По строкам октября

       Вечер после испытания со смертью парня был очень тяжёлым. Всей съёмочной группе пришлось оставаться ночевать в деревне. Лену Ивашину поселили у героев испытания, а остальным пришлось жить в старом детском лагере неподалёку. Старые деревянные домики были рассчитаны на двоих, они скрипели половицами и продувались насквозь, спасть можно было только в спальных мешках, и то, прижавшись друг к другу.        Лину определили в один домик с Ангелиной. Ни у кого не было даже вопросов, поскольку больше женщин на проекте не было. А вот найти пару Череватому казалось нереальным, но тут ведущий испытания сам вызвался ночевать в одном помещении с чернокнижником и его бесами.        Но быстро уснуть холод этим четверым не дал. Илья вышел из палатки в поисках дров для костра и тут же наткнулся на бродящую по лесному массиву Изосимову. Женщина шла задумчиво, и, хоть в её руках была охапка веток, выглядела потерянно. Ларионов подошёл к ней очень аккуратно, он взял у неё хворост и подставил свою руку, чтобы женщина взялась за неё.        Глядя на Илюшу, Ангелина Юрьевна всегда улыбалась, вот и сейчас её губы изогнулись в очаровательной улыбке. Она всегда с огромной нежностью относилась к этому молодому человеку, она с лёгкостью читала его эмоции и видела, насколько тот влюблён в Череватого:        — Чего же ты молчишь, Илюшенька? Всё терпишь, ждёшь, а если его другой кто уведёт, он ведь парень видный… Вам бы поговорить, миленький, да объясниться бы уже, я же вижу, что он тоже к тебе неровно дышит.        — Что вы, Ангелина Юрьевна, я не смогу, наверное… А вы то сами, когда ей признаетесь? Она ведь ждёт, что вы, как старшая, сделаете первый шаг. Вас уже и Луна полюбила, с рук не слазит…        — Ой, Илюшенька, трудно всё это…        Они бродили по осеннему лесу. Вернувшись в лагерь, развели костёр и присели на скамейку рядом. В это момент к костру подошли Лина и Влад, они успели сходить в магазин за картошкой, сосисками и зефиром. Ангелина коротко усмехнулась, глядя на их выбор, но говорить ничего не стала. Они закинули картофель в костёр и нанизали сосиски на прутья.        Вечер был спокойным. Они сидели у костра и разговаривали о жизни, об испытаниях и героях этого испытания. Экстрасенсы рассказывали о случаях из практики: Влад о порчах и прикопах, Лина о перерождении душ, а Ангелина — о приворотинах да отливках на олове. Илья слушал вкрадчиво и внимательно, он был заинтересован в том, чтобы побольше узнать о людях, которые, кажется, уже стали ему очень дороги и близки.        Когда они начали доставать картошку из углей, Влад ринулся первым и тут же обжёг руку. Он буквально взвыл от боли, а Илья тут же метнулся к домику за аптечкой. Вернувшись, он начал обрабатывать ожоги Череватого, попеременно целуя руки. Он заметил это только тогда, когда заметил на себе стеклянный недоумевающий взгляд Лины и чуть насмешливый Ангелинин… Сам же Влад коротко усмехнулся и взял руки Ильи в свои, чтобы его успокоить.        Разговор пошёл дальше. Картошка, наконец, стала более терпимой температуры и все с удовольствием её ели. Илья постоянно ловил влюблённые взгляды Ангелины на Лину. А девушка уплетала картошку, пачкая нос и щёки угольными полосочками. Изосимова осторожно стирала эти следу своими ладонями, радуясь тому, как Лина льнёт щекою к её руке. Влад тихо хихикал, прижимаясь поближе к Илье.        Когда стало совсем поздно, они разбрелись по домикам. Лина с Ангелиной улеглись довольно быстро, они объединили свои спальные мешки и крепко прижались друг к другу. Лина лежала на Ангелининой груди и рассказывала о том, что Луна по женщине очень соскучилась и зовёт в гости, на что Ангелина только улыбнулась, поцеловала девушку и сказала, что она хотела бы быть с ними всегда…        Тем временем в соседнем домике молодые мужчины лежали на двуспальной кровати совсем близко. Череватый всё пытался понять, почему Илья его не обнимает, ведь очень холодно в помещении, а Илья просто боялся… боялся сделать что-то не так, боялся признать свои чувства, но всё же обнял… Влад прижался ближе и поцеловал ведущего…        Кажется, этот вечер всё же был не таким плохим, каким казался сначала…