purely theoretically...

      Нет, это уже совсем не серьёзно. Не то чтобы тебе не было любопытно самой, но ты не знала, как можно было вообще подступиться с таким вопросом к Инумаки, который, хоть и любил эксперименты в постели, был божьим одуванчиком касательно использования проклятой речи не по назначению.       — Да ладно тебе! Это ж всего один раз! Ну!       А, если честно, панда был очень убедителен: ему вечно хотелось знать всё про всех вплоть до интимных подробностей, и оставалось лишь ждать, когда он добрался бы до вас с Тоге. Почему именно сейчас Панда стал задаваться такими вопросами, если все эти годы дружбы с Инумаки молчал и не мучился от любопытства? Сыграло роль то, что иногда вас с Тоге палили за непотребствами?       Он же не догадывался, что однажды вы уже нарушали запрет, а если бы узнал, то не дал бы покоя своими расспросами.       С тех пор вы с Инумаки условились больше не экспериментировать, но чёрт бы побрал Панду со своими провокациями! Откуда вообще такой разврат в голове у проклятого трупа?       Так мало того, что он озвучил всё это вслух, так ещё и сделал это при всех: Фушигуро в этот момент, к его несчастью, находился в непосредственной близости, и ты увидела, как от услышанного его щёки, шею и даже уши будто залило кипятком. Румянец пополз пятнами и расцвёл таким сочным цветом, что ты испугалась, не повалит ли из его ушей пар.       Второкурсник вроде бы хотел как-то прокомментировать ваш диалог, но не находил слов, с нахмуренными бровями открывая и закрывая рот. Мегуми выглядел задумчивым и каким-то смущённо-потерянным, а его бровь причудливо подёргивалась в такт мелькающим мыслям, когда Кугисаки вынырнула из-за его спины и шутливо пихнула друга в бок:       — Ой, хорош смущаться, признайся, что самому интересно!       Фушигуро перевёл на девушку сердитый взгляд, предвещающий долгое и злое ворчание. Ребята начали ментальную борьбу, но затем парень, снова о чём-то подумав, покраснел и почесал затылок, прокашлявшись:       — Ну, есть такое...       Кугисаки победно подмигнула тебе и переглянулась со слышавшим разговор Итадори, упорно делающим вид, что он ничего не знает и вообще улыбается не от предвкушения ответов, а потому что солнце светит и птички поют.       "Засранцы. Все поголовно засранцы!" — подумала ты, обводя образовавшуюся компашку взглядом.       Но озвучить свои возмущения тебе не дали вернувшийся на стадион Тоге и размявшаяся в отдалении Маки. Все, слышавшие диалог, лукаво переглянулись напоследок и с хитрыми усмешками разбрелись на позиции, игнорируя вопросительный взгляд Инумаки. Он поднял брови, глядя на тебя, и ты смущённо покачала головой, убегая от немых расспросов на спарринг с Маки.       С тех пор к тому неловкому разговору вы больше не возвращались...       ...пока через неделю не напились годжовских запасов саке в общежитии.       Как, почему и откуда достали алкоголь, ты точно не знала. Может, это желающий в очередной раз напакостить преподавателю Фушигуро постарался, а, может, это опять Панда учудил, выпытав местонахождение заначки у директора. В любом случае саке у вас, и его было так много, что каждый сумел напиться до полувменяемого состояния. Фушигуро с Маки сначала не собирались пить вовсе, но после предоставления жирных и вредных закусок они на пару хряпнули, как миленькие.       Ты тоже не стала отказываться от веселья, хотя в голову закрадывались смутные сомнения по поводу этой попойки. Не припоминая повода, тебе хотелось спросить о происходящем, но твои вопросы предусмотрительно отбивали один за другим.       И когда спустя время изрядно захмелевший и расслабленный Тоге придвинулся к тебе поближе и переплёл ваши пальцы, а Панда предложил поиграть в "Правду или действие", ты, кажется, начала догонять.       Но было уже поздно.       Сначала всё шло довольно неплохо: ребята под алкоголем допытывали и подкалывали друг друга, и только Итадори избегал откровений, стандартно выбирая действия. Даже Инумаки доставалось, ведь ему выдали блокнот и ручку, где он корявым и непонятным почерком писал нечитаемые ответы.       А потом Панда, будь он неладен, как бы вскользь упомянул:       — Кстати, выбирать "правду" или "действие" можно только два раза подряд.       И вот здесь ты уже напряглась, испуганно переглянувшись с Итадори, — ведь Маки только начала третий круг, злостно выполняя что-то очень смущающее от Кугисаки. Вы с Юджи понимали друг друга лучше всех среди присутствующих: он не хотел ворошить личное, а ты — выполнять задание.       Потому что знала, что тебе скажут сделать.       Очередь не заставила себя долго ждать. Инумаки перед этим что-то невнятно промяукал на смех всем присутствующим, и вот кара пришла за тобой.       — Правда или действие? — лукаво пропел Панда, щуря свои глаза-бусины с отблесками пляшущих в них чертей.       — Зачем спрашивать, если всё и так очевидно, — процедила ты сквозь зубы и затем буркнула: —Действие.       — Хо-хо, — потёр он плюшевые ладони друг об друга, обводя взглядом всех заговорщиков, — спроси у Инумаки-куна про то, о чём мы говорили неделю назад на стадионе.       Тоге будто очнулся от полудрёмы. Он заинтересованно посмотрел на тебя, и его застеленные хмельной пеленой глаза так и сверкали любопытством. В кругу все заметно оживились, за исключением Маки, не понимающей контекста. Она, как и Тоге, пропустила разговор, поэтому шёпотом выпытывала подробности у вмиг покрасневшего Фушигуро. Итадори, чтоб ему пусто было, покинул ваш с ним дуэт страдальцев, вовсю развесив уши, а Кугисаки, закрыв ладошкой рот, заговорщически хихикала с Пандой. Ты брякнула:       — Что, при всех?!       — Угу-м, — светился он от предвкушения.       Ты вздохнула. Взглянула на своего парня. Вздохнула опять. Все смотрели с интересом, сверкая глазёнками в полутьме вечерней комнаты. Хотелось умереть или быть съеденной проклятьем. Но вместо этого, повернувшись к Инумаки, ты выпалила:       — Что будет, если ты пошлёшь на хуй?       Звонкая тишина заполнила комнату. Парень, выпучив глаза, выглядел таким шокированным, что ты не сдержала нервного смешка. Инумаки был просто в ауте с некоторой стадией окоченения и потрясения.        Затем он всё в таком же всеобщем безмолвии с громким вжиком расстегнул ворот кофты и, набрав в лёгкие побольше воздуха, стал называть ингредиенты для онигири с такой интонацией, что в истинное значение слов вникнули все.       — Рис, майонез, краб, ТУНЕЦ.       Причём смотрел он не на тебя, прекрасно понимая, что не ты зачинщица, но легче от этого не становилось. Тебе опалило жаром уши и дышать от неловкости стало трудно. Тоге не то чтобы злился, но он был крайне недоволен и сейчас ставил на место всех особенно заинтересованных в ответе на вопрос. Панда виновато опустил уши и потупил взгляд, создавая образ невинного мишки, но ты знала, что это было лишь притворством.       Получили все, кроме Маки, у которой до сих пор не сошла зелень с лица. Всё дело в том, что она однажды застукала вас с Инумаки за непристойностями в библиотеке, и, судя по отсутствующему взгляду, она как раз вспоминала ту сцену, что развернулась перед ней в тот день.       Вы тогда выполняли какое-то весьма скучное и обременительное задание, штрудируя учебники. В тебе вдруг заиграли гормоны, да и атмосфера вокруг была уединённой и располагающей, поэтому ты подумала, что ничего плохого не случится, если немного подразнить парня.       Сделав бесстрастное лицо, ты опёрлась коленями о диван, на котором сидел Тоге, и старательно потянулась к полке над его головой, игриво виляя своим телом близ него, тем самым заставив парня изрядно понервничать. Ты почти прижималась грудью в облегающей кофте с вырезом к его лицу, и он, недолго думая, начал устанавливать свои правила.       Инумаки расстегнул воротник и, уцепившись пальцами за кромку ткани у декольте, потянул её вниз, открывая грудь. Он сразу же погрузил оголившийся сосок в горячий рот, и ты успела только застонать, когда всё это произошло. Ноги подкосились от его сильных, насасывающих движений, но и на этом он не остановился: стал дразнить, покусывая нежную кожу.       Это было внезапно и настолько возбуждающе, что вы набросились друг на друга, как озверевшие. Он порвал на тебе колготки, а ты в отместку укусила его за язык и оставила пару засосов на шее. До сих пор непонятно, почему вам так сорвало крышу, но в тот момент, когда ты с остервенением насаживалась на его крепкий от возбуждения член, в библиотеку зашла Маки с парой учебников.       Ты не помнишь точно, когда именно вы заметили постороннее присутствие, но она ушла довольно быстро, зачем-то сняв очки. Лицо её было и белое, и зелёное, и красное одновременно. Этот яркий оттенок отвращения и скорой от неловкости смерти сильнее всего отпечатался в памяти, потому что такое выражение лица у неё появлялось потом ещё месяц каждый раз, когда она видела кого-либо из вас.       Тебя передёрнуло от конфузных воспоминаний. Теперь понятно, почему она так отреагировала на вопрос. Инумаки тем временем, наговорившись, отдышался и потащил тебя прочь от компании.       Он не церемонился, когда привёл к себе в комнату и припёр к стене сразу же, мокро целуя. Ты не смогла прочитать его мысли, как делала всегда, когда действия были не совсем понятны. Ты не знала, что творится у него в голове, но он не собирался останавливаться и что-либо объяснять. Он заставлял тебя плавиться под его натиском, сгорать от горячих прикосновений сквозь одежду, стонать с всхлипами из-за горячего языка на обнажённой коже.       И когда ты стала мокрой, распалённой и запыхавшейся, он усадил тебя на кровать, избавил от одежды, разделся сам и, сев у изголовья, прокашлялся.       Инумаки постучал себя ладонью по горлу, а затем, сделав пальцами жест "окей", поднёс его ко рту. Он давал тебе понять, что сейчас будет использовать проклятую технику, и спрашивал, согласна ли ты, и сначала ты не совсем понимала, к чему это он.       А потом обухом по голове прошлась догадка и по всему телу побежала дрожь. Было смешно и страшно, но больше, конечно, первое. Какие же вы безответственные, сумасшедшие и просто безалаберные идиоты.       Произойти могло всё, что угодно, видимо, поэтому Инумаки предварительно изолировал вас от остальных и избавился от одежды, как от преграды. Вы обезопасили себя, как только могли, находясь в спешке, ведь оставалось гадать, что бы произошло, произнеси он реплику прямо там, при всех.       Ты кивнула, и Тоге судорожно вздохнул, трясущимися пальцами снова трогая горло. Он заметно нервничал, и ситуацию не разбавляла даже твоя нагота.       Интересно, что же из этого сейчас произойдёт: ты отлетишь в стену, потопчешься на его члене или реально пойдёшь на?.. Ты не представляла, как это вообще должно работать.       Парень сглотнул, ещё раз взглянув на тебя. Ты смотрела на него в ответ, и лицо его выражало крайнюю степень скептицизма, недовольства и смирения. Но при этом, что бы он ни думал и как бы ни ругался на остальных, было видно, что ему самому интересно узнать эту сторону своей способности. Его возбуждало твоё ответное любопытство и готовность на риск, поэтому, не дав никому из вас опомниться, он сказал, разрезав воздух волной слов:       — Иди на хуй!       Пространство вокруг закрутилось и вспыхнуло, будто ты очутилась на карусели, что вертелась с огромной скоростью. Тебя обдало ветром, и через секунду влажные стенки твоего лона плотно обхватывали его ствол. Ты не помнишь, как оказалась на нём, но яркая вспышка первого толчка заставила твоё лицо исказиться в удовольствии.       Никакого столкновения со стеной, никакой боли или ушибов. Только глубокие, сильные, непроизвольные движения вверх-вниз, только его громкие стоны от отдачи, твоё пульсирующее в экстазе тело и пошлые, хлюпающие шлепки от соприкосновения тел.       Было что-то неестественное в вашем сексе, но вы не могли толком понять, в чём дело. В голове были мысли, и все они мелькали сами по себе, отдельно от разума, и спустя пару секунд вы поняли, что не так — тела двигаются сами по себе. Сильные, упорные покачивания были механически отработанными, но при этом слишком приятными. Это странно, интересно и до захлёбываний хорошо, ведь даже не надо было особо напрягаться, чтобы получить наслаждение.       Ты смотрела на Тоге сквозь пелену млечного сумрака, и ему явно пришлось тяжелее, чем тебе. Его нежная, бледно-бежевая кожа порозовела, и мышцы на груди и животе судорожно сокращались, красиво перекатываясь в темноте комнаты.       Он красивый, когда такой беспомощный от удовольствия. Громкий, чувственный и до одури горячий. Сколько бы вы ни спали и сколько бы ни целовались, тебе всегда было мало: нежность его прикосновений вызывала привыкание. Он умел доставлять удовольствие, умел чувствовать и управлять процессом, играя на нервах и ощущениях. Его цепкие пальцы всегда сжимали так сильно, что будто впечатывались в кожу, и тебе нравилось ваше единение и отголоски одеколона на языке, когда ты обхватывала губами кожу на его шее.       И пусть вами управляла его способность, проклятье не смогло бы добраться и осквернить то сокровенное, что вы испытывали друг к другу. Тоге рассматривал тебя, и в его глазах сгорали звёзды, оставляя за собой пыльный след. Каждый раз ты ловила восторг, когда он смотрел вот так: с обожанием и абсолютной всепоглощающей любовью, будто остальной мир померк и схлопнулся.       У него на уме только ты, твои всхлипы и стройное тело, замершее в сладкой судороге.       Ты ощущаешь его желание произносить твоё имя; он перекатывает его на языке и передаёт тебе, влажно скользя по губам. Он впивается пальцами в бёдра, буквально вскидывает вас на кровати и пульсирует там, внизу, готовый закончить в любую секунду.       И его крепкий, твёрдый ствол внутри доводит тебя до крышесносного оргазма своими короткими частыми толчками. Ты откидываешь голову и кончаешь с криком, сжимаясь вокруг него в последний раз. Инумаки не может выдержать эту сцену и спускает следом тут же, распахивая глаза и открывая в немом крике рот.       Никогда! НИКОГДА нельзя использовать проклятую речь таким образом. А ведь вы второй раз нарушаете это правило. Второй раз ходите по грани.       И если ты рисковала быть проклятой, то для Тоге это значило наслать это самое проклятье на самого важного для него человека — свою возлюбленную. Какие же вы, всё-таки, конченые идиоты. Но вы решаете подумать об этом потом, когда отдышитесь и придёте в себя.       — Получается, — начала ты через полчаса после случившегося, — от посыла, с которым ты используешь проклятую речь, зависит результат?       — Окака, — хмурится он, потянувшись за телефоном, чтобы что-то на нём напечатать.       На экране ты прочитала: «ваще хз чё могло произойти. даже если я говорю чёткую команду, иногда происходят сбои. я так недавно вместо проклятья унитаз на задании подорвал»       Ты смеёшься до слёз и долго упрашиваешь рассказать подробнее. Затем поворачиваешься и предлагаешь:       — Давай завтра наплетём с три короба о случившемся. И придумаем кучу мерзких подробностей.       — Щаке-щаке, — согласно кивает он, довольно потирая руки.       На следующий день вам даже не приходится собирать всех вместе: вся общага слышала ваши крики. И если Маки, предварительно взявшая с собой мусорное ведро, явно не желала ничего знать, то остальные, даже несмотря на похмелье, окружили вас с завидной проворностью.       — Давай, говори!       — Ну что там, что?!       Твой не начавшийся рассказ прервал материализовавшийся из ниоткуда Годжо-сенсей с до боли знакомыми пустыми бутылками.       — Добренькое утречко всем, дорогие студенты! — на лице у него сияла зловещая, не предвещающая ничего хорошего улыбочка. — А чем это вы тут без меня занимались?       — Узнавали, что будет, если Инумаки-сенпай пошлёт на хуй, — буркнул такой же, как и Маки, зелёный Фушигуро, пытающийся не осквернить пространство вокруг содержимым своего желудка.       Судя по звону, сенсей уронил бутылки. Ещё бы, такое не каждый день услышишь: во-первых, мат из уст Мегуми, во-вторых, использование проклятой техники не по назначению от такого ответственного студента, как Тоге. Годжо, судя по задумчиво поджатым губам, что-то серьёзно обдумывал.       А в это время тебе хотелось выкинуть предателя Мегуми из окна за сдачу с поличным. Учитель же словно оживился, что-то прикинув у себя в голове. Забыв прошлые обиды, он начал с интересом кружить вокруг вас, потирая пальцем подбородок:       — А я думал, что ничего интереснее пальца Сукуны, схаванного Итадори, уже не будет. Ну, рассказывайте!       Засранцы... Все поголовно, блин, засранцы!       Но ничего страшного, ведь ты придумала достойную байку, чтобы сполна отплатить за излишнее любопытство...       — ... и, короче говоря, я ему всё там отдавила! Кто же знал, что это сработает таким образом и я буквально пойду на него!       С тех пор никто и никогда больше не подходил к тебе и Инумаки со странными вопросами. А к ведру, которое Маки предусмотрительно взяла с собой, в тот день выстроилась завидная очередь.