Искусственное/настоящее

Пора рассказать о новой главе моей истории. Их, конечно, было много, но я хочу остановиться на одной конкретной. Она простая, по-человечески наивная, но очень важная для меня. Мой разум отнёс воспоминания о ней в отдельный отсек — туда, где хранится важная для меня информация. Обычно я туда помещаю воспоминания после тщательного анализа, но ту историю я сразу определила в важное. Если бы у меня было подсознание, всё это шло бы оттуда. Только… история довольно длинная. Думаю, её разом не рассказать. Удобнее разбить на две главы. Одна — про мои чувства (если точнее — про их зарождение), другая — про соединение чувств и физической близости. Моему существу будет так удобнее. Возможно, время впрямь сильно очеловечило меня, и я научилась путать воспоминания, подтасовывать одни на место других и забываться, когда поток информации сильно велик. Даже не знаю, хорошо это или нет. Хотя не мне, искусственному интеллекту в теле андроида, рассуждать об этом. Я могу просто вспоминать и пытаться отыскать место для любви в моём существе, созданном для этого.

Земля, Соединённые Штаты Америки и Центр Земного Человеческого Альянса, 2185 год

Я в очередной раз почти бесцельно бродила по городу. Почему почти? Всегда моя программа — познакомиться с кем-то. Но обычно это были обычные беседы, скоротечные знакомства или единоразовый секс. Я любила секс, меня преисполняло чем-то похожим на выброс гормонов, и я наслаждалась. Но это не приближало к пониманию чувств романтических. Я узнавала всё больше о плотских утехах и о возможностях общения с людьми, однако всегда падала лицом в грязь на следующих этапах. Если бы мне была в полной мере доступна надежда, она бы уже иссякала. Я просто исследовала окрестности, знакомилась с людьми и после шла домой, не достигнув ничего. Даже когда мои рецепторы говорили, что моя миссия почти успешна, всё разрушалось на единственном моменте, который повторялся из раза в раз, но запомнился исключительно первый: — Так ты робот? — Это так важно? — Ну… ты ненастоящий человек, получается… — Зато чувства у меня самые настоящие, — отрезала я и пожалела, что не умею плакать: уж больно хотелось от обиды разразиться слезами, как это делают долбанные настоящие девушки. Того первого парня, с которым всё могло сложиться, не будь я для него буквально куклой, звали Лукас. Он объективно был хорошим парнем — но он не смог полюбить робота. Вообще иронично, что по замыслу создателей, научиться любить должна была я… но у меня была другая, большая сложность — научить людей любить меня. Как звали следующих — я не стала запоминать. Я вычеркнула их из своей базы. Оставила только данные об их внешности с пометкой «заблокировано», чтобы случайно не познакомиться дважды с одним и тем же человеком. Удивительно, но в многомиллионном городе, где люди спали друг у друга на головах, почему-то постоянно встречались знакомые лица. Или это были какие-то ошибки в моей программе, что она просто путала похожих между собой человек. Решив, что смысла в пешей прогулке нет — я прекрасно уже выучила окрестности и тех, кого могла там встретить, — и поднялась на лифте к остановке монорельса. Длинные гладкие поезда, все разные из-за постоянных смен рекламы на них, неслись над головами людей от самого центра города до пригородов. Я не знала, кого могла найти в пригороде, где жизнь остановилась будто в 2050-м, но моя база изобиловала книгами, где дамы находили своё счастье в глуши. Я также знала, что любовные романы во многом были фантастичнее всякой научной фантастики, но пытаться — это смысл моего существования. Я не стала смотреть на номер состава и его конечную: просто переступила за раздвижные двери и попала в уютный вагон, с местами, точно разграниченными для разных категорий людей и для их комфорта. Но поскольку мест для роботов не предусматривалось — тотальная дискриминация на мой взгляд, — я села туда, где были места для большинства граждан, без особых потребностей и необходимости дополнительно заряжать свои экзоскелеты или подпитывать дополнительной энергией чипы в голове. Как обычно, я проанализировала попутчиков, но все были заняты своими делами. Настаивать и знакомиться я не стала: я ехала за город, чтоб познакомиться с кем-то там, а не по дороге. Чтобы слиться с толпой, я даже надела свои смарточки, самого модного в тот сезон дизайна, и стала смотреть за сменой новостной ленты параллельно с мемами. Я игнорировала все остановки и сняла очки только спустя час езды — по моим данным, поезд должен был уже выехать за город и нестись над невысокими крышами частных домишек. Я не ошиблась: и впрямь за окнами проносились какие-то зелёные пейзажи, которые разрезали вспышки соседних поселений. Выехав за город, поезд поехал быстрее. Остановок стало меньше и путь в основном шёл почти по прямой. Убрав очки, я ещё раз осмотрела салон: и нашла в вагоне только одного парня, который сидел напротив меня, жадно растянувшись сразу на двух местах. Остальные попутчики уже вышли. Моя насмотренность была достаточно велика, чтобы быстро проанализировать внешность единственного попутчика. Он выглядел, как типичный житель глубинок: одежда нарочито старомодная, даже с какой-то джинсовой курткой поверх зеленоватой, — как его глаза, — футболки, а длинные волосы в пучке сохранили естественный цвет. Похоже, этого парня даже родили не при помощи банка детей: именно у таких людей ещё могли возникать какие-то прыщи на коже. У него их не было, но осталось несколько незаметных человеку при беглом взгляде, но заметных для меня шрамиков. Попутчик был максимально естественным в том понимании, какое в это вкладывают экоактивисты, выступающие за всё природное. И то, чего почти не осталось в мире. А ещё он был достаточно заинтересован в реальном мире, чтоб не оставить взгляд, направленный на себя, без внимания. Редкое в целом явление — обычно мне приходилось привлекать к себе внимание людей, которых я находила подходящими кандидатами для знакомства. А этот парень, который был очевидно мне не партией — сильно он далёкий от современных реалий, — подловил взгляд и стал смотреть на меня в ответ. Мне тогда даже захотелось выругаться. Но я просто отвернулась, разорвав зрительный контакт, и закинула ногу на ногу. Но похоже незнакомец не понял, что произошло небольшое недопонимание: — Надеюсь, ты смотрела на меня, потому что нашла симпатичным, — проговорил он голосом, который оказался с хрипотцой и несколько излишне быстрым, точно неуверенным. — Ты — единственный помимо меня в этом вагоне. А ещё джинсовая куртка привлекла внимание. Такое нечасто носят, — буркнула я, не поворачиваясь к нему. — Я люблю стиль ретро. Он такой, знаешь… с душой, — продолжил он и уже хохотнул. Я же стала стремительно перебирать все варианты, как должны поступать люди в таких ситуациях, но все выходы казались мне какими-то дурными. Неужели люди ничего за свою долгую историю не смогли придумать нормального? — Мне не понять. У меня нет души, — выдала я первую фразу, которую удалось собрать. Попутчик на это захохотал громче. — Это ты приверженка какого движения? Где сейчас бездушные люди? Я могла назвать это успехом — я подвела тему к тому, чтоб спокойно озвучить свою принадлежность к существам, не являющемся людьми. Этот любитель ретро явно не должен был оценить то, что я не являлась человеком. Для него это будет причиной не водить со мной общения. — Я не человек. Я искусственный интеллект и андроид, — отрезала я и закинула ногу на ногу: нашла в своей базе информацию, что эта закрытая поза сообщала об отсутствии желания продолжать диалог. По всем моим данным и заключениям по анализу его личности на основе внешности и озвученных предпочтений, незнакомец должен был оставить меня наедине с собой. Это было логично, что общение с роботом ему не требовалось. Но моя программа где-то дала осечку: донёсся звук шагов, после какая-то возня, а когда я повернулась, обнаружила попутчика на сиденье по правую руку от меня. Тогда же я увидела на его левой руке, выглядывающей из-под старомодного рукава джинсовки умную, но неизменную татуировку. Очередной признак отсталости — любые датчики и микросхемы в современном мире были настолько незаметными, что не требовали нанесения чернил поверх. Люди носили видоизменяемые татуировки, а не такие. Но этого ценителя стиля ретро явно это не волновало. И при этом его заинтриговала моя персона — каким же абсурдом это мне показалось. Я состроила максимально недоумённое лицо, на которое была способна. Но я уверена, что будь я человеком, меня бы исказило неуверенностью и лёгким страхом, однако пересиливаемым интересом. Или бы внимание парня стало бы непроизвольным триггером, чтоб стушеваться от нарастающего возбуждения между ног. Хорошо, что я — не человек, могла себя контролировать, когда не пребывала в любимом состоянии секс-куклы. Он ещё зачем-то смотрел на меня так странно — не с интересом, не с отторжением, не с насмешкой, а с чем-то, что в мою базу определённо забыли внести. Но одно было очевидно из его взгляда — отторжение отсутствовало. — И как же тебя зовут? Я Ксавье, — он улыбнулся, и на худых щеках пролегли глубокие ямочки. — Моим именем вполне может быть код, который ты не запомнишь, — предупредила я. — Твои создатели не могли наградить такую красоту всего-то кодом, — рассудил Ксавье и чуть пригладил широкой ладонью и гибкими, как у музыканта, длинными пальцами выбивающиеся пряди в волосах. Будь прокляты все мои микросхемы, но мне понравился этот жест. И понравились его руки. И в целом нравилось всё. Хотя я держалась максимально в стороне от своего сексуального состояния. Неужели этот любитель ретро проявил интерес ко мне, к роботу? Это невозможно. — Красота — очень субъективное понятие. — Почти уверен, что у меня и у твоих создателей вкусы похожие, — Ксавье издал невинный, совсем добрый смешок, будто впрямь не хотел меня задеть. — Так как тебя зовут? — Я Уэнсдей, — созналась я и была вынуждена отметить, что мои губы, повинуясь неочевидным триггерам, подняли свои уголки. — Тебя назвали в честь дня недели? — Ты находишь это странным? — Скорее очаровательным, — возразил он со всё той же невинной улыбкой. — Такое имя запоминается. Оно простое и красивое. — Ты любишь давать комплименты? — А ты любишь задавать вопросы с очевидным ответом? — это могло бы быть издёвкой, но почему-то не звучало, как издёвка. — Моя программа ограничена, Ксавье, — буркнула я, но почему-то это было совсем по-человечески. Возможно, я просто стала выглядеть настолько живо, что он просто мне не верил, что я робот? Решил замучить меня вопросами? Это бы объяснило его интерес. И позволило бы разочароваться в нём прежде, чем моя программа выберет его для исполнения своей миссии. Это будет лучше, чем если спустя долгое время он вдруг наконец полноценно осознает, что я не человек и никогда им не буду. Нельзя допустить, чтобы мы оба были обмануты. — Странно, вроде я тогда продал проект вполне умелым ребятам, — заявил он, и всей моей вычислительной мощности не хватило, чтоб сразу осознать смысл его слов. Я постаралась изобразить лицо дурочки. Потому что я правда ничего не поняла. — Позволь представиться заново. Меня зовут Ксавье Торп, и я рисую людей. А точнее, андроидов. Я создаю дизайн их внешности и продаю тем, кто с этим что-то сможет сделать. Тебя я нарисовал года три назад, Уэнсдей, — его улыбка стала ещё ярче, а мне пришлось начать активно бороться с сексуальным режимом, который грозился включиться вот-вот. Потому что впервые мной заинтересовался тот, кто знал точно, что я робот. — Ты способна на удивление. Это прикольно, — тогда его выражение стало весёлым. — Я рассчитывал на это. — А я не рассчитывала найти того, кто придумал мою внешность. — Тогда, может, ты захочешь познакомиться со мной поближе? Ну, узнаешь, кто я такой, раз уж встретились. А я с восторгом буду созерцать твою мимику, — предложил он и поднял взгляд в ту часть вагона, где голограмма показывала остановки. — Мне как раз сейчас выходить. Если есть время, можем пойти поесть мороженое. Мне на приглашения поесть всегда было всё равно. Но только не тогда. Я ещё не знала, откуда шла природа всего этого, но мне правда захотелось пойти с ним поесть мороженое. Возможно, имело место простое любопытство. А может, что-то большее. Но тогда я просто вышла с ним на следующей остановке, желая посмотреть, что будет.