Шёпоты в библиотеке

Гермионе было плохо. С момента, как она проснулась, она уже знала, что рабочий день обещает стать пыткой, но несколько совещаний подряд и две назначенные встречи, вторая из которых была с мистером Туссеном, нельзя было пропустить. Ей хотелось выпить литр чая с лимоном и мёдом температурой чуть остывшего кипятка и лечь спать на сутки-двое. Мазнув по щеке Рона губами, она спустила ноги с кровати и ушла в ванную. Быстрыми движениями палочки призвала брюки и блузку, портмоне из гладкой кожи и собрала добрую часть документов со стола на кухне — Кингсли сегодня нужно было сдать отчёт. Рука едва выдерживала вес палочки. Рон тоже не выспался с утра, протянув ей с собой стакан кофе. Гермиона нажала на дозатор парфюма перед тем, как зайти в камин, и Рон недовольно скривился. — Не люблю этот запах, он слишком тяжёлый для тебя. Я бы даже сказал, он мужской. Гермиона не была в состоянии спорить. Ей очень нравился этот аромат. Древесный, пудровый, с ванилью, кедром, перцем, она чувствовала себя взрослой. Каждый раз, с первой же раскрывшейся ноты, она переключалась на свой министерский настрой, она чувствовала, что к ней и относятся, как ко взрослой, серьёзной женщине. Ей хотелось бы верить, что привычный запах поможет ей пережить этот тяжелый день. С трудом дотащившись до стола Порши, Гермиона скинула из сгиба локтя кипу папок и, прерываясь на кашель, вслух прошлась по пунктам адженды на день. Помощница выглядела как-то расстроенно, накручивая на палец завитый локон. Гермиона даже позавидовала энергии Порши накрутить с утра кудри, правда, девушка бросала на Гермиону странные взгляды. Переступив порог кабинета, Гермиона вздохнула. Только на силе воли и двух чашках кофе она сейчас находилась на работе, применив бодрящие охлаждающие чары на шею и голову, закрутив волосы на затылке и закрепив металлической заколкой. Когда время едва доползло до 17, Гермиона поняла, что если сейчас примет горизонтальное положение, то сдвинуть её не сможет даже великое волшебство Мерлина. Выпив бодроперцовое зелье, ведьма положила лоб на сложенные на столе руки. Она две недели изучала книги по легилименции и пришла к выводу, что прикосновения, которые она почувствовала на слушании — это действительно её собственная буйная фантазия. Не было ни одного упоминания о возможности наслать на кого-либо физические ощущения. Единственное, в чём она могла винить Малфоя — что он случайно увидел то, что не предназначалось никому. Самое сокровенное, о чём ей не следовало думать на работе. Гермионе нужно только пережить последнюю на сегодня встречу и доделать комментарии к правкам в закон о регулировании артефактов с нефритом, с которыми случилась настоящая беда. Многие волшебники стали использовать нефрит для разных артефактов, скажем, сексуального назначения, видимо начитавшись про нефритовые стержни в древней китайской литературе. Проблема была в том, что магия, проводимая через нефритовый центр в артефактах, вела себя непредсказуемо. Без летальных исходов, к счастью, но с весьма неутешительными результатами для мужской анатомии. Отдел невыразимцев задерживали отчёт с экспертизой и эта зависшая задача Гермиону, что иронично, затрахала — пришлось прочитать сотни страниц отчётов по случаям по всей стране и погрузиться в китайские первоисточники, а рядом с задачей всё ещё не стояло «сделано». Хлопнула дверь в кабинет и Гермиона едва сдержалась от стона величайшей степени усталости. Не поднимая голову, Гермиона проговорила в сложенные руки, стараясь не хрипеть — зелье от кашля всё ещё не подействовало: — Порша, задержи, пожалуйста, мистера Туссена на 5 минут, мне ещё нужно кое-что доделать. — Грейнджер. Только один человек мог так произносить её фамилию. Особенно учитывая, что официально она была Грейнджер-Уизли. Гермиона резко выпрямилась, получив в позвоночник разряд тока и ещё большего нервного напряжения. Он тут же поймал её взгляд, несколько секунд копался в её голове. — Как ни зайду к тебе, Грейнджер, ты всё время думаешь о сексе. Насмешливый тон, мягкая поступь, перуанский бальзам с розовым перцем — опять этот платиновый дьявол подкрался к ней, когда она в самом уязвимом состоянии. — Малфой. — Выглядишь паршиво. Тяжелый день? Кстати, удивлён, что ты так хочешь стать министром, но так не уважаешь верных соратников. — Как ты прошёл мимо Порши? Малфой махнул палочкой, трансфигурировав её чернильницу в хрустальную пепельницу с эффектными потёками чернил внутри. Небрежно брошенный на стол портсигар открылся и сигарета выпорхнула, перехваченная пальцами бывшего ловца. Тёмно-серое кольцо на безымянном пальце подмигнуло ей отблеском в лучах солнца — Гермиона в первый день, как получила этот офис, заколдовала окна на солнечные лучи с таймером, свет менялся на закатный начиная с 18 вечера, но с работы Гермиона обычно уходила в глубокой темноте. — Я позволил себе от твоего имени отпустить Поршу с работы пораньше. Надеюсь, ты не против. У неё сегодня день рождения, кстати. Гермиона ментально хлопнула себя по лбу в отчаянии. Она совсем забыла, что правило со школы — крутить кудри, чтобы все поняли, что у тебя день рождения — порой успешно переходит и во взрослую жизнь. Как она могла об этом забыть? Она судорожно пролистала ежедневник и поняла, что случайно записала напоминание на следующую неделю. Не поздравив, взвалила на Поршу недельную норму работы, она ещё даже подарок не купила, как же паршиво! — Можешь не переживать, я тебя снова выручил, отправил ей букет. Она любит полевые цветы, очень изысканный вкус, — стряхнув пепел, Малфой бросил на Гермиону пронзительный взгляд. — Грейнджер, если ты хочешь стать министром, тебе нужен верный и крепкий тыл. Незаменимых людей не бывает, но Порша выглядит как человек, которому ты доверяешь, и думает она о тебе уважительно по максимуму. Разве что немного тебя жалеет. У Гермионы совершенно не осталось сил ни спорить, ни возмущаться. Малфой ворвался громом в крепость её офиса, всё переставил, навёл свой порядок, а она с температурой и нефритовыми отчётами в голове не могла сформулировать достаточно жёсткий ответ, чтобы вытолкать его со своей территории. — Малфой, тут нельзя курить. Малфой только рукой помахал, выдохнув вишнёвый дым в сторону. — Ещё от твоего лица подкинул ей на стол конверт с подарочным в СПА на Косом переулке, она как раз мечтала о выходных там. Тебе надо прислушиваться к своим людям, поверить не могу, что объясняю это. — Поверить не могу, что ты залезаешь в голову ко всем окружающим. Мне готовить против тебя коллективный иск? — А ты наконец-то решила поделиться с общественностью своими эротическими фантазиями на рабочем месте? Он насмешливо покачал головой, и сделал ещё одну затяжку. Прицокнув языком о нёбо, он протолкнул дым ещё глубже в лёгкие и с наслаждением выдохнул. А потом строго посмотрел на Гермиону. — Грейнджер, я ни к кому в голову не лез, — Гермиона закатила глаза, думая: «конечно, кроме половины сотрудников Министерства». — Порша сама мне рассказала обо всех своих желаниях. Это называется искусство смол-тока, когда ты искренне интересуешься человеком. Знаю, ты в этом новичок. В любом случае, не жду от тебя словесной благодарности. Это всего лишь небольшая услуга за услугу. Гермиона отодвинулась от стола, собираясь встать, но поняла, что вес собственного тела стал неподъёмным. Малфой затушил сигарету в пепельнице и вытянул из мантии папку с бумагами в министерской обложке. — Просто поставь свою красивую подпись в этом отчёте по пройденным слушаниям и мы в расчёте. Гермиону хватило только на безжизненное «Малфой» и она прикрыла глаза, больше не стараясь быть вежливой или хоть сколько-нибудь живой. Температура спала и жар перестал пылающими волнами исходить от кожи, но голова раскалывалась. Отчёт, который Малфой предлагал подписать её красивой подписью — это документ, который требовал несколько недель проверки и 5 рабочих дней на визирование в отделе Гермионы. Его нельзя было просто так подмахнуть тёмно-синими чернилами (кстати, занятыми украшением трансфигурированной пепельницы), как того хотел Малфой. — Пока ты не начала собирать все тезисы против в своей пылающей огнём голове, я немного ускорю процесс — отчёт заверил твой любимый сотрудник Голдстейн, можешь проверить его визу на первой странице. И после, прошу тебя, подпиши, и больше ты меня не увидишь. Звучит, как щедрое предложение, Гермиона не могла поспорить. Стукнув палочкой по визе, она увидела золотое свечение, но всё ещё не доверяла такому удобному, когда ему нужно, Малфою. Настрочив пару строк на жёлтом стикере Гермиона самолётиком отправила служебку в кабинет Голдстейна. Малфой закатил глаза и достал ещё одну сигарету, которая сразу же вспыхнула у него в пальцах, едва не задев волшебным пламенем. — Малфой, тут нельзя курить. Какую услугу получил Голдстейн за такой быстрый процесс проверки? Малфой подул на пальцы и осторожно приложил их к губам. Глаза искрило, казалось, что он едва сдерживает смех. — Голдстейн просто хорошо делает свою работу. Непроизнесённое «в отличие от некоторых» лёгким смогом повисло в кабинете, вызывая у Гермионы желание выставить блондина за дверь, пока невидимый туман не прорезала вернувшаяся служебка, где Голдстейн знакомым почерком подтвердил, что закончил с отчётом быстрее ожидаемого срока. Гермиона пролистала отчёт, чем вызвала раздражённый вздох от волшебника напротив. — Я начинаю думать, что ты просто не хочешь так быстро со мной расстаться и тянешь время, — иронично растянув последние два слова, Малфой подкурил сигарету, заставив Гермиону скрежетать зубами от злости. — Хорошо, ладно, держи свой несчастный отчёт и убирайся из моего кабинета, — Гермиона бросила в пепельницу контр-заклинание и чернила растеклись вокруг, взмахом палочки собравшись обратно в чернильницу. Золотое перо (подарок Гарри на вечеринке по случаю повышения) окунулось в чернила и подпись (и правда красивая) легла на бумагу. Захлопнув папку, Гермиона швырнула документ через стол, Малфой ловко поймал его с зажатой в пальцах сигаретой рукой. — Грейнджер, с тобой крайне приятно иметь дело, — ухмыльнулся он и встал, убирая документ обратно в мантию. Гермиона думала о своём литре чая с имбирем и лимоном, многочасовом сне, побеге с работы пораньше. Возможно, она даже утром вычешет Живоглота и разберёт завал бумаг в столовой — невозможно было накрыть на стол даже на двоих, поэтому свой утренний бутерброд она съедала, заходя в камин по дороге на работу. Уже в дверях Малфой полуобернулся, как будто бы раздумывая над чем-то, и постучал по деревяшке кольцом на слабо согнутых пальцах. — От меня же больше ничего не требуется? Гермиона вынырнула из своих мыслей о полностью спланированном вечере и почти прихлопнула себя по лбу. Конечно, требуется. Подписанный квиток о получении отчёта заявителем в картотеку. И подпись на копии отчёта. Бюрократия. Бумажный ад. Взмахнув палочкой, она достала последний в ящике официальный бланк, который стал заполняться министерским пером для копий, и указала на кресло напротив. — Совсем забыла. Надо будет подписать тут, — Гермиона щёлкнула пальцем по квитку и скрепила второй документ волшебной крепкой-скрепкой, — и тут, но здесь внимательнее, у меня только один экземпляр копии. Малфой хитро ухмыльнулся и пододвинул к себе документы. Не отрывая глаз от Гермионы, которая щёлкнула металлом заколки и запустила руки в волосы, пытаясь пальцами прочесать спутанные кудри. Без шансов, на голове было настоящее гнездо, и у неё не было времени утром сделать его более ровной, привычной уже гладкой волной. Гермиона в самом деле гордилась своим изобретением чар по укрощению кудрей, но это занимало достаточно много времени — немыслимых для утра 5 минут. Малфой поймал и удерживал её взгляд, отодвигая от себя свитки. Гермиона подхватила квиток и отправила его в картотеку. Развернув копию отчёта, про которую она предупредила, минуту назад своими словами сказала, что её нельзя испортить, ахнула. Поперёк отчёта Малфой написал «Поужинай со мной, Грейнджер». — Ты шутишь? У Гермионы просто не было слов. Казалось, что от ярости и какого-то нового, взбудораженного чувства, которое она не могла пока классифицировать, у неё прошло и горло, и нос, и температура упала до нуля, и всё тело как будто потеряло физическую оболочку. Малфой улыбнулся краешком губ. — Нет, я абсолютно серьёзен. Гермиона была готова схватиться за голову. — Ты же понимаешь, что это магическая копия? То, что ты сейчас написал, появилось и на твоём с таким трудом добытом документе. Малфой! — к концу фразы Гермиона почти зарычала, чувствуя волнами наплывающую злость. Малфой засмеялся в ответ и смахнул пылинки (которых не было и быть не могло) с чёрной мантии и протянул: — Меня это волнует в крайне малой степени. Поужинай со мной, Грейнджер. Гермиона взмахнула руками в отчаянии. — Зачем? Что это? Я не знаю, что сказать, Малфой. — Зачем люди ужинают вместе? — переспросил он, как будто сам себе задавал вопрос, щелкая крышкой портсигара. — Да! Я не могу этого понять. Рон не поймёт, и, я уверена, Астория тоже это не оценит, — Гермиона была довольна своим аргументом, он прозвучал, как точка, как голос разума в этом безумии, но отвести взгляд, который магнитом притянуло в серые глаза напротив, она не могла. — Грейнджер, слишком много драмы. Это всего лишь ужин. Расскажешь про свои нефритовые стержни. Пойдём, — он поднялся и потянулся всем телом, как пантера, в чёрном гладком силуэте мантии. Гермиона оставалась за столом, теребя в руках заколку. Малфой палочкой призвал её мантию с крючка и развернул летучей мышью, кивком призвав Грейнджер подойти и встать к нему спиной. Лента времени растянулась, пауза затянулась в петлю вокруг шеи Гермионы, и пойти сейчас за ним — это сделать шаг с табуретки вниз. — Хорошо, пусть будет кофе. Мы идём за кофе. Вставай, Грейнджер. Кажется, она встала только через минуту, но ощущалось, что прошёл час. Малфой не двинулся с места, со скучающим лицом удерживая мантию в воздухе и Гермиона чувствовала, что падает. Закрутив волосы в рулет на макушке и скрепив их заколкой, а ещё самым крепким заклинанием, она подошла и скользнула руками в рукава. Малфой одобрительно хмыкнул и легко, почти нежно провёл ладонями по её плечам, горячими даже через два слоя ткани, послав по всему телу тысячу импульсов, стаю скатов с электрическими хвостами, проплывшими по всей её нервной системе. Они молча прошли через ряд дверных проёмов, дошли до общего зала, каминов, ткань мантий вилась вокруг них, соприкасаясь. Никто ни слова им не сказал, не проследил взглядом в удивлении, всему Министерству было глубоко всё равно на то, куда отправляются когда-то Золотая девочка и Бывший пожиратель. Протянув ей руку, Малфой шагнул в камин и потянул её за собой. Что-то прошептав, он бросил под ноги горсть летучего пороха и силой изобретения Игнатии Уайлдсмит их отправило по каминной сети в неизвестном Гермионе направлении. Запах деревяшек в вишнёвом дыме, жареных каштанов, перуанского бальзама поглотил её, Малфой стоял очень близко, она ощущала его бок рукой. Драко помог ей выйти из камина и ещё одним лёгким движением смахнул с её мантии следы пороха, прошёлся по лопаткам и плечам. Каждое прикосновение обжигало Гермиону, это было странно, непонятно, это очень её напугало. К себе Малфой применил заклинание, одним волшебным потоком смахнувшее с него налет летучего пороха. Он проследовал внутрь в кафе, которое оказалось светлым, в белых всполохах гипсофилы в каждом углу. Гермиона смотрела на их отражение в зеркале напротив столика, куда направлялся Малфой — они казались тёмными силуэтами дементоров в комнате юной волшебницы. Малфой сделал заказ — эспрессо и стакан воды, даме литр имбирного чая с лимоном и мёдом. Гермиона почти всхохотнула, нет ни малейшего шанса, что он не проводил всё своё время в мыслях окружающих его людей. Она просто не могла смириться с тем, как беззастенчиво он использовал свой дар, как с его помощью построил карьеру, восстановил имя Малфоев, лоббировал самые ужасные законы, лавировал в министерском озере пираний, как истинно свой. — Грейнджер, — прозвучало мягко, с протянутым «р», у Гермионы свело желудок от диссонанса рациональных мыслей и совершенно неподходящих мыслям чувств. — Так вышло, что мне нужна твоя помощь. Гермиона молчала, пока не принесли её литр чая и молчала, пока медленно пила его. В голове у неё происходила настоящая война и она была безмолвным зрителем. Малфой, возможно, тоже. С одной стороны, было просто необходимо как-то наказать зазнавшегося, несносного волшебника, который, в силу своего воспитания и происхождения, был абсолютно уверен в своей неприкосновенности. С другой, ей было интересно, в чём она могла помочь, какой рычаг влияния на него он хотел ей предложить, раз не мог что-то сделать без её помощи. — Грейнджер? — мягко, на кончике языка. — Я жду, когда услышу суть, — Гермиона даже не пыталась скрыть хрип в голосе. Ей было очень плохо, она болела. Малфой сверкнул серой радужкой. — Кровавые рубины. Гермиона впервые слышала такое словосочетание. Но говорить об этом сразу не собиралась. — Что с ними? — Ты ведь не знаешь, что это, — усмехнулся Малфой, проскальзывая кончиками пальцев по металлу портсигара. — Не имею ни малейшего понятия, — согласилась Гермиона. — Не думаю, что когда-нибудь привыкну к тому, что есть сферы, о которых я знаю гораздо больше тебя, и узнавать о них ты будешь именно от меня, — голос Малфоя звучал довольно, торжествующе. Гермиона раздражённо молчала. Пока что она не видела никакого смысла, но словосочетание её будоражило. Кровавые почему? — Это высшая алхимия, очень сложное волшебство. Даже я не до конца понимаю, как они работают. — Что значит «даже ты»? — усмехнулась Гермиона. Малфой проигнорировал её вопрос, продолжив: — Насколько я понимаю, в состав рубина молекулярной магией добавляют кровь единорога и кровь дракона. — Ты для этого пролоббировал закон о драконах? — Не понял, — Малфой и правда не понял причём тут закон. — Закон о сердечных жилах дракона, — нетерпеливо постукивая ногой, Гермиона вопросительно подняла бровь. — Ты видишь разницу между «жилой дракона» и «кровью дракона»? — Малфой был раздражен. — Не особо. Где сердечная жила дракона, там и смерть дракона, а значит и его кровь, его кожа, его глаза и прочие редкие ингредиенты, добываемые живодёрским способом. Малфой усмехнулся, достал сигарету, прикурил. — Иногда я думаю, что ты только делаешь вид, что ты умная. А на самом деле ты не читаешь тексты законов, которые вы в Министерстве принимаете. Никто из вас не читает. Гермиона выпрямилась. — И что это должно значить? Малфой рассматривал её лицо с любопытством неюного натуралиста, даже немного удивлённо. — В Классификации Министерства Магии дракон относится к категории ХХХХХ — «смертельное для волшебников / не поддаётся приручению». Ты понимаешь, что это значит, Грейнджер? — Что дракон может убить и его нельзя приручить? И? — Гермиона постукивала ногтями по столешнице. — Абсолютно верно, а ещё они часто угрожают твоим любимым магглам, волшебникам и статуту секретности. Что произошло в Илфракомбе в 1932-м? — Крупнейшее массовое стирание памяти в XX веке, — ответила Гермиона, почувствовав, что не может сопротивляться желанию отвечать на вопросы. — Верно, Грейнджер. Это ещё повезло, что Валлийский зеленый дракон был в хорошем расположении духа и не нападал на них. И крупно повезло, что на пляже в тот день оказались волшебники. — Малфой затушил сигарету в пепельнице и выпил свой кофе одним глотком. — «Моим любимым магглам», — усмехнулась Гермиона. — Малфой, это много говорит о тебе. Конечно, это мои любимые магглы, мои родители — магглы, я росла 11 лет до школы в маггловском мире. Но я не понимаю, причём тут драконы и их зверские убийства. — Зверские, как ты их называешь, убийства прекратились столетие назад. Весь процесс отлова жёстко регламентируется. Драконы питаются козами, овцами и, представь себе, людьми. Не всех драконов можно заставить жить в специальных заповедниках. Единственный выход, особенно, если дракон свирепый — убить его. Гермиона сложила руки на груди. Она не была довольна его аргументами. — Поражаюсь тому, что я изучил вопрос вдоль и поперёк, плотно общался с известным драконологом, с которым ты породнилась и могла бы спросить сама, в то время как ты только осуждаешь. — Малфой, казалось, терял терпение в их разговоре. Он тоже не был доволен Гермионой. — Ты общался с Чарли? — Гермиона не могла скрыть свой шок. — Единственный терпимый Уизли. Он, в отличие от твоей семьи, эксперт хоть в чём-то. — Малфой, ты к чему-то ведёшь и явно сбился с пути, — Гермиона налила себе ещё один стакан чая. — Да, ты сбила меня своими беспочвенными претензиями к совершенному тексту закона о сердечных жилах дракона. Боюсь, мне нужно съесть что-то, чтобы унять ярость. Но воспитание не позволяет мне ужинать в одиночестве, поэтому закажи себе что-нибудь, — он протянул ей меню. Гермиона отмахнулась, но меню магией зависло над столом, не двигаясь, пока она не взяла его в руки. — Ты убиваешь драконов и используешь сердечные жилы теперь не только в волшебных палочках, но ещё и в качестве проводников магии для артефактов. Для своего бизнеса по добыче драгоценных металлов. Я понимаю твою выгоду, — сказала Гермиона, показав официанту на самый обычный сэндвич в меню. Аппетита не было. — Лично я не убиваю драконов и никогда не стал бы, я не палач и не состою на службе в «Комиссии по обезвреживанию опасных существ», и да, у меня есть артефакты с сердечной жилой дракона. А ещё жилы успешно используются в магической медицине, в изобретении магии для пересадки органов, например, сердца. Сейчас самое время сказать «спасибо, Малфой». Но это никак не относится к предмету нашего изначального разговора. Гермиона сделала мысленную пометку изучить вопрос магической пересадки органов. Она никогда этим не интересовалась ранее. — Так что там с рубинами? — вернула разговор в исходное русло Гермиона. — Мне нужен кровавый рубин, действующий, не оболочка от него, и мне нужна твоя помощь в поисках, — Малфой придвинул к себе такой же сэндвич, какой заказала она. Гермиона пока мало понимала, но была заинтригована. Откусив сэндвич, она даже забыла, что хотела спросить — казалось бы, просто хлеб, кусочек салата, сыр и ветчина, но что-то было в соусе, или в каждом отдельном ингредиенте, но это было очень вкусно. Она перевернула меню обложкой вверх, стараясь закрепить название кафе в памяти. — Расскажи всё, что тебе известно, и я подумаю над этим, — сказала Гермиона. Малфой недобро сверкнул взглядом. Он уже в три укуса расправился со своим сэндвичем и кинул салфетку на тарелку. — Нет, Грейнджер, это не так работает. К тебе придёт Кингсли с подробностями и назначит задание, и тогда ты расскажешь мне всё, что узнаешь о рубинах со своей, министерской стороны. Гермиона медленно наслаждалась каждым укусом, она не хотела, чтобы сэндвич заканчивался. Как такая простая вещь могла быть такой вкусной? Вытерев руки, Гермиона уронила салфетку на тарелку, повторив движение Малфоя. — Нет, Малфой, я решила, что не буду тебе помогать. Ты не продал мне своё участие в моём грядущем задании от Кингсли. Я даже ещё не знаю в чём оно будет заключаться. Но я не вижу для себя выгоды. Гермиона потянулась всем телом. Это было приятно — поставить Малфоя на место. Она поднялась, кивнула ему и взялась за гладкую кожу портмоне, направилась к выходу. Порывом воздуха вокруг неё обернулась её мантия, она даже не успела осознать, когда это произошло, но Малфой уже стоял за спиной, в ладонях сжимая её за плечи, расправив мантию по бокам от неё. — Провожу тебя до камина, — Малфой звучал откуда-то сверху и Гермиона чувствовала поток, горячую лавину, прошедшую от затылка по спине до лодыжек. — В этом нет необходимости, — запротестовала она. — Конечно, нет, — согласился Малфой. — Мне просто нравится твой парфюм. Хотел ещё раз его услышать. И наклонился к ней низко, толкая её в камин, протянув чашу с порохом. Когда Гермиона отправилась обратно в министерство, всполох зелёного пламени отразился в его серой насмешке глаз.