрел на Сета, то ли сменившего тему, то ли вернувшегося к изначальному вопросу, и его губы расползлись в отцовской усмешке. Он подался вперед, скучающе подперев голову рукой, и развернулся всем корпусом. Сет смотрел на него так, словно прямо сейчас забавлялся. Элисон шикнула на него, бросив встревоженный взгляд в сторону Эндрю. Ники издал звук, напоминающий нечто среднее между вскриком и всхлипом, и прижал ладони к губам, расширенными глазами водя между парнями — и с куда большим ужасом следя за тем же Эндрю. Нил не видел его сейчас, но был уверен, что тот теребил края повязок, ожидая развязки. Это и был тот момент, которого он ждал? Нил не был уверен. Сет не злился. Вообще-то, в Норе, когда Ваймак вывалил новости про Воронов, Сет выглядел более злым, чем сейчас. Экси его трогало. Гомофобия была способом тронуть других. Он просто хотел скандала?       — В чем твоя проблема? — Нил взмахнул свободной рукой, останавливая Рене, которая, кажется, хотела попробовать сменить тему, и посмотрел Сету в глаза. — Опасаешься за свою мужественность? Сомневаешься в своей маскулинности?       Сет замер. Его брови немного приподнялись, Нил — наоборот — прищурился. Сет выглядел так, словно уже где-то слышал эти слова.       — Так что, тебя когда-то отшили? Какой-то юноша разбил твое сердце — и ты возненавидел их всех? Извини, сексуальность не так работает. Если тебя привлекают мужчины, с этим ничего не поделаешь.       Сет дернул губами, искривляя их в отвращении. Элисон кашлянула, возмущенно взмахнув руками:       — Я что, какая-то шутка?       Нил покосился на нее и пожал плечами:       — Ничего личного. Задай вопрос своему парню.       Может быть, Сет был би? Что, если он на самом деле был геем? Нил снова посмотрел на Элисон, лицо которой уже приобрело наигранно скучающее выражение. Нет, она бы заметила, если бы ее парня привлекали члены. Она одной из первых сообразила, что между ними с Эндрю что-то было. Боже, она срубила на этом пятьсот долларов. Она была единственной, кто догадался по косвенным признакам, не считая Рене, которая была подругой Эндрю, Кевина, который просто знал, потому что был тесно связан с обоими, и, ну, Ваймака, но у того было чуть больше точек соприкосновения с их отношениями.       Так что — нет, Сет не был геем, и их отношения с Элисон были тому доказательством. Элисон не встречалась бы с человеком, страдающим от латентной гомосексуальности. Или она этого не видела, потому что любила его?       — Меня не привлекают мужчины, — ровно произнес Сет. Нил неопределенно повел рукой, как бы говоря: «Как скажешь». Он не собирался разбираться сейчас с кризисом чьей-то сексуальной идентичности. Или вообще когда-либо. Нет, он не планировал в это ввязываться. Экси — и ничего личного.       — Это не мое дело, пока ты не лезешь ко мне. Сейчас — ты именно это и делаешь.       Несколько секунд Сет его просто разглядывал. Нил также ощущал на себе сверлящий взгляд Эндрю, но с этим он мог справиться. Мэтт комично скривил рот, явно в панике пытаясь придумать, как увести от этой темы их обоих, — и даже, кажется, уже готовился обратиться к Кевину, который сидел с максимально безучастным видом. Он многого навидался в Гнезде, и такие разговоры его не трогали. Вероятно, ему было жаль, что он не успел договорить о территориях Подмандатной Палестины, — но эта тема вряд ли была бы воспринята с большим энтузиазмом. В тот момент, когда Дэн, переглянувшись с Рене, уже открыла рот, Сет хмыкнул:       — Договорились.       И — о? Все, казалось, застыли. Нил вскинул брови: и все? Так просто? Он удивленно моргнул. Мэтт так же удивленно открыл рот. Сет пожал плечами и, подтянув к себе свое пиво, сделал большой глоток. Нил повернулся к Ники, который смотрел на него вытаращенными глазами, и тоже пожал плечами. Это было странно.       Эндрю смотрел на Сета, прожигая его взглядом. Теперь, когда Нил отвернулся от него, он увидел, что Эндрю, до этого постукивающий пустой рюмкой по гладкой поверхности стола, успел достать нож: теперь он ненавязчиво крутил его в пальцах, хотя вряд ли именно это стало причиной того, что Сет заткнулся.       Дэн, выдохнув, все-таки кивнула Рене — и они обе заговорили о благотворительности и акциях, которые планировали. Это была не та тема, к которой все подключились с большим желанием, но она сгладила напряженно повисшую тишину, прерываемую только хлюпающими глотками Сета.       — Что вы думаете насчет ярмарки? Обычно такое не пользуется большим спросом, но я представила что-то вроде гаражной распродажи, куда можно было бы привлечь всех студентов. — Голос Рене звучал мягко и мелодично.       — Если мы согласуем это со студсоветом, можем добиться от них поддержки, — Дэн с энтузиазмом кивнула. — Можем оформить все в теме, типа, расхламления? Все смогут принести ненужное барахло, и мы устроим некий пункт обмена и продажи? И заберем, скажем, половину выручки?       — Да, а на деньги купим что-то в приют для животных.       — «Расхламление» звучит модно, — Элисон, закатив глаза, поддержала разговор. Мэтт несколько раз кивнул:       — Можно вплести сюда всяких экологичных трендов по уходу за собой и подобному, чтобы синхронизироваться с повесткой.       — Ники не помешало бы расхламиться. Та гавайская рубашка все еще в твоем гардеробе?       — Эй, это отличная рубашка…       — Ну, разве что ты собираешься нацепить ее на швабру и мыть полы…       — Нил предлагал еще просто собирать вещи, за которые студенты не попросят денег, и потом сдавать их на переработку. — Рене покосилась на него, и Нил отстраненно махнул рукой, не испытывая желания участвовать в разговоре: он все еще наблюдал за Эндрю, который крутил в руках нож. Рене быстро перевела взгляд с одного на другого и кивнула, не акцентируя внимание на его имени. — Есть несколько мест, где платят за унцию пластика что-то около десяти центов, и можно найти, где принимают стеклотару…       — И прибавить выручку к выручке с ярмарки?       — Да, сделать безотходное производство. Нужно будет провести исследование…       Нил отключился. Разговор отлично продолжался без его участия, и сейчас его больше волновало не включение в него всех Лисов, а то, как Эндрю смотрел на лезвие в своих руках. Таблетки уже преодолели активную фазу — и лицо Эндрю выглядело расслабленным и пустым, в отличие от взгляда, который казался тяжелым и одновременно плоским. Эндрю все еще исподлобья косился на Сета, который не принимал участия в беседе, и побелевшие костяшки выдавали напряжение в пальцах. Что в их разговоре его расстроило? Обилие гомофобной лексики? Или что-то из того, что сказал Нил? Он чувствовал себя неспокойно. Ему не нравилось, как блики люстры мерцали на стали. И ему не нравилось, что Эндрю, кажется, его игнорировал? Он должен был видеть, что Нил смотрел, но, видимо, его злость занимала все его внимание.       — Эндрю, — Нил позвал тихо, не прерывая слившейся в белый шум беседы. Тот едва заметно сузил глаза — он услышал. Затем — медленно — повернул голову. Нил сглотнул. Эндрю посмотрел на него апатично и безжизненно. Изучающе. Так, словно хотел свернуть ему шею. В его глазах отражалось слишком много всего — и Нил не мог их прочесть. Пульс участился, брови против воли дернулись в такт екнувшему сердцу.       — …Приурочим это к началу сезона…       — О, раз уж мы заговорили о сезоне. Кевин, вы уже обсуждали с Ваймаком график?       — Я больше не помощник тренера…       — Когда это останавливало тебя от того, чтобы лезть с советами?..       Эндрю немного склонил голову, Нил опустил взгляд на нож в его руке. Эндрю сжал пальцы крепче, немного изогнул бровь. Нил пожал плечами. Это был их обычный способ общения:       «Ты уверен, что нож тебе сейчас нужен?»       «Я хочу перерезать ему глотку».       «Я знаю, но сейчас это неуместно. Мы с ним все решили».       «Ты в этом чересчур уверен».       Эндрю едва заметно вздохнул. Нил сглотнул и прикусил губу. Подтянул к себе свой стакан, в котором к этому моменту уже растаял почти весь лед, и сделал небольшой глоток, легким взбалтыванием смешивая воду с молочной пеной. Эндрю проследил за его движением и тем, как прыгнул кадык, и дернул уголками губ: «Отвратительно».       Нил слегка улыбнулся: «Я привык к худшему».       Это было слишком знакомо и до боли привычно. Нилу хотелось протянуть руку и коснуться миньярдовской ладони. Мягко провести по тыльной стороне, пересчитав костяшки, чтобы он расслабился — и убрал нож. Эндрю едва заметно дернул плечом. Нил отставил стакан и слегка подался вперед:       — Тебе что-то нужно? — он спросил это, потому что всегда спрашивал. Потому что немых переглядываний не могло быть достаточно, чтобы прочесть все мысли. Эндрю стукнул лезвием об столешницу и посмотрел на Нила скептически. Долго и плавяще.       Он не ответил. Затем — убрал нож под повязку и снова покосился на Сета, криво дрогнув губами — и — о — Нил повторил за ним, только сейчас услышав, что разговор за столом вновь наполнился напряжением. Блядь.       Очевидно, что тема благотворительности, которой Лисы занимались каждый сезон, плавно перетекла в экси. Игры и акции были связаны. Какое-то время все обсуждали то, как можно было акцентировать внимание на их деятельности. Затем — переключились на общее настроение Чемпионата и график планируемых упражнений. После тема плавно перетекла к завтрашней тренировке и общих ожиданиях, — и очень быстро в голосах говоривших начало сквозить то самое напряжение, которого и Нил, и Эндрю ждали весь вечер и которого все так старательно избегали, подготовив заранее столько тем.       Предыдущий спор с Сетом не мог с этим сравниться. Как Нил и заметил, экси вызывало в нем куда больше ярости и страсти, чем гомофобия. Можно было сказать, до этого Сет лишь разогревался. Сейчас, кажется, он раскалился — и Нил проморгал, когда это произошло, занятый переглядываниями с Эндрю.       Эндрю, в отличие от него, не упустил перемены. Возможно, именно поэтому он и не убирал нож так долго.       Не прошло много времени после того, как Дэн объявила, что ждет ото всех полной отдачи, а Кевин потребовал, чтобы они, наконец, научились играть, до того момента, когда кто-то озвучил запрещенное сегодня слово на букву «В». Кто упомянул Воронов первым, Нил не услышал. Он заметил, как Кевин побледнел и сжал кулаки, а Сет, игнорируя Мэтта, настойчиво предлагавшего ему еще пива, вцепился пальцами в бортики стола и всем телом подался вперед, ядовито выплевывая оскорбления.       — Это все из-за тебя, сукин сын. Победа нам не светит, а ты так красочно заливал, что проведешь нас через этот сезон с высоко поднятыми головами. Теперь мы сможем выиграть только благодаря тому, что противники побросают клюшки и будут уссываться, держась за животы, потому что как можно удержаться при виде калеки, из-за которого мы должны стоять против блядских Воронов?       — Что ты сказал? — Голос Кевина стал опасно низким, и Нил почувствовал себя так, будто воздух сгустился и заклубился между ними, а он находился в самом эпицентре бури. Эндрю перевел безразличный взгляд на Кевина, как будто ждал, что тот станет делать. Кевин выглядел так, как будто его ударили клюшкой под ребра.       — Я сказал, что ты — отработанный шлак. И ни черта не сделаешь, когда братец-Рико придет, чтобы втоптать тебя в землю, — выплюнул Сет. Губы Кевина криво дернулись.       — Повтори, блядь. — Он встал так резко, что опрокинул стул. Сет ухмыльнулся и откинулся на своем, продолжая удерживать стол, как будто собирался его перевернуть. Пульс забился в ушах Нила, и он чувствовал, как клубящееся напряжение проникало ему под кожу. Парень за барной стойкой испуганно замер и уставился на них, неуверенный в том, что сейчас произойдет.       — Какую часть ты не расслышал? Ту, в которой ты вылизываешь задницу Мориямы — или ту, в которой он сделал из тебя инвалида?       И — о — гром грянул. Точнее, стул Сета отлетел к стенке, потому что он был готов к тому, что Кевин рванет в его сторону. Сет вскочил, огибая стол мимо опешившей Элисон, и опрокинул не успевшего подготовиться Мэтта, толкнув его стул сильным движением спинкой вниз — Мэтт перевернулся, рухнув на пол со сдавленным и удивленным стоном, — чтобы то ли впечатать кулак в челюсть Кевина, то ли принять собственный удар.       Это произошло одновременно с тем, как Эндрю хмыкнул: «Наконец-то», — и вновь достал нож: убрать его раньше было маленькой уступкой с его стороны. Может быть, демонстрацией бесполезности действий Нила: тот прятал нож, избегая конфликта, старался сглаживать острые края, но в этом не было смысла — нож все равно резал.       Сет занес руку для удара, Кевин пригнулся, готовый протаранить его живот.       Это произошло одновременно с тем, как Нил вскочил со своего места и бросился вперед, перемахивая через столешницу. За его спиной заскрипел его собственный стул и раздался звон битой посуды, сваленной с гладкой поверхности резким движением скользнувшего по ней тела. Возможно, до Нила донесся сдавленный стон Ники, которому тот зарядил куда-то локтем, совершая свой маневр, но он ждал этого последние пятнадцать секунд и мог думать только о том, что ему нужно было предотвратить драку. Он увидел, куда все шло, раньше Мэтта, который еще пытался удержать Сета от резких высказываний, и его тело гудело, готовое взорваться всплеском адреналина.       Нож все равно резал.       Нил метнулся в образовавшийся просвет, где до этого сидел Мэтт, лежащий теперь на полу, и, грубо оттеснив руками не успевших ничего сообразить Дэн и Элисон, оттолкнулся ногами от стола и прыгнул. Ножки заскрипели, и вся конструкция сдвинулась под воздействием его веса, впечатываясь в сидящих на противоположном крае Рене, Ники и Аарона.       Это на самом деле заняло доли секунды. Парень за баром успел испуганно вскрикнуть, а Сет успел дать Кевину под дых и занести вторую руку, когда Нил налетел на него со спины, всем своим весом отталкивая его в сторону. Сет, не ожидавший нападения с этой позиции, удивленно выдохнул и изменил траекторию удара, разворачиваясь корпусом к Нилу и вонзая кулак ему в скулу. Голова мотнулась, и Нила отбросило в сторону, но он успел напрячь мышцы всего тела, чтобы не свалиться. Хоть он и пошатнулся, но он был готов к этому удару, и его ноги удержали его на твердой поверхности.       — Господи Иисусе, — выдохнул Ники.       Нил застыл напротив Сета, боковым зрением наблюдая, как Мэтт поднимался с пола, а Дэн оттаскивала Кевина. Он чувствовал, как в его лицо впивался взгляд Эндрю, у которого Нил — вновь — украл все веселье — а может, это просто горело место удара. Он сосредоточил основное внимание на Сете, из глаз которого уже вытекло все удивление — и теперь там расцветал хищный блеск.       — Ну и ну, — пробормотал он. Очевидно, их «договорились» не относилось к тому, что происходило сейчас. Сет сорвался с места, намереваясь раздавить Нила как букашку, и тот легко уклонился, поднырнув ему под руку. Его тело все еще пружинило, и он помнил все уроки, которые дали ему Мэтт и Рене.       Нил быстро развернулся и сильно пнул Сета под колено, заставляя его ногу подломиться. Тот споткнулся, и Нил перехватил его руку, резко заламывая ее ему за спину, потому что против эффективности этого приема поспорить было довольно сложно. Сет рухнул на пол, и Нил еще выше поднял его локоть, вырывая из чужой глотки протяжное рычание вперемешку с ругательствами, заставляя его согнуться пополам. Нил повалил его, контролируя тот момент, когда болезненный захват мог превратиться в вывих плеча, потому что умудрился не забыть о том, что им еще предстояло вместе играть в экси, и упер колено в поясницу Сета, фиксируя его в обездвиженном положении: иначе тот мог легко вырваться, и им пришлось бы снова это повторять.       — Я убью тебя, — прорычал Сет, и Нил хищно ухмыльнулся, склоняясь к нему.       — Сначала попробуй догнать.       Он тяжело дышал — и на несколько мгновений они просто застыли. Затем Сет дернулся, Нил надавил сильнее, удерживая того на месте, — и его рука уже начала затекать, потому что ему приходилось прилагать большую силу, чтобы не дать Сету вырваться. Нил добавил к захвату вторую, сжимая чужое предплечье ладонями так сильно, что между сухожилиями четко прослеживался рельеф вздутых вен, а пястные кости ощутимо проступили над кожей. В крови бурлил адреналин, а перед глазами стоял образ того, как точно так же он когда-то заламывал руки Джеку, раз и навсегда определяя, кому принадлежит поле. Тогда Эндрю прокомментировал это одной фразой: «Долго ты». Теперь Эндрю наблюдал за ним, и его губы едва заметно подрагивали, а взгляд был опасным и таким холодным, что обжигал.       Нил сглотнул и огляделся, с некоторым усилием стирая с губ отцовский оскал. Мэтт смотрел на него, широко распахнув глаза, Ники часто моргал и поверхностно дышал, Элисон зажала ладонью рот — и вообще все выглядели так, словно их вот-вот стошнит (а Ники еще и был залит чем-то, опрокинутым Нилом со стола во время прыжка). Рене смерила их хмурым взглядом: она уже стояла возле Эндрю, ненавязчиво загораживая собой поле боя в нелепой надежде, что он не отшвырнет ее в сторону, если ему это потребуется. Кевин с нескрываемой яростью прожигал взглядом Сета, и Дэн продолжала его удерживать, хотя ее внимание тоже было сосредоточено на Ниле. Аарон хмуро всверливал в него недоверчивый взгляд, но его губы медленно растягивала довольная усмешка, вызванная такой унизительной позой Сета.       Несколько секунд между всеми висела гудящая тишина, и в ней можно было услышать испуганное дыхание парня за барной стойкой. Лисы застыли в немой сцене, и в мыслях Нила промелькнул образ опускающегося занавеса. Ему показалось, на мгновение он услышал рев многотысячной толпы, собравшейся в Лисьей Норе.       — Господи, отпусти его! — в конце концов воскликнула Элисон, и это словно заставило всех отмереть. Нил посмотрел на Мэтта, и тот без слов понял, что от него требовалось. Он приблизился к ним и перехватил Сета ровно в тот момент, когда Нил разжал руки и отскочил, а Сет взбрыкнулся и метнулся в его направлении с яростным рыком. Нил примирительно вскинул ладони, а Мэтт крепко перехватил сетовский корпус, надежно его удерживая.       — Ты нежилец, — выплюнул Сет, и Нил лишь изогнул бровь. Судя по выражению лица Сета, это была только разминка, но фиксирующие его мускулистые руки говорили об обратном.       — А ну прекратите! — рявкнула Дэн, вклиниваясь между ними. Она смерила обоих суровым взглядом и скрестила руки на груди. — Что вы, блядь, устроили? Первый день после каникул, а вы уже сцепились! Нил?       А что «Нил»? Он пожал плечами и отступил на шаг, коротко обернувшись на Кевина и Эндрю. Те следили, в основном, за Сетом, но Эндрю успел поймать его взгляд за секунду до того, как Нил повернулся обратно к Дэн. Его пульс все еще гремел — и он чувствовал теперь, как Эндрю прожигал ему зудящие лопатки.       — Я только что предотвратил драку, — бесцветно отозвался он. Сет в ответ покрыл его трехэтажным матом. Дэн поморщилась и отмахнулась от ругательств, позволив Мэтту сосредоточиться на обороне: Элисон уже оправилась от удивления и, подлетев к своему парню, обхватила его лицо ладонями, заставляя смотреть только на себя и игнорируя его колкие высказывания. Кажется, это работало, потому что тот начал постепенно затихать, вглядываясь в ее дымчато-серые глаза — и это вернуло мысли Нила к их предыдущему диалогу, когда он пытался разобраться в причинах гомофобии Сета. О, нет. Он же решил в это не ввязываться. К тому же, тот вопрос Сет уже даже не помнил, судя по его поведению. Экси его волновало сильнее.       — Реакция у тебя, конечно, отменная, — проворчала Дэн. Удивление и гнев на ее лице медленно сменились обреченностью, и она тоскливо оглядела разрушения на столе. Нил постарался виновато улыбнуться и неловко почесал шею, но, вообще-то, это его мало волновало. — Рене, попроси счет.       Та кивнула и направилась к бармену, который все это время с ужасом наблюдал за развернувшейся сценой. Даниэль устало вздохнула и прикусила губу, покосившись в сторону Эндрю, не сводящего с Нила заинтересованно-тяжелого взгляда. Тот ощущал это каждым дюймом своей кожи — дело все-таки было не в горящей скуле. Адреналин начал медленно отпускать, но дыхание, тем не менее, выровнять не удавалось, потому что теперь Нил думал о том, что поступил крайне опрометчиво, нажив себе врага в первый же день с Лисами: если не разговором об ориентации, то этим — точно. С другой стороны, он, вероятно, спас Сету жизнь, потому что Эндрю все еще сжимал в кулаке нож, но теперь он, по крайней мере, не должен был пускать его в ход. Сет не успел причинить Кевину ощутимого вреда, хотя это и не исключало вероятности того, что однажды ему все равно прилетит — Эндрю, в конце концов, когда-то несколько раз врезал Мэтту за то, что тот оставил Кевину фингал. Впрочем, сейчас Кевин выглядел целым — и Нил в достаточной степени унизил Сета.       Блядство.       До них донесся мягкий голос Рене, извинявшейся за причиненные неудобства, и в нем сквозила такая очаровательная улыбка, что Нилу на самом деле стало немного стыдно. Как только она это делала? Нил сцепил руки в замок и опустил на них взгляд, сожалея, что на нем не было толстовки, в которую он мог бы спрятаться. Возможно, его виноватый вид немного поумерил праведное негодование Дэн, потому что она отвернулась от него и обрушила свой гнев на Сета.       — А ты, мать твою, следи за языком! — она процедила это, приблизившись к нему и немного потеснив Элисон, которая шептала тому на ухо что-то утешающее. Сет хмуро посмотрел на нее исподлобья, но ничего не ответил, и Элисон, оценивающе его оглядев, добавила: — Ты, блядь, весь вечер нарываешься, Сет, в чем проблема? Тебе еще играть с ними обоими, черт возьми. Зачем цеплять Нила, а затем — Кевина?       Сет отвернулся от нее, уставившись в стену, и дернулся всем телом. Дэн покачала головой и кивнула Мэтту, разрешая ему отпустить нарушителя спокойствия. Тот отступил, и на несколько секунд все замерли, ожидая продолжения, но Сет оттолкнул от себя и Мэтта, и Элисон — и развернулся. Ухватив со стола каким-то чудом уцелевшую бутылку, он молча двинулся прочь, хлопнув дверью так, что стекло в ней зазвенело.       Боже.       Нил сглотнул, понимая, что ему еще предстояло ночевать с этим мрачным настроением, но делать с этим что-то было уже поздно. К тому же, когда-то они часто грызлись на поле, и Нил на самом деле не верил, что Сет действительно был способен причинить ему вред, — хотя все равно решил на всякий случай положить нож под подушку. Больше его тревожило другое: вопросы, которые задала Дэн и которые Сет проигнорировал. Нил не думал, что они связаны. Просто так совпало, что они с Кевином были с ним в одной цепочке. Кевина Сет цеплял из-за экси, да, но Нила? Там были замешаны какие-то личные причины. Это все еще было связано с Элисон и его блядской ревностью? Или тут было что-то иное? Иисус, Нил, блядь, не разбирался в отношениях. Это были какие-то слишком сложные и запутанные эмоции — и ему хватало своих с головой.       Элисон несколько секунд задумчиво смотрела Сету вслед, вероятно, прикидывая, насколько он еще нуждался в ее компании, затем окатила Нила недовольным взглядом, дернула плечом, тяжело вздохнула — и поспешила догнать парня. Рене вернулась к ним, сообщив, что все улажено и они могут уходить, и Дэн махнула рукой, констатируя логическое завершение вечера.       Ну, что ж, если исключить последние… полчаса? час? — все прошло не так уж и плохо. Нил тешил себя этой надеждой. По крайней мере, Кевин не провел весь вечер в депрессивном эпизоде из-за Рико, что было неплохо. Нил посмотрел на него, гадая о том, насколько его задели слова Сета. Может, он в какой-то степени даже разозлился? Хотелось верить, что это была необходимая ему встряска, и теперь Кевин был в ярости, а не в ужасе. Злость всегда была неплохим топливом, учитывая то, каким насильственным видом спорта было экси. Может быть, желание что-то доказать себе — и не только себе — заставит Кевина действовать жестче? Эта надежда казалась тщетной.       Один за другим Лисы покинули помещение. Нил пропустил всех вперед, задержавшись в дверях, чтобы не столкнуться с Эндрю, который выходил предпоследним — и тот мазнул по нему взглядом, приподняв руку, в которой все еще сжимал лезвие. Нил кивнул. Не то чтобы нож на самом деле понадобился, но он понял, что Эндрю имел в виду.       Сет и Элисон уже виднелись смутными фигурками где-то на горизонте. Дэн шла, держась с Мэттом за руку, Рене о чем-то тихо переговаривалась с Ники. Аарон, Эндрю и Кевин держались перед Нилом, который замыкал шествие, размышляя о том, мог ли этот вечер закончиться иначе. Вероятно — нет. Даже если опустить их небольшую ссору о гомосексуальности — было ли это вообще ссорой? — они все равно пришли бы к экси и Воронам. Не сегодня, так завтра. Рано или поздно это должно было произойти в любом случае — где-то на поле или в Башне. Потому что, как бы Сет ни пытался показать обратное, игра его беспокоила, и теперь Нил это понимал. Их небольшая дневная стычка в общежитии также говорила об этом, да и сам Сет практически прямым текстом доносил эту мысль. Странно, но Нил никогда не думал на эту тему. Он в принципе не обращал на Сета внимания раньше, а теперь его опыт общения с Лисами буквально сунул ему под нос очередную упущенную когда-то деталь, с которой Нилу предстояло разобраться.       Но — не сейчас. Он слишком устал, чтобы думать. Господи, это был только первый день с командой. И сегодня они даже не занимались экси. Нил испытывал мучительное желание закурить, но он не взял с собой сигареты. Идиот.       Никто к нему не лез, вероятно, считав, что он не был настроен на общение, хотя периодически Нил замечал, как Ники оборачивался, окидывая его любопытным взглядом. Что ж, в этот раз он продемонстрировал куда больше, чем в прошлый, но он и не стремился создать себе какой-то определенный образ. Нил просто плыл по течению, как и планировал. Вопросы, с которыми ему предстояло столкнуться, в общем-то, не пугали. Он уже понимал, что каждый из членов команды интерпретирует его поведение по-своему, подобрав логическое обоснование.       Мальчик с тяжелым детством, которому пришлось научиться обороняться. Мальчик, готовый броситься в бой при малейшей опасности. Мальчик, который все равно стремится к дружбе и наивно жаждет объединить команду, не понимая, во что ввязывается. Мальчик, который хочет уничтожить Воронов. Мальчик с секретами, которых у него больше, чем кто-либо может представить. Мальчик с необычной сексуальной ориентацией?       Все, что они могли подумать о нем, скорее всего было бы правдой.       Когда они дошли до Башни, Нил остановился, задержавшись у входа, и хмуро посмотрел вверх, выискивая окно своей комнаты, чтобы проверить свет. Пересекаться с Сетом не хотелось, но было необходимо. Он задумался, не стоило ли дождаться, когда тот уснет, на крыше, и вернуться потом, но это было глупо. Он не мог убегать от Сета после того, как так явно поставил его на место. Им нужно было пережить это.       Сколько раз за одно единственное сегодня они успели поцапаться?       — Очко в твою пользу, — донеслось до него — и Нил задержал дыхание. Он опустил взгляд и сглотнул. Напротив него стоял Эндрю, и они снова были наедине, потому что остальные Лисы уже разбрелись. Сердце екнуло: Эндрю выглядел умопомрачительно трезвым, несмотря на то, сколько он выпил — но из-за лекарств алкоголь, на самом деле, его не особо брал. По времени как раз была пора ночной тренировки.       И еще — Эндрю в какой-то степени выглядел… спокойным. Не таким, как из-за обычной апатии. Немного… удовлетворенным? «Очко в твою пользу». — Он увидел, как Нил действовал? Нил коротко улыбнулся. Он этого не планировал, но, кажется, против воли продемонстрировал, что был способен на защиту Кевина, — и это было плюсом.       Вероятно, он не достиг никакого прогресса в сближении команды, и с завтрашнего дня его ожидала настоящая мясорубка на поле с ними, но, по крайней мере, Эндрю оценил его способности. Тот прикурил две сигареты и протянул одну из них Нилу.       Эндрю был благословением.       Нил некрепко затянулся, позволяя дыму окутать его лицо. Сквозь белесую пелену его обжигал взгляд Эндрю, а на языке он мог ощущать легкий привкус виски, и от этого внизу живота у него туго пульсировало. Он не стал отвечать, позволяя себе разглядывать спокойное лицо напротив, — и Эндрю отвечал ему тем же. Нил смотрел в его глаза, ощущая, как его дыхание медленно учащалось, потому что Эндрю просто был здесь, и это не могло быть правдой. Но было. И его светлые глаза горели на его бледном лице, оттененные длинными ресницами, и Нил думал, что никогда не видел ничего прекраснее. Эндрю был жив. Эндрю был красив. Эндрю был перед ним — и он читал в его глазах отблески понимания. Интереса? Чего-то горячего. Вероятно, это было отражение алеющего кончика сигареты. Нил сглотнул и моргнул, словно это могло избавить его от наваждения, но по его коже ползли импульсы мурашек, а сердце гулко заколотилось где-то в глотке.       Эндрю докурил до половины и выбросил бычок, безразлично отвернувшись, затем — так же молча направился в Башню. Нил проводил взглядом его удаляющуюся спину, которая скрылась в дверях, и ему казалось, он ощущал натяжение резинки, которая всегда их связывала. Она пыталась вырвать его сердце из груди и с громким щелчком запустить его в затылок Эндрю, чтобы тот просто обернулся.       Эндрю ушел.       Нил двинулся к себе, только когда его сигарета дотлела до фильтра.       С Сетом они друг друга проигнорировали знакомым образом. Нил переоделся в туалете и перебрался через Мэтта, поднимаясь на второй ярус кровати по деревянным ступенькам. Мэтт занимался чтением какой-то книги — и они перебросились парой фраз ни о чем, — а Сет остался в гостиной, убивая время за компьютером, так что обстановка в целом была спокойной, и Нил постарался избавиться от напряжения, которое сковало его тело. Игрушка лисицы недоуменно пялилась на него своими пуговичными глазами, словно спрашивала, на самом ли деле он был таким идиотом, и Нил затолкал ее в угол изножья, чтобы случайно не наткнуться на ее взгляд ночью, потому что осуждения на лицах Лисов ему и так хватило.       В конце концов, свет погасили, и все устроились в своих постелях. Нил лег спиной к стене, нащупав под подушкой рукоять кухонного ножа, который пронес с собой в ворохе одежды после вечернего будуара, и прикрыл глаза, прислушиваясь к дыханию соседей, пока оно не выровнялось и не стало мерным, обозначая, что те уснули. Самому ему провалиться в бессознательное состояние не удавалось довольно долго (частично из-за того, что он привык спать на другом боку). Нил то жмурился, то открывал глаза и буравил взглядом темный силуэт ни о чем не подозревающего Сета, похрапывающего на противоположном конце комнаты в отдельной кровати. Хоть Нил и понимал, что с ним совершенно точно ничего не произойдет, мрачная тьма ночи пробуждала в нем иррациональное чувство страха, и тусклый свет луны, льющийся в окно, ничуть не способствовал успокоению. Сердце колотилось все быстрее, пока перед глазами метались образы минувшего.       Нил отвык засыпать с ощущением угрозы, нависшей над ним в непосредственной близости, и это чувство всколыхнуло в нем воспоминания, которые казались пережитыми: мать, крепко прижимающая его к себе и выдыхающая ему в затылок; пистолет, покоящийся под рукой у его лица, — и постоянное чувство опасности, с которым он засыпал и пробуждался, ел, дышал и жил. Ему казалось, что вот-вот кто-то нагрянет в их тихую обитель и, схватив за волосы, потащит прочь — еще дальше в прошлое, в Сиэтл, Висконсин или Флориду, где его ждали Ромеро и Лола, готовые оставить на его теле еще один шрам.       В конце концов, ему удалось провалиться в беспокойный сон, но всю ночь Нил просыпался при малейшем шорохе и панически сжимал рукоять ножа, только спустя несколько тяжелых вздохов вспоминая, где он находился.       ✮⋆˙✮⋆˙✮⋆˙       Сон приходит к нему в виде катаплексии пробуждения. Нил уверен, что он проснулся. Он не знает, который сейчас час, но спиной ощущает матрас и уютную мягкость своего одеяла. Он не может открыть глаза. Его окружает тьма, и она плещется вокруг него, жадно вылизывая руки, вытянутые вдоль тела. Нилу хочется оттолкнуть ее, но ничего не удается. Он не может пошевелиться.       Его сердце колотится так быстро, что, кажется, вот-вот пробьет грудную клетку с громким хлопком. Он ничего не видит, но ему кажется, что он чувствует на себе чье-то дыхание. Кто-то давит ему на грудь, перекрывая доступ кислорода, и он не в силах бороться, потому что не может двинуть даже пальцем, а его блядские веки слиплись, как будто в них залит клей. Он не может сделать абсолютно ничего, и его глазные яблоки движутся из стороны в сторону резкими движениями под тонкой кожей. Нил чувствует, как страх поглощает его, забирается в глотку, вбивается в легкие и разливается по парализованному телу.       Он слышит скрип металла о бетонное покрытие. Он протяжный, медленный и мучительный. Он бьется в его ушах вместе с пульсом, и Нил знает, что его отец идет за ним. Он совсем рядом, и Нил не дышит, потому что не чувствует легких. Они сокращаются рефлекторно. Нил не может даже сглотнуть, и вязкая слюна оседает на языке вместе с привкусом пепла. Лезвие топора приближается, и Нил почти чувствует холод стали, прижатой к его глотке.       Его обволакивает ужас, клубящийся вокруг вместе с тьмой. Он тонет, а отец приближается, и Нил знает, что ему нужно бежать, но он не чувствует ног. Он не чувствует ничего, кроме липкого страха, струящегося по позвоночнику, и он лежит то ли секунды, то ли часы, раздираемый агоническим ощущением неминуемого конца.       Ему нужно бежать. Бежатьбежатьбежать, но у него н-е-т блядских ног, и что-то впивается ему в грудь, сжимая когтистой лапой его сердце. Нил уверен, что это Лола, но он не может проверить. Он не знает, где Эндрю, не знает, где Кевин или Ники, но знает, что Натан рядом. Топор скрипит, и звенящий лязг разрывает его брюшную полость, хотя Нил не чувствует боли.       Легкие пульсируют и сокращаются, а сердце отбивает стаккато, вторя мерзкому ощущению нависшей над ним гибели. Нил хочет дотянуться до пистолета, но его руки не подчиняются, и ему нестерпимо необходимо убраться отсюда. Ему нужно найти свои ноги, но их нет, и его рук нет. Всего Нила нет. Есть только оседающий в его сознании страх. Он состоит из крупиц пепла сожженного тела матери, и душа Нила мечется в поисках выхода. Он заперт. Он в клетке, в ловушке, в капкане.       Ему нужно бежать.       Ему нужно кричать. Сделать хоть что-то, пока отец не добрался до него, потому что у него не будет времени умолять. Он не может пошевелить языком. Он не знает, где его голосовые связки. Он дышит так часто, что становится больно. Вокруг него клубится блядская тьма.       Он пытается вырваться — вечность. Он прилагает все силы, чтобы найти свое тело, потому что уверен, что оно должно у него быть. Где-то под осколками пелены ужаса, накрывшей его волной всепоглощающего холода. Где-то — его блядские руки и ноги, и голосовые связки.       Он сосредотачивается на ощущении подушки под его головой, потому что это означает, что у него есть голова, которой он не может повернуть, и это мучительно невыносимо. Он чувствует тяжесть, прижимающую его ко дну, вдавливающую его в матрас, и он погребен заживо, но под его головой подушка, и это значит, что он может выбраться.       Его дыхание становится совсем поверхностным. Он лежит так бесконечность, пытаясь заставить свое тело, которое должно быть прямо под ним, пошевелиться, и он чувствует свои зубы, которые скрипят. Если есть зубы — значит, есть рот, и где-то там, в глотке, есть крик. Он должен вырвать хотя бы его, потому что бежать не получается. Он должен выжить и подчинить свое тело.       Нил судорожно выдыхает — и, наконец, кричит. Это не совсем точно. Сначала из его рта разносится мычание, постепенно обретающее силу по мере того, как Нил подчиняет себе тело. Он справляется, и звук собственного голоса выводит его из тьмы, когда ему удается разлепить губы и разорвать тишину тихим стоном. Он резко открывает глаза и хватает ртом воздух, пытаясь сообразить, что происходит. Над его головой — знакомое дно верхнего яруса кровати Эндрю, и он в своей постели в Лисьей Башне. Натан мертв, он — жив.       Все в порядке.       Нил дрожит и обхватывает себя руками, потому что, наконец, чувствует свое тело, и ему нужно убедиться, что оно не потеряно. Нил чувствует свои ноги, поэтому он отбрасывает одеяло и вырывается из липкого плена ночного кошмара. Осознание и принятие бьются в его голове с хрустальным звоном. Это был просто сон.       Нил выходит прочь из комнаты и прикрывает дверь, стараясь никого не потревожить. Он включает свет в гостиной и ванной, потому что тьмы вокруг него все еще слишком много, и выкручивает кран с ледяной водой. Она разбивается о белоснежное покрытие керамики с гулким шумом и разлетается острыми каплями во все стороны. Нил набирает ее в ковш ладоней и умывается. Он повторяет это столько раз, пока не чувствует, что его пальцы немеют от холода, а скулы покалывает. Он чувствует свои нервные окончания. Тогда он припадает к крану и пьет — жадно, словно изголодавшийся бедуин, добравшийся до оазиса. Дышать все еще тяжело. Резкий белый свет слепит глаза, но он лучше тьмы, которая вылизывала его целую вечность, пока он пытался вырваться из плена сонного паралича.       Нил выключает воду и устало опускается на пол, прижимаясь спиной к дверце тумбы под раковиной. Он не смотрит в зеркало, чтобы не спровоцировать возвращение отступившего страха образом отцовского лика. Он концентрируется на ощущении холодной плитки под его задницей и впивающейся в лопатки дверной ручки банного шкафчика. Он разглядывает свои руки, покрытые шрамами, и натирает их, цепляясь, точно за якорь. Ему все еще нужно убедиться, что все закончилось. Его все еще трясет.       — Нил?       Нил вздрагивает и поднимает голову. Эндрю стоит в дверях и смотрит на него сверху вниз, и на его лице читаются отголоски беспокойства, потому что он наверняка разбудил его своим тихим мучительным стоном. Лампа над головой Эндрю отливает в его волосах золотом, и он возвышается над Нилом с блядским нимбом, словно явившийся по его душу ангел. Забавно, потому что Нил не верит в бога. Он криво улыбается и обхватывает себя руками.       — Все в порядке.       Эндрю изгибает бровь — и по нему видно, что если Нил еще раз скажет, что он в порядке, то эти слова окажутся у него в заднице вместе с языком. Нил продолжает смотреть на Эндрю, потому что его лицо — это самое реальное из всего, что может его удерживать. Его голос немного осипший, когда он поясняет:       — Сонный паралич. Было плохо, но я уже проснулся. Все нормально.       Выражение лица Эндрю никак не меняется, но он проходит в помещение и опускается на пол рядом с Нилом, сохраняя между их телами расстояние в несколько дюймов, и, скрестив руки на подтянутых к груди коленях, выжидательно на него смотрит, а Нил в ответ смотрит на Эндрю, впитывая в себя его черты. Это на самом деле помогает.       — Мне казалось, что отец идет за мной, и я слышал скрежет его топора, — тихо произносит Нил. — И я не мог пошевелиться или открыть глаза и просто лежал и ждал, когда он придет. Извини, что разбудил.       Эндрю слегка вытягивает ногу, касаясь внешней стороной ниловской голени, и это прикосновение отдается в нем теплом. Кожа Эндрю горячая после сна и до мурашек настоящая, и Нил благодарен за то, что Эндрю без слов понимает, как именно можно заставить его почувствовать реальность.       — Раньше такого не было, — констатирует Эндрю. Нил дергает плечом и устало подпирает рукой лицо, большим пальцем обводя грубый рельеф шрама на щеке — еще одно доказательство того, что все уже в прошлом. Ему хочется прикрыть глаза, но он не может оторвать взгляда от лица Эндрю — и смотреть на него ему хочется больше.       — Было, просто не так долго. Обычно мне сразу удавалось сообразить, что это сон и мне нужно полностью проснуться. Это сложно, но если выходит издать звук, то отпускает. Раньше мама меня будила, потому что прикосновения тоже помогают. Вообще, это происходит довольно редко.       — Происходит?       — Сегодня первый раз с тех пор, как я перебрался в Пальметто.       Эндрю продолжает смотреть на него, и его взгляд удерживает и заземляет, поэтому Нил продолжает говорить. Звук собственного голоса разбивает тишину и помогает сбросить с себя остаточное после сна ощущение, пока он выплескивает из себя ничего не значащие слова, позволяя скрипу лезвия о бетон раствориться в них так, как будто он тоже ничего не значит.       — Это довольно распространенно. Примерно семь процентов всего населения хотя бы раз в жизни попадали в эту ловушку, а среди студентов и молодежи — и того больше. Куча примет и суеверий возникло на этой почве, когда люди видят в этом состоянии то, чего нет, вроде похищений инопланетянами и нападений демонов.       Эндрю задумчиво кивает и позволяет ему говорить. Нил не уверен, знал ли Эндрю это раньше (скорее всего — да) или случалось ли с ним подобное. Вполне вероятно, учитывая его детство, и Нилу совсем не хочется представлять, что именно могло мерещиться маленькому Эндрю, замурованному в собственном теле без возможности пошевелиться или защититься. Поскольку тот не сообщает о похожем опыте, Нил склоняется к тому, что хотя бы такие кошмары обошли его стороной, и это вырывает из его глотки облегченный выдох, — и он продолжает рассказывать то, что когда-то говорила ему мать, объясняя, что с ней он в безопасности и никто не придет за ним, пока он остается рядом.       Чаще всего с ним это случалось в детстве, еще до побега, после мучительных занятий с Лолой, визитов к отцу его «коллег по бизнесу», громких криков за стенами и лязга металла. В те времена Натаниэль не боялся привидений, потому что живые вокруг него внушали гораздо больше ужаса, и просто разглядывал мутные неясные образы перед собой, успокоенный тем, что кошмары не пытались приблизиться к нему или вложить в ладошку нож.       Дальше — мертвые сны преследовали его после того, как Мэри увезла сына прочь из отчего дома, — пусть и значительно реже. Но, когда весь ужас от осознания последствий того, что они сбежали, навалился на мальчика первым шрамом, оставленным ножом, которым его пытались вспороть, кошмары мерещились ему и во сне, и наяву, и он не всегда мог отличить реальность от видений, вызванных совершенно не мнимой угрозой.       Постепенно уровень стресса, который он испытывал изо дня в день, стал настолько привычен, что он перестал обращать на такие состояния внимание. Постепенно он так свыкся с непрекращающимся чувством погони и побега, что перестал пугаться, когда в его сны врывалось пробуждение, обездвиживающее его тело. Вероятно, тогда его сознание решило, что с него достаточно, и это прекратилось, постепенно сводя эпизоды паралича на нет. Вероятно, его сознание решило, что не имеет права отнимать у него возможность бежать — даже во сне, и Нилу всегда удавалось вырваться из клетки.       Он не знает, что спровоцировало приступ теперь, когда он уже забыл, что такое вообще возможно. Все, кто мог причинить ему вред, мертвы. Возможно, дело в похоронах Рико, которые состоялись утром, и непрекращающемся потоке новостей об Итиро Морияме, которые гремят из каждого утюга, или в репортерах, которые поджидают его на каждом углу (ни один из запретов Чака не работает) после победы над Воронами, состоявшейся три дня назад, и задают настолько неудобные вопросы, что Нил даже не пытается на них отвечать, а просто убегает, натягивая капюшон на голову.       Или он, наконец, расслаблен настолько, что все пережитое в предыдущие месяцы, удерживаемое ранее необходимостью выжить и не сломаться, накрывает его оглушительным потоком, смывая холодную рациональность и неокрепшее еще ощущение безопасности, потому что Нил просто не привык чувствовать себя в безопасности — это сбивает с толку и, возможно, накладывает свой отпечаток на стресс, в котором он пребывал так долго. В котором он пребывает до сих пор.       Но этот стресс — ничто, и Нил от него отмахивается. Он пережил худшее. Все, что ему требуется — это наладить режим, и он вполне близок к этому, несмотря на то, как плохо в последнее время спит.       Он заканчивает рассказывать легенду о писадейре, и Эндрю слегка склоняет голову, без слов интересуясь, будет ли продолжение. Нил чувствует, что его отпустило. Его больше не трясет, и неприятный образ уже совсем выветрился из головы, поэтому он отрицательно ей качает. В восемь им нужно просыпаться, чтобы собраться на крайнюю общую тренировку сезона для всех Лисов (потому что тренировки с Кевином на каникулах никто отменять не собирается), и им нужно отправляться спать, если они не хотят чувствовать себя разбитыми. Нил не уверен, что ему вновь удастся заснуть, но он все равно сообщает об этом Эндрю, и они поднимаются под усталое: «Экси-экси-экси, наркоман».       Нил возвращается в комнату, на мгновение замерев на пороге, потому что с другой стороны двери тьма любезно распахивает свои объятия. Затем он хмурится и, поджав губы, вступает в нее. Он никогда не боялся темноты и не собирается начинать. Обычный кошмар не может остаться таким отпечатком в его сознании — там на это уже нет места. Поэтому Нил решительно забирается в постель и взбивает подушку, намереваясь победить эту ночь. Он знает, что над ним будет лежать Эндрю, и он будет буравить взглядом дно верхнего яруса столько, сколько потребуется, пока его демоны не отступят.       Эндрю заходит следом и оставляет дверь в спальню приоткрытой. Он не гасит электричество в гостиной, и Нил несколько секунд разглядывает узкую полосу света, льющуюся во мрак и разбивающую темноту на осколки. Затем он смотрит на Эндрю, лицо которого совершенно спокойно и не выражает никаких эмоций, и чувствует, как его сердце благодарно сжимается и пульсирует теплом в грудной клетке, потому что тот понимает, что, даже если Нил и не боится темноты, он не хочет этой ночью оставаться с ней наедине.       Эндрю подходит к нему и несколько секунд его разглядывает, словно что-то решает, а затем тихо произносит:       — Ложись со мной. Да или нет?       Нил моргает, и солнце в его груди пульсирует так ослепительно, что ему кажется, оно разгоняет весь мрак, заливая сиянием теплых ореховых глаз все помещение и его душу.       — Да, — шепчет он, и Эндрю забирается к себе по деревянным ступенькам, никак не реагируя на ответ. Вероятно, с утра их разбудит не будильник, а неуместные комментарии Ники, но это можно пережить (главное, чтобы Ники это тоже пережил).       Эндрю прижимается спиной к стене, сдвигаясь вместе с подушкой и одеялом, и Нил, подхватив свои, залезает следом. Он пристраивается на боку, повернувшись к Эндрю лицом, и какое-то время они разглядывают друг друга, позволяя тьме окутывать их со всех сторон, потому что теперь она не имеет значения. Нил испытывает жгучую благодарность. Эндрю не нужны лишние слова, чтобы видеть ее в его глазах и ненавидеть его за нее еще больше, поэтому он просто вытягивает руку и дает Нилу легкий щелбан, молча приказывая не пялиться. Затем он говорит:       — Спи. — И Нил улыбается, послушно закрывая глаза. Он слушает дыхание Эндрю, засыпая, или это Эндрю слушает его, — и в конце концов они оба проваливаются в сон, в этот раз — без кошмаров, хотя бы на эту ночь, потому что они обязательно вернутся в следующий раз, и неизвестно, к кому из них — первым (вероятно — к обоим).       ✮⋆˙✮⋆˙✮⋆˙       Наутро Нил проснулся от будильника Мэтта, ощущая себя крайне разбитым. Что удивительно, его особо не мучали кошмары, вспыхивающие в голове неясными образами, но тревожное ощущение словно не оставляло ни на секунду, и выспаться ему определенно не удалось.       Где-то под ним Мэтт обреченно застонал, а затем раздался грохот упавшего телефона. Сет выругался сквозь зубы и метнул в их сторону подушку, которая ожидаемо не долетела, рухнув на пол где-то на полпути.       Нил выбрался из кровати и отправился в душ, оставив парней самостоятельно разбираться со своим пробуждением. К тому моменту, как он закончил и переоделся, Мэтт уже возился в кухне, в ожидании своей очереди заваривая кофе, а Сет ворчал, устроившись на диване и щелкая пультом, переключаясь между новостными каналами.       Мэтт молча указал Нилу на его порцию и поспешил в ванную. Нил разместился за столом, подтянув кружку за ручку, и уставился в ее содержимое, исподтишка разглядывая Сета. Вчерашнего напряжения между ними, вроде бы, не ощущалось, но Нил не был уверен, что это не было лишь потому, что Сет еще не до конца проснулся. В какой-то момент тот злобно зыркнул на него исподлобья, но Нил никак не отреагировал, а Сет, видимо, еще не набрался сил для полноценного скандала. Поэтому они взаимно друг друга проигнорировали и вполне успешно добрались до Норы: Элисон укатила с Сетом на своем розовом кабриолете, а Мэтт отвез Нила вместе с остальными девушками. На GS близнецов Нил старался не смотреть, но Мэтт будто нарочно пристроился сразу за ними, и даже сумасшедшее вождение Ники не помогало: Нил просто не мог отвести взгляда от проклятой машины, в которой ему очень хотелось оказаться.       Никто из них не забыл о том, что начинать разминку они должны были в спортзале, где Ваймак мог нагрузить их нестандартными упражнениями вроде берпи, канатов и всех видов взаимодействий со спортивными покрышками (включая переворачивания и бег с препятствиями), используя весь инвентарь, который был готов предоставить ему университет. Обычно эта часть тренировок была для Нила самой нелюбимой, потому что монотонность и тяжесть упражнений изнуряли, но теперь он был рад разнообразить свои однотипные отжимания. Ему все еще нужно было возвращаться в форму.       К тому моменту, когда они добрались до Норы (через полтора часа с учетом времени, заложенного на переодевания), все Лисы чувствовали себя не лучшим образом. Резкий переход к таким нагрузкам спустя месяц перерыва проходил неохотно. Хоть тренер и старался щадить их, но, заметив, как некоторые мучались от похмелья, стремительно потерял чувство жалости — где-то между язвительными замечаниями и раздраженными криками. Нил, пусть он и не пил и в целом чувствовал себя нормально, ощущал себя выжатым как лимон.       Однако, когда Лисы вышли на знакомый паркет, украшенный огромным отпечатком лисьей лапы, у них словно открылось второе дыхание. В этом заключалась особенность подхода Ваймака: нагрузить их утром так, чтобы они возненавидели его, и выпустить их на поле после, чтобы они ненавидели друг друга чуть меньше, радуясь возможности просто играть. Не то чтобы это на самом деле работало.       Нил не был уверен, было ли связано это со вчерашним, но Лисы, как только Ваймак, закончив со стандартными упражнениями, поделил их на две команды пять на пять, принялись собачиться и изводить друг друга всеми возможными способами: от ругани и мата до запрещенных приемов. Когда Ваймак дал свисток начинать, а Мэтт, выполняющий роль плеймейкера в их небольшой команде, отпасовал на Кевина (Ваймак поставил их с Нилом в связку, чтобы проверить, как они сработались за каникулы), глаза Сета загорелись недобрым огнем. Буквально с первых минут он пошел на таран, и им пришлось рассыпаться по полю, чтобы избежать столкновения. Сет вел себя так, как будто на самом деле намеревался втоптать их в паркет, что казалось Нилу глупым, но ожидаемым. Им действительно стоило разобраться на поле, чтобы не тащить это за собой. Дэн пыталась удерживать Сета, но восстановить контроль было сложно, тем более что она должна была работать с ним в паре. И первый тренировочный матч с Лисами, собравшимися, наконец, вместе, оказался самым жестким для Нила с тех пор, как он вернулся в Южную Каролину.       — Ну давай, покажи, как ты бегаешь, — прорычал Сет, когда Нил перехватил мяч, отданный Кевином, и Нил скорее почувствовал, чем увидел, как на него несется тело. Его мышечная память, хоть и не восстановилось окончательно, среагировала, и он успел поднырнуть под руку замахнувшегося клюшкой Сета. Он усмехнулся, на ходу ловко разворачиваясь, и за пять шагов оказался на дальней половине поля, где его уже ждал Кевин, блокируемый Ники и Элисон.       Это был тот момент, когда Нил решил, что может позволить себе играть по-настоящему, потому что он уже раскрыл Кевину, что знал его техники. Поэтому он даже не задумывался, когда отправил мяч рикошетом ему в клюшку, и тот рефлекторно бросил Эндрю, только после удивленно замерев и уставившись на Нила распахнутыми глазами. Эндрю с силой отбил, послав мяч прицельным движением в шлем Нила, который тут же отскочил к нему обратно, практически не потеряв в скорости — тогда Эндрю отправил его уже на дальнюю половину поля, где его поджидала Дэн. У Нила загудело в ушах, а перед глазами на мгновение оранжевый смешался с белым в безликую массу, и он не знал, стоило ли ему радоваться персональному вниманию Эндрю или злиться. В этом не было никакого смысла.       Когда Нил пришел в себя, проморгавшись, он уже снова был перед Сетом, потому что его ноги знали, что нужно делать, и его сознание в точности помнило каждый метр корта. Его встретили хищным оскалом и грубой бранью, и с этого мгновения Нил играл, уже ни о чем не размышляя. Он просто выжимал из себя все, на что на самом деле был способен, уворачиваясь, перекатываясь, прыгая, закручивая клюшку и исполняя причудливые дорожки шагов.       В какой-то момент он боковым зрением уловил, как Дэн, отбиваясь от Аарона, возбужденно крикнула Элисон блокировать его любой ценой, а Мэтт яростно пронесся мимо, опекая бушующего Сета. Это означало, что его восприняли серьезно — и Кевин отдавал ему команды по-французски. Это был первый раз, когда Нил ощущал себя частью команды после смерти Эндрю, потому что после блядской аварии он настолько дистанцировался от Лисов, погрузившись в свой мрак, что перестал считать себя частью семьи. Но теперь он видел их всех: Лисы окружали его, они были на одном с ним стадионе, и никто из них не скорбел, потому что Эндрю лениво улыбался из вратарской зоны, при этом продолжая защищать ворота — скорее всего просто назло Кевину, который разочарованно стонал каждый раз, когда ему не удавалось забить.       Они закончили спустя два часа игры со счетом 6:6, и Нил не был уверен, насколько ничья вышла честной, с учетом того, что Эндрю всегда контролировал мячи, которые ему забивали, а Сет и Дэн совершенно точно были отвратительны в связке. Но, в конце концов, он позволил Нилу пробить ему трижды, — и это можно было считать великим достижением новичка. Лисы смотрели на него с изумлением, и даже Сет немного поостыл, убедившись, что Нил что-то из себя представляет. Каждый из них был совершенно измотан.       Когда они вернулись в раздевалку, Ники тут же принялся стонать и стенать, хватаясь за ребра и умоляя маму родить его обратно — что вряд ли бы обрадовало Марию, — потому что теперь тренировки с Кевином, где соперников на поле было меньше, а раздраженные комментарии Кевина можно было игнорировать, казались ему райским наслаждением. Кевин подошел к Нилу и заговорил с ним по-французски:       — Хорошо, я увидел, как ты играешь. Ты не умел бы этого, если бы тебя на самом деле не обучал Ворон. Кто это был?       — Ты его не знаешь, — буркнул Нил, стягивая защиту, и Кевин скептически поджал губы.       — Я буквально рос в Эверморе, Нил. Я знаю всех.       Нил опустил взгляд и пожал плечами. Имя Кевина раскрывать Кевину он не планировал, а историю Воронов, честно говоря, не знал настолько хорошо, чтобы озвучить какое-то наугад. Поэтому он оттеснил Кевина в сторону и направился в душ, но тот резко перехватил его за запястье и потянул на себя. Нил нахмурился, дернув предплечьем. Вырваться — ожидаемо — не получилось.       — Что ты хочешь от меня услышать? Я уже говорил, что не буду называть его имя. Тебе лучше всех должно быть известно, каково это — бежать от Рико. Довольствуйся тем, что тебе достался я. — В его голос проскользнули напряженные нотки, потому что ему совсем не нравился взгляд, которым Кевин на него смотрел. Кевин умел быть по-настоящему раздражающим, когда начинал требовать что-то, как будто все принадлежало ему по праву рождения. Может быть, это были отголоски воспитания Мориямами, Нил никогда не задумывался над этим вопросом, научившись воспринимать дэевский снобизм как должное. Он медленно выдохнул и склонил голову. — Я хочу помочь тебе и предлагаю свою игру. Этого должно хватить для того, чтобы ты собрал себя, наконец, по кусочкам, и вышел на поле с высоко поднятой головой.       — А сейчас моя голова где, по-твоему?       — Не знаю. — Нил дернул плечом и отвернулся. Он не стал озвучивать, что сейчас голова Кевина была зарыта глубоко в песок — глубже, чем он когда-либо мог вырыть. — Отпусти, на нас пялятся.       На них на самом деле смотрели все. Мэтт напряженно следил за их мимикой и интонациями, Ники выглядел просто недоуменным, а Сет криво ухмылялся.       — Проблемы в раю? — едко прокомментировал он, но не был удостоен ответом.       На лицах близнецов было нарисовано одинаковое безразличие, но Эндрю, в отличие от Аарона, повернулся в их сторону всем корпусом — и Нил знал, что малейшее его неверное движение будет расценено как угроза. Ему стало горько. Знать, что он доверял человеку, который не доверял ему ни на йоту, каждой клеточкой тела, вообще-то, изнуряло, но он отказывался себе в этом признаваться.       Потому что Эндрю был жив, и этого — должно — было — быть — достаточно.       Кевин не стал оглядываться. Он окинул Нила внимательным взглядом и задумчиво пожевал нижнюю губу, а Нил скрипнул зубами и принялся считать про себя по-испански, замерев в позе терпеливого ожидания. Запястье медленно затекало, и боковым зрением Нил заметил, как Мэтт начал подниматься со своего места, готовый встать на его защиту. Нил поймал его взгляд и покачал головой — Мэтт хмуро скрестил на груди руки и остановился, но не стал опускаться обратно, и уголки губ Нила дрогнули в искренней улыбке. По крайней мере, Мэтт все еще мог стать его лучшим другом.       В конце концов, Кевин оттолкнул его, видимо, приняв какое-то решение. Нил потер запястье, на котором остались белые следы пальцев, и выжидательно посмотрел на Кевина, старательно игнорируя взгляды всех присутствующих — и особенно тот, что проникал ему под кожу. Он еще не отошел от экси и от Кевина, чтобы воспринимать реакции тела должным образом. Тот отвернулся и махнул рукой:       — Ладно, оставь имя себе. Играй со мной, как и обещал. Посмотрим, что из этого выйдет.       Нил сухо улыбнулся и без лишних слов направился в душ. Он испытывал смешанные эмоции. С одной стороны, он был рад, что какая-то из его задач разрешилась. С другой — для того, чтобы по-настоящему вдохновить Кевина и превратить его в самую смертоносную фигуру на шахматной доске, этого, очевидно, было мало.       Но, по крайней мере, вопрос с игрой можно было считать решенным. Нил мог хоть обмазаться всеми приемами, которые знал, потому что Кевин теперь был в курсе его умений и, кажется, согласился принять его секреты. Нил мог играть в экси по-настоящему.       Оставалось разобраться еще с рядом небольших, буквально ничего не значащих проблем в виде якудзы, Рико, нежелательных смертей, пыток, Мясника и пьянящего взгляда Эндрю, который острым зудом проникал в самое нутро Нила и заплетал его внутренности морскими узлами, даже когда Эндрю на него не смотрел, — и дело можно было считать решенным.       Нил мог с этим справиться — он ведь уже сделал это однажды.