Специи и лёд.

…Темнота сгущается в опрятном кабинете, пропахшем дорогим мужским парфюмом, запахом книг и табаком. Безумные и наполненные смесью интенсивных эмоций глаза Лало горят в ней словно два огня, готовых уничтожить, сожрать и поглотить всё живое, превратив в пепел. Его горячее дыхание обжигает холодную кожу стоящего рядом Густаво. Тяжёлый и жаждущий взгляд Саламанки впивается в него так, словно он хочет прожечь в мужчине дыру. Фринг стоит смирно, уверенно и твёрдо, ни на секунду не осматриваясь и не двигаясь, словно статуя. Он не разрывает напряжённого зрительного контакта с врагом и остаётся спокойным, вглядываясь прямо в душу Лало, если она у того вообще имеется. Сейчас он выглядит как дьявол во плоти, но Гус не показывает никаких признаков эмоций или даже лёгкого дискомфорта. Он абсолютно пуст и холоден. В руке Лало крепко сжимает любимый боевой нож. Он придвигается ещё на шаг ближе, настолько, что между двумя не остаётся никакого пространства. Они практически прижаты друг к другу сейчас. Густаво держит руки строго по швам и опирается на стену, слегка поднимая голову, чтобы лучше следить за безумным взглядом лидера картеля. Саламанка настолько близко, что можно буквально почувствовать как смешиваются их противоположные ауры: от Лало буквально исходит обжигающее и пряное тепло, в то время как от всей сущности Гуса веет абсолютным холодом. Лало угрожающе показывает острый идеально заточенный нож, проводя им в воздухе в нескольких сантиметрах от лица Фринга. Густаво продолжает смотреть в одну точку, не переключаясь ни на секунду с дьявольских Саламанских глаз. — Ты знаешь что это такое? — Спрашивает Эдуардо своим голосом, таким же острым и режущим, словно само лезвие его холодного оружия. Лало быстро и резко приставляет нож к шее Гуса, но тот остаётся таким же неподвижным и словно неживым, как раньше. Он говорит уверенно, серьёзно и по существу, полностью игнорируя опасность ситуации. Его взгляд тяжёлый и пустой. — Трофейный нож, крайне редкий. Саламанка улыбается, оголяя свои зубы и приставляя нож чуть ближе, так, чтобы он уже касался нежной кожи шеи Гуса, но ещё её не резал. — Что если я скажу, что могу снять с тебя кожу живьём с его помощью? Это называется desollamiento, — голос Лало звучит практически как низкий, агрессивный рык изголодавшегося зверя, готового напасть в любую секунду. Саламанка хрипло усмехается и продолжает говорить с жестокой насмешкой, полной садизма. На губах Густаво промелькивает едва уловимая тень улыбки, настолько лёгкая и недолговечная, что её почти невозможно заметить. Но его образ в целом остаётся неизменным. — Я слышал об этом. Достаточно распространённая и печально известная пытка картеля. Вдвоём они ощущаются словно огонь и лёд. Они оба выглядят угрожающими и опасными, но пока Лало такой острый, быстрый и горящий, Фринг полностью холодный, спокойный и неподвижный. — Если провести её правильно — жертва останется живой на протяжении всего процесса и можно будет сделать всё чисто, сняв слой кожи. Я делал это. Но если порезать чуть глубже и задеть артерию… Лало прижимает нож чуть ближе. Теперь он не просто касается кожи, но уже легко надавливает на неё, оставляя очень слабую рану. Свободной рукой мужчина касается холодных пальцев Густаво и сжимает их. Через несколько секунд тот отвечает на прикосновение и легко поглаживает кончиками пальцев ладонь своего недруга, всё ещё не отводя своего тяжёлого взгляда и не разрывая зрительный контакт что бы там ни было, словно бросая ему вызов. — Смею предположить, ты делал это не единожды. Тебе нравится слышать крики? Несмотря на полностью холодную внешность, Лало может уловить, что сердце Гуса бьётся немного быстрее. Атмосфера становится намного более интимной и соблазнительной. Фринг продолжает аккуратно играться с рукой Лало. Тот отвечает и в итоге их пальцы по сути сплетаются в грубой, сопернической хватке. Напряжение ситуации становится ещё более ощутимым. — Мне нравится узнавать, как далеко я могу зайти. Как много боли они могут выдержать. И что я могу заставить их сделать, чтобы спасти свою жалкую жизнь. Я могу сломать каждого. Голос Саламанки становится более грубым, глубоким и в нём играют нотки возбуждения и садизма. Он смотрит на Гуса со злодейской ухмылкой, наблюдая за тем, как в его глазах всё-таки появляется нечто, отдалённо похожее на искру возбуждения. Сейчас они друг с другом ближе, чем кто-либо когда-либо с ними. Густаво чувствует, как нож наконец немного разрезает его кожу и на ней выступает несколько капель крови. Его сердце начинает биться немного быстрее, но не потому что ему больно или страшно: повреждения совершенно незначительные и затрагивают только верхний слой кожи. У этого напряжения совершенно другая природа, намного более мрачная и запретная. Опасное и первобытное сексуальное напряжение между ними разгорается на новом уровне, заполняя тёмную комнату жаром. Лало вонзает нож ещё совсем чуть-чуть глубже, проводит им по коже, оставляя кровавый след. Царапина совсем лёгкая, но если бы он нажал ещё чуть-чуть сильнее — он бы легко мог убить Гуса, не оставив от него и следа. Саламанка совсем чуть-чуть наклоняется ближе к его шее, чтобы рассмотреть кровотечение поближе и повнимательнее. Своими крупными пальцами он массирует ладонь Гуса, но теперь чуть медленнее и чувственнее. Его оскал становится заметнее и извращённее. — Ты чувствуешь это, хм? Тебе нравится? Это тебя заводит, не так ли? Густаво уверенно и спокойно кивает. Он нежно трогает кровавый след пальцами своей свободной руки, собирая на них капли крови. Наконец, мужчина отводит взгляд с лица Лало и переводит взгляд на окровавленные пальцы, пока его объект страсти убирает нож от его горла. Фринг подносит пальцы к его губам. Жестокая, грубая и животная страсть разжигается в каждом из них ещё больше. Лало одаривает мужчину коварным и хитрым взглядом, слизывая кровь с его пальцев, наслаждаясь этим вкусом и сумасшедшим ощущением. Он долго смотрит ему в глаза, прежде чем прижаться своим телом ещё ближе, прижимая его собой к стене. Всё это время их пальцы крепко сжаты между собой, подчёркивая тесность и эротическую природу их контакта. В глазах у них двоих одновременно появляется уже действительно ощутимая похоть. Лало облизывается. Кровь Гуса на вкус для него словно хорошее вино, дарящее неземное наслаждение. В отличии от кожи, красная жидкость очень тёплая. — Вкуснятина. Хочешь тоже попробовать? Саламанка кусает его шею, запуская нож ниже, под рубашку и уже без опаски, но всё ещё неглубоко, режа кожу Фринга. На шее он оставляет красный след от зубов и осматривает его с гордостью, словно свою метку. Наконец Густаво не выдерживает и мягко вздыхает, ощущая как его переполняют эти дикие неизведанные чувства, которые очень ему приятны. Его дыхание теперь намного теплее от горящего внутри возбуждения. Контраст между ними делает ситуацию ещё напряженнее и жгучее. Они оба точно знают, чего хотят в данный момент. Лало достаёт из-под рубашки Гуса окровавленный нож и подносит его к губам мужчины ближе. Уголки губ Густаво немного тянутся вверх, формируя ухмылку. Он облизывает нож, пробуя собственную кровь на вкус. Он отпускает руку Саламанки, чтобы теперь запустить её в его волосы. Второй он обнимает его за талию, медленно поглаживая. Лало ухмыляется и также облизывает нож, после чего откидывает его резко в сторону, чтобы схватить своего врага обоими руками и сжать крепко в своих объятиях. Он смотрит на его губы и без промедления затягивает в страстный и глубокий поцелуй, в котором они оба чувствует вкус крови Густаво. Она смешивается на их губах. Лало рычит как голодный зверь, пожирающий свою добычу и не отрывается от поцелуя до тех пор, пока они уже практически не задыхаются. Рубашка Фринга пропитывается кровью, а пара её капель с лёгкого пореза на шее падает на воротник Лало…