Шёпоты в библиотеке

Это было потрясающе. Гермиона кричала во весь голос, на каждом повороте у неё выбивало воздух из лёгких, возможно, она сломала Малфою пару пальцев в хватке. Ей было всё равно. Ей было офигенно. Огромное нервное напряжение отпустило при первом же падении вниз, и дальше её тело ловило петли и развороты по инерции, на восторженной, тёплой волне. Когда их окатило водой на особенно смелом витке, она только рассмеялась. Она давно не чувствовала себя такой свободной, такой расслабленной, такой пустой. Поезд подкатился к исходной точке плавно, гладко встав в ограничительные пазы, остановившись. Гермионе не хотелось подниматься, она была не прочь прокатиться снова. От Малфоя она за всю поездку не услышала ни звука. Может, он потерял сознание и повис на поручнях, а она и не заметила? Но он уже высвободил свою ладонь из её, Гермиона почувствовала, как плечи потеряли давление металла защитных дуг, а руки потянули её вверх. Она едва переставляла ноги, повиснув на Малфое у ящиков с рюкзаками, в такой же расслабленной, как и она сейчас, толпе. — Я всё ещё ненавижу тебя, — Гермиона наслаждалась своим умиротворением, чувством лёгкости в конечностях, затопившим тело и разум. — Грейнджер, ты сейчас мягкая, как масло, — он обнял её и как же правильно он сделал. Гермиона чувствовала себя почти счастливой. Она была готова прокатиться и на красной, и снова на белой, и если есть ещё более страшные — вперёд, покажите ей дорогу. Она была готова ко всему. — Пойдём, мне нужно покурить, — он положил ей портмоне в руки, гладкая кожа скользнула в ладонь. Гермиона не была уверена, что сможет идти, но они достаточно быстро добрались до выхода и погрузились в восторженную толпу детей, которых развлекал аниматор в костюме Дятла Вуди. Малфой достал кошелёк и протянул ей. — Купи себе что-нибудь. И воды. Гермиона отвела его руку и потрясла своим портмоне. — У чистокровных жён хотя бы есть свои собственные деньги или они могут что-то купить только с разрешения супругов? Я куплю, не переживай. Воды и всё? Малфой посмотрел на неё задумчиво, оценивающе, но совсем без теплоты. — Есть. И могут. Всё, что захотят. Воды и всё. Он ушёл курить. Гермиона встала в очередь, раздумывая о своих реакциях на него, которые давно вышли за рамки рабочих отношений, с первой же встречи взглядом в Зале №11 почти месяц назад. Ей не следовало так легко идти на поводу у своих ощущений, которых она не понимала, позволить так легко перевести на шутку серьёзное ментальное насилие, которому он её подверг. Даже если в итоге он к ней не прикасался и это были её собственные ощущения. Нельзя было допускать, что постоянное чтение её мыслей — это норма. За это должно было последовать наказание. Но Гермиона не понимала, как это сделать. Нужно было дистанцироваться, а не кататься с ним на горках в Испании в рабочей поездке, которую он спонсировал, потому что не смог придумать, как получить её поддержку с возможностями Министерства в поиске рубинов иначе. Он слишком легко входил в её пространство и постоянно ловил отголоски её мыслей. Гермиону начал раздражать этот детский сад у неё в голове. Ей почти 31, у неё есть серьёзная работа, хорошее самообразование, экспертность, пройденная война, а она стелется под мужчину. Чтобы она позволила Рону так повелительно с ней говорить? Вот уже 10 лет собственному мужу, парню, в которого она влюбилась со школы, которого слишком хорошо знала, каждую грань характера. И Малфой, который продолжал командовать ей так, как будто это было в порядке вещей. Который был с ней ласков, и от этой ласки она млела и таяла внутри, готова поступиться своими принципами и самостоятельностью, готова добровольно отдать контроль и управление ему в руки. Казалось, что каждый раз погружаясь ей в мозг он там что-то менял и взламывал, потому что рационально объяснить, почему она чувствовала жар в плечах и шее, дрожь в коленях, трепет ресниц от одного его голоса, запаха, она не могла. Когда Драко вернулся, она почти воткнула бутыль с водой ему в ладонь. Он усмехнулся, открутив крышку и сделав несколько глотков. — Боюсь, я вынужден покинуть тебя. Не смогу проводить до отеля, но завтра заберу тебя в 12. Гермиона вспомнила, что ещё не сдала авиабилет. С одной стороны, он не дал ей никаких подробностей о том, как рубин мог быть использован в гоночных болидах, но с другой стороны, она никогда не была на Формуле-1. Ей было интересно.

***

Гермиона наслаждалась гладким отельным постельным бельём, шириной кровати для неё одной — правильно Малфой их сдвинул, было так приятно развалиться морской звездой и не получать локтём в бок от Рона посреди ночи. Она с удовольствием позавтракала, хотя обычно к завтраку относилась без фанатизма, вскрыла все эти маленькие порционные джемы и нутеллу, поджарила тосты, выпила кофе. Настроение было, как это бывает после долгого хорошего сна и сытного завтрака в отеле — идеальным. Когда Малфой появился в лобби отеля, ровно в 12, Гермиона даже не злилась на него. Перед сном она хорошенько проанализировала все их реплики, которыми они перекидывались весь месяц, и решила, что просто больше не позволит ему так с ней разговаривать, вести в беседе, командовать. — Аппарируем сразу туда. Лучше сделать это из твоего номера. — Почему мы не можем поехать на машине? — Гермиона решила отстаивать свою позицию здесь и сейчас. — Ты хочешь провести со мной больше времени, чем требуется? Я не против, — Малфой заправил в портсигар свежую пачку вишнёвых сигарет. — Номер так номер, — пробурчала Гермиона, направляясь к лифту. Только услышав щелчок магнитного замка закрывшейся двери, Малфой схватил её за запястье и аппарировал. Они оказались в маленьком помещении между рядами из резиновых шин, где пахло машинным маслом и разогретым металлом. Малфой надел себе на шею бейдж и натянул ей через голову такой же, легко задев ремешком от часов её бровь. — Мы сейчас делаем вид, что мы сотрудники McLaren. Нам надо до начала гонки осмотреть гоночные болиды, подозреваю, что один из них содержит кровавый рубин. Мерлин знает, кому пришло в голову использовать его в и так безумном виде спорта. Только гриффиндорцы могли бы такое придумать. — Малфой, гонки практически не отличаются по степени опасности от ваших матчей в квиддич в школе, — Гермиона шла за ним по внутренним помещениям, уверенно кивая в ответ на приветствия механиков в форме, которые при взгляде на их бейджи сразу теплели и не задавали вопросов. Но, в целом, она была с ним согласна. Кто в здравом уме сядет в металлическую коробку и разгонится до 340км/ч в компании других таких же 19 сумасшедших, заходя в виражи на поворотах? Они вошли в ангар, где стояли два блестящих болида, все увешанные логотипами рекламных партнёров. Малфой быстро кинул конфундус на механиков, которые готовили оборудование для пит-стопа, и наложил чары диагностики на правый болид. Гермиона задохнулась от возмущения. — Грейнджер, как ещё я их проверю по твоему? Лучше помоги мне сделать это быстро. — Очевидно, я не буду этого делать, как сотрудник Министерства, — Гермиона кипела, но Малфой только скривился и проверил второй болид, но диагностика не показывала никаких следов магии. Взмахом палочки он снял конфундус с механиков, которые продолжили разговор между собой, как будто ничего не произошло. Они двинулись дальше, Гермиона сразу начала ругаться: — Есть какой-то более законный способ проверить болиды и не конфликтовать с министерством Испании, потому что, кажется, ты просто мечтаешь попасть в Азкабан! — Да, законный способ проверить болиды — дождаться, когда один из них подорвётся во время гонки, — раздражённо передёрнув плечами, Малфой вывел их на улицу, к другим ангарам. Им навстречу шли пилоты в облаке фотокамер, микрофонов и обступивших их журналистов. Гермиона схватилась за Малфоя. — Это этот! Это гонщик, который лечит зубы в клинике моих родителей, — Гермиона никак не могла вспомнить, как же его зовут. — Я не знаю, зачем мне эта информация, но ладно. Льюис Хэмилтон или Марк Уэббер? — спросил Малфой. — Уэббер, точно! Откуда ты знаешь как их зовут? — Гермиона была искренне поражена. — У меня хорошая память на имена и лица, — Малфой уже зашёл в следующий амбар, прикоснувшись к бейджу палочкой. Теперь он стал сотрудником Ferrari. В дверях с ними столкнулся другой пилот Формулы в красном комбинезоне, с ослепительной улыбкой, окинувший Гермиону быстрым взглядом и выпорхнувший на улицу. — Это был Фернандо Алонсо, пилот Ferrari. Считает, что ты «hermosa», что бы это ни значило. Пожалуйста, хотя бы не мешай мне, если не хочешь помогать. Пока Малфой проверял помещение на наличие людей, Гермиона раздражённо взмахнула палочкой, но обнаружитель магии показывал, что болиды были абсолютно пустыми. Малфой подарил ей восторженный, почти влюблённый взгляд. — Но за это ты должен рассказать мне абсолютно всё, что ты знаешь о рубинах, — Гермиона искрила от беспокойства. — Абсолютно всё не могу, но расскажу максимум, — Малфой постучал палочкой по их бейджам. Теперь они стали командой Mercedes. Они быстро двигались по ангарам, отправляя механиков в приятный отдых на несколько секунд, взмахами палочек проверяя болиды и разочарованно вздыхая. Малфой столкнулся с Михаэлем Шумахером и шепнул Гермионе, что это какой-то особенно известный гонщик, который в этом сезоне выступает так себе. Им осталось проверить только два ангара, но гонки уже начинались, укомплектованные болиды выезжали на трассу. — Кого мы не успели проверить? — Red Bull и Renault, — Малфой всматривался в толпу, мгновенно образовавшуюся в зоне пит-стопов. — Как нам наложить чары в такой суете? — Гермиона собрала волосы в хвост, она подпрыгивала на месте от волнения. — Как раз в суете это проще всего сделать, но, боюсь, нам надо разделиться, — Малфой показал ей направление в штаб Red Bull. — Мы не можем разделиться! Как я проконтролирую и конфундус, и диагностику? Нам нужно выбрать кого-то одного. Они проследили взглядом, как одна машина Red Bull уже поехала к старту. — Я беру на себя обе Renault, а ты вторую машину Red Bull, у тебя всё получится, Грейнджер, — Драко хлопнул палочкой по её бейджу и испарился в толпе. Гермионе хотелось кинуть ему в спину бомбарду. Она побежала к пит-стопу, где механики делали финальную проверку синей машины с контрастным красным быком на моторе. В штабе Red Bull было очень много людей: операторы гонки, механики, группа поддержки. Гермиона проскользнула через всю толпу к болиду, в который как раз собирался сесть пилот. Она незаметно наложила лёгкое дезориентирующее заклинание на его помощника, который держал в руках экипировку, и выхватила у него шлем и перчатки. — Я тебя точно не знаю, — удивился пилот, позволяя ей проверить ремни на перчатках. — Я сегодня первый день, — сказала Гермиона, пока накладывала отвлекающие от болида чары — механики вдруг стали проверять время на наручных часах, состояние своих шнурков, потягиваться — и чары диагностики, пока пилот надевал на голову шлем. Пусто. — Тогда пожелай мне удачи, — его голос звучал насмешливо и глухо через стекло шлема. Гермиона сняла чары и вернулась к Малфою, который был очень рассержен. Болиды, которые проверил Драко, тоже были пусты. — Он кого-то мне напоминает, — Гермиона смотрела, как гонщик вырулил из пит-стопа. — Это Себастьян Феттель. — Малфой бросил взгляд на газанувшую машину Red Bull. — Он напоминает тебе Уизела, — бросил Драко, снова закурил и зашагал к трибунам. Гермиона встрепенулась. Малфой был абсолютно прав. Феттель и правда выглядел, как Рон, но в комбинезоне пилота Формулы-1. — Остался только один Уэббер от Red Bull, но болид уже на старте. Блять. — Малфой сел прямо на асфальт, ударившись затылком в синий пластик. — Может быть, рубина тут и нет, — Гермиона опустилась с ним рядом, вытянув ноги. Это был безумный час беготни, они не успели буквально на несколько минут. — Рубин точно здесь. Я блять его чувствую, — Малфой был безутешен. Он был в ярости. — Может быть, болиды пройдут гонку и рубин приедет целым. Мы не можем этого знать. Нас тут в принципе быть не должно, — Гермиона тоже начала закипать. Они помолчали. — Если бы мы нашли рубин сейчас. Как бы мы поступили? — спросила Гермиона, уставившись на свои колени. — Нет никакого «мы», Грейнджер. Я бы забрал его, в частном порядке. Как ты и сказала, нас тут в принципе не должно было быть, — Малфой затушил сигарету об асфальт. — И ты думаешь, что я позволила бы тебе его забрать? — возмутилась Гермиона. — Да, Грейнджер, потому что у тебя уже есть рубин, мне остаётся только ждать от твоего отдела репорт с экспертизы. Мне нужен рубин для меня лично, я уже говорил, что не доверяю тебе и не доверяю Министерству. Гермиону начало потрясывать от гнева. — Я буквально рисковала своей карьерой сейчас, чтобы помочь тебе, Малфой, и ты смеешь говорить мне это! Зачем тебе вообще кровавые рубины? Малфой долго смотрел ей в правый глаз, будто ввинчивался Гермионе прямо в мозг, но она не чувствовала холода легилименции. После чего он поднялся и предложил ей руку, которую она проигнорировала, поднявшись за ним следом. Драко усмехнулся. — У меня есть личные причины. Это не из-за денег, я на них никак не заработаю. Считай, что это мой корыстный вклад в твою законотворческую миссию на пути в кресло Министра. Их надо хорошо изучить и запретить, если такую магию нельзя укротить. Гермиона молчала. Она хотела бы знать, о чём он думает. — Я думаю, Грейнджер, о том, что мы с тобой не сделали ставки. — О чём ты? — Малфой уже поднимался по трибуне и она спешила за ним. — Кто приедет первым. — Я же почти никого не знаю, — усмехнулась Гермиона. — Это неважно. Просто выбери кого-нибудь. Я забираю Хэмилтона, думаю, он победит. — Малфой вывел их к шумной публике, которая наблюдала за гонкой. На самом деле это было немного странно — машины стремительно проносились на этом участке, было сложно понять, кто ведёт в гонке. Большую часть времени все следили за экранами и слушали комментаторов. Но звук разогнавшихся по трассе болидов, ревущих моторов, запах разогретой резины, общее возбуждение взволновали Гермиону. — Тогда я выбираю Феттеля, — решила Гермиона. — Фитилька? Который похож на твоего дорогого мужа? Ну конечно, — Малфой неприятно ухмыльнулся. — Он не победит, но выбор за тобой. — И что я получу, если мой пилот победит? — Гермиона была настроена идти до конца. — То же, что и я, если победит Хэмилтон — желание. — Малфой смотрел на неё с хитрым прищуром, который ей не понравился. — Тогда по рукам. Хэмилтон у тебя, Феттель у меня, — она протянула ему ладонь и Малфой крепко пожал её, не отрывая взгляда от её глаз. — Не хочешь спуститься вниз и применить свою легилименцию на команде Red Bull в пит-стопе? Там наверняка может быть конструктор, который спроектировал болид с использованием рубина, — Гермиона хотела задеть его, но голос всё равно прозвучал недостаточно сухо и строго. Она решила остаться наверху, ей нравилась энергия, резонировавшая от зрителей, нравился звук Формулы. — Иногда я восхищаюсь тем, как дьявольски работает твой мозг, Грейнджер. Именно это я и планировал сделать. То, что ты была на Гриффиндоре — это даже не шляпа решила, уверен, Дамблдор её заколдовал, потому что понял, что без тебя Поттер сдохнет ещё на первом курсе, — Малфой отсалютовал ей ещё одной издевательской усмешкой и спустился вниз. Звуки проносящихся по асфальту шин погрузили Гермиону в транс. Она анализировала. Она точно что-то чувствовала, но не могла понять природу этого нового состояния. Гермиона понимала, что внезапная легилименция в её безопасном месте — а зал Визенгамота, без сомнений, им и был — месте, в котором ничего не могло с ней произойти, выбила стабильную почву у неё из под ног. Каким-то образом Малфой воспользовался её состоянием слабости во время болезни и завлёк в гонку за рубином, закрыв её глаза на свой вопиющий поступок на территории министерства обеими руками. И она даже не понимала, что такое этот рубин. Малфой также использовал её вечную болезнь — боязнь пропустить интересное, а она видела в артефакте не только возможность продвинуться по службе, заручиться большей поддержкой Кингсли и других членов Визенгамота. Гермиона видела огромный потенциал для науки изучения магии. Она жалела, что не выбрала углублённое изучение алхимии в школе, но в подростковом возрасте это была жертва во благо — ей ещё предстояло спасти волшебный мир вообще-то. С другой стороны, на новое неизученное чувство явно влияли и эти два дня в Испании, в недокомандировке, недоотпуске, не в привычных рамках устроенной жизни и правил коммуникации в Министерстве. За это время они успели провести тревожную ночь в Океанариуме, посетить испанский волшебный мир, Малфой даже покатал её на горке и не позволил вернуть позицию субординации, устойчиво встать на ноги и отвоевать обратно её статус министерского чиновника. Она была для него Грейнджер, с которой он учился в школе, потому ни во что не ставил её попытки встать на уровень над ним, держать в руках рычаг давления властью. Нет, он выбил власть из рук и продолжал ласково дразнить её. Гермиона бы успела продумать план поведения с Малфоем, если бы не раздался громкий звук покорёженного металла, всколыхнувший всю толпу вокруг неё — люди выросли над ней, заставляя реагировать быстро. Комментатор выстреливал слова пулемётной очередью: — Уэббер только что наскочил на заднее колесо «Лотуса» и отправился в полёт! «Ред Булл» перевернулся в воздухе и брюхом кверху упал на асфальт! Переворот обратно! Болид врезался в барьер из шин! Уэббер в порядке? Он выкинул руль из болида, он в сознании! Что ж, можно с уверенностью величать Марка Уэббера из Red Bull не только гонщиком, но и пилотом. Сердце Гермионы билось где-то в горле. Малфой был абсолютно прав, в последнем непроверенном болиде и правда что-то было. Либо это была рядовая авария на Формуле, но в это верилось с трудом. — Уэбберу сильно повезло. Во-первых, болид упал обратно на трассу, а не улетел в одну из стен, и прошёл достаточно протяженный путь вылета — при неудачном угле контакта последствия для пилота могли бы быть самыми печальными. Надеемся, Марк не получил существенных травм. Машина скорой помощи уже в пути. Уэббер, возможно, выиграет следующий Гран-при в Сильверстоуне, а пока вернёмся к гонке… Гермиона уже его не слушала, она стояла на лестнице между рядами трибун, надеясь, что отвлекающие чары сработали, и диктовала своему патронусу, что нужно сказать Андресу из испанского Министерства. Андрес появился почти сразу, снова с группой местных авроров. Он не был доволен Гермионой, спросил, что она опять делает рядом с рубинами. Гермиона взмахнула руками: она сегодня тут, как турист, хотела посмотреть гонку, так само получилось! Испанец только повторил её жест, и направился в ангар Red Bull, куда уже привезли сломанный болид. Гермиона шла за ним и в ужасе думала о том, что ей сказал Малфой, пока они носились между ангарами — стоимость одного гоночного автомобиля составляла от 10 до 15 миллионов долларов! Безумие! Оставшийся час гонки она занималась изучением оболочки рубина — слабая остаточная магия, он просто вошёл в контакт с двигателем, или нагрелся — неизвестно, что стало триггером, но, слава Мэрлину, не взорвался, а просто выпустил свой заряд, перевернул болид Уэббера в воздух. Какой идиот решил добавить магию в маггловский вид спорта, надеясь не быть пойманным? Андрес связался с министром магии Испании, они начнут официальное разбирательство. Оболочку рубина они передадут в отдел Гермионы, для изучения и сравнения с действующим рубином. Волшебница вышла из ангара, откинув от лица волосы. Она пропустила всю гонку. Где пропадал Малфой ей тоже не было известно. Гермиона поднялась на трибуну и посмотрела вниз, на собирающуюся толпу, на снимающих шлемы пилотов, расслабленных, сбросивших напряжение гонки с тел. Кто победил? Они только подходили к зоне награждения, но Гермиона видела среди трёх пилотов своего фаворита. Он и правда чем-то напоминал ей Рона. Гермиона услышала шаги за спиной и голос Малфоя, развернувший её, как магнитом, южным полюсом к своему северному. — Твой Фитилёк победил. — Феттель победил? — радостно воскликнула Гермиона, сжав в руке бумаги. Малфой только протянул ей бокал с пузырящимся шампанским и ухватился рукой, с зажатой в ней сигаретой, за металл ограждения зрительской трибуны. Гермиона приняла бокал, с наслаждением сделав несколько глотков. Это был вкус победы. Она услышала звуки торжествующей толпы, повернув голову, увидела внизу Себастьяна Феттеля, стоявшего на пьедестале со своими противниками. Под рёв публики они хорошенько потрясли огромные бутыли шампанского и окатили толпу и себя брызгами, с ног до головы. — И каким пришёл твой Льюис Хэмилтон? Малфой сделал последнюю затяжку и выдохнул дым через ноздри. Она прекрасно видела, каким Хэмилтон стоял на пьедестале, сжимая стекло в руках, отпивая прямо из бутылки. Ей надо было услышать это от Малфоя. Щелчком отправив фильтр от сигареты куда-то за её спину, он взял у Гермионы из рук бокал с последним глотком шампанского на дне. — Вторым. — Музыка для моих ушей. — Гермиона была очень довольна. Её фаворит пришёл первым, несмотря на то, что в гонке был болид, усиленный рубином. Да, была страшная авария, встряхнувшая её, от рубина осталась одна оболочка, но все были живы. Малфой допил шампанское и, чуть наклонившись, поставил бокал на сидение. Их трибуна была полностью пуста, люди схлынули потоком вниз, ближе к пилотам, к их бурлящей энергетике, напитанной опасностью, жаждой скорости. Внизу жизнь ощущалась ярко, до дрожи на кончиках пальцев. Малфой взялся за поручни по обе стороны от её талии, привлёк внимание к серым глазам. — Теперь к важному. Каким будет желание? Гермиона хитро смотрела на него в ответ. О, она обязательно придумает что-то очень коварное. Первое, что она хотела бы загадать — чтобы Малфой снял с себя полномочия лоббиста и перестал вносить смуту в законотворческий процесс. Второе — чтобы оставил в покое её кровавые рубины. Третье… Она ещё не придумала. Это было стратегическое оружие, которое она обязательно использует, сразу, как придумает, как выгоднее насолить Малфою. — Я сохраню его на будущее, — Гермиона чувствовала шампанское на кончике языка, слышала звуки толпы внизу, подогревающие её восторг от победы. Слышала звуки болидов, готовящихся к транспортировке, механиков, сворачивающих оборудование на питстопе. Серые глаза напротив сверкнули в лучах солнца. Гермиона чувствовала прикосновение его предплечий по бокам от неё. — Что ж, тогда я покажу тебе, какое было бы у меня, — она с удивлением, опоздавшим чувством, ворвавшимся в их разговор, следила, как он наклонился к ней ближе, на расстояние, неприемлемое для их статуса, их отношений. Она вытянулась струной, замерла, как олень в свете фар. — Если бы Хэмилтон ехал быстрее, — дымное вишнёвое дыхание Малфоя коснулось её уха, щеки, поясницей она вжалась в металл поручней. — Ты даже не выиграл это желание, — тихо произнесла Гермиона, беспокойство пыталось выбраться на берег её сознания, купающегося в восторге от гонки и градусе шампанского в крови. — От этого оно ещё более желанно, — почти ей в губы прошептал Малфой и обхватил руками за талию, языком прошёлся по её нижней губе, телом толкнув Гермиону в металл позади. За секунду все звуки исчезли, будто кто-то повернул выключатель. Ни шума гайковёртов на пит-лейне, ни звуков шин болидов, ни толпы, ни репортёров, берущих интервью у пилотов, ни вспышек фотокамер. Шампанское, шипя, не стекало по асфальту. Проигравшие команды не переговаривались тихо между собой. Выигравшие — не шумели, прогретые триумфом победы. Вся Гермиона превратилась в нервный комок ощущений, реагируя только на прикосновения. Раз — губы дрогнули в ответ на укус нижней губы и язык, прикоснувшийся к её языку, раздвинул её губы, скользнул в рот, два — руки ослабели, едва выдерживая вес бумаг на изъятие оболочки рубина в Лондон, три — хватка ладоней на талии запустила по позвоночнику импульс, на плечи и шею будто легло горячее полотенце, томная нега растеклась по ногам. Малфой что, только что поцеловал её? Малфой что, только что поцеловал её?! — Малфой, ты что… — ему в губы прошептала Гермиона, но он не спешил отстраняться, всё ещё прикасаясь к ней, она чувствовала правой и левой стороной талии. — Только что поцеловал тебя, — утвердительно проговорил Малфой, мазнув кончиком носа по её щеке, как расписался в претензии — «виновен». Мягко отстранившись, отвёл от неё руки, сделал шаг назад, подхватил бокал с синего пластика сидений, развернулся и спустился по пролётам вниз, к толпе. Гермионе потребовалась минута, чтобы прийти в себя. Бумаги в руках пришлось бы переделывать, если бы не сила её чар, расправившая все сгибы от сжавшегося кулака. Гермиона боялась смотреть вниз, боялась спускаться с трибуны и встречаться сейчас взглядом с Малфоем. Он опять развлекался, снова всё усложнил, Гермиона опять не знала, как себя вести, снова чувствовала неловкость на собственной профессиональной территории. Каждый её шаг запускал дрожь металлической конструкции трибуны, пока она спускалась вниз, в уже редеющую толпу. Малфоя нигде не было видно. Её тут же перехватил сотрудник испанского Министерства магии, завизировал бумаги, провёл в пит-лейн Red Bull, где почерневший рубин, с растрескавшимся центром, лежал в сияющей белым сфере. Завершив упаковку в непрозрачный кейс, с документами на руках, Гермиона проследовала за другой волшебницей вглубь здания и с треском аппарировала в отель. Всё было как в тумане, таком густом, что каждое движение давалось Гермионе с трудом. В своём номере Гермиона начала ходить кругами, медленно разгоняя события командировки. Океанариум, жестокие друг к другу, кровожадные акулы. Потеря рубинов, притёртая машина и Малфой, наложивший на водителя-испанца обливиэйт, на который она, Гермиона Грейнджер, немыслимо — закрыла глаза. Волнующий опыт самой страшной горки в парке аттракционов в её жизни, хватка ладони в ладонь Малфоя, его охлаждающие чары, ставшие спасением, от которых она стала зависеть на этой жаре. Формула-1, безумное маггловское изобретение для отважных гриффиндорцев, в котором легко можно было умереть на высокой скорости. Вопиющее нарушение статута секретности каким-то неизвестным волшебником из конструкторов болидов, наконец-то, рубин почти в руках — на деле страшная авария, Марк Уэббер, занявший второе место на квалификации, и, возможно, победивший бы в гонке, если бы не реакция рубина на что-то в двигателе болида и не крушение. Глупый спор с Малфоем на желание. Глупый поцелуй. Гермионе нужно было вернуть в прокат автомобиль. И через час активировать оформленный Андресом портключ в Министерство Англии, оформить передачу остатков рубина в отдел, оказаться в безопасности дома, посмотреть Рону в глаза, обнять Живоглота. Но единственное, о чём она могла думать, это об обжигающих губах Малфоя на своих губах, предательские реакции собственного тела на его руки. Она должна разобраться с этим. Она не должна больше оставаться с ним один на один. Она поговорит с ним, сразу же, как увидит.