Crazier Than You | Безумнее, чем ты

Когда Кацуки дал Изуку свой номер телефона, тот запаниковал. Он сбежал с места происшествия обратно в безопасную подвальную лабораторию, как цыпленок с отрезанной головой. (И он знает наверняка, как это выглядит, ведь он уже отрезал цыплёнку голову). Один, в комнате с полуживыми существами в зелёных светящихся резервуарах и серыми экранами наблюдения, он посмотрел на руку, на которой Кацуки нацарапал ряд цифр. Хотел ли он, чтобы Изуку позвонил ему прямо сейчас? Что он должен был сказать? Звонок был плохой идеей? Должен ли он ему написать? Издав тревожный визг, он бросился к домашнему телефону на столе Гараки и набрал другой номер. Химико подняла трубку. — Парень дал мне свой номер телефона, — выпалил он прежде, чем она успела что-то сказать, — но я понятия не имею, что мне с ним делать. — Парень?! — это чистая удача, что крик Химико не разбил стеклянную капсулу ближайшего ному. Изуку съежился и отвёл телефон от уха, бросая косой взгляд на Четырёхглазого. В настоящее время существо было подключено к проводке для наблюдения, и оно не выглядело так, как будто его разбудил шум девушки, которая сейчас теряет сознание по телефону. — Зузу, ты должен рассказать. Мне. Все. Как его зовут? Чем он пахнет? У него красивые зубы? Могу поспорить, они милые. Несмотря на то, что она была одной из подруг Томуры и они не часто разговаривали, Химико была единственной, кто стал бы слушать его разговоры о мальчиках. Его отец определенно был под запретом, и он почти уверен, что Томура отпугивал людей только своей кривой улыбкой. Мысль о свидании буквально никогда раньше не приходила Изуку в голову, и ему нужно задействовать свои ресурсы и провести некоторое исследование, прежде чем он почувствует себя достаточно комфортно, чтобы сделать шаг. Он сел в кресло, хрустя пальцами и отвечая на ее вопросы. — Кацуки, но я зову его Каччан, он пахнет сладко, как жженая карамель — и, — жар резко охватил его лицо, когда он подумал о глазах Кацуки, красных как лесной пожар. О его дикой ухмылке, достаточно острой, чтобы резать сталь. — Эм, да-да. Химико выпытыла у него еще несколько подробностей, например, как они познакомились, какая у него группа крови, на кого он учится, есть ли у него один брат-близнец или нет. Изуку рассказал всё как можно больше подробностей, благодарный за темноту лаборатории, потому что никто не мог видеть, насколько покраснело его лицо. — Тебе так повезло, — вздохнула Химико. — Если бы у меня была такая милая встреча с мальчиком, я бы съела его прямо на месте. — В этом-то и проблема, — простонал Изуку. — Он слишком нормальный. Если бы я попытался его укусить, думаю, он бы с криком убежал. — Хм, — он не мог ее видеть, но ему показалось, что ее губы поджались, как всегда, когда она глубоко задумывалась. — Возможно, нет. Ты спрашивал о его фетишах? — Его что?! — у Изуку практически остановилось сердце, после чего он полетел со стула, с грохотом падая на пол. — Химико, о Боже, он только что дал мне свой номер телефона! Я не думаю, что он хочет… чтобы… — он даже не может этого сказать, слишком приличен, чтобы заставить рот произнести эти слова. — Ох, чувак, не будь таким девственником, — Химико продолжала ругать его, но его внимание привлек стук. Четырехглазый посмотрел на него через стеклянную трубку, постукивая по барьеру одним из своих больших пальцев. Изуку нахмурился, говоря: засыпай давай, и попытался вникнуть в то, что говорит Химико. — …даже не знала, что ты по мальчикам. — Честно говоря, я тоже, — пальцы Изуку лениво играли с извилистым телефонным шнуром, пока он размышлял. Раньше у него никогда не было ни малейшего намека на романтические мысли, но теперь он чувствует, что беспомощно падает и не может поймать себя. Он пытается представить себя с другим человеком – мужчиной или женщиной – который не был Кацуки, и ничего не получается. — Я не думаю, что это я, ах, я не двигаюсь в определенном направлении. Я думаю, я просто люблю только его. — Это так прекрасно, — начала восторгаться Химико. — Меня не волнует, что говорит Томура. Ты такой милый, Зузу. — Э, спасибо? — Так что ты предложишь делать, — Изуку немедленно пытается найти чистый клочок бумаги, чтобы записать инструкции девочки. — Напиши ему несколько смайлов, а затем… — 4-глазый больше не засыпал, а вместо этого стучал по стеклу еще сильнее. — …тогда тебе следует сказать, что тебе холодно и… — Изуку бросил на него злобный взгляд сквозь растрепанную челку, изо всех сил стараясь указать на телефон, лежащий между его ухом и плечом. Он знает, что ному слишком туп, чтобы его понять, но, честно говоря, это было так грубо. — …если он это сделает, тебе следует лизнуть его… — Химико, — попытался вмешаться Изуку, и стук начал становится всё более раздражающим. Он изо всех сил постарался игнорировать это. — Все это не похоже на то, что я бы сделал. — Ну, а что бы ты сделал? — Я не знаю, — Изуку начал ломать голову, пытаясь придумать что-нибудь умное, что-нибудь, что докажет, что он не так уж и не в себе. Как обычный шестнадцатилетний подросток написал бы сообщение своему возлюбленному? — Я мог бы рассказать ему, как человеческое тело вырабатывает более двух литров слюны в день. — Это актуально только в том случае, если ты планируешь ему отсосать. Изуку побледнел. Ему захотелось закричать на нее, но стук не прекращался, поэтому он ласково сказал: — Погоди, секунду, — он бросил телефон и резко повернулся лицом к существу внутри резервуара. — Я говорю по телефону. Он ударил кулаком по кнопке, которая выпустила успокоительное в резервуар, и, наконец, 4-глазый угомонился, погружаясь в небытие. Судорожно выдохнув, чтобы избавиться от непрекращающегося раздражения, Изуку провёл рукой по лицу. О чем он вообще думал? Он был сыном Короля Злодеев Японии, принцем тьмы в подземном мире, которым командовал его отец. Чего бы Каччан ни хотел от него, это никогда не сработает. Вся эта сентиментальная романтика не имела для него никакого смысла. Ему просто не следует писать Кацуки вообще. Он продублировал свои мысли для Химико, которая сразу же не согласилась. — Не ругай себя так. Просто будь немного импульсивным. Если хочешь, думай об этом как об исследовании своего следующего эксперимента. Тебе следует выяснить, почему он тебя так очаровывает. Хм. Изуку не думал об этом так. Она была права — он был странно очарован причудой Каччана, но он нашел нечто большее, чем просто его сила, которая интриговала. Это был совершенно другой мальчик. Каччан был агрессивен, но обаятелен, как сердитый померанский шпиц с маленькой бабочкой. Это было некрасиво, но в каком-то смысле мило. — Думаю, это имеет смысл. В любом случае, эта идея начала распространяться в его голове. Исследования, которые он мог рационализировать. И что может быть лучше, чем одержимость своей новой любовью? ————————— Суббота наступила слишком быстро. Изуку чувствует, что стресс сокращает годы его жизни, пока он пытается убедиться, что все в поместье совершенно нормально. Он практически преобразил дом, находя скальпели на книжных полках, оторванные пальцы ног в подушках дивана и по какой-то причине два разных носка Томуры в растении (?). (Папоротник сделан из пластика, но Изуку определенно видел, как Курогири поливал его раньше. Он задается вопросом, был ли это тест, чтобы проверить, действительно ли ному обладает достаточно высшими умственными способностями, чтобы отличить органический или неорганический объект, или его отец просто подумал, что это смешно.) Говоря о своем отце, Хисаши подумал, что вся эта ситуация была забавной, что ни в малейшей степени не помогало перфекционистскому беспокойству Изуку. Император Тьмы Японии преследовал Изуку большую часть часа, приставая к нему с вопросами. «Какие книги он читает?» «Что он думает о сингулярности Причуды?» «Он милый?» — Папа! — Изуку уронил ножницы, которыми он срезал розы, и чуть не потерял сознание от количества крови, хлынувшей прямо ему в лицо. — Не спрашивай меня о таких вещах! Хисаши выглядел слегка обиженным. — Почему нет? Когда-то мне было шестнадцать. — Да, примерно триста лет назад. — Изуку, да ладно тебе, мне вот вот исполнилось двести сорок семь лет. Хотя он благодарен за то, что его отец не выглядит таким старым каким есть, он, конечно, не хочет, чтобы тот пытался притвориться, что понимает, через что проходит Изуку. Хисаши понадобились буквально столетия, чтобы понять, как играть роль нормального человека. Изуку тренировался всего несколько месяцев. Он посмотрел на отца, осматривая его высокую фигуру в костюме. — Ты не можешь это надеть. Теперь Хисаши выглядел слегка оскорбленным. — Что? Почему? — Папа, это ужин, а не торжество. Ты слишком разоделся! — Хисаши открыл рот, чтобы запротестовать, но Изуку посмотрел на настенные часы, которые показывали, что Бакуго должны быть здесь через тридцать минут. — Я не поступлюсь своим достоинством, чтобы произвести впечатление на пару незнакомцев своей нормальностью. Томура выбрал именно этот момент, чтобы надуться и войти в прихожую, засунув руки глубоко в карманы черной толстовки, а позади него виднелась фигура Курогири. Изуку кажется, что он вот-вот взорвётся. Он прошёл мимо своего глупого гремлина-кузена и сунул шипастые стебли в руки Курогири. — Иди, поставь их в воду, пожалуйста, — ласково сказал он, затем развернулся и пристально посмотрел на кузена. — Ты хотя бы старался выглядеть хорошо? Ты выглядишь так, словно не спал и не видел солнечного света три недели! Томура усмехнулся, отбрасывая с лица сальные волосы. — А ты выглядишь так, будто выращиваешь пшеницу. Губы Изуку скривились в его собственном рыке. Когда он позвонил Химико, чтобы паниковать по поводу сегодняшнего вечера, что, похоже, у него уже вошло в привычку, она спросила его, во что он одет, отметив, что он не может продолжать носить лабораторный халат или рабочую одежду, чтобы произвести впечатление на родителей своего парня. Большая часть его одежды была испачкана кровью, сукровицей и другими телесными жидкостями, поэтому Химико пришлось отвезти его за покупками. Она надела на него комбинезон, утверждая, что они облегали его ноги так, что он выглядел как сертифицированная закуска. Изуку не знал, почему выглядеть как еда — это хорошо, но если Химико считала, что он хорошо выглядит, то одним поводом для беспокойства было меньше. — Ты обещал, что не создашь проблем, — выдавил Изуку. — Ты поклялся, что этой ночью… — Эй, я ни в чём не клялся. Изуку зарычал: — У меня нет на это времени! Он выхватил из кармана нож и бросился вперед, к животу Томуры. Другой мальчик поднял руку, вытянув все пять пальцев, но прежде, чем кто-либо из них успел соприкоснуться, их руки поглотились чернильно-черными варп вратами, которые телепортировали их руки куда-то в другое место в комнате. — Мальчики, — Хисаши пристально посмотрел на них. — Прости, папа, — хором сказали они, убирая оружие. Изуку снова посмотрел на часы, и у него чуть не случился сердечный приступ. Осталось пятнадцать минут. Ему кажется, что его вот-вот вырвет. К счастью, его отец, кажется, почувствовал растущую тревогу Изуку. — Не надо паниковать, малыш. Подойдя, он взъерошил волосы Изуку и положил большую руку Томуре на плечо. — Мы согласились устроить тебе один нормальный вечер, и это то, что мы тебе дадим. Томура высунул язык, когда его увели глубже в дом. Изуку потер виски, пытаясь вернуть себе хоть немного здравомыслия. Он успокоился, когда заскрипела открывающаяся дверь в подвал. Джонни просунул свое неповоротливое тело в дверной проем, пока не останавился перед ним. Изуку пристально посмотрел на него, прекрасно понимая, что он сказал всем внизу, что им нужно оставаться внизу, по крайней мере, в течение следующих шести часов. — Что теперь? — Ты нужен Гараки, — сказал ному. Изуку почти закатил глаза — конечно, доктор отправил бы одно из своих существ вверх по лестнице только потому, что ему было лень. Он покачал головой. — Я не работаю сегодня вечером. — Ты нужен, — повторил ному хриплым голосом, как будто у него в горле что-то застряло. — У него болит горло. Изуку нахмурился. Он испортил один стежок, и внезапно Гараки стал обращаться с ним как с каким-то прислуживающим мальчиком? — Каким боком это моя проблема? Скажи ему, чтобы он заварил чай с лимоном. А теперь уходи и не поднимайся по лестнице до конца ночи. Он собрался прогнать существо обратно в подвал, но в этот самый момент раздался звонок в дверь. Паника заставила Изуку слишком сильно толкнуть ному в талию, заставляя существо закашляться. Изуку узнал, что застряло в горле существа: из рта твари выскочила бестелесная рука, покрытая слизью. Вот и все, что касается функциональности хранилища ному. Изуку думал, что они только что накопили достаточно выносливости, чтобы засунуть внутрь меньшее существо низкого уровня, но если кто-то столь же слабый, как он, сможет ударить ному и выбить из него куски, им придется вернуться к чертежной доске. Но это было проблемой для будущего Изуку. Нынешнему Изуку нужно было убрать зомби-существо из холла, прежде чем Бакуго войдут внутрь. — Двигайся, двигайся, — он начал пихать ному, который, будучи в пять раз больше Изуку по размеру и мышечной массе, на самом деле двигался только потому, что запрограммирован слушать его. Существо с трудом спустилось по лестнице, и Изуку захлопнул дверь подвала, подставив тяжелый стул, чтобы не дать ей снова открыться. Затем он присел схватив руку, и засунул ее в передний карман комбинезона, после чего побежал к входной двери. Каким-то образом Курогири был уже там, и открывал дверь, чтобы впустить троих нормально выглядящих людей в этот ненормальный дом. Каччан оказался поразительно похож на свою мать — оба блондины с одинаковыми пронзительными красными глазами, — но Кацуки также взял выраженную челюсть и плечи от своего отца. Изуку никогда не видел такого идеального сочетания генетики. Ему уже не терпится поместить одного из них под микроскоп, чтобы поглубже рассмотреть их общую цепь ДНК, но он напоминает себе, что грубо думать о препарировании людей до того, как он сначала пригласит их на ужин. Вместо этого он изобразил свою лучшую невинную улыбку, пока Курогири молча забирал их пальто. — Добрый вечер, мистер и миссис Бакуго. — Ну, за очаровательный молодой человек, — сказала миссис Бакуго, не замечая, как от отвращения дергается глаз Изуку. — Надо отдать должное, паршивец, ты хорошо справился. — Мам, — прорычал Кацуки, привлекая к себе внимание Изуку. На нем темно-бордовая классическая рубашка, которая негативно действует на внутренности Изуку. — Ты, должно быть, Изуку, — господин Бакуго улыбнулся ему и протянул руку. — Привет, я отец Кацуки, Масару, а это Мицуки. Мы очень рады, что нашли это место — я даже не подозревал, что здесь был дом. Вы как будто прятались за деревьями. Он усмехнулся шутке, но все, чего хочет Изуку, — это съежиться. — Эта земля принадлежала нашей семье на протяжении нескольких поколений, — раздался мягкий голос Короля Злодеев из-за его плеча. — Этому поместью практически столько же лет, сколько и мне. Он был построен очень обычно, без каких-либо подвалов, бункеров или хранилищ. Изуку развернулся и ошеломленно посмотрел на отца. Неужели Хисаши серьезно думал, что притворяться нормальным означает произносить слово «нормальный»? — Подвалы — это дело такое, — согласилась Мицуки, сочувственно кивая. — Раньше у нас тоже был такой, пока вот этот мелкий не решил поиграть возле нашего водонагревателя и не взорвал его своей причудой, затопив это чертово место. — Ведьма, — снова рявкнул Кацуки, на этот раз с восхитительным розовым оттенком кожи. Его щеки были похожи на спелую клубнику. — Замолчи! — О, не нужно смущаться своей причуды, мой мальчик. Изуку сказал мне, что она довольно мощная. Каччан немного похорошел. — Черт возьми, да, это так. Я мог бы стать героем номер один, если бы захотел. — Действительно? — глаза Хисаши сверкнули: — У тебя есть какое-нибудь мнение по поводу… Изуку громко откашлялся, останавливая этот ход мыслей пристальным взглядом. Хисаши обещал не говорить о причудах, и, из какой бы ямы не вылез его отец, Изуку собирался заставить мужчину сдержать это обещание. Хисаши задумчиво вздохнул: — О, ладно. Он широко улыбнулся паре взрослых. — Хотели бы вы увидеть наш совершенно обычный дом? Изуку внезапно захотел закрыть лицо руками и умереть от унижения. К сожалению, Мицуки, похоже, перед этим захотела довести его до сердечного приступа. Она протянула руку и с легким смешком тыкнула в крылатый скелет, висевший над входом. — Конечно! Вы, ребята, точно выложитесь на Хэллоуин! У вас здесь много всяких штучек? Изуку издал сдавленный звук, впиваясь ногтями в кулаки, чтобы удержаться от удара по руке Мицуки. Она бы точно не прикоснулась к нему, если бы знала, что на самом деле это не птица. Слава Богу, был октябрь, и их болезненный декор можно было выдать за декорации. — Есть такое, — разумно солгал Хисаши. — Мои мальчики выросли под вполне обычным влиянием праздников. Вот и все, Изуку физически больше не может с этим справиться. Он схватил Каччана за запястье и заявил: — Я пойду показать дом Каччану, позови нас, когда ужин будет готов! Он не ждал одобрения и практически убежал, когда Марасу сказал им держать дверь открытой. ————————— Когда он был младше, Изуку всегда задавался вопросом, что такого особенного в поцелуях. Он не смотрел много фильмов, потому что был слишком поглощен каким-то исследовательским проектом, который был его тогдашней одержимостью, но по ночам, когда он поздно ложился и был слишком взволнован, чтобы заснуть, он приходил к Томуре, который все равно всегда не спал, потому что старший мальчик вел практически ночной образ жизни. Томура проводил собственное исследование, смотрел дерьмовые фильмы ужасов с рейтингом B и смеялся над тем, как главные герои всегда мечтали о своих романтических партнерах в начале фильмов, прежде чем менее чем через шестьдесят минут встретили свой ужасный конец. Изуку поймал себя на том, что тоже смеется, вид всей этой волшебной киношной крови был настолько смехотворно неточным, что у него просто не было шанса напугать. Потерять контроль над двенадцатифутовым монстром с щупальцами, бросающимся на тебя, вот это действительно было страшно. Но с Кацуки поцелуи не были полны тихих вздохов или романтических заявлений о том, что они вместе навсегда. Поцелуи были соревнованием. Его руки взлетели к воротнику блондина, как только они оказались вне пределов слышимости родителей, затолкали его в темный угол и попытались сразу же съесть лицо другого мальчика. Он ничего не мог с этим поделать — в этой классической рубашке и темных джинсах Каччан выглядел так хорошо, так хорошо пах, что Изуку кажется, что он пьянеет, просто глядя на парня. Кацуки, который никогда не сдаётся, отвечал на поцелуи с такой же страстью, и Боже, Изуку хочется сожрать его, слизать засахаренный пот, раздробить ему ребра и вытащить его сердце, чтобы съесть его, поданным на серебряном блюде. К сожалению, их прерывает хриплый голос, шипящий: — Фуууу. Идите целуйтесь в чулане, как обычные похотливые подростки. Изуку оторвался от своего парня и бросил острый взгляд на своего кузена, скрывающегося в другом конце зала. — Иди… подожди. Он прищурился: — Это моя рубашка? Это совершенно так. Черный кандзи на белой рубашке гласил: «Костюм и галстук». Это одна из немногих рубашек Изуку, которая не была испачкана или каким-либо образом порвана. Эта штука даже не подходит Томуре, слишком туго обтягивает его туловище. Его кузен выглядел нелепо, но, взглянув на глупое лицо Томуры, он понял, что в этом вся суть. По крайней мере, это выглядело не так уродливо как его толстовки. — Ты не говорил мне, что у тебя есть брат, — Кацуки поднял бровь. — Мы двоюродные братья, — пояснил Изуку сквозь стиснутые зубы. Томура одарил его зубастой ухмылкой и положил костлявую руку на плечи Изуку. — О, но мы ведь так близки. Изуку толкнул его локтем в пространство между тощими ребрами, шипя, чтобы он отвалил. Но у Томуры появился странный блеск в глазах, и он не обратил внимания на угрозы Изуку. — Эй, — обратился он к Кацуки, протягивая руку без перчатки. — Приятно познакомиться. Изуку вырвался из-под хватки Томуры, хватая полувытянутую руку Кацуки и защитно удерживая ее в своей. — Смахнёшь с него хоть пылинку, и я наполню твои ботинки цементом и брошу тебя в реку. Томура цокнул: — Ой, да ладно тебе, ты теряешь хватку. Ты даже больше не взрываешь печень в микроволновке, потому что слишком занят перепиской со своим драгоценным парнем. Изуку засмеялся, громко и пронзительно, надеясь, что Каччан не почувствует, насколько потной стала его ладонь. — Он шутит. — Нет я не… — В чем твоя проблема? — А твоя? — ответил Томура, глядя вниз. — У тебя кризис идентичности, когда ты встречаешься с нпс. Когда ты собираешься избавиться от него? — Как ты меня только что назвал? Кацуки делает что-то невероятно глупое, вставая между Изуку и Томурой, поднимая ухмыляющееся лицо на старшего мальчика. — Повтори это еще раз, сука. — Стоп! — Изуку снова втиснулся между ними двумя: — Ты, иди и надень перчатки. А ты, пожалуйста, не ссорься с нашей семьёй тут же! Несмотря на то, что Томура физически отталкивал его в ответ, казалось, он все еще нависал над ними обоими. — Оу, давай, Зуку. Почему бы не начать эту маленькую вечеринку прямо с кровопролития перед едой? — Я мог бы этот устроить, — рычит Кацуки, — ублюдок, похожий на зомби. — Я смогу победить на раз два, — уверенно усмехнулся Томура. Какую бы крошечную нить терпения Изуку ни удерживал, она всё равно лопнула, как изношенная резинка. Он оттолкнул Томуру назад с такой силой, что тот с глухим стуком ударился о стену. Ножа при нем больше нет, но он потянулся вперед когтистой рукой, стремясь оторвать Томуре одно ухо и засунуть его ему в горло. Запястье Изуку повисло в воздухе. Его голова повернулась в бок, ожидая увидеть Кацуки на другом конце, удерживающих его. Вместо этого он увидел Курогири, нависшего над ними обоими, как разочарованная няня. — Извините, — сказал он, — но ужин готов. Изуку и Томура обменялись горячими взглядами. Им просто нужно прожить три часа — может быть, четыре — не пытаясь убить друг друга. Насколько это может быть сложно? ————————— Судя по всему, очень. Изуку не знает, что происходит в голове Томуры, но по какой-то причине этот ужин превратился в игру: «Давай будем как можно грубее с моим маленьким кузеном, чтобы родители его парня с криками убежали и никогда не позволяли своему сыну тусоваться с ним». Слава богу, он надел эти перчатки, но теперь в этой дурацкой рубашке он выглядел еще более идиотски. Как толстая собака в маленьком свитере и маленьких пинетках. Остроумие Томуры было острым и зазубренным, как покрытый ржавчиной нож. Изуку знал, как обращаться с ржавым оружием, а Бакуго явно нет. — Итак, Томура, — легкомысленно сказал Масару, — ты собираешься поступать в колледж? — Конечно, — Томура ухмыльнулся жирной улыбкой. — Дегенеративный университет. Я изучаю, как свергнуть правительство. Изуку издал фальшивый смех, такой громкий, что Кацуки вздрогнул рядом с ним. — Он шутит, мы оба на домашнем обучении. Мой двоюродный брат такой шутник. Он пристально посмотрит на своего кузена через стол, пытаясь передать все, что он хочет сделать, с ножом для мяса в центре стола и лицом Томуры. К сожалению, другой мальчик, похоже, наслаждался этим испытанием. Их отец тоже не помогает: он выглядел так, словно едва удерживается от улыбки. Изуку живет в доме, полном предателей. Прошло всего пятнадцать минут, они едва дошли до закусок, которые подал Курогири, а Изуку уже устал. Рука Кацуки на его колене — единственное, что удерживает его от полета в стратосферу. Его руки были до безобразия идеальными, словно из картин эпохи Возрождения, жилки и выступы на костяшках пальцев были прорисованы с искусным дизайном. Изуку чувствует себя почти виноватым за то, что хотел их вскрыть. Его внимание снова переключилось на стол, когда Мицуки обратилась к отцу. — Хисаши, твой дом прекрасен! Чем ты занимаешься на работе, чтобы позволить себе такое большое место? — Я бизнесмен, — гладко ответил Император Тьмы. — Раньше я путешествовал гораздо больше, но с возрастом большую часть времени я стал посвящать сыновьям. — Ха! Дети отнимают все ваше свободное время, когда оно у вас есть. Мицуки взъерошила волосы Кацуки, заставляя блондина вскрикнуть от ярости. — Какой у вас вид бизнеса? — спрашивает Марасу. Хладнокровное выражение лица Хисаши заколебалось. Изуку почувствовал, как его душа покидает тело, потому что ты прожил двести сорок семь лет, как ты умудрился не придумать убедительную предысторию??? — Я консультант по причудам, — в конце концов сказал его отец. Марасу промычал: — Держу пари, хороший! — За эти годы он очаровал множество пациентов, — бесполезно добавил Томура. — Нам пришлось построить целый подвал, чтобы все они могли посетить его одновременно, поскольку они практически здесь живут. Мицуки нахмурилась. — Я думала, ты сказал, что у тебя нет подвала. — У нас нет, — голос Изуку звучал пронзительно, как будто переполненный гелиевый шар медленно выпускал весь воздух. — Э-э… тоесть как бы есть, но он сейчас строится, и никому не разрешено туда спускаться. Марасу подмигнул: — Не хочешь показывать нам трупы, да? Изуку поперхнулся слюной. — Не беспокойтесь, мы сами недавно переделали ванную на втором этаже и никому не позволим увидеть этот беспорядок. Изуку кажется, будто он только что постарел на пятнадцать лет. Томура маскирует смех под кашель. Этот ужин не мог продолжаться, поскольку его кузен постоянно пытался его сорвать. Он подождал несколько минут, пока разговор продолжался, а затем намеренно уронил вилку на землю. — Ой, ха-ха, — сказал он легкомысленно, — какой я неуклюжий. Он быстро нырнул под стол, соскользнул со стула и стал на колени на пол. Он прополз вперед и схватил одолженную Томуре рубашку, неуклюже таща другого мальчика под стол. Размахивая упавшей вилкой, как ножом, он прижал тупые зубцы к шее Томуры. — С меня достаточно, — прошипел Изуку, — Ты сегодня ведешь себя очень грубо, и я хочу знать, почему. Томура посмотрел ему прямо в лицо, его не беспокоило давление столового прибора на его шею. — Зуку, серьезно, ты же не собираешься держать его при себе, не так ли? — Мне нравится Каччан! — Изуку настаивает в сотый раз. — Почему бы и нет? — Потому что он отнимает все твое время! — нехарактерная искренность в голосе его кузена заставляет Изуку остановиться. В последний раз он видел, чтобы Томура был настолько серьезен в чем-то, когда тот два часа был погружен в разглагольствования о Resident Evil. Томура, похоже, тоже был застигнут врасплох этим внезапным признанием. Он отводит взгляд, его паучьи пальцы царапают место под подбородком, где только что была вилка. — Ты просто… не проводишь со мной так много времени как раньше, и я не хочу, чтобы ты менял меня на какого-то бесполезного второстепенного персонажа, который ни черта не сделает для твоего квеста. К нему внезапно пришло понимание. — Ой, Томура! Мне нравится Каччан, но ты же знаешь, я всегда буду ненавидеть тебя больше, чем кого-либо еще. — Ты просто лжешь, чтобы мне стало легче. — Работает? — Нет, — сказал Томура, но его потрескавшиеся губы скривились в улыбке. — Мальчики, — громко донёсся сверху приятный певучий тон Хисаши. — Хватит сговариваться под столом, у нас гости. Они выползли обратно из-под стола. Хисаши выглядел нежно-раздражённым, а Бакуго — озадаченными, но Изуку не мог сдержать расслабленную улыбку на своём лице. — Извините, — весело сказал он Марасу. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти вилку. О чём вы говорили? Остальная часть вечера прошла довольно хорошо, учитывая все обстоятельства. Если бы Томура не критиковал жизнь Кацуки, а Хисаши не держался бы в стороне от тем о героях и причудах, их семья могла бы считаться почти нормальной. Не совсем нормальной, но достаточно близко. Так что, конечно, все это должно пойти к черту. Мицуки как раз рассказывает историю о том, как она выбила дерьмо из какой-то секретарши, пытавшейся зацепить Масару, когда по всему залу разнесся громкий скребущий звук. Все на мгновение в замешательстве огляделись вокруг, прежде чем Изуку понимает, что это за шум: стул, блокирующий дверь в подвал. Он двигался. Горячая паника охватила Изуку, и он схватился за край стола, полустоя, готовясь броситься через комнату, чтобы выбить зубы ному, или Четырёхглазому, или любому несчастному существу, которое решило вмешаться. Он почувствовал огромное облегчение, когда в дверном проёме оказался только Гараки. Перчатки и передняя часть доктора были окрашены в уродливый желто-зеленый цвет, из-за чего паника вернулась в грудь Изуку. На нем были очки с увеличением, из-за которых его глаза казались в пять раз больше его лица, и они были сосредоточены на Хисаши. — Мастер, вы видели… ох. Гараки моргнул, когда заметил Бакуго. Изуку быстро исправил ситуацию. — О-о, дядя Дарума! Я не знал, что ты вернешься домой так рано после волонтерской работы в больнице. Доктор моргнул, явно застигнутый врасплох тем, что его назвали псевдонимом, и широкой улыбкой Изуку, одарившей его. — Эм. О, да. Больница, да. Я просто, э-э, пришел сюда, чтобы принести чаю для Джонни, прежде чем прибраться, потому что кто-то слишком занят. Изуку так сильно закатил глаза, что увидел внутреннюю часть своего черепа. — Кто такой Джонни? — невинно спросила Мицуки. — У тебя есть еще один двоюродный брат, Изуку? В панике Изуку выпалил: — Ой, Джонни просто наш кот. Кацуки поднял бровь. — Господи, сколько у тебя кошек? Ты сумасшедший кошатник? — Ох, Кацуки, перестань, — слегка ругает его Масару. — Нет ничего плохого в том, чтобы иметь в доме несколько животных. — Определите животных, — протянул Томура. Изуку так сильно пнул ножку стула своего кузена, что мальчик затрясся. Кацуки откинулся на спинку стула, окидывая взглядом пол. — И вообще, где он? Он прячется? Между бровями Хисаши появилась крошечная морщинка. — Кто прячется? — Никто! — пискнул Изуку и в то же время Кацуки сказал: — Мокка. Вы могли бы услышать, как упала булавка от того, насколько тихо стало за столом. Изуку почувствовал, как внутри него нарастает истерия, словно пузырящийся вулкан, готовый извергнуться, и он не в силах отвести взгляд от отца, который внезапно замер. Гараки первым нарушил молчание. — Откуда он знает о Мокко? Кацуки пожал плечами, видимо, не в силах уловить нарастающую истерику своего парня. — Вытащил его с того дерева, это не составило большого труда. — Прекрати говорить, — отчаянно прошипел Изуку, руки чешутся свернуть красивую шею Кацуки, но уже слишком поздно. — Дерево?! — закричал Гараки, выглядя невероятно встревоженным. — Как, черт возьми, оно выбралось наружу? — Я- я, э-э. Видишь, ч-т... — Изуку тяжело сглотнул, язык сморщился в горле. Он почувствовал на себе пронзительные взгляды всех присутствующих в комнате, и это заставила его прижаться спиной к стулу. — Дверь в подвал была открыта, и он убежал, поэтому мне пришлось пойти за ним… — Ты работал над моими творениями без меня? — Изуку не мог не съежиться от пронзительного тона доктора. — И поэтому весь последний месяц его рвало всеми этими перьями? — он повернулся к Хисаши. — Понимаете? Вот что происходит, когда вы позволяете неопытному ребенку играть с генетическими экспериментами. Он подвергает риску всю нашу операцию. — Я не неопытен! — Изуку огрызнулся, и от волны ярости его волосы встали дыбом на затылке. — Я лучше тебя умею сращивать причуды! И да, ладно, может быть, Мокко и ускользнул от меня, но я получил его обратно до того, как этот герой заметил, и никто не пострадал… — Герой? — голос Хисаши стал тихим и опасным. Изуку замер, чувствуя, как его тело немеет. — Ты разговаривал с героем? Наступающая удушающая тишина — забудьте о булавках, Изуку клянется, что слышит, как отпадают микроскопические клетки кожи. Его мозг кричит ему, чтобы он сказал что-нибудь, но его рту требуется некоторое время, чтобы действительно повиноваться командам. Томура хихикнул. — Спалили. — Р-разговор — такое сильное слово, — наконец, заикаясь выдавил из себя Изуку. — Это был едва разговор – он просто патрулировал парк и ничего не искал. Он даже не знал бы, кто я такой, серьезно, это не имело большого значения. Но, похоже, Изуку не смог преуменьшить это. Хисаши выглядел так, будто балансировал на грани разочарования и ярости, и в этот момент Изуку не знал, что из этого хуже. — Ты говорил с героем, скрывающимся возле нашей собственности, и не сказал мне? — Я просто… — Изуку на мгновение заколебался, не зная, что он вообще может сказать в этот момент, чтобы выпутаться из этой ситуации. Он остановился на истине, как бы жалко это ни звучало. — Я не хотел, чтобы ты злился из-за того, что я встретил Каччана. Томура вздохнул. — Означает ли это, что нам нужно переехать? Хисаши проигнорировал его, прищурившись на Изуку. — Ты уже дважды лгал мне из-за этого мальчика. Ты знаешь, что я не терплю нечестности в этой семье. Кацуки явно плохо на тебя влияет. — Эй! Трио Шигараки обернулось, чтобы встретиться с разъяренной Мицуки, и Боже, Изуку забыл, что Бакуго все еще здесь. — Послушайте, мой сын — заноза в заднице, но он не оказывает плохого влияния, — говорит она. — Может быть, он и вспыльчивый мальчишка, но он не злодей. Пристальный взгляд Хисаши обратился к Кацуки. — Проблема именно в этом. — Папа, — начал умолять Изуку, наблюдая, его счастливое будущее с Каччаном рушится у него на глазах. Хисаши поднял руку, и Изуку едва успел вскочить на ноги и крикнуть: — Нет, не надо! Слишком поздно. С щелчком пальцев все трое Бакуго замерли на месте благодаря изменяющей время причуде под названием «Приостановка». Изуку всегда думал, что идея заморозить кого-то в середине его временной шкалы была такой крутой, но теперь, когда это было использовано против него, это стало похоже на пощечину. — Я не понимаю, откуда взялся этот маленький подростковый бунт, но теперь он закончился. Тон Хисаши был строгим и решительным. — Братство с этим чужаком сделало тебя беспечным. Подумай, как бы он отреагировал, если бы узнал, кто ты на самом деле. — Ему все равно! — Изуку моргнул от покалывающего жара в глазах, решив не отвлекать взгляд от отца. — Я ему очень нравлюсь. Хисаши вздохнул. — То, что ты чувствуешь, — это юношеская влюбленность в щенка. Тебя просто интересует его причуда, вот и все. Изуку захотелось рвать на себе волосы. — Мне шестнадцать, я способен принимать собственные эмоциональные решения! — он подошёл к другой стороне стола, схватил Кацуки за рубашку и поднял его на ноги. Блондин выглядел ошеломленным, его зашатало в разные стороны, поскольку эффект причуды был снят, когда его подняли. — Ху… что? — Изуку… Его отец попытался, но Изуку уже нёсся по коридору, наполовину волоча, наполовину вынося Каччана из столовой. Он не останавливался, пока они не оказались за пределами поместья, в маленьком саду во дворе позади него. Хисаши всегда говорил, что он построил это место для матери Изуку, когда она об этом просила, и задался вопросом, как эта женщина могла пробраться под кожу Короля подземного мира, чтобы заставить его что-то сделать. Холодный воздух помог Кацуки выглядеть более осознанным. Он продолжал стоять, даже когда Изуку бросился на железную скамейку, ссутулившись так, что его локти упёрлись в колени, а руки начали рвать его кудри. — Деку, что, черт возьми, происходит? Как мы выбрались наружу? Где мои родители? — Они в порядке, — пробормотал Изуку. — Немного увлеклись моментом. Он не смог даже посмеяться над собственной жалкой шуткой. Он тяжело сглотнул, потирая слезы в глазах и с несчастным видом посмотрел на другого мальчика. Солнце только что село, окутав небо светло-фиолетовым покрывалом, на котором были видны первые звезды. Платиновые волосы Кацуки светились в угасающем свете, сияя луной. Он был настолько красив, что на него было трудно смотреть. Возможно, если бы Изуку вежливо попросил, Гараки вырвал бы ему сердце. Конечно, это было бы менее болезненно, чем то, что должно было произойти. — Меня зовут не Деку, — выпалил он. Кацуки фыркнул. — Ты хочешь сказать, что твои родители не называли тебя бесполезным? — Изуку, — сказал он, продолжая говорить, несмотря на то, что его желудок скручивался узлами. — Изуку Шигараки. Кажется, время остановилось, когда Кацуки посмотрел на него. Глаза Изуку не смели отвести взгляд от его лица, боясь, что, если он хотя бы моргнет, он упустит одну из последних драгоценных секунд, когда сможет увидеть своего Каччана. Наконец блондин заговорил. — Я должен знать, кто ты, или что-то в этом роде? — Что?! — он посмотрел на Кацуки так, будто у него выросла вторая голова — и Изуку знает, как странно это выглядит на человеке, потому что он уже делал так раньше. — Ты ничего не знаешь о клане Шигараки? Кацуки заткнул ухо мизинцем и почесал внутри. — А я должен? — Да! — он вскочил на ноги, внезапно придя в ярость от абсурдности этой ситуации. — Каччан, мы самая известная злодейская семья из существующих! Мой отец — криптид с многовековой историей, ворующий причуды, мой двоюродный брат — массовый убийца, а я ради развлечения создаю монстров из мертвецов. — Ха, — Кацуки слегка нахмурился, наконец-то осознав ситуацию. — Это объясняет тот маленький костюм Франкенштейна, который был на тебе, когда я впервые встретил тебя. Хотя комбинезон мне нравится больше. Изуку моргает, моргает, затем моргает еще раз, уверенный, что наконец-то сошел с ума. — Почему ты не убегаешь с криком? Кацуки усмехнулся: — Как будто ты можешь меня напугать. Разочарование и ярость охватывают Изуку, когда он вскакивает на ноги, выхватывая бестелесную руку из переднего кармана и размахивая ею. — Я засунул это внутрь трупа! — Недостаточно хорошо, если она выпадет. Изуку отпустил руку и взял другого мальчика за плечи. Он собрал в себе всю серьезность своего отца, которую только дала ему его генетика, и посмотрел в малиновые глаза перед собой. — Бакуго Кацуки, я из семьи суперзлодеев. Я знаю пять способов выпотрошить тебя ножом для масла. Мы опасны. — Ты продолжаешь это говорить, но ты даже не спросил меня о моей семье. Лицо Изуку исказилось в замешательстве. — Твои… твои родители нормальные. Они модельеры. — Да, они сейчас такие, — Кацуки закатил глаза. — Серьезно, ты думаешь, что ты единственный человек, у которого родители-психопаты? Мой отец заключал всевозможные теневые сделки с брокерами на черном рынке, чтобы наладить наш бизнес. Наша империя моды построена на растратах. А ты видел мою ведьму? Однажды ей поручили сшить платье для одной дворянки из Кореи, но суке оно не понравилось, и мама выцарапала ей глаза. Буквально ослепила женщину. Нам запретили въезд в страну. У нас на стене гостиной висит запретительный ордер. Он сверкнул клыками в острой ухмылке, как будто гордится этим. Изуку отпустил плечи, намереваясь отойти на некоторое расстояние, чтобы он мог просто… дышать, может быть, и осознавать… что бы это, черт возьми, ни значило. Кацуки, однако, решил, что нападет, шагнув вперед в тот момент, когда Изуку отступил назад. Другой парень шагнул вперед, как дикое животное, а Изуку настолько не привык быть жертвой в любой ситуации, что у него в голове затуманились все мысли. — Ну и что, что твой отец — японский бугимен. Я не встречаюсь с ним. Я встречаюсь с тобой. И ты ведь не тот, кто на самом деле убивает людей, верно? Если только ты в одночасье не превратишься в массового убийцу, ворующего причуды, я не вижу в этом проблемы. — Но… но… — Изуку пытался придумать что-нибудь еще, что помогло бы Кацуки понять, насколько это плохая идея, но у него ничего не получалось. Просто чертовски трудно думать, когда дикий принц его мечты стоит настолько близко к нему, что он чувствует на своем лице дуновения от его дыхания. — Я немного сумасшедший, — признался он вместо этого. — Я хочу поместить тебя под микроскоп и проанализировать твои потовые железы. Наконец, у другого мальчика хватило ума нахмуриться. — Почему? Сердце Изуку свободно упало вниз, мимо живота и ног, в земную кору. Он мысленно приготовил себя к тому, что наверняка будет отказом от его навязчивой натуры. — Потому что от тебя очень хорошо пахнет. Кацуки запрокинул голову и рассмеялся, ухмыляясь той острой ухмылкой, от которой у Изуку переворачивается живот. — Ты чертов урод, — слова оскорбительны, но тон, который он использовал, отвратительно ласковый. — Я типо… люблю тебя или что-то в этом роде. Сердце Изуку вырывалось из земли и застряло в середине горла. Он посмотрел с открытым ртом на другого мальчика перед ним. — Ч-что? Красный цвет окрасил лицо Кацуки, словно художник случайно нанес ему на лицо краску кистью. — Я, черт возьми, уже все сказал, не то чтобы я собирался повторять тебе это снова и снова… Изуку заткнул ему рот. Тем, что некоторые могут назвать… поцелуем. Вероятно, правильнее было бы назвать это ударом корпуса, потому что он прыгнул на Кацуки и обхватил ногами талию блондина, чувствуя, как горящие руки другого мальчика тут же легли ему под бедра, чтобы поддержать его. Изуку впутал обе руки в эти колючие светлые волосы и оттянул, отдергивая глупо идеальную голову Кацуки назад достаточно далеко, чтобы напрячь сухожилия на его шее, а затем поцеловал. Это не так агрессивно, как драка, но вполне возможно, учитывая, что Изуку пытается вылить изо рта все свое сердце и душу и языком протолкнуть ее в глотку своего парня. Он почувствовал стойкий вкус жаркое, приготовленного Курогири, соленое послевкусие, смешанное с естественной карамельной сладостью, которая, казалось, бесконечно окружала Кацуки как личность. И тогда Кацуки издал небольшое рычание и укусил нижнюю губу Изуку, посасывая ее до тех пор, пока позвоночник Изуку не содрогнулся, он потерял всякое подобие контроля. Огонь пробежал по коже Изуку, и пытаясь потушить его, он прижимал к Кацуки как можно больше кожи. Он пытался, но у него не получалось нормально вдохнуть через нос. Несмотря на это он отказывался даже думать об отстранении, потому что его сердце разрывалось в груди. Кацуки прервал поцелуй сдавленным вздохом — грубо, подумал Изуку, которому вообще-то нужно дышать — но оно того стоит, потому что его лицо имеет самый очаровательный красно-малиновый оттенок. Его зрачки настолько расширились, что глаза кажутся темными безднами, в которых Изуку хочется искупаться. Изуку тяжело задышал, пытаясь вспомнить, как думать. — Я тоже тебя люблю, — наконец удалось ему сказать, его голос настолько хриплым, что даже сам Томура посрамился бы. — Мы можем пожениться? — он не хотел выпускать блондина из поля зрения до конца своей жизни. Кацуки усмехнулся, грубо и хрипло. — Думаешь, ты достаточно хорош, чтобы надеть мне кольцо? Изуку нахмурился: — Забавно говорить это парню, чей язык только что был у тебя в глотке. — Пошел ты. — Пошел ты. — Эй, паршивцы! — послышался голос Томуры из открытого окна. — Можете ли вы двое прекратить свои глупые лабызания и уже вернуться внутрь? Приостановка проходит, и, судя по всему, Чубс проголодался. Твоим друзьям пора скорее идти домой, если они не хотят ужинать. Невольно Изуку упал обратно на землю, но не раньше, чем Кацуки сжал его задницу, вызывая жар, бросающийся ему в лицо. Самодовольная ухмылка блондина заставила его сердце биться в темпе vivacissimo. — Как-нибудь сегодня было бы неплохо, — проворчал его кузен. — Заткнись, черт возьми, — хором сказали они, прежде чем усмехнуться друг другу. Изуку переплёл их с Кацуки пальцы и сжал их. Возможно, все эти сентиментальные любовные штучки не так уж и плохи.