Шёпоты в библиотеке

Гермиона покрутила в пальцах золотой шарик. Это был Снитч, никаких сомнений. Она постучала по нему палочкой, накладывая разной степени сложности диагностические заклинания. Диагностика оставалась прозрачной. Возможно, нужна магия крови или какой-то магический пароль. Гермиона развернула пергамент с документацией к артефакту, полученному сегодня от курьера адвокатской фирмы Забини. «Артефакт «Золотой Снитч для удовольствия». Назначение: множественные женские оргазмы». Чего?! Гермиона сразу же отложила снитч подальше на стол, шарик покатился и спрятался за папки, как будто ему тоже стало стыдно. Гермиона так и знала, что Блейз принесёт ей какую-то порнографию. «Понравится тестировать»? Так он сказал? «Тип используемой магии: чары Материал изготовления: золото, сапфировый наконечник в сердцевине Тип активации: магия крови Принцип воздействия: воздействует на магическое ядро и нервную систему волшебницы, продляет и усиливает ощущения. Эффект временный, необходим контакт с кожей. Максимальный эффект: путём воздействия на клитор…» Так, ну всё. Знала бы — Гермиона послала бы Забини куда подальше с такими просьбами. Она собрала палочкой документацию обратно в конверт, дюжина золотых шариков на дне в бархатном мешочке перекатились на бок. Сапфировый наконечник в составе тоже был злой насмешкой над Гермионой и её законом, над которым она сейчас работала. Решил протащить изобретение Паркинсон в патентный отдел до принятия ограничивающего сапфир в составе артефактов закона? Изобретение сексуального характера? Кто бы мог подумать, что Пэнси Паркинсон оказалась такой деятельной предприимчивой волшебницей, которая, на удивление, умеет колдовать что-то сложнее чар гламура. Гермиона отправила конверт в отдел — пусть им занимаются сотрудники. Она не хотела иметь ничего общего с секс-игрушками четы Забини. Гермиона получила от Корнелиуса Дожа и Малфоя обстоятельный отчёт после двух дней работы с рубином в лабораториях Министерства. Естественно, она не оставила их там в одиночку и находилась рядом постоянно, жадно изучая принципы работы алхимика со стажем вдвое дольше, чем она прожила в принципе, даже не в волшебном мире. Ещё больше её удивил алхимический опыт Малфоя. Оказалось, он взял углублённое изучение алхимии ещё в школе и постоянно консультировался у практикующих специалистов. Первое, что подтвердил Корнелиус — это дуальность компонентов рубина. Красная кровь дракона и белая единорога прямейшей параллелью относились к красному и белому цветам из старых текстов по алхимии о создании философского камня. Но, очевидно, рубин не несёт в себе эти свойства и что-то в его магии работает нестабильно, из-за чего и происходят взрывы и выхлопы мощного волшебного потенциала. — Боюсь, этот камень не подходит под твои цели, мой мальчик, — сказал Корнелиус Малфою, похлопав его по руке в плотной чёрной перчатке. Гермиона уже стянула свои, потирая запястья. Ей было интересно, о каких целях говорил Дож — он, очевидно, знал зачем Малфою был нужен рубин. Гермиону Дож всё так же не воспринимал. Уходя, он, не стесняясь присутствия ведьмы, сказал Малфою, что мистеру Грейнджеру следует воспитывать жену лучше — она не давала ему нормально работать все два дня. Гермиона задохнулась от возмущения, её потряхивало всю дорогу, пока они с Малфоем шли на обед-скорее уже ужин. — В субботу мы едем в Барселону. Там пройдёт форум по драгоценным камням, я хочу найти поставщиков рубинов и отследить откуда берётся оболочка для артефакта. — Малфой с интересом смотрел на её порцию фиш энд чипс, наотрез отказываясь попробовать. Они сидели в уличном кафе на Энделл-стрит и Гермиона настойчиво двигала к нему тарелку. — Нет, не буду. Я не понимаю рыбу в кляре. Ей не понравилось, что он снова директивно говорил ей о планах, которые сам за неё придумал и принял. — Я не могу в эти выходные. Малфой прикурил от металлической зажигалки с переливающимися на солнце драгоценными камнями в крышке. — Не понимаю зачем, но ты врёшь сейчас. Грейнджер, зачем? — усмехнулся Малфой. — Затем, что ты вечно в моей голове. Почему у меня не должно быть планов на выходные, не связанных с тобой? — Ты не хочешь изучить рубины? Гермиона только покачала головой. Открыла свой ежедневник и её пронзило ужасом осознания. — Сегодня 14-е? — вечером они должны пойти в боулинг на день рождения Джеймса и она совсем забыла напомнить Рону достать форму с подписью Григоровича. Это была катастрофа. — Какую форму? — Квиддичную, скорее, речь шла о футболке. Я совсем об этом забыла. — С подписью Григоровича? Я могу её достать. — Мы встречаемся в боулинге уже в 18. То есть через час. Как у меня вылетело это из головы? Малфой щёлкнул крышкой зажигалки и поднялся. — Сейчас вернусь. Гермиона уже написала сообщение на телефон Рону, но она знала, что он никогда не читает сообщения и вообще не любит пользоваться телефоном. Она даже не была уверена заряжает ли Рон его хотя бы периодически. Малфой через минуту снова появился и положил рядом с ней свёрток белой упаковочной бумаги с маленькими снитчами, которые потряхивали крылышками. Гермиона сразу же запихала свёрток в сумку. Как будто у магглов не возникло бы вопроса, как свёрток влез в её портмоне размером с ладонь. — Где ты его достал? — Это Скорпиуса, но я достану новую. Это заготовленный заранее подарок, поэтому всё в порядке. — На день рождения? Малфой посмотрел на неё удивлённо, посмеиваясь. — У него день рождения 2 мая. И немного другого рода подарки. Гермиона смотрела ему в глаза безотрывно. — Ты поэтому не появляешься на годовщину в Хогвартсе? Малфой нечитаемо смотрел на неё в ответ, она не могла догадаться о чём он думает. Вероятно, он хотел достать сигарету, но передумал, убирая портсигар в карман. — Каждый год даже не знаю, что выбрать: посетить «праздник», на котором оплакивают умерших от руки пожирателей, сверкая меткой даже под одеждой, или получить столько же осуждения и не приходить, а провести время с сыном в его день. Гермиона надолго замолчала. Он был прав. — Грейнджер, если ты не хочешь ехать в Барселону — так и скажи. Я найду другую компанию. Гермиона просчитывала шаги по изучению рубинов. Рано или поздно они смогут воссоздать эту магию. И все эти обеды прекратятся. — Малфой, ты врёшь, так же, как и я. Ты не хочешь другую компанию, — она отправила картошку в рот, и смело посмотрела ему в глаза. Ей нравилось дразнить его, так же, как чувствовать словесные толчки и поглаживания от него. Если они не переступят черту — это может продолжаться бесконечно. Малфой ответил на её взгляд прямым, сверкнувшим в лучах зашедшего за здание солнца. — Конечно, я хочу только Золотую девочку. В боулинге, завязав шнурки на ботинках, Гермиона достала из портмоне свёрток и передала его Рону. Рон был шокирован и не скрывал своего подозрения. — Почему ты просто не сказала мне, я бы достал, ещё и именную. Где ты её взяла? — Неважно, попросила Григоровича. Я забыла тебе напомнить и вспомнила только сегодня. — Как он мог её подписать, если он сейчас на сборах в Ирландии? Но Гермиона уже прошла к столикам, где Джинни натянула связку шариков и ленту «С днём рождения, Джеймс».

***

В Барселону Малфой заказал два автоматических, не на таймере, министерских порт-ключа, делая командировку официальной, а не частной историей. На форуме по драгоценным камням были представлены почти все компании, занимающиеся добычей, обработкой и поставками камней. В том числе был и бизнес Малфоя, поэтому он чувствовал себя как рыба в воде. Они отправились в субботу утром из пункта для внутриминистерских путешествий через портключ, 2 уровень. Гермиона взяла с собой чемодан, изменив своему любимому портмоне — она хотела закупиться в Барселоне и привезти подарки Джинни, Гарри и Рону. Первым делом нужно было придумать, где его оставить на площадке конференции. Но переместились они не сразу на форум, а в нишу в фойе отеля. — Мы ночуем в Барселоне? — Гермиона была удивлена и похвалила себя за то, что положила Живоглоту побольше еды. Рон уезжал вечером на сборы в Шотландию, и кот рисковал бы остаться голодным на два дня и раздражённым таким отношением ещё минимум на месяц. Малфой отпустил её руку и кивнул ей на стойку информации. — Заселяйся. Мне нужно покурить. Гермиона строго посмотрела на него, но он только отмахнулся, закатив глаза. — Конечно, у нас разные номера, Грейнджер. Иди уже. Пока её регистрировали, Гермиона любовалась огромным аквариумом в три этажа, в котором плавали невероятной красоты рыбы. Конечно, их было не так много, как в Океанариуме, но всё ещё впечатляло. Через полчаса Малфой прошёл к ней в номер, как к себе домой, и достал папку с подробной информацией о компаниях и спикерах, представленных на конференции. У Гермионы была точно такая же папка, вся исписанная синими чернилами на полях. — Кто обычно занимается бронированием номеров? — Малфой неодобрительно осмотрел её комнату, закурив. — Порша. Учитывая то, что я не в курсе твоей самодеятельности и возмущена лишними тратами — это нормальный номер. Зачем нужно что-то кроме кровати и душа, если номер нужен только для сна на одну ночь. Малфой бросил на неё быстрый хитрый взгляд. Она не позволит ему вставить ни одной сексуальной шутки. — Может быть, твоя зарплата позволяет тебе президентские люксы. У Министерства нет таких бюджетов, — отрезала Гермиона. — В моей жизни нет понятия «зарплата», у меня есть счета в банке, активы и пассивы. У меня даже нет понятия «гонорар». Если я каким-либо образом оказываю услугу своим партнёрам, я получаю процент, либо иной вид благодарности, оговоренный, либо нет, контрактом, — Малфой, будто читая ей лекцию, снова прошёлся по её номеру, отодвинув и задвинув обратно занавеску. — Звучит как что-то незаконное. — Нет, всё всегда в рамках закона. За редким исключением. Они час штудировали папку, пока Малфой не убедился, что Гермиона хорошо разобралась в подводных течениях торговых отношений бизнеса драгоценных металлов, и не поднял их для аппарации. В последний момент, будто только вспомнив, Малфой достал из кармана мантии небольшую шкатулку. — Надень это. Гермиона заглянула в коробочку — там лежал гребень с переливающимися красными и жёлтыми камнями. Она протянула к заколке руку, пальцами едва прикоснувшись к граням — и вскрикнула, отдернув ладонь — Малфой резко закрыл крышку, легко прижав её пальцы, прикусив, как мог бы прикусить руку разыгравшийся котёнок. Гермиона засмеялась. — Ловушка для гриффиндорки? — Просто закрепи в свою министерскую волну. Мы идём на форум, где все будут увешаны камнями, тебе нужно хотя бы что-то. И я бы на твоём месте снял это ужасное кольцо, — Малфой кивнул на её обручальное и закурил. Гермиона на кончиках пальцев подняла гребень и осторожно вдела в свою копну, закрепляя его магией. Это была очень красивая вещица. — Из личной коллекции? — усмехнулась Гермиона, обернувшись, позволив ему рассмотреть украшение в каштановых волнах. — Не думаю, что его кто-либо надевал до тебя — эти цвета для женщин Малфоев под запретом, — он смахнул с её лица прядь и они аппарировали. Драко не соврал — они как будто оказались в калейдоскопе, а не на конференции бизнеса магических драгоценных камней. В блеске драгоценностей был весь зал, наполненный волшебниками в самых разнообразных мантиях по цвету, крою и материалу. Гермиона видела делегацию из Сеула в строгих розовых мантиях, стаю экзотических птиц делегации Испании, эффектную женщину в мантии глубокого океанически синего цвета. И все, все были в камнях. Они с Малфоем выглядели как две чёрные сороки, прилетевшие в шкатулку, привлечённые блеском камней, с намерением что-нибудь похитить. В данном случае, информацию о рубинах. Гермиона с интересом наблюдала за Малфоем в естественной среде обитания. Он знал многих присутствующих, его знали, казалось, что все. Он аккуратно бросал в разговорах, что хотел бы расширить поставки рубинов и его с рук на руки отправляли к нужным людям, которые эти поставки могли организовать. Через час карусели по залу у них был список ТОП-5 поставщиков рубинов и красной шпинели. — Ну, шпинель не наша история, а вот рубиновых магнатов нам предстоит изучить, — сказал ей Малфой, придержав за талию, когда мимо прошла шумная делегация какой-то восточной страны. — Малфой! Гермиона обернулась следом за Драко, который крепко пожал руку лысому волшебнику лет 40, в прямоугольных очках, с быстрым, насмешливым взглядом, которым он их и просканировал. — Неужели с супругой? Астория? Гермиона растерялась на секунду и ещё больше смутилась, когда он скользнул взглядом по её рукам и, увидев её кольцо, бросил на Малфоя вопросительный взгляд, приподняв бровь. Неужели кольцо было настолько ужасно для профессиональной оценки? Гермиона спрятала пальцы в кулак и опустила руку вниз, к бедру. — Это Гермиона Грейнджер, глава отдела артефактов Министерства Магии Великобритании. Валентайн, волшебник, который отжал у всего драгоценного магического сообщества все изумруды. Валентайн ещё раз окинул понимающим взглядом Гермиону, от которого ей стало неуютно, и засмеялся над характеристикой, которую ему дал Малфой. Она вспомнила его профайл из папки, Валентайн заключил несколько монополистических контрактов, пользуясь лазейкой в законодательстве Министерства магии Испании. Валентайн — даже ненастоящее его имя, он просто создал себе новый образ. — Драко преувеличивает. Рад встрече, Гермиона. Наверное, приятно иметь такую красивую женщину в друзьях от Министерства. Гермиона не поверила своему слуху, что это она только что услышала? Он что, намекнул, что Гермиона — купленная Малфоем министерская чиновница, которую он осыпает камнями и деньгами, чтобы получать правительственную поддержку для своего бизнеса? Или он имел в виду что похуже? Гребень в волосах, казалось, опалил ей кожу головы, хотелось снять его в ту же секунду. Хоть он и очень ей понравился. И Малфой, конечно же, ничего не скажет, тактично промолчит? — Слышал, ты интересуешься поставками рубинов? Тебе нужно было сразу обратиться ко мне, у меня есть интересный источник. Или тебя больше интересует шпинель? Малфой остро ухмыльнулся Валентайну. — Меня интересует всё. — Мисс Грейнджер, а вы знали, что рубин в короне Британской империи, «рубин Черного принца», 500 лет ошибочно считался рубином, а 100 лет назад выяснилось, что это самозванец и на самом деле это была красная шпинель? Нет, Гермиона об этом не знала, но вежливо поддерживать разговор ей совсем не хотелось. — Раньше все красные камни называли рубинами, но красную шпинель легко отличить — она сияет так ярко, даже в тёмном помещении, где рубин тухнет. Самая ценная шпинель — бирманская и танзанийская. Стоит шпинель до 30 тыс. долларов за карат, дешевле, чем рубины, конечно, но я люблю её больше. Малфой, а почему вдруг ты интересуешься красными камнями? — Понял, что раньше не ценил красный цвет, — усмехнулся Малфой. — О, надеюсь, сейчас всё изменилось, — Валентайн смотрел на красные камни в гребне в волосах Гермионы. — Я уж думал, что дело в кровавых рубинах. Гермиона почувствовала, как напрягся Малфой. — О них мне тоже интересно узнать больше, — согласился Малфой, прокручивая между пальцев портсигар. — И мисс Грейнджер, полагаю, тоже? Восхищаюсь твоим даром. — Валентайн смотрел на Гермиону заговорщически, и чуть наклонившись к ней, продолжил. — Найти подход к такому неприступному отделу, как отдел артефактов. Гермиона понимала, что по какой-то причине Валентайн нападает на Малфоя и тот не защищается, а молчаливо наблюдает. Может быть, такие подколки и были в порядке вещей между старыми соперниками. Но она молчать не собиралась. — Что вы, я здесь максимально независимое лицо. Возможно, я здесь для того, чтобы запретить мистеру Малфою любые действия с рубинами. Рука Малфоя тяжёло легла на её поясницу, Валентайн смотрел на неё заинтригованно. — Не думал, что это возможно — запретить что-то Малфою. Как интересно. Так вот, о рубинах… — Я подойду к тебе чуть позже, Валентайн. Ещё не со всеми познакомил мисс Грейнджер, — Малфой обаятельно улыбнулся волшебнику. Тот хитро ухмыльнулся в ответ, поцеловал Гермионе руку, ту, что с кольцом, которого она теперь стыдилась, и растворился в толпе. Малфой развернулся резко, хлестнув её мантию своей, и ушёл курить. Она вышла на балкон вслед за ним, догнала его у перил. — И что это было? — усмехнулась Гермиона. — Угрожай мне запретами почаще и потеряешь и финансирование, и информацию о камнях, — Малфой выдохнул дым в сторону, взгляд его был колючим. Гермиона опешила. — Ты же первый начал этот разговор в духе «вот моя карманная министерская чиновница», на что ты рассчитывал? Малфой сбил пепел с сигареты, кольцо на пальце зло сверкнуло в лучах солнца, ослепив Гермиону на секунду. Раздражение набирало обороты и Гермиона не могла ухватить лопасти этого вентилятора, не получив по рукам, поэтому лёгкие раздувало от ярости. — Я не отношусь к тебе как к своей карманной чиновнице. Я бы обращался с тобой совсем иначе, если бы ты была мне нужна, как человек Министерства. Как минимум, он бы не грубил ей и был бы более ласковым, если бы относился к ней, как, например, к Главе Бюро по розыску и контролю драконов. Тот готов был есть с рук Малфоя, так он его приручил. Но Гермиона не хотела сейчас проводить никаких черт и переступать их, чтобы выяснить, какой у них статус. — У нас сейчас рабочий статус, и ты больше не будешь угрожать мне на публике, — отрезал Малфой, снова окунувшись в её мысли. — Рабочий статус — это идеально. Тогда держи свои руки при себе и ни у кого из публики не будет возникать вопросов о нашем статусе, — ладони подрагивали от злости, она сжала их в кулаки. — Наш рабочий статус не позволяет никаких других отношений, — согласился Малфой, скривив губы в усмешке. — Потому что я замужем, — сбросила камень с души Гермиона. — Я тебя услышал. — И ты женат. Малфой смотрел куда-то в район её виска. Вероятно, рассматривал гребень в её волосах, подумала Гермиона. Она не хотела проводить черту и только что провела её. Горькое чувство растеклось по основанию языка. — Тогда жду от тебя отчёт о лабораторных тестированиях рубина, — голос Малфоя звучал очень официально. Они перешли в рабочий статус так сразу? — И что же, мы больше не друзья? — протянула с издёвкой Гермиона. Маска на лице Малфоя встала ровно в пазы и защёлкнулась. — Грейнджер, ты мне не друг и никогда им не будешь. Моя жена мне друг. Ты — нет. Гермиона молча смотрела на него, чувствуя образовавшийся в горле спазм. Ещё немного, и подбородок задрожит. — Ты — женщина, которая меня раздражает, — оттолкнул её словами Малфой, положив ладони на плечи, пригвоздив её к земле. Гермиона чувствовала, как с сигареты у него между пальцев упал пепел ей за плечо. — Которая меня восхищает. Малфой отбросил сигарету за перила и смахнул пепел с Гермионы, запустив нервные импульсы в позвоночник. — Возбуждает. Бросил, как сбрасывают на мультяшных героев наковальню, прямо на голову. — Иногда я ненавижу тебя за это. Малфой убрал от неё руки, единственным прикосновением удерживая взгляд в её зрачках. — Не жди от меня никаких светлых чувств типа дружбы. Оставь это для своих гриффиндорских долбоёбов. Его голос звучал глухо. — Друзьями мы не будем никогда, Грейнджер. Гермиона развернулась и зашла обратно в зал конференции, мечтая оказаться в своём номере как можно скорее.

***

«6. 200 галлеонов: бюджет на доставку стаи проклятых грифонов», «7. ответить Кингсли на официальный запрос док-ов по проекту разработки артефакта от головокружения после аппарации 7.1 проверить статус получения разрешения на тестирование образца на людях» Гермиона на ходу заполняла свой ежедневник, держа в одной руке и стаканчик с кофе, и маленькую книжку на запястье, в другой сжимая обычную гелевую ручку, позаимствованную из тумбочки отеля, когда вдоль щиколоток вдруг пробежала ледяная вода, разом намочив ткань брюк и ботинки. Фоновый шум, достаточно громкий и суетной, затопил уши, вырвав Гермиону из водоворота рабочих мыслей — она всегда закапывалась в работу, когда в её жизни творилось что-то необъяснимое. Малфой провёл черту, которую она не хотела переступать. Она сбежала с конференции и остаток дня провела в рабочих делах в кафе неподалёку от отеля. Ведьма отвела руку с блокнотом и посмотрела вниз, на потоки воды, огибающие её ноги, тяжелую ткань брюк, проплывающую мимо рыбу, за которой в отчаянии бегали сотрудники отеля. — Что произошло? — Грейнджер захлопнула книжку, убрав её в карман, и пригнувшись попыталась рукой поймать бледно-оранжевую рыбку, ловко юркнувшую от пальцев влево. — Лопнуло стекло в аквариуме и затопило половину номеров на первом этаже. Какой у вас номер? Нужно подойти ко стойке информации и проверить, задело ли ваш номер. 119? Боюсь, скорее всего ваши вещи сейчас плавают в воде, если они были на полу. Гермиона уже понеслась к двери своего номера и увидела, что она была открыта, вода действительно была по щиколотку, вздувшийся коврик у двери и отельные тапочки вольготно выплыли из номера, как лебеди на утренний моцион. Ну что ж, сама судьба говорила ей — бери билет на самолёт и улетай сегодня. Взявшись за ручку чемодана, Грейнджер магией собрала оставшиеся мелочи с тумбочки и из ванной, упаковав всё меньше, чем за минуту. Если она выедет уже сейчас, то успеет купить билет в авиакассе и выпить стакан томатного сока на борту через какие-то 3-4 часа. Лифт отщелкивал пролетающие этажи, пока она прикидывала время на дорогу, высушивая палочкой брюки. На камеру безопасности в лифте она бросила лёгкие рассеивающие чары. Больше всего ей сейчас хотелось натянуть свои любимые штаны-шаровары и завалиться под одеяло с Живоглотом под боком. Жаль, что аппарация на несколько тысяч километров — плохая затея. Она постучала в дверь номера Малфоя, надеясь, что он не откроет. С другой стороны, Гермиона переживала, что он не откроет — это значит, что он уже куда-то умчал, и если это встреча с кем-нибудь, кто поможет в загвоздке с кровавыми рубинами — Гермиона хотела бы об этом знать. Но дверь открылась буквально через секунду, сложенные в кулак пальцы, занесенные для последнего стука, зависли над деревом двери. Малфой застёгивал запонку на рубашке, быстрым взглядом просканировав Гермиону и её чемодан. — Если ты хотела остаться на ночь у меня — могла просто сказать, необязательно было взрывать аквариум. Гермиона вдохнула и выдохнула. Всё как всегда. — Мерлин, Малфой, никто ничего не взрывал, внизу сказали: стекло лопнуло от неправильного давления воды, и вообще, я здесь только для того, чтобы сказать, что я собираюсь заказать такси до аэропорта и улететь сегодня на самолёте. Так что вот, уведомила тебя, не теряй. Гермиона развернула колёсики чемодана к лифту, каждый шаг отдавался в ушах с ударом сердца. Если она сядет в машину в течение 10 минут, то ещё сможет успеть улететь вечером, а не в 10 утра. — Грейнджер. Не оборачивайся, не оборачивайся, не оборачивайся. Гермиона уже видела свои очертания в матовом металле двери лифта, рука замерла на кнопке вызова. Обернувшись, Гермиона увидела открытую дверь номера, но Малфоя в проёме не было. Ей нужно записаться к своим собственным родителям на приём, потому что кажется она стёрла эмаль от скрежета зубов. Он позвал её и, не дождавшись ответа, просто оставил дверь открытой? То есть, он так убеждён в том, что она сейчас пойдет выяснять, что же он хотел сказать? Несколько секунд Грейнджер раздумывала над тем, чтобы просто зайти в эту коробку, послушать короткий лифтовый джаз, сесть в машину, в самолёт, и улететь в безопасную бухту Англии, собственной квартиры, ежедневного распорядка дня. Перешагнув через порог, оставив несколько пальцев на ручке чемодана — она даёт этому разговору минуту, не больше — Гермиона заглянула в комнату. Номер был возмутительно большой по сравнению с её. Учитывая то, какими шагами Гермиона шагала к креслу помощника министра, а потом уже и министра — такой контраст между номерами больно бил по самолюбию. Если только Малфой не отстегнул лишние евро за апгрейд такого же номера, как у неё, до люкса. Грейнджер было легко в это поверить. Малфой стоял к ней спиной, что-то перебирал в спортивной сумке на кровати. Повернув голову, он остро ухмыльнулся ей, подхватил какую-то папку с клапаном сбоку, и, выпрямившись, неспешно подошёл к ней, протянув руку со свободным еще рукавом. Гермиона сомкнула на протянутой запонке пальцы и, обхватив его запястье ладонью, застегнула запонку в два счёта. Рон не носил такие рубашки, не носил костюмы, не любил сковывающий движения крой. Но вот папа на все официальные вечера крупных стоматологических форумов носил костюмы всё её детство, и Гермионе льстило, что запонки застегнуть он просил её. Это было что-то вроде традиции. Малфой крутанул запястье, вытянув руку из объятий её пальцев и снял со спинки стула пиджак. Легко взвесив в руке папку, будто раздумывая, достойна ли она тайной информации, скрытой между плотным матовым картоном, протянул её Гермионе. — Взгляни. Пока он надевал пиджак, расправляя плечи, проверяя швы, как будто бы костюм мог позволить себе сесть не ровно по фигуре, Гермиона проскользнула глазами по строчкам и графикам, чувствуя, как вытягивается в изумлении лицо. — Это..? — Да, мой старый знакомый алхимик поделился ценной информацией по поводу рубинов. Прямо сейчас я аппарирую к нему в волшебный район Барселоны. Если хочешь, можешь составить мне компанию. Если, конечно, твой самолёт и другие маггловские развлечения могут подождать. Гермиона несколько раз моргнула, пытаясь структурировать мысли. Малфой снова обошёл её на повороте, потянул за ниточки, поднял старых знакомых и вот у него снова больше информации о том, что может привести её ближе к цели. — Конечно, я хочу. Дай мне минуту, мне нужно переодеться. — Ты выглядишь… сносно, и нам нужно уже выходить. Гермиона уже не слушала его, подтащив чемодан в ванную комнату, не сдержав вздох изумления-возмущения — ванная, конечно же, была размером с её затопленный номер на первом этаже. Закинув одежду в чемодан, Гермиона, не позволив себе долго размышлять об этом, достала свой единственный красивый комплект белья с прошлого отпуска, так и не почувствовавший на себе пальцев мужчины, и натянула на себя. Застегнув все бретельки и скользнув в простое чёрное платье, Гермиона причесала волосы магией, поправила гребень. Вытряхнув содержимое косметички на кафель, зайдя в облако «Шёпотов в библиотеке», застегнув на щиколотках ремешки босоножек, Гермиона оглядела себя в зеркало. Если учесть, что встреча неофициальная и со старым другом, выглядела она и правда сносно. Два нетерпеливых стука в дверь отдались куда-то в затылок. Гермиона показалась на пороге и встретилась с Малфоем глазами. Он даже не опустил взгляд ниже её лица, цокнув языком. — Ничего не поменялось. Мы опаздываем, Грейнджер. Взяв её за локоть, он закрутил их в вихрь аппарации, не дожидаясь её ответной реплики. Что нового стало известно про рубины? Можно было активировать кровь волшебных существ третьим компонентом. И, скорее всего, это была кровь волшебника. Но, как и всегда это было с магией крови, нужно было выяснить, не будет ли эта магия влиять на волшебника, вредить ему при активации артефакта. Алхимик, с которым её познакомил Малфой, оказался мужчиной приятной наружности лет 50, в бархатной, брусничного цвета мантии. Он был вежлив с Гермионой, признался, что внимательно следил за успехами Золотого трио, и, хотя живёт в Америке, сердце его навсегда принадлежит Лондону. Он с интересом расспрашивал её о планах и карьере и с восхищением рассказывал о знакомых и подругах, трудившихся в Министерстве Магии США. В общем, полностью реабилитировал алхимиков и мужчин после 50 в её глазах после кошмарного Дожа. — Драко, я думаю, что нужно попробовать использовать в конструкции артефакта свою кровь, но всё ещё не понимаю, как объединить дракона и единорога. Даже думал про слёзы феникса, как прокладку между ними, но не верю, что они есть в составе. Слишком дорогой и редкий компонент, а рубинов мы с тобой отсмотрели уже несколько десятков. Гермиона ловила каждое его слово, чем вызвала недовольство Драко. Несколько десятков?! На прощание алхимик отвесил комплиментов её интеллекту и особенной, яркой красоте. Гермиона расплылась в улыбке, это был такой приятный вечер. После ужина, двух бокалов вина и чашки кофе Гермиона вышла с Малфоем на улицы магического района Барселоны. — Несколько десятков рубинов? От Малфоя физически чувствовалась нарастающая волна раздражения. — Это всё были оболочки. Единственный всё ещё живой артефакт находится у тебя, Грейнджер, и меня это бесит. — Можешь попробовать соглашаться со мной почаще и будешь чаще видеть рубин. — Мэрлин, я с тобой всё время соглашаюсь, потому что хочу тебя трахнуть, Грейнджер. Не потому, что ты как-то воздействуешь на меня своей новой этикой. Малфой был как всегда обезоруживающе честен. — Просто поверить не могу, что ты ещё собираешься давать советы сыну, как правильно завоевать девушку. Это будет катастрофа, с тобой у Малфоев не останется наследников. — Гермиона на шаг увеличила между ними расстояние. Малфой был груб, ей это не нравилось. — Ему 11, Грейнджер. Думаю, ещё года два я могу быть спокоен, потому что интересует его пока только квиддич и, надеюсь, портить жизнь гриффиндорцам, — усмехнулся Малфой. — И даже если он влюбится в какую-нибудь магглорождённую, он сможет прийти ко мне. У меня такой возможности не было. Гермиона молча уставилась на него, он прямо встретил её взгляд. — И когда это ты влюблялся в магглорождённую? В школе? Малфой вытянул из кармана мантии портсигар и прикурил, бумага вспыхнула, пробегая оранжевым ободком по срезу сигареты. На выдохе, прицокнув языком о нёбо: — Самая умная волшебница своего поколения, давай, удиви меня своим логическим складом ума. Гермиона сглотнула. Она сразу же всё поняла, и он понимал это. Но продолжать танец с наклонами в сторону от искренности к недосказанности было проще. — Когда? Малфой сделал ещё одну затяжку. Покрутил кольцо с печаткой на большом пальце, прижавшим сигарету к указательному и среднему. Выдохнув вишнёвый дым в сторону от лица Гермионы, он усмехнулся. — Задумался, как ни смешно, после того, как получил в нос. Заметил, что ты можешь быть красивой сразу после Святочного бала, банально и грустно. Восхитился, когда узнал про отряд Дамблдора, заколдованные монеты и особенно про проклятое лицо Мариэтты Эджком, подумал, что это самая слизеринская хрень, которую только можно представить. Не ожидал от главной львицы факультета. Думаю, что на пятом. Ещё одна затяжка, ещё один выдох. — Впервые подумал о тебе сексуально после какой-то очередной стычки, но мне и было 15. А потом был шкаф на шестом, седьмой курс пропитан Волдемортом и пожирателями дома, — Гермиона поразилась, как нежно Малфой назвал Мэнор домом, с досадой и тоской, — Так что у меня особо не было времени поразмыслить над этим. Гермиона молчала. — Но помню запах своей амортенции. И помню, что в глубине души ждал, что после чего-то там про траву, пергамент, третье будет про меня. — Ты такой эгоист, Малфой, — засмеялась Гермиона, вспомнив урок Слагхорна на шестом курсе и запах своей амортенции. — Нет, это было пр… — Я знаю про кого это было, — резко оборвал её Малфой. Гермиона свернула язык трубочкой к нёбу и прикрыла глаза. — Хотела бы я сейчас узнать какой запах у моей амортенции. — Я знаю, — ухмыльнулся Малфой. — Я бы хотела убедиться в этом, — Гермиона не знала, зачем она сейчас выбрала честность. — Это легко устроить. Мы сейчас всё равно в магической части города. Пойдём, — он взял её за руку и повёл за собой, на ходу выдыхая. Дым спиралью, как пар от амортенции, что иронично, вился вокруг него, он действительно был похож на дракона сейчас. Гермиона гадала, будет ли в амортенции, а это было очевидно, что направляются они в лавку зельеваров, так вот, будет ли в амортенции этот вишневый дым? Дверь бесшумно отворилась и закрылась за ними, но мужчина в белой мантии, с колючим взглядом тёмных глаз уже появился за прилавком. Гермиона вдохнула и её окружили запахи трав вперемешку со специями. Обычно пахло не всегда приятно, многие зелья и ингредиенты должны быть откровенно пахучими, но, вероятно, тут были наложены сильные чары фильтрации. Малфой уже достал из мантии кошелек и мужчина скрылся в глубине лавки. — Ты хочешь купить амортенцию? Гермиона начала паниковать. От разговоров к делу они приступили слишком стремительно, она даже не уловила, что Малфой сказал зельевару. — Можешь просто послушать её, пока я трясу кошельком. И уйдём. Могу купить её для тебя, если с зельями будет легче. Я такое не понимаю, но готов к экспериментам. — Иди ты к чёрту, Малфой, — почти беззлобно сказала Гермиона, пытаясь бороться с ужасом, заползающим в душу откуда-то из-за спины. Мужчина появился с омерзительно розовым бутыльком в руке и, покрутив его на свету, поставил на стол. — Вперёд, Грейнджер, — Малфой, посмеиваясь, сделал последнюю затяжку и по волшебству рядом появилась пепельница, в которую он сбросил окурок. Гермиона взялась за стекло, паника птицей билась в грудной клетке. Зачем она здесь? Почему она здесь? Что скрывается в этом бутыльке? Хочет ли она знать? Не правильно ли будет сейчас попрощаться, добраться до Лондона и попросить передать это дело кому-нибудь другому, вместе с Малфоем, с его платиновыми волосами, горячими ладонями и клубящимся вокруг дымом. Мужчина постукивал пальцами по столешнице, хмуро переводя взгляд с Гермионы на Драко и обратно. Малфой не сводил с неё глаз, искренне наслаждаясь моментом. Гермиона не удивилась бы, если он сейчас зажмурится, как домашний кот на подоконнике, разогретый солнцем. К чёрту всё. Открутив крышку, Гермиона рукой махнула полупрозрачное облачко амортенции к носу и отпустила эмоции, ожидания, страхи. Это просто эксперимент. Это просто развлечение. Полукомандировочное, полуотпускное. Что там в этой амортенции, Мерлин её разруби? Запах свежемолотого кофе. С ритмом жизни и нагрузкой Гермионы запах кофе — самая очевидная вещь, которую только можно представить. Ладно, что дальше? Запах страниц старых книг. Всё так. Пергамент за полжизни исчез, потому что вся жизнь Гермионы сейчас подчинялась бумажной работе и запах чернил и нового пергамента потерял своё место в амортенционной иерархии. Гермиона бы всё оцифровала и перевела в компьютер, потому что количество бумаги в её жизни удручало. Теперь к самому страшному. Можжевельник. Перуанский бальзам. Розовый перец. Каштан. Всё плохо. Всё очень, очень плохо. Сильный запах вишнёвого табака как будто посмеялся ей в лицо драконом из спирального дыма, проводя последнюю черту. Если бы можно было увидеть человека, который после нескольких дней жажды напился воды — то это был Малфой. Он выпил до дна все эмоции, которые промелькнули у неё на лице, он выглядел таким довольным, Гермиона была уверена — он сейчас треснет от того, какой же подарок она ему сейчас согласилась подарить. От этого воспоминания у него будут получаться самые яркие скаты-патронусы, которые смогут убивать электричеством, такие заряженные волшебством они будут получаться от этого воспоминания. Грейнджер — самая глупая волшебница своего поколения. — Грейнджер, ты как? — всё ещё посмеиваясь спросил Малфой, и в следующую секунду у неё закончился воздух в лёгких. Что она делает здесь, когда Рон сейчас сидит дома и ждёт от неё детей, очага, возможно, момента, когда она наиграется в свои «министерские игры», горячего ужина и чуть теплого секса, разговоров про квиддич и игроков, которых он схантил или открыл, всё ещё отсутствие глубины в разговорах, но присутствие глубины дружбы, которую они пронесли из школы во взрослую жизнь. Она всё время отталкивает его, разве нет? Какой мужчина стал бы это терпеть? Почему тогда к Малфою её так сильно тянет? Чем он закрывает её потребности? Какие они, эти потребности? Почему поднимая руки, чтобы оттолкнуть, она притягивает его ещё сильнее? Губ коснулось холодное стекло горлышка и Гермиона запротестовала, закрутила головой. Серый прищур напротив, несколько щелчков пальцами у правого уха, знакомый тянущий низ живота голос. — Глотай, Грейнджер. Гермиона зажмурилась и почувствовала под задницей твёрдый пол. Что произошло? — Грейнджер, эй. Это всего лишь успокоительное зелье. Ты забыла, но, к счастью, мы оказались очень близко к зельям, поэтому пей. Гермиона сделала глоток и снова усмехнулась на своё послушание. — Отлично, теперь дыши. Он держал её за плечи, серые глаза были на одном уровне с ней — он что, сел на пол? В лавке зельеваров в другой стране, где неизвестно что могло пролиться вниз? Гермиона непонятно почему засмеялась. — Тебе весело? Отлично. Что там было в этой амортенции? Мне нужно переживать? Потому что я уже. — Понюхай сам, — умиротворяющая волна спокойствия прокатилась по венам. Из-за чего вообще она оказалась на полу? — Не буду, я и так всё о себе знаю, в отличие от тебя. Убедился на рынке в Валенсии. Ты оказалась на полу, потому что словила паничку, добро пожаловать во взрослый мир панических атак. Он гладил ладонями её плечи. Ей было очень приятно, она не хотела подниматься. Что он там говорил про Валенсию? Драко снова залез к ней в голову, не так ли? Вероятно, из-за панической атаки она не заметила холодные щупальца легилименции. Подтвердив её догадку, Малфой притянул её к себе, завернув в объятия, немного укачивая. Если минуту назад закончился весь воздух, то теперь она вдыхала амортенцию в высокой концентрации. Можжевельник. Перуанский бальзам. Розовый перец. Каштан. Вишнёвый дым. Не может быть никакой ошибки. Грейнджер попалась в ловушку и не знала как выбраться. Потянув её вверх, Драко поднялся сам, серые глаза держали на прицеле её взгляд. Скользнув рукой в карман мантии, он убрал кошелёк, бросив на прилавок золотые монеты. — Тянет ко мне, значит? — усмехнулся Малфой ей на ухо, и Гермиона кожей почувствовала, как вокруг неё заклубилась магия — они аппарировали сразу в отель. Глоток умиротворения и спокойствия всё ещё держал её разум в прохладе, поэтому, как только босоножки отпружинили в ковёр, Гермиона с силой оттолкнула Малфоя и выставила палочку перед собой. Малфой зубами достал сигарету из пачки, поджёг беззвучным «инсендио» и сделал затяжку. На выдохе: — Я думал, в твоём стиле хотеть оттолкнуть, а на деле притянуть. — В моём стиле сейчас покинуть твоё общество и уехать в Лондон. Малфой стряхнул пепел в пепельницу на столике. — Конечно. Когда будешь убегать в очередной раз, не забудь уведомить меня, когда я снова тебе понадоблюсь. — Никогда, Малфой. Этого не произойдёт никогда. Я замужем. — А я женат. Кнат цена этому. — Ты не любишь Асторию? — А ты любишь Уизела? Гермиона молчала и это было неправильно. Она должна была в ту же секунду закричать «да». Малфой сделал ещё одну затяжку, прокатив дым по языку и лёгким. — Если бы я любил Асторию, меня бы сейчас с тобой в одном номере не было. Как последняя капля кипятка на обнажённую кожу, отрезвляющая и болезненная. Гермиона бы встряхнула этот чайник, чтобы вытянуть из него еще хоть каплю, чтобы эта фраза не звучала так предопределенно, чтобы она не была такой финальной. Она не была готова признать свой провал. — Может быть я и не люблю Асторию, но я её уважаю. Ты Уизела ни во что не ставишь. Гермиона вцепилась в палочку, которая начала дрожать в руке. — Я люблю Рона, — упрямо сказала она, поджав губы, запрещая подбородку дрожь и горлу спазмы накатывающих слёз. Малфой выдохнул дым почти ей в лицо: — Тогда что ты делаешь здесь со мной? Гермиона закрыла глаза, запахнула вокруг головы тёмную штору, чтобы ни одна эмоция не смогла промелькнуть на её лице. Вишнёвый дым клубился вокруг неё, ей казалось, она полностью пропахла им. — Что ты делаешь с бывшим пожирателем смерти в номере отеля, если ты так любишь своего мужа? «Я не знаю! Не знаю, это просто произошло само собой», она боролась, она так боролась, но эти ощущения впервые за много лет были ярче, сильнее. Малфой щелчком отправил сигарету в пепельницу и в следующую секунду его ладонь сжала её горло, а губы обрушились на её губы. Мозг пронзило вспышкой, казалось, что Малфой нажал на кнопку и сломал всю систему устройства её рассудка — она задрожала, отвечая на поцелуй, и через секунду вырывалась из его хватки, одновременно прижимаясь всем телом и замирая при каждой попытке вырваться. Малфой замер. Гермиона почувствовала, как щеки стали скользкими от слёз, на язык попала соль. Малфой палец за пальцем разжал хватку на горле и медленно сделал шаг назад. — Грейнджер, я больше никогда к тебе не прикоснусь. Гермиона стояла с закрытыми глазами, чувствуя слёзы, проскальзывающие сквозь веки, ускоряющие путь по уже проторенному пути по её щекам. — Никогда. Даже если ты сама попросишь. Малфой ещё секунду смотрел на неё, а потом она услышала звук аппарации, сорвавший все клапаны с оставшейся ментальной защиты. Гермиона зло смахивала слёзы, градом катившиеся с лица, пока их совсем не осталось. Она чувствовала себя, как будто ей 5 и она час истерила — тело охватил тремор и размякание. В какой-то момент и сил не осталось. Она сидела на полу возле кровати, держа палочку на ладони. Потом она подумала, что Малфой может в любую минуту вернуться и заметалась по номеру, собирая вещи в чемодан. Забежав в ванную, смахнула с кафельной поверхности косметику, парфюм в карман мантии и, замерев на секунду, обхватила ручку чемодана, нащупала горлышко бутылки-портключа, которую заказал для них Драко. Она активировала портключ, который должен был перенести их вместе с Малфоем, но она эгоистично, в ужасе отправилась в родной Лондон одна.