Шёпоты в библиотеке

— Кажется? — Малфой вытащил Бакса за шкирку, из него сыпались рубины и сапфиры, цепочки и серьги. Колье-чокер у него на шее поблескивало в свете ламп на стенах, которые даже светили ярче, будто были заинтригованы происходящим. Но Малфой был шокирован. — Всё в норме. Нужно только извлечь из имперской короны шпинель и вернуть всё назад. — Гермиона деятельно собрала драгоценности из переноски и сдвинула по ковру, как опытный бартендер отправляет клиенту стакан с виски по глади барной стойки. — Грейнджер, я как-то уверен, что ситуация не в норме. — Малфой даже забыл про сигарету, которую зажал в зубах. Он встряхнул Бакса и из него выпало кольцо, прокатившееся по ковру. — О, это аквамариновое кольцо принцессы Дианы. Оно заменило сапфировое обручальное, которое ей подарил Чарльз. Интересно, где оно? Потряси Бакса, он наверняка и его прихватил, — Грейнджер не знала, что кольцо с синим сапфиром в окружении бриллиантов в этот момент находилось в кармане брюк принца Уильяма и уже направлялось в Кению, чтобы быть предложенным будущей герцогине Кембриджской, Кэтрин. Зелье внутри Гермионы действовало, отрезало все лишние эмоции, сохраняя энергию только на дело. — Грейнджер, ты сошла с ума? Что мне теперь с этим делать? — Малфой сжимал в ладонях Бакса, из которого, как из рога изобилия, сыпались украшения королевской семьи. Гермиона уже нашла в телефоне статью со всеми сокровищами Британской короны, открыла фото витрин и сунула Малфою в руку, выхватив у нюхля имперскую шапку из когтистых лап. — Отсортируй всё, что он награбил, надо вернуть всё чётко в соответствии с тем, как это лежало в хранилище. А я сейчас вытащу отсюда шпинель. — Когда я говорил, что нужно заняться рубином, я не предлагал тебе нарушить закон. — Ты много говоришь для человека, который принял Непреложный обет, чтобы скрыть действия с рубином, которые нарушают закон, — Гермиона крутила в руках шапку монарха, осторожно простукивая гладкий камень в сердце короны. — Я вообще не хотел, чтобы ты была связана с этим. — Малфой привычными взмахами палочки собирал и расправлял украшения. Он много лет работал с драгоценными камнями. — Зачем ты это сделала? — Потому что я хочу помочь Астории, — Гермиона осторожно обхватила пальцами шпинель. Она была прохладной на ощупь, отполированной, ослепительно сияющей внутренним благородным светом. Малфой забрал у неё корону и одним движением вынул шпинель. Сжав её в руке, Драко прикрыл глаза, лицо его на мгновение болезненно дёрнулось в судороге. — Грейнджер, я... Я знаю, что не дождусь этого в ответ. Я люблю тебя. Я очень тебе благодарен, — его серое кольцо пустило блик в свете ламп. Гермиона осторожно прикоснулась к нему кончиками пальцев. — Мне нужны показатели Астории, — Малфой накрыл её руку своей. — Она всё ещё находится под моей защитой. — Где кольцо было до этого? Малфой собрал ладонью усталость со своего лица, огладив лоб, скулы и челюсть, возвращая напряжение в лицевые мышцы. — Его носил Блейз. Это впечатляло. Малфой постоянно делал, что хотел, продумывал планы на много ходов вперёд, не стараясь поставить её в известность, предупредить о своих действиях. Начиная с июня Малфой посадил её в вагончик и отправил на эмоциональные горки, с которых ей никак не получалось слезть. — Расскажи про условия Непреложного обета со стороны Теодора. Малфой бросил взгляд на её лицо. — С чего ты взяла, что это Обет с Тео? — Посмотрела школьные альбомы колдографий. Как так вышло? На лице Малфоя заходили желваки. — Мой отец предложил за Асторию бо́льшую стоимость, чем отец Нотта. Гермиона силой всей своей выдержки заставила себя промолчать. И всё же: — Мне хочется вас всех ударить. Почему вы не сопротивлялись? Почему допустили это? Малфой сжал ладонь в кулак до хруста костей. — Почему сейчас, Грейнджер? Ты могла прийти ко мне и посоветоваться до того, как совершить такую глупость. Я бы всё продумал. — Потому что Астория умирает! Потому что показатели её крови несовместимы с жизнью! Малфой рассмеялся, зло и отчаянно. — Так продолжается уже два года! Из одиннадцати лет! Ты же не думаешь, что я перестал бы бороться? Ты хорошо изучила стазис, так вот я держу болезнь Астории в стазисе всё это время. Если бы ты не была такой упрямой, мы бы сделали всё правильно! Когда-то Малфой сказал ей, что устал и она подумала что он устал скрываться, так же, как она. Но Малфой устал держать оборону в воротах Астории, устал бороться с проклятием, доставшимся ему вместе с сыном и приданым Гринграсс. — Ладно, обсудим это, когда будем сидеть в соседних камерах в Азкабане, — Гермиона несколько раз сжала ладонь, сбрасывая нервную дрожь с пальцев. Сейчас ей нужна помощь Малфоя, потому что магия не слушалась её. — Я не допущу этого. — Драко закрыл глаза, произнёс заклинание едва слышно, уже создавая ската. — Блейз. Мне срочно нужна помощь. Отправляйся в Мэнор. Скат высек из воздуха гладкую восьмёрку, сделал мёртвую петлю под потолком и исчез за пределами комнаты. Малфой снял с рукава запонку и покрутил в руках рубин Чёрного принца, изучая его структуру. — Лучше займись драгоценностями, которые украл Бакс. Я сделаю чары трансфигурации. — Гермиона потянула из его пальцев камень, но Малфой не отдал его так сразу. — Ты заварила эту кашу и ещё собираешься командовать? — Да, я быстрее сделаю трансфигурацию, чем управлюсь с Баксом. Просто сделай то, о чём я прошу, и мы исчезнем отсюда. Гермиона закрутила его запонку, придавая ей вытянутую форму, растягивая её до размеров камня, сравнивая их, чуть наклонив голову вбок. Она отрегулировала его цвет и сияние. Невооружённым глазом не скажешь, что это подделка, но при внимательном рассмотрении было видно, что сияет камень не так ярко, как оригинал. И цвет не был таким глубоким. Но это мелочи. Гермиона поместила подделку в корону и боялась вдохнуть, руки пробила мелкая дрожь. Она повернула голову к Малфою и увидела ужасное. Драко применил к Баксу Империо, его лапами быстро и эффективно раскладывая награбленное по местам. — Ты сошёл с ума? Тут сейчас появятся авроры и мы точно окажемся в Азкабане! — С ума тут сошла только ты. Если появится Поттер, ты скажешь что-то, убедишь своего лучшего друга в том, что это розыгрыш. Я не знаю, я не могу придумать что-то логичное, потому что это всё нелогично! Гермиона сунула ему в руки корону и Малфой отправил её в когтистых лапах Бакса к бархатной подушке и привёл зверя обратно по синеватому блестящему коридору. Зелёный огонёк империо погас в его зрачках. Едва нюхль оказался в переноске, они услышали звук ручки двери, которая заходила вверх-вниз. Грейнджер одним взмахом сняла чары ограничивающей магии, схватила Драко за руку, накладывая заклинание дезиллюминации, отменив запирающие чары за секунду до того, как дверь всё же открылась и в хранилище зашла королевская свита в чопорных костюмах, лакей королевы, женщина в ярком синем платье. О, Мерлин, это была сама Елизавета II. Гермиона так вцепилась в Малфоя, что затрещала ткань рубашки под её пальцами. Драко потянул их вглубь комнаты, к противоположным стеклянным полкам. Ковёр услужливо скрывал их шаги. — Нужна брошь «Цветочная корзина». Жемчужное колье в три нити. И серьги. Тоже жемчуг. И нужно что-то сделать с этой дверью. Королева долго изучала витрину с короной, заставив сердце Гермионы замереть и понестись галопом, когда Елизавета наконец-то отвернулась, зацепившись взглядом за аквамариновое кольцо принцессы Дианы за стеклом напротив, о чём-то глубоко задумавшись. Меньше минуты и украшения были собраны в бархатный кейс, с которым свита во главе с Королевой покинули хранилище. Малфой подхватил переноску, Гермиону за плечо и аппарировал. Блейз был уже на месте, склонился над столом в свете сфер, дёрнув головой на звук аппарации. Всю поверхность стола закрывали десятки фолиантов, Гермиона обессиленно опустилась на паркет, переноска оказалась рядом. Они были в библиотеке в Мэноре. — Что-то на вас лица нет, ребята, — Блейз уже закатывал рукава, принимая у Малфоя камень. — Грейнджер ограбила хранилище королевской семьи. Тебе надо придумать, что мне делать с палочкой, пришлось применить Империо. И возможно нужна будет помощь с созданием камня. Блейз стоял прямо, не шелохнувшись. Его тёмные глаза метались от Грейнджер к Малфою, улыбка застыла на лице. — Вы сделали что? И потом. — Как я это должен разрулить? И ещё. — Кто это придумал? Это самое безумное, что я слышал за весь год. Надеюсь, вы хотя бы увидели Королеву, иначе это всё не имело смысла! Гермиона слушала его, чувствуя, как эффект действия Зелья Высокой Концентрации сходит на нет, а значит, совсем скоро вырвется её давний друг — истерический смех. Его нужно было остановить до того, как она будет выглядеть совершенно выжившей из ума. Блейз закрутил в руках палочку Малфоя, высекая из неё заклинания, которые палочка недавно провела через свою сердцевину. Империо светилось зелёным, запретительным, непростительным светом. — Друг, у меня просто нет слов. Грейнджер, ну ты и штучка. Гермиона почувствовала, как прядь волос, удерживаемая гребнем, съехала на лицо, давление часов исчезло с запястья, увидела, как Драко дёрнул рукой, скривившись. Схватилась за голову левой рукой, вытянув правую перед собой, уловив только блик на чёрной блестящей шубке Бакса, который уже помчался между полками с книгами от неё в сторону. Нюхль снова вскрыл переноску и только что одним движением снял с неё всё блестящее, включая кольцо с серой шпинелью. — Грейнджер, лучше сходи за Баксом и забери всё обратно, пока я не остыну, — Малфой снял пиджак, отшвырнув оставшуюся без пары запонку на пол, закатав рукава вслед за Блейзом, который уже вернул ему палочку. — Нотт, конечно же, уже здесь? Блейз только едва заметно кивнул, изучая благородный камень. Гермиона прошла по библиотеке, сферы следовали за ней. Она увидела Бакса, буквально просочившегося в двери. Стоит ли ей выходить в коридор, в дом первой жены «супруга», даже если она сейчас отвлечена благотворительным вечером и обществом любимого мужчины, которого любить было нельзя? Гермиона, постоянно озираясь, последовала за Баксом, который бежал вдоль стен, уворачиваясь от всполохов её акцио. Нюхли были действительно дьявольскими питомцами. Гермиона завернула в холл между коридором и входом в Бальный зал и замерла, нащупав гладкую поверхность стены. Что ж, кажется, метка «однолюб» в этой истории была о Теодоре Нотте, который сейчас стоял за спиной Астории, сдерживая себя от прикосновений. Гермиона видела, как Астория вытянулась во весь свой рост, выросла из каблуков вверх, навстречу его голосу, которым он что-то шептал ей. На кончиках пальцев, они не могли прикоснуться друг к другу, потому что Малфой бы сразу узнал. Похоже, Драко отправился утром к Астории не для того, чтобы расстаться? Иначе почему они не могли хотя бы взяться за руки? Но при этом открыл свои отношения с Гермионой решительно, в два откровенно публичных движения. Гермиона смотрела на пару, от которой пульсировало отчаянием и желанием раствориться друг в друге, и видела в них себя и Драко, в этом же самом коридоре, три месяца назад. Язык запретной любви был универсален. Только они свою черту переступили, а Астория с Тео — нет. Гермиона старалась дышать тихо, не дышать вовсе, чтобы не спугнуть миллисекундный момент, который им достался в доме супруга. Она была готова прикрыть им спины и не пустить в коридор ни единой души. Хотя в глубине своей собственной Гермиона испытывала неподдельную радость. Она эгоистично ликовала, Астория была обманутой женой, но не пострадавшей от измены Драко душевно? Может быть, она и смертельно обиделась бы на него, но как на друга? Смертельно. Годрик. Гермиона, что с тобой не так? Грейнджер отступила обратно в тёмный коридор и вернулась в библиотеку. Блейз проговаривал слова чётко, оглушительно громким шёпотом. Гермиона сидела за столом с глазами, широко закрытыми, впитывая каждую директивно и уверенно звучавшую установку Забини, который распутывал их клубок: — Как избежать наказания за кражу? О, я хорошо знаю эти статьи, Грейнджер, — это Блейз кольнул Гермиону её же фразой, которую она сказала ему в своём кабинете за десять минут до того, как застрять с Малфоем в лифте по инициативе его же адвоката. — Первым делом, мы создадим вам алиби — вам срочно нужно вернуться обратно в Министерство и вести себя максимально естественно. Постоянно быть на виду. До самого финального танца, который, — Блейз сверился с часами, — уже скоро. Гермиона осторожно покрутила в руках кольцо Atlas. Без серой шпинели рука была как будто бы голая, Малфой недовольно рассматривал её, одевая пальцы взглядом. — Я думаю, что за вами сразу же не выдвинулись только из-за вечеринки в Министерстве, но Империо совершенно точно отправил сигнал в Аврорат. Возможно, Поттер уже в хранилище, изучает следы, проверяет обереги. Гермиона пыталась ухватить пульс своей магии, разгоняющийся по венам неуловимо, как Бакс в коридорах Мэнора. — Гарри знает, что это я. Я приходила к нему сегодня и просила провести меня в Тауэр. Забини был недоволен. Голос его, обычно такой вкрадчивый и ласковый, резал её нервы, как бритва. — Гриффиндор! Интересно, почему же он отказал! Грейнджер, кажется, что смелости в тебе больше, чем мозгов. Малфой очевидно был согласен с Забини, но накрыл её руку, останавливая Блейза на дальнейшей мысли, которую тот собирался озвучить. — Напомню, что кража, совершённая группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в помещение либо иное хранилище, в особо крупном размере, — Блейз постучал палочкой по зардевшейся красным шпинели, — а это очевидно особо крупный размер, наказывается штрафом, исправительными работами и сроком заключения до десяти лет. Вы ещё и оба члены Визенгамота, это будут феерически смешные заголовки в Пророке. Значит, отправляемся обратно в Министерство и вы делаете вид, что это лучший вечер в вашей жизни. Вы рады рассказать о вашей связи, вы сияете, как этот камень. Вы всё время были в зале и купались в осуждении своих коллег. И уже после этого мы отправимся в лабораторию и будем думать, что делать с рубином. Всё ясно? И Драко, нужна другая палочка. Эту нельзя нигде светить. Малфой сжал зубы и проговорил едва сдерживая гнев: — У меня нет другой палочки. Гермиона поднялась, руки её слегка потрясывало. — Я поговорю с Гарри и всё ему объясню и мы можем сразу заняться шпинелью. — Грейнджер, нет! — Даже, блять, не думай об этом. Она расправила пиджак, ей хотелось снять его, потому что ткань давила, физически влияя на её нервный срыв, но Гермиона не могла сейчас этого сделать. — Гарри мой друг, он поймёт. — Грейнджер, тебе ещё раз озвучить статью про кражу? — Блейз был в ярости, ещё немного и он начнёт заламывать руки. Себе или ей — непонятно. — О, там ведь не только кража, Блейз. Там и статья о превышении должностных полномочий, мой срок только растёт. — Гермиона горько усмехнулась. — Плюс ещё 8 лет, итого 18, если я не поговорю с Гарри. Малфой наотрез отказался оставлять палочку в Мэноре. Самое большое наказание для волшебника — лишиться своего главного инструмента магии. Он убрал её в карман. Они аппарировали в его кабинет и Малфой притянул Гермиону к себе, руки его дрожали за её спиной. — Восемнадцать лет? Как я должен это исправить? Почему сейчас? — Гермиона слышала его голос откуда-то сверху, хотя она и была на каблуках. Она уткнулась ему в шею, чиркнув носом по опалённой огнём коже, как спичкой по тонкому слою серы. Драко обжигал её через одежду, был болезненно горячим. — Ты сам сказал, что нужно заняться рубином. — Помочь мне в лаборатории — да. Прочитать исследования Дафны. Но не идти грабить королевскую семью, подставляя себя и меня! Ты ещё даже не почувствовала вес власти на плечах, а уже так рискуешь. Зачем? У Гермионы в глазах стояли показатели крови Астории. — Потому что нам нужно спешить. Голос Малфоя звучал как будто сразу у неё в голове. — Я в этой гонке уже так давно, что она превратилась в марафон. Я работаю с рубинами уже год. Я знаю каждого алхимика в стране и большинство за её пределами. И никому не пришло в голову запихнуть кровь в реликвию Королевской семьи. И сколько прошло с момента осознания до реализации? — Он так горячо сжал её руку, как будто Гермиона сейчас сорвётся с Астрономической башни, и единственное, что удержит её на краю — его хватка. — Несколько часов, — Гермиона чувствовала языки пламени, ласкающие её кожу. — Вспомнила Николаса Фламеля. Мы ведь создаём философский камень? Она не видела его глаз, но чувствовала дробь стали в своём виске, не слышала его сердцебиения, хотя и пульсировала в такт его пульсу, горела под горячими руками, хотя он отпустил её из захвата, едва к ней прикасаясь. — Драко, будь честен со мной. Это единственное, о чём я прошу. Они снова шли по мраморным коридорам, встречая на себе случайные взгляды, снова нырнули в море парадных мантий, злое, недружелюбное, кидающее в них копья общественного недоумения и осуждения, пронзив их насквозь, придвинув друг к другу, толкнув в вальсирующий круг. Малфой прикоснулся к ней палочкой через карман и звуки вокруг затихли, магия окружила их защитной заглушающей сферой. — Зачем? Драко долго смотрел ей в глаза, но она не чувствовала себя, как Астория в те вечера, когда она видела их вместе. Никакой нежности в его взгляде не было. Решимость, отчаяние, непринятие — чек-лист, в котором Малфой проставил галочки и расписался взглядом. — Не выдерживаю мыслей вокруг. Гермиона усмехнулась. — Фиолетовые мантии, которые говорят, что Грейнджер — влюблённая женщина, а тебя хлопают по плечу? — Ты ведь теперь ненавидишь эту мантию? — Голос его звучал глухо, горькая усмешка застыла в уголках губ. Гермиона держала его в руках, ей было так больно от того, что всё складывалось не так, как должно было. Всё, что могло быть так красиво, так сценарно правильно, как в сказке, как в истории людей, которые умеют говорить друг с другом открыто, как в отношениях, которые построены на доверии. — Больше не испытываю перед ней такого трепета, как раньше, — признала она. — Теперь все знают, что она не принадлежит мне по праву. Она на моих плечах только потому, что ты устроил это. Ты раскрыл наши отношения сразу после назначения, можно сказать, расписался у меня на спине. Я скомпрометирована. Что бы я теперь ни предложила, для всех это будет идти от одного человека — тебя. Она почувствовала, как потяжелела рука на талии, вес второй на её плече. — Я никогда не планировал и не буду диктовать тебе, что предлагать Совету. Я хотел только вернуть тебе то, что забрал. Ты сама разрешила открыть наши отношения. Разрешила открыть? Скорее поставила ультиматум, наступив себе на горло, ожидая толчка в плечи. Гермиона смотрела в серые глаза, чувствуя, что тонет. — Зато я буду диктовать тебе, что предлагать Совету. Малфой посмотрел на неё насмешливо, будто не до конца поверил в её слова. — Правда? — Да. Я не хочу общаться с половиной Визенгамота, поэтому с ними от моего лица будешь общаться ты. Считаю, это справедливо. — И что ты хочешь, чтобы я устроил? Гермиона ладонью обняла его за шею, чуть приподнявшись на каблуках. — Программу адаптации магглорождённых. Программу субсидирования волшебных палочек. И запреты на использование Обливиэйта на магглорождённых до 11 лет и их родителях, это кощунственно и очень злит меня. Малфой смотрел на неё с горячим, неподдельным интересом. — Чистокровный Малфой будет продвигать интересы своей магглорождённой жены? Гермиона склонила голову, усмехнувшись. Она не хотела вставать с ним в одно предложение в занимательной статистике влияния Малфоев на политические течения, но Драко в очередной раз сделал всё по-своему. О них узнало всё Министерство, к утру каждый из 1500 сотрудников будет знать об образовавшемся политическом союзе. Удивительно только почему она не видела его родителей среди разодетой парадной толпы. — У всех свои недостатки. Мне всё равно, кто что будет говорить. До того, как я стану Министром, эти программы должны быть проведены, это основополагающие законы, которые уже изменят устройство волшебного общества. — Грейнджер, ты же понимаешь, что ты не станешь Министром раньше, чем через 10 лет? Минимум. Гермиона закусила губу. Она понимала это. И всё же: — Почему? Малфой прогладил её позвоночник, от лопаток до копчика, вернув руку на поясницу. — Кингсли всего 45. Он никому не уступит кресло Министра, я даю минимум 10 лет, может быть, больше. Даже своей фаворитке. Ты должна помнить об этом. Он будет любить тебя за работу, за инициативы, но Министром позволит стать только когда полностью выдохнется. Гермиона отвела взгляд в сторону, нашла Кингсли за столиком, в окружении своих ближайших советников. Он выглядел молодо, решительно и сильно. Николо Макиавелли бы сказал ему: «Верю! Именно про тебя я и писал». — Если ты хочешь свергнуть Кингсли — я могу это устроить. Не сразу, не за один год, но могу. — Малфой проследил за её взглядом, изучая Министра. Тот заметил их и, сверкнув поддерживающей улыбкой, кивнул им в ответ. — Свергнуть? — Гермиона вернула взгляд Малфою, пригладив тёплую верёвку в глубине души, которая зашевелилась в ответ на его слова. — И что если я скажу, что хочу? Драко бросил взгляд поверх её головы, музыка закончилась и люди вокруг только сделали шаг расходиться. — Одно твоё слово — считай, что уже сделано. Гермиона позволила увести себя к столику, обхватила основание бокала с шампанским подрагивающими на весу пальцами. Малфой говорил ей крамольные, коварные, мятежные слова, которые вызывали у неё возмущение, но в глубине души возбуждали что-то запретное. Обещание власти звучало для неё гораздо романтичнее, чем любые слова о любви. — Драко, про Кингсли я несерьёзно. Не надо этого делать. Я бы никогда его не предала, только если бы он был диктатором. Но я поверить не могу в то, что ты мне только что предложил. — Кингсли — хороший Министр. Диктатором будешь ты, Грейнджер. — Малфой завёл прядь каштановых волос ей за ухо, он сгибал её взглядом, но Гермиона только чувствовала, как он распалял в груди вызов, острое желание сопротивляться ему. — Я это понял сразу, как увидел тебя с шапками для эльфов. Ты даже эльфов заставила принять своё насильно навязанное освобождение. Тиран и диктатор, история двух одиночеств, столкнувшихся на пути к власти на тяге своих амбиций. — Программа адаптации, волшебные палочки для всех, запрет на обливиэйт. Всё будет сделано, — Малфой провёл ладонью по рукаву её пиджака, но не нашёл ремешок часов, поправив вместо этого манжет. — Но сначала рубин? — Усмехнулась Гермиона. Это снова была сделка и они снова проговаривали условия. И скоро Малфой снова сделает всё, как хочет, не поставив её в известность. — Верно. Иначе ты продолжишь свой путь по пустым головам Совета в одиночестве. — А что случится с тобой? — Гермиона сделала глоток шампанского, чтобы скрыть издевательскую улыбку, но дальнейшая его фраза отправила шипящие пузырьки в нос, обожгла горло. — Буду лежать в земле. Гладить единорогов в аду, как показывал твой друг Ксавьер. Я отдал Астории половину своей жизни. — Что ты имеешь в виду? — Сердце отбивало в наковальню в лобные доли мозга. Тон его голоса исключал юмор из разряда «отдал жене свои лучшие годы». — Если бы я прожил семьдесят лет, считай, что мне осталось ещё лет пять, может быть, меньше. Никак не могу бросить курить. Остальное принадлежит Астории, — Малфой скривил губы в усмешке, но серые глаза изучали её лицо холодно, без искры смеха. — Это не метафора? — Малфой едва качнул головой, отвечая отрицательно. У Гермионы оборвалось что-то внутри. — Что это за магия? — Самая тёмная в моей жизни. Ритуальная магия крови, очень болезненная, — Малфой говорил, посмеиваясь, как будто Гермиона сейчас вела с ним остроумную, волнующую беседу. Со стороны они выглядели, как без памяти влюблённые, но в звуконепроницаемом пузыре Малфой сейчас раскрывал перед Гермионой все карты. — Грейнджер, если рубин получится, если всё получится так, как я уже столько лет добиваюсь, ты должна взять из него сильную окклюменцию. Я больше ничего у тебя не прошу. Но тебе нужно закрыть эту информацию глубоко в своём сознании. Никто не должен об этом узнать. — Что значит ты отдал половину своей жизни Астории? — У Гермионы пересохло в горле, она болезненно сглотнула, сжав ладони в кулаки. — Это значит, что если я проиграю проклятию крови и не создам рубин, я умру через несколько лет и половину моей жизни получит Астория. В этом не будет много смысла, потому что проклятие всё равно рано или поздно её убьёт, но даст время другим на решение проблемы. — Гермиона почувствовала боль в глазах, наблюдая за напряжением мышц на его лице. Она понимала, кто эти другие. Они не были сейчас с ними в одной комнате, но были в Мэноре. — Это даже звучит бредово. Зачем вы пошли на это? Малфой обхватил ладонью её запястье, удерживая её взгляд на прицеле. — Не так бредово, когда твой друг, мать твоего сына истекает кровью у тебя на руках несколько раз в месяц, годами. Это моё решение, у Астории не было права голоса. Ей вдруг стало понятно, почему Драко сказал ей однажды, что проживёт меньше, чем любой другой Малфой. — Почему Блейз сказал мне, что тебе ничего не грозит? В свете свечей в тёмном мраморном зале его зрачки казались шире серой радужки, поглотили весь цвет. — Насколько я знаю, ты спросила его не умираю ли я. Это разные вещи. Я доживаю отведённый мне срок. Гермиона чувствовала движение толпы на расстоянии, они были в безопасном радиусе отчуждения. Никто не подходил к ним, а взгляды соскальзывали с купола окклюменции Гермионы и свойственного личности Драко сбрасывания осуждения вместе со змеиной кожей. — Никто не знает об этом, кроме тебя. — И почему ты рассказываешь об этом сейчас? — Гермиона устала от этого разговора, но не могла перестать задавать вопросы. Малфой был разговорчив, как никогда до этого. — О, тебе это понравится. Чтобы больше не давать тебе свободы действовать так безумно. Ты просишь меня быть честным — я никому кроме себя не доверяю. Я доверяю Блейзу в правовых вопросах, он мой друг. Но он не знает всего. Тебе я не доверяю вовсе, ты упрямая, импульсивная, ты делаешь, не продумав план детально. Неожиданный удар, она почти его пропустила. — У меня был идеальный план, который исключал империо. Ты не умеешь обсудить действия заранее и работать «с женой» в паре? Что вообще значит «у Астории не было права выбора»?! — Передразнила его Гермиона, краем глаза увидела Гарри, взъерошенного, злого, он появился в дверях зала, искал кого-то взглядом. — Туше. Ты тоже не умеешь приходить ко мне до того, как превратить всё в срок в Азкабане. Я говорю тебе сейчас, чтобы ты не подставила меня. Если меня арестуют и устроят захватывающий вечер с легилиментом, я уже не выберусь, несмотря на талант Блейза. Тёмная магия крови — это срок гораздо больший, чем грозит тебе. Примерно всю жизнь, которой у меня больше нет. Гарри нашёл её. В его глазах трещали молнии. Гермиона передёрнула плечами, Волдеморту следовало бы испытывать если не страх, то хотя бы беспокойство, потому что Гарри не выглядел, как смешной подросток даже когда был подростком. А сейчас он выглядел, как Глава Управления Авроров, поставленный в невозможное положение. — За мной пришёл Гарри. Нам нужно оказаться в моём кабинете. Малфой развернулся, встретившись с зелёными, яростными глазами, и будто даже стал выше в росте. — Пойдём. Он крепче сжал её запястье в кулак и повёл за собой, но только они дошли до Гарри, как Гермиона вывернулась из его хватки. — Дальше мы с Гарри сами. Малфой смотрел на них без оттенка покорности и желания сотрудничать. — Я так не думаю. Гарри был готов сказать что-то, но Гермиона взяла его за плечо и аппарировала к нему в кабинет Главы Авроров. Стены были пропитаны дымом, этот запах был ей очень знаком. — Гермиона, что за..! Я же сказал, чтобы ты этого не делала! Зачем? Это из-за Малфоя? Грейнджер сжимала его тёплую руку, на каждом слове запуская ему под кожу всю силу своего убеждения. — Гарри, я прошу тебя, помоги мне. Я не нарушу закон, верну камень сразу же, как закончу. Поверь мне, пожалуйста, я обещаю, что я не наврежу тебе. Малфой аппарировал за ними с таким треском, что по столу прошла трещина, взорвав несколько папок. Поттер взмахнул палочкой резко, его реакция аврора была отточена десятилетием практики обезоруживания преступников. Палочка из светлого дерева оказалась в его пальцах, торжественно сжавшихся на резных узорах у основания. Гарри встретился с Грейнджер глазами, они обычно понимали друг друга с полуслова. — Гермиона, скажи, что в этой палочке нет Империо. Если там есть Империо, я его арестую. Я не могу поступить иначе. Но Малфой уже оказался рядом и схватил Гарри за лацканы пиджака. Гермиона в последний раз видела Гарри в костюме на балу в Министерстве этим летом. Поттер взмахнул палочкой, из которой выстрелили разноцветные искры, включая зелёный, который был только у трёх заклинаний. Нельзя было оставить ему ни одной секунды на раздумья. — Гарри, это я применила Империо, так было нужно, мне очень жаль, мне нужна твоя помощь, я больше никогда ни о чём тебя не попрошу, это очень важно! Малфой тут вообще ни при чём, он сейчас зачем-то хочет взять на себя всю вину, но это я. Я наложила империо на нюхля Малфоя, чтобы достать из короны шпинель, это нужно для моих кровавых рубинов, Гарри, я прошу тебя! — Это было близко к истерике или уже было ею, Гермиона не знала, она вцепилась в манжеты Драко, вцепившегося в Поттера. Гарри смотрел на них, как на безумцев. Они ими и были. — Я прошу тебя, сделай вид, что ты не нашёл ничего. Я верну тебе шпинель лично, готова понести любое наказание, но прошу тебя, отпусти нас. — Я ничего не понимаю! Гермиона! Почему? — Гарри сжимал в руках две палочки, но выглядел абсолютно беззащитно. Грейнджер, которая стольким пожертвовала, стёрла своим родителям память, спасала его много лет, прошла с ним шатания по лесам, пережила пытки, оставившие едва видный шрам на руке, напоминающий о её статусе крови, и всё равно пробивающей законы в защиту этого злобного волшебного общества, которое так неохотно принимало её. — Малфой, ты сейчас напал на должностное лицо, я обязан тебя аре… — О, Гарри, пожалуйста, перестань! Мне грозит почти двадцать лет за превышение полномочий и кражу, если ты мне не поможешь! Я люблю его и нам нужна твоя помощь. Гарри выглядел загнанным в угол, руки Малфоя чуть ослабли, отпустив плотную ткань пиджака, повиснув в хватке Грейнджер. Конечно же, она не хотела этого говорить вслух. Но иногда это был единственный способ вырубить из мужчин всю решимость поубивать друг друга. Она правда сказала это? Искренне? Она снова чувствовала дробь серебра в своём виске, но ни за что сейчас не повернёт к нему голову. Гермиона не сводила глаз с Гарри, который ломался прямо у неё в руках. — Я ничего не понимаю, — Гарри отшвырнул палочку Малфоя на стол и закрыл лицо руками. — Гарри, мне нужно завершить рубин. Малфой потянулся за своей палочкой и уже почти держал её в руках, но цепь волшебства на запястье дёрнула его руку назад. Гермиона перевела взгляд со знакомых с детства, зелёных глаз вниз, на золотые магические цепи, которые Гарри, главный Аврор, повесил на Малфоя. Взгляд Драко не предвещал ничего хорошего. — Поттер, что это? — Встряхнул запястьями. Поразительно, волшебник, который очевидно был виновен, вёл себя так невозмутимо, будто виновны были все вокруг. — Гермиона, мы обязательно его снимем, я помогу тебе! — Что снимем? — Гермиона тянула за магические цепи своей магией, но её визы не работали, хотя у них с Гарри и был один министерский уровень, второй. — Империо! Гарри, ох, Гарри. Ты — друг, который был послан Гермионе Мерлином за все заслуги в прошлых жизнях и параллельных вселенных. Как жаль, что Гермиона уже была потеряна для тебя. — Гарри, сними их немедленно. Нам ни в коем случае нельзя в Азкабан, — в голосе у неё проскользнула настоящая паника. Она была уверена в том, что у неё получится договориться с Гарри. Она убедила себя в том, что она представляет «светлую» сторону, что она действовала во имя справедливости, во благо Астории, благодаря своему героическому прошлому и амбициозности занимала элитарную ступень, двери должны были сами собой открыться и Гарри, конечно же, должен был помочь ей. Но взгляд лучшего друга не выражал поддержки её безупречному плану. Он собирался помочь ей, разобравшись в ситуации по-своему. Малфой, который манипулировал, постоянно недоговаривал, игнорировал её душевные метания, хладнокровно крутил ею, как хотел, даже не был главной причиной её решительности. Она искренне хотела перевесить помощью Астории свои поступки, измену, которая Драко, хотя бы даже внешне, морально будто бы совсем не беспокоила. Изменил и изменил, будто делал так всю жизнь. И теперь, когда Гермиона соединила точки, узнав о том, что Малфой умудрился отдать не любимой жене, но лучшему другу, части своей семьи, матери своего сына половину своей жизни, просто, чтобы выторговать ей больше времени на поиск способа разбить проклятие? Теперь Гермиона уже не могла принять помощь Гарри, не могла не выбрать Малфоя. Она отчаянно дёргала за цепи, держась взглядом за серые глаза. Малфой не был в таком же ужасе, как она. Он был в ярости. — Гермиона, но это же Малфой! — Гарри пытался разглядеть в её зрачках зелёные огоньки Империо, не мог поверить в то, что не находил их. Гермиона засмеялась искренне. Да, изворотливая сволочь. Любовь слепа. — Гарри, снимай их. Более того, мне нужно, чтобы ты достал для меня корону. Чар трансфигурации вряд ли хватит надолго и скоро камень в короне превратится в тыкву. Обратимся в дом Виндзоров официально, через Кингсли, нам надо обновить печати, устроить плановую проверку короны на артефакты и проклятия? Я что-нибудь придумаю. Гарри, я ведь теперь в Визенгамоте! Я могу делать всё, что захочу. — Гарри смотрел на неё в ужасе. — Гермиона, что с тобой случилось? Моя подруга никогда бы так не поступила, — Гарри смотрел на неё с отчаянным сомнением, пока Малфой напряжённо, сосредоточенно слушал их разговор и не возмутился: — Кто тебе сказал, что она принадлежит тебе, Поттер? Гермиона щёлкнула его силенцио по губам и снова встряхнула его запястьем с золотистой цепью. Гарри долго изучал их взглядом и, сдавшись, снял с Малфоя цепи, выставив палочку едва ли ему не в лицо, на случай, если Драко решит броситься выяснять отношения. Но Малфой только подхватил свою палочку и уже скрылся за дверью, потащив Гермиону за собой. Его чувство момента, когда нужно сбежать, шло рука об руку с присущей семье Малфоев витальностью и способностью выходить сухими из воды. — Если бы я знал, что тебя будет так долго ломать, и в итоге твоё самопожертвование и желание себя наказать приведёт к этому, я бы не ждал тебя так долго. Я бы сам открыл нашу связь. Сразу после Португалии. Он раздражённо тряс запястьями, вероятно, цепи очень напугали его. Но взглядом он тянул её в серый омут магнитом, вбивая ей в голову каждую фразу, так, словно хотел убедиться, что она услышала его. — Но я хотел, чтобы ты попросила меня. Я хотел, чтобы ты сама этого захотела. Гермиона затормозила, потянув руку на себя. Она хотела оттолкнуть его, но он только ещё крепче притянул её к себе. Гермиона видела несколько сотрудниц Министерства в другой стороне коридора, у двери в уборную, которые поглядывали на них, хихикая. Какие сочные, страстные сплетни они с Драко принесли им на тарелочке. — Я всё ждал, когда же будет этот предел, когда ты оттолкнёшь меня, — прошептал ей на ухо. — Я думал, что рано или поздно ты предашь меня. Или заставишь меня выбирать между тобой и Асторией. Я не могу сделать этот выбор. Не сейчас. — Ты хочешь воспользоваться моим положением? Он посмотрел на неё с таким раздражением, даже обиженно. — Мерлин, Грейнджер, я только постоянно рискую, с тобой и тобой. Мне только мешает твоё положение. Мне нужна ты. Они шагнули в её кабинет и Гермиона сразу же вынула палочку, создала защитный бокс. Это будет катастрофа, если они взорвут драгоценную шпинель из сокровищницы Британской короны, пережившую несколько сотен лет королевских войн. Малфой достал шпинель из кармана пиджака и, как священную реликвию, положил камень в защитный бокс, который Гермиона оплела серебристыми нитями магии. Осталось только сделать его кровавым. — Как же грамотно ты тогда придумал не делать этот выбор и иметь нас обеих, — Гермиона нервно расстегнула пиджак и сразу же запахнула его обратно. Драко прикоснулся к её виску кончиками пальцев. Ему уже давно не были доступны её мысли. — В любой вселенной я бы выбрал тебя. Но не в этой, не сейчас. Скорпиус, Астория — слишком поздно. — Сияющий Малфой шёл с семейным прицепом внедорожника. — Но я не могу отпустить тебя. Когда ты сейчас рискнула всем ради меня. Я никогда не оттолкну тебя добровольно. Он аппарировал их, но почему-то не в свою лабораторию, как ожидала Гермиона, а снова в Библиотеку в Мэноре. — Почему мы здесь? — Нужно поймать Бакса и вернуть его в Хогвартс так, будто он и не покидал его стены. Ты, в общем-то, и Скорпиуса сделала своим сообщником. А ещё здесь мои родители. Будь в библиотеке, я скоро вернусь. Малфой исчез в коридорах поместья, пока Гермиона взбудораженно вышагивала вдоль полок. Драко был очень сложным человеком. Начиная с того, что он постоянно подозревал её, не доверял, давил, читал мысли, и даже если это изначально было по обоюдному согласию — показать разговор с Теодором — он увидел больше, чем она готова была ему показать. Бесконечный гиперконтроль, единолично принятые решения, без обсуждения. Протащил её в Совет, отказался от требований своих чистокровных родителей. Бунтарский поступок из-за чего? Почему он так спешил? Он, возможно, действительно скоро умрёт и хочет быстрее протолкнуть её? Утвердить своё место рядом, поставить на ней свою визу? Защищает её от мыслей окружающих, выкручивая звук на минимум? Появляется на вечеринке ровно в тот момент, когда Бёрр озвучивает вслух то, о чём все вокруг думают? Он рад раскрыть отношения, но готовит плацдарм, отвлекает родителей другим мероприятием и верная Астория идёт ему навстречу, курирует вечеринку в Мэноре? С какой целью? Драко так пытается оттянуть конфликт и защитить Гермиону от скандала и публичного неприятия Грейнджер мистером и миссис Малфой? И получив вольную, Астория снова тянется к своей школьной любви? Гермиона в очередной раз услышала все те мысли, которые крутятся в обществе, признания которого она так страстно всю жизнь желает, и идёт ГРАБИТЬ КОРОЛЕВСКУЮ СЕМЬЮ решительно, ввергая Малфоя в шок. Зачем? У неё есть ответ — потому что она хотела помочь Астории, но Драко слышит это как «хочу помочь тебе». И признаётся ей в любви, после нескольких попыток и одной откровенной провокации на признание, которого она не даёт, вспоминая про Скорпиуса. И кольцо, которое носил Блейз, чтобы Драко мог публично заявить права на неё? Не останавливая контроль над женой? А что, если всё совсем не так? Зачем Малфою были нужны исследования её родословной? Что, если она изначально была нужна для какого-нибудь тёмного ритуала, чтобы помочь Астории избавиться от проклятия крови? Принести в жертву одну магглорождённую влюблённую дуру? Куда это он понёс бокс с камнем, который она же и украла? Гермиона признала, что его чистокровность — препятствие для неё, она не часть его мира и никогда ею не будет. И он отправляет её в Оксфорд, чтобы оставить при себе, договаривается с Асторией о публичной игре, и, соответственно, эту роль играет, позволяет Гермионе выскользнуть из дружественной поддержки Гарри, утянув и Драко из рук правопорядка, и сейчас снова приводит в Мэнор, чтобы что? Забрать её здоровье? Её магию? Её жизнь? Когда Гермиона слышит за спиной, у дверей едва знакомый женский голос, который позвал её по имени, она уже здорово напугана собственными мыслями. Выставив палочку перед собой, Грейнджер развернулась на каблуках, встречая зелёные глаза Астории, заглянувшие прямо ей в душу. — Гермиона. Я рада наконец-то встретиться с тобой.